Хруст хлеба

   Пахнет свежим хлебом. Этот запах навеял приятные воспоминания о детстве. Там, далеко позади, во времена дикой молодости, можно было купить прямо в пекарне свежеиспеченный хлеб. В станице у бабушки. Больше нигде этого сделать мне не доводилось. Подходит бабуля тихо так сзади и шепчет на ухо: «Хочешь хрустящую корочку со сливочным маслом и солью?». Покажите мне хоть одного ребенка, который бы от этого отказался! Ну, если он, конечно, не имеет жуткой аллергии на животные жиры или его уже перекормили этим до тошноты. Конечно, буду!

   И вот, садиться тринадцатилетний подросток на старый обшарпанный велосипед с немного искривленным передним колесом и жутко косящим влево рулем и крутит педали, что есть силы по направлению к пекарне. Запахи уже слышны за несколько кварталов. Выделение слюны не остановить, рот наполняется ею, и желудочный сок томно урчит в утробе.

   Пекарня маленькая, сельского типа, всего несколько небольших цехов и три пары сотрудников. Рядом стоит старый грузовик с проржавевшими петлями. Двери, закрепленные на них, скрипят под натиском не сильного летнего ветра. Постаревший от солнца и выпивки дядька о чем-то переговаривается с грузчиком на поддонах. С улицы видно, как вытряхивают горячие буханки из форм на деревянные стеллажи. Аромат неописуемый. Покупаешь два «кирпичика» и стремглав рвешь обратно, чтобы хлеб не успел остыть.

   А дома уже руками отламываешь кусок от буханки и намазываешь его маслом, которое тает и впитывается хлебом. Соль обязательно крупная, чтобы немного хрустела. На ступени, возле дома, стелешь фуфайку и на пару с бабушкой хрустишь свежим хлебом и не до конца растаявшей солью. Вот и весь ужин. Человеку для счастья не много надо.
 
   И вот сейчас, проходя мимо новой, совсем недавно открытой, какой-то мелкой пекарни, чувствуешь этот запах. Но он уже не тот. Он смешан с ванилином и корицей. В хлеба добавляют тмин, кориандр, гвоздику, различные хлопья или сыр, а еще и лук с зеленью. Все стремятся разнообразить свою жизнь, добавить что-нибудь новое и интересное. Но где-то там, в глубине души, они, как и я, вспоминают обычные запахи печеного хлеба.

   Настроение хорошее, даже ощущение легкости присутствует в чреслах. И это после пятнадцати кругов на стадионе и часа силовой гимнастики. Но именно это и радует. Незначительная боль в мышцах от выделенной молочной кислоты напоминает о том, что физическая оболочка находится в рабочем состоянии. Хочется в душ. Уши устали от наушников. Вытащив их, можно было с удовольствием послушать звуки ночного города. Бегать ночью намного легче, чем днем. Дыхание не сбивается, а от раскаленной поверхности дорожки на стадионе не нагреваются до боли подошвы кроссовок.
 
   Народ уже расползся по своим квартирам, оснащенным кондиционерами и сплитами. Сейчас все только и говорят о том, что как прекрасно жить с подобной техникой и как она облегчает такую сложную жизнь. Все это чистой воды «понты». Жили же до этого не плохо, спали с открытыми окнами или на улице во дворе на покрывалах, а то и еще проще – на полу. Зато как интересно было качаться в разные стороны, хоть вдоль, хоть поперек.

   Изредка проплывали влюбленные парочки. Кто-то, выпивши, а кто-то в ссоре. У каждого было своя особенная жизнь. А у меня была своя. Мне нравилось наблюдать за другими представителями земной расы. Как они могли менять свою жизнь буквально одним поступком, а иногда и словом. Как от тщеславия и алчности нескольких особо влиятельных личностей погибала эта красивая планета. Как земные разумные виды не могли защитить ни себя, ни иного живого существа от буйства стихии или неизбежного разрушения озонового слоя.

   Все здесь меняется. Меняюсь и я. Не потому, что у меня заложена такая программа, а потому, что надо приспосабливаться. Иначе мне не скрыть всего того, что не подлежит огласке.

   Приложив таблетку к домофону, дернула за ручку. Домофон отозвался прерывистым пиканьем. В подъезде было темно и сильно пахло гнилью и плесенью из подвала. В принципе, стандартный набор для старого строения этого города. Но какой-то новый запах был смешан с этим обычным коктейлем ароматов. Запах тухлых яиц и рвоты. Наверно, сегодня здесь опять отдыхали либо малолетние алкоголики, либо наркоманы перестарались. Прижавшись к почтовым ящикам и нащупав холодную стену, мне было суждено наугад пробираться к своей малогабаритной комнате на первом этаже. Но мой правый кроссовок завяз в чем-то клейком. И, судя по злостному шипению, этому клейкому не очень-то и понравилось, что на него наступили.

   Глаза постепенно стали привыкать к темноте, зрачки расширяться. В углу, на решетке от подвала висел какой-то куль, который дергался то вверх, то вниз. Во все стороны от него распростерлись длинные руки, может шесть, а может и восемь. Тяжело было сказать. Под ним лежало чье-то тело. Куль опять зашипел.

   У меня не было иного выбора, как бежать. К себе. И очень быстро. На первом же шаге мои ноги были связаны и я лбом приземлилась между ступеньками. Шипение усилилось. Тело в углу застонало и его, по-видимому, снова вырвало. Руки потянулись к рвоте и, судя по звуку, стали всасывать все в себя. Одна из рук крепко держала меня за голени. Другая потянулась к моему рту. Ждать больше не было смысла.

   Сложившись пополам, я взялась за связывающую мои ноги конечность и, выпустив когти, разорвала ее. Жуткий писк проник через барабанную перепонку и ударился о наковальню так, что казалось, из моих мозгом можно будет сделать желе без комочков. Вторая щупальца отдернулась от лица и повисла в воздухе. В узком подъезде было не развернуться, но ждать чуда не приходилось. Расправив правое крыло, я шипом левого проткнула куль насквозь. Он стал дергаться, от этих конвульсий тело в углу стало биться в судорогах. Стало ясно, что всю силу эта тварь брала от человека. Зависшая в воздухе лапа с силой упала мне на лицо и под ней кожа стала гореть. Пришлось оторвать и ее. Писк проник в голову.

   Хаос из образов и воспоминаний закружился перед глазами. Левая щека покрылась волдырями. Пригвоздив обоими крыльями куль к стене, я рвала его на мелкие части. Пальцы и ладони жгло, несколько когтей было сломано. Мелкие кусочки, оторванные мной, разлетались по подъезду, как петарды в праздник. Касаясь пола, они превращались в пепел. Куль уменьшался в размерах. А потом и вовсе сгорел у меня на глазах.

   Я осталась стоять в темном подъезде с обожженным лицом и руками. Тело мужского пола в углу застонало и попыталось встать. Пришлось ему помочь. Облокотив его о стену вонючего подъезда, побила по щекам. Подняв голову, он закричал и стал бить меня руками и ногами. Мне здесь больше делать нечего.

   Я встала и поплелась в квартиру. Отворив дверь, я защелкнула изнутри верхний и нижний замки. Так, на всякий случай. Вошла в ванну и включила свет. Посмотрела на руки. Почти затянулись все раны. В зеркале на меня смотрел печальный и побитый образ. Я спрятала крылья. Заживила лицо. Приняла душ. Я о нем мечтала, пока шла со стадиона домой. Где-то опять открылся портал, раз эта тварь смогла сюда попасть. Надо будет поискать где. Но не сегодня. Я сегодня хотела быть обычной земной женщиной. Хотела похрустеть земным хлебом. Не получилось. Крики в подъезде прекратились. Завтра он будет рассказывать друзьям, что видел демона. Они ему не поверят. Никто ему не поверит. И вы мне не верьте. Все равно вы этого не увидите, да и я не стану вам ничего показывать. А портал надо найти.   

Я за ним наблюдаю вот уже шестую сотню лет.