Следопыт - история в один конец пролог

Когда на старую заросшую дорогу выехал из леса всадник, было далеко за полночь. Он огляделся со свойственной ему подозрительностью, с какой обычно подъезжают к поселению люди, прячущие тайну. Но вопреки его ожиданиям, вокруг было тихо и спокойно. Растущий месяц, высунувшийся из-за облака, отражался в воде глубокой колеи, а позади мирно покачивались деревья, шелестя листьями.
Всадник вглядывался в маленький огонек далеко впереди и, прислушиваясь к собачьему лаю, пустил лошадь галопом.
Впереди ясно прорисовывались дома. Их было всего около десяти, но свет был лишь в одном доме, по размерам несколько превосходившим остальные - двухэтажный, с приютившейся рядом конюшней и пустым загоном.
Всадник остановил своего коня у этого дома. Из-под высокого крыльца, недовольно ворча, выбрался огромный лохматый пес. Втягивая носом воздух, он смотрел на всадника, словно раздумывая, достоин ли неожиданный гость его лая. В конце-концов, не почуяв ничего опасного, вернулся на свое место. Воин спешился, снял притороченную к седлу сумку и, поднявшись по скрипучим ступеням крыльца, постучал в дверь.
Его услышали сразу и в глубине дома раздались тяжелые шаги. Пес снова выбрался из-под крыльца и залился звонким лаем.
Дверь распахнулась и перед приехавшим появился полный, в длинной рубахе, мужчина со свечой в руке. Прикрикнув на собаку, мужчина пропустил гостя в дом, и закрыл за ним дверь.
- Не ждал я тебя сегодня, - сказал хозяин. – Заходи. О лошади не беспокойся, отведут в стойло и накормят.
Хозяин постоялого двора привык к подобным гостям. В последнее время слишком много воинов проезжало через деревню.
- Горячей похлебки, - это было первое, что сказал ночной гость.
Сев на скамью, за широкий стол, он аккуратно положил рядом сумку.
- Много постояльцев, Гамир?
- Если бы! – хмыкнул тот. – Трое. Гонец Лорна, да пара новобранцев из Гардана. Неделю назад еще много было, мест не хватало, приходилось на сеновале людей укладывать. А сейчас тихо. Я тебя не ждал сегодня, - повторил он.
- Никто не должен знать, что я здесь.
- Я это уже понял, - Гамир сел рядом.
Тут же принесли похлебку и бокал вина.
- Вчера были здесь двое из столицы, - добавил Гамир. – Вынюхивали что-то. Я так понял, про тебя хотели узнать. Я уж постарался, что бы они поскорее отсюда убрались.
- Я здесь не задержусь. Опасно. За мной могут следить. - Сказал гость. – Завтра с утра выеду в Налад.
Гамир наклонился к нему и, понизив голос, произнес:
- Ты знаешь, что в этих вещах я, как могила.
- В последнее время и могилы стали разговаривать. В тебе я уверен, Гамир. Я не уверен в этих стенах, в деревьях, в воде, в воздухе. Слишком много ушей.
- Попутчики нужны для охраны?
- Нет. Доберусь сам.
Он молча доел похлебку, потом встал и открыл сумку. На свет воин извлёк запечатанный свиток, скрепленный восковой печатью. Символы на ней Гамиру оказались знакомы.
- Это я оставлю у тебя, если через десять дней не вернусь — сожги.
Гамиру ничего другого не оставалось, как молча принять свиток из рук своего странного знакомого.
Зипагуд поднялся на второй этаж и без труда нашел свою комнату, которая обычно всегда была подготовлена для него. Первым делом он скинул плащ, под которым прятал окровавленную легкую кольчугу.
Сколько солдат им было убито этой ночью, не знал даже он сам, но, как и всегда, ни угрызений совести, ни чувства вины в чьей-то смерти он не испытывал. Зачерпнув кувшином воды и поставив его на стол, воин снял с себя кольчугу и порванную в рукаве рубаху, оголив свой могучий, покрытым шрамами и родовой татуировкой, торс. В свои тридцать Зипагуд был чрезвычайно силён. Выходец из обычной деревни, а ныне вставший на путь мести воин, прошёл закалку ко многих боях, но последние 5 лет, после подлой смерти его отца, уготованной солдатами, он уже сам не свой. Одиночка, как прозвали его у себя на родине. Жизнь его зиждилась на одном чувстве — чувстве мести.
Закончив отмывать кольчугу, Зипагуд позволил, наконец-то, себе умыться. Склонившись над ведром с водой, он замер при виде своего отражения. Грязное лицо, полностью соотносилось с состоянием его души.
-А лет десять назад, ты был совсем другим, старик.- Сам себе произнёс он вслух.
Быстрыми движениями рук, воин смывал с лица грязь и кровь. Взглянув на своё новое отражение, Зипагуд ухмыльнулся, теперь на него смотрело привычное лицо с глубоким шрамом на щеке:
-Так то лучше.
Он вытер лицо и лысую голову рубахой - красивая, расшитая, подаренная матерью, не задолго до смерти, была порвана в двух местах. Но выбрасывать её не стал, а бережно сложил на дно своего походного мешка. Присев на мягкий топчан, он на мгновение задумался, мысли в голове кружились словно ураган, разбрасывающий вокруг себя фрагменты памяти. В последнее время, воина не одолевали приступы грусти, но сейчас, наедине с собой, его захлестнула волна воспоминаний, от чего, по щеке, потекли слёзы.