В ожидании Зевса

ABRAXAS

Златоволосая Европа, дочка Агенора - царя богатого финикийского города Сидона - с детства пользовалась почти неограниченной свободой. Подданные ее венценосного отца благоговели перед грозным повелителем земли и моря, перенося это благоговение на всех членов царской семьи и на единственную дочь своего самодержавного владыки. Опасаться быть похищенной пиратами Европе также не приходилось - все побережье Финикии охранял мощный сидонский флот, сам грабивший и опустошавший берега соседних царств. Поэтому царевна могла в полной безопасности гулять в окрестностях Сидона, любуясь скалистыми мысами, у подножия которых шумел морской прибой, плескаться, словно рыбка, в ласковых морских волнах, и нежиться на песке маленьких бухт, расположенных между ними. Купаясь в море и отдыхая на берегу, она еще не стыдилась своей наготы. Весь берег излюбленной Агеноридой местности состоял из сплошного чередования живописных скалистых мысов, выдвигающихся в море, по которому скользили паруса далеких кораблей, и мелких, более или менее пологих бухточек. В тихую погоду, сидя на скалистой глыбе, Европа могла, под ненавязчивым, но оттого ничуть не менее строгим наблюдением остававшихся всегда в почтительном отдалении прислужниц и подруг, часами всматриваться в прозрачную морскую глубину, следить за подводной жизнью, наблюдая, как в рощах красных и зеленых водорослей скользят рыбы, сверкая при резких поворотах серебристой чешуей, как то быстро, то лениво ползают серые и багряные крабы, как открывают и закрывают свои тугие створки радужные морские раковины, или же при сильном ветре любоваться разбивающимися о скалы волнами, плетущими вечно меняющееся кружево пены, слушать их убаюкивающий шум. В бухтах, растянувшихся на песке под отступившим обрывом скал, Европа, похожая в профиль из-за своих широко поставленных глаз, на испуганного олененка, совсем не боясь загореть - ибо кожа ее оставалась неизменно белой, даже под самыми жгучими лучами солнца в полуденный зной - часами сидела на скале, до подбородка подняв гладкие колени, положив на них тонкие длинные руки, а на руки - свою златовласую голову, казавшуюся чересчур большой для ее тонкой шеи. Она безмятежно грелась на солнце, порой поднимая голову и устремив мечтательный взор голубых, всегда как бы слегка затуманенных, глаз то на облака, плывущие по сияющему небу, то на лазурный горизонт со скользящими по нему парусами далеких кораблей, подобными белым цветам лилии, то на волны, набегающие на песок. В те дни, когда море казалось ей слишком бурным, а вода в нем - слишком холодной, она бродила босиком по влажному песку, ловя крабов и собирая дары моря -  рыб, медуз, причудливые корни, ни на что не похожие таинственные предметы, вынесенные на берег волнами, может быть, из самых глубочайших впадин на дне неведомого моря, где с незапамятных времен покоилось то, что, может быть, осталось от загадочной великой Атлантиды, поглощенной ненасытным морем, но главное -  морские раковины, плотно сжатые створки которых царевна так любила открывать, любуясь скрытыми внутри моллюсками, напоминающими с виду крошечный розовый бутон. Вволю наигравшись и натешившись дарами моря, дочка Агенора спешила назад на берег перед заливающим ее босые ноги наступающим прибоем. Была она нескладной, с угловатой и не приобретшей еще полноты мальчишеской фигуркой, без изгибов и округлостей, прямой, как ветвь кизила, худой и узкой в бедрах и плечах, гибкой и быстрой в беге, словно серна. Еще не округлились ее длинные руки и ноги, не расцвели еще едва заметные, крохотные бутончики сосков на плоской по-мальчишески груди, не образовавшей еще, вместе с двуличной ктеис, двух центров тяжести гладкого, без единого волоска, юного тела сидонской царевны, как у других, уже начавших созревать под жарким солнцем Финикии, девочек-подростков. Широкий чистый белый лоб, обрамленный нежными золотыми локонами, прямой точеный нос, по-детски крупный и припухший рот и круглый подбородок дочки Агенора уже таили в себе явный, обольстительный намек на то, какой прекрасной станет эта роза в пору своего расцвета. И тем не менее, хотя дворцовые рабыни и рабы (смуглые и черноволосые, как все жители и жительницы Финикии), которых, право, хоть хлебом не корми, дай  только почесать язык по вечерам за чашей пальмового вина, шушукались о белой коже и золотых кудрях своей царевны, как о несомненных признаках ее родства с бессмертными богами, но никто из них не мог даже помыслить, что настанет день, когда в судьбу Европы вмешается не просто бог, а повелитель всех богов - Зевс Громовержец. Ибо пути богов для смертных неисповедимы...


ПРИМЕЧАНИЕ

Огромное спасибо замечательной художнице Татьяне Дерий за превосходную иллюстрацию!