Передайте Ольге... Часть2. Когда отцвели васильки

Часть 2. КОГДА ОТЦВЕЛИ ВАСИЛЬКИ
 
                Начало: http://www.proza.ru/2012/04/10/253

            Ольгу знобит. Надо бы закрыть окно… Потом…
            Она набрасывает шаль и закуривает. Сколько же времени она стоит тут? Взгляд на часы: двадцать минут? Всего-то? А кажется, что больше часа прошло. Но нет, солнце всё ещё висит над сквером, хотя верхушки деревьев слегка потускнели…
            А вот и соседский Генка со своей подружкой! Отпустила, значит, мамка догулять? В курточки приоделись... Правильно, вечерами стало холодать. Сентябрь на излёте, уже совсем скоро октябрь, а там и ноябрь… Не люблю ноябрь! Сырой, ветреный… Каким он будет в этом году?..
            
            
            …Ноябрь из юности обещает быть снежным. 
            Час спустя после получения горячей новости о Генке, Лёля сидит у подруги на кухне и в который раз слушает скупые подробности о визите Юрки к Баскаковым. Зелёные глаза Катьки блестят от возбуждения и потому золотистые веснушки на курносом носу кажутся ещё светлее. Речь её течёт шумно и быстро, как горная река по валунам, и часто перебивается замечаниями и комментариями, не относящимися к делу. Мать и отчим Катьки уехали в гости к бывшим одноклассникам в областной центр, и ничто не сдерживает её.
            – Они немного странные эти Баскаковы, правда-правда! Сначала не впускали Юрку, но я велела ему стоять насмерть и без новостей не возвращаться. А отец у Генки такой суровый! Тимофей Петрович. И он татарин. Самый настоящий! Это Юрке соседка сказала, когда мусор выносила, когда он спросил, дома ли Баскаковы, потому как они ему не открывали. Она так и сказала: «Он непростой мужик, он же татарин». А причём тут татарин? Будто русские простые, как валенки. А мама у Генки русская. Так вот… –  Катерина делает пару глотков из чашки с остывшим чаем и испытующе смотрит на замершую в напряжённом внимании подругу. – Так вот, – продолжает она, не дождавшись хоть какой-то реплики, – входит, значит, Юрка в квартиру… Дождался таки, достучался, впустил его хозяин! Входит наш Юрочка, а там, на столе, початая бутылка водки стоит… Но никто не пьяный! Пошли они, значит, книгу искать. Две комнаты у них, одна из них Генкина. Меньшая. Книг много, но свою Юрка не нашёл. Да и где бы он нашёл, если не было такой вовсе? Тут и спрашивает наш посланец, мол, а Гена скоро приедет? И началось!
            Катерина снова прикладывается к чаю и Лёля понукает её:
            – Ну! Дальше-то что?
            – А дальше маманя заговорила – она уже вошла, стояла, смотрела молчком, да прорвало её о наболевшем сказать… И понеслось! Отец Генкин пытался её остановить, молчи, мол, Маша… Марией Васильевной её зовут… Зачем, говорит, парню голову морочить? У каждого свои заботы! Пусть себе идёт, куда шёл! Отваливай, мол, гость незваный… Да не тут-то было!  Юрка стал поддакивать и вопросы свои задавать… А маманя всё одно долдонит: «Наш сын не вор! С дружками не повезло ему! Они магазин грабили, а Геночка только на стрёме стоял!». Караулил, значит, чтоб никто их компашку не застукал…
            Стиснув зубы, Лёля слушает скудные подробности совершённого преступления и, вглядываясь в расплывчатое видение Генки, неотступно стоявшее у неё перед глазами, мысленно внушает ему: «Гена, ты не вор… я никогда не поверю, что ты можешь воровать! Никогда, слышишь? Геночка… я на твоей стороне, что бы там ни было. Я знаю, ты просто не мог предать друзей, ты же не предатель… Это они тебя запутали!».
            Голос подруги отрывает её от заклинания:
            – А уже когда Юрка уходил от Баскаковых, Тимофей Петрович попросил его молчать о том, что он узнал, а то злых языков слишком много… мало ли что… А ещё сказал, что Гена просил никому не давать адрес колонии, особенно девчонкам, потому что у этих дружков есть дружки позлее… и вообще, мол, незачем нам всем мараться! – Катька допивает чай и заканчивает смесь «конфиденциальной информации» на оптимистической ноте:
            – А мама у Генки очень красивая и выше отца на целый лоб!
            – На Гену похожа, наверное, – выдавливает из себя Лёля и закрывает лицо ладонями. И после сочувственных вздохов Катьки слышит её риторический вопрос в никуда:
            – И почему это отличницам всегда нравятся хулиганы?..
            
            
            …Промозгло и сыро. Подразнив первым обманным снежком, ноябрь промок бесконечными дождями и впал в уныние. Смирившись с тем, что Генка исчез из её жизни на долгих восемь месяцев, Лёля старается отвлечь себя от бесполезных переживаний. Книги стали её спасением. Но сегодня её неудержимо тянет вспомнить музыку, которую они слушали этим летом, когда в самую жару собирались у Катьки всей четвёркой. Маленький двухкассетник «Меридиан» охотно откликается на это невинное желание Лёли и вскоре в комнате звучит её любимая песня «Каникулы любви».
            
            У моря, у синего моря
            Со мною ты, рядом со мною.
            И солнце светит, и для нас с тобой
            Целый день поет прибой.
            Прозрачное небо над нами,
            И чайки кричат над волнами,
            Кричат, что рядом будем мы всегда,
            Словно небо и вода…
            
            Лёля повторяет за певицей слова песни и видит себя и Генку в синем море васильков за день до его отъезда в Воронеж поступать в техникум. Разлука их не пугает, они счастливы и безмятежны. Лёля напевает и рвёт васильки, чтобы украсить ими косу, Генка стоит неподалёку и наблюдает за ней. О, какая необыкновенная у него улыбка! Никак не понять, как можно сочетать в себе несочетаемое: дерзость и застенчивость? А у Генки это получается! У него и взгляд такой же – ласковый и пытливый и наклон головы упрямый и вкрадчивый…
            Закрепив наощупь цветы в волосах, Лёля подходит к Генке и тонет в его внимательных глазах.
            – Ген, а если ты не поступишь учиться на электрика, вернёшься в 10 класс?
            – Ты хочешь, чтобы я провалился? – улыбается Генка и указывает на косу Лёльки. – Эти цветы неправильно назвали васильками! Их надо было назвать «Лёлины глазки». А что? Есть же «Анютины глазки»…
            Лёля маковеет от радостного смущения, но не теряется и повторяет вопрос:
            – Так вернёшься ты в школу? А, Ген? Закончишь её – и в лётное!
            Улыбка слетает с губ Генки.
            – Я ведь уже говорил тебе, что меня забраковали из-за какого-то дурацкого плоскостопия. Вот мы с отцом и решили, что я, как и он, стану энергетиком, устроюсь работать в авиации и сам научусь летать! И всё равно стану лётчиком! Как я решил – так и будет!
            – Мало ли о чём мы мечтаем в детстве и даём всякие разные обещания, – лукаво щурит свои «васильки» Лёлька, – надо ли обо всём помнить?
            Но Генка легко уловил её намёк и снова расцвёл улыбкой:
            – Я всё помню,  Лёлик, и обещание своё выполню. Так и знай!
            
            
            …Ольга улыбается: Лёлик… Так звали её все мальчишки в школе – и те болтуны, над которыми она посмеивалась, и те, очень немногие, с кем дружила. Девчонкой она была остра на язык и быстро отшивала балаболов и чересчур приставучих мальчишек, в чью компанию был отнесён и Мишка Деркачёв, бегавший за ней с первого класса.
            Мишка… Самый настойчивый её воздыхатель… Как он воспрянул духом, когда Генка отбывал срок в колонии! Как хорохорился! Но Лёльке никто кроме Генки не был нужен. Она так и сказала Деркачу, когда тот осмелился что-то пролепетать про свои чувства – не зло сказала, а с сочувствием и пониманием. И Мишка снова сник…
            Теперь он Михаил Андреевич, уважаемый директор небольшой строительной фирмы, отец двух сыновей. В прошлом году они случайно встретились на одном из корпоративов, и она не сразу угадала в полноватом лысеющем мужчине юркого востроглазого Деркача, а лишь когда тот подошёл к ней и, хитро поблескивая глазами, улыбнулся: «Привет, Лёлик, это я, твой самый назойливый поклонник!»…
            Им не удалось поговорить по душам на том строго выстроенном пиар-мероприятии, но телефонами они обменялись, и через пару дней Деркачёв позвонил и пригласил Ольгу в ресторан. Но и на сей раз ему не повезло: он получил мягкий, но решительный отказ. Михаил попытался отшутиться, вспомнил об их танце на выпускном вечере – единственно чего он добился от Ольги, а под конец разговора тихо обронил: «Вот так и живём: любим одних, а женимся на других». И, кажется, заплакал…
            Ольга горько вздохнула: вот тебе и шустряк-балабол… Мишка, которого она не хотела замечать все школьные годы, оказался таким верным своей любви!
            А Генка?! Он предал её…
            
            
            – Ура! Наша победа! – искренне радуется Катька, тиская новоявленную студентку МГУ. – Я всегда знала, что ты поступишь в лучший университет Союза! Ты у нас самая правильная отличница, не зубрила какая-нибудь, – продолжает свои восторги подруга, – и твоя золотая медаль самая справедливая!
            – Да ладно тебе, – немного смущается Лёлька, – ты-то как?
            – А никак! Провалилась я! – не сбавляя тонуса, отвечает Катька. – Мне теперь прямая дорога замуж. И на фабрику. Пока на нашу «Белошвейку» пойду, ученицей. А как восемнадцать стукнет, в Камышин к тётке поеду. А может быть и раньше. Там при комбинате, вроде техникум есть… – она серьёзнеет и говорит то, о чём Лёлька хотела спросить, едва подруга влетела к ней в комнату:
            – Кстати, про «замуж»… Генка уже три недели как вернулся. Ты только уехала – и он тут как тут, воротился блудный сын.
            У Лёли перехватило дыхание и она не сразу задала свой короткий вопрос:
            – И что?
            – Пока ничего толком не знаю. На посёлке нигде не показывается. Юрка ходил к Баскаковым, там сказали, что Генки нет дома. Правда это или враки, он так и не понял. Но позавчера Люська Лобова сказала мне, что видела Генку на танцах. В какой-то весёлой компашке. Нетрезвой, то есть. И с девчонками. Но, может, и брешет. Лёль, не расстраивайся! Ты же знаешь Люську – ей соврать, что моргнуть!
            Эту их одноклассницу с дурной славой Лёлька знает. Но тревога не отпускает её. Где-то в глубине души она надеялась, что приедет, а Генка уже ждёт её тут у соседнего дома, выглядывает,  не мелькнёт ли она в окошке, как делал это прошлым летом. Стоит, дожидается и непременно с васильками…
            Катерина прерывает затянувшуюся паузу:
            – Лёль, а пойдём сегодня на танцы и сами всё увидим! Юрку с собой позовём…
            – Не надо Юрку звать, – безотчётно возражает Лёля, – сами сходим. Посмотрим на него – и назад.
            – Как хочешь, – легко соглашается Катька, – только ты принарядись так, чтобы он в обморок упал. Надень своё выпускное платье. Оно у тебя не вычурное и на фигурке сидит как влитое. Сейчас плиссировка в моде. И туфли надень белые. Те, французские. Они у тебя просто писк! В них можно и замуж пойти. Если бы я смогла влезть в твой тридцать четвёртый размер своей лапой – непременно бы выклянчила их у тебя! А ты бы себе в Москве купила ещё красивше…
            – Жаль, что не подходят… Я бы тебе их подарила…
            – Так мы идём на танцы?
            – Да! В белом платье и в тех туфлях! И волосы ещё распущу! – решительно  заявляет Лёлька, надеясь, что зря они так разволновались…
            
            
            …Генка стоит в компании каких-то парней спиной ко входу на летнюю танцплощадку. Увидев его, Лёлька, забывает все тревоги и тонет в первой волне радости. Она  жадно вглядывается в фигуру своего героя и отмечает про себя, что Генка стал выше и шире в плечах. Руки его в карманах, поза раскованная, чувствуется, что он спокоен.
            Пользуясь перерывом в танцах, оркестранты спешат промочить горло пивом, и никто не мешает ей рассматривать Генку, а заодно и его окружение. Скользнув взглядом по лицам явно подвыпивших парней, Лёлька цепляется за профиль вызывающе рыжей девицы –  она?
            Катька будто читает её мысли:
            – Она, небось. За версту видать: шалава! К тому же больная плоско…опием. Доска, два соска… А те, что вокруг – форменные блатняки!
             – А может, она не его девчонка, может, она просто так рядом с ним прилепилась? Да и Генка тут случайно… – Лёля явно храбрится, но уж очень ей хочется, чтобы так и было.
            С первыми аккордами томительного танго «Маленький цветок» площадка заполняется танцующими.
            – Подтянись! Как только музыка закончится – заходим королевнами! – командует Катерина.
            Но Лёля не может больше ждать! Она как во сне восходит на площадку и медленно пробирается сквозь ряды танцующих и волны музыки. Когда она уже приближается к Генке достаточно, чтобы быть замеченной им, парни его компании замолкают и застывают с открытыми ртами. Генка резко оборачивается… и всё исчезает – остаются только музыка и Он. И счастье…
            
            
            …Счастье?! Ольга горько усмехается: ну, может быть, на несколько секунд их обоих укрыло счастье. Зато потом…
            Потом был шок. Или нет. Был клубок чувств: недоумение, гнев, жалость, обида, полосующая боль – и оглушение…
            Ольга не помнит уже, что почувствовала, когда в шагнувшего к ней Генку вцепилась та рыжая девица, когда она презрительно обозвала Лёлю сопливой малолеткой и стала вертеть перед её носом колечком, подаренным Генкой. Колечко Ольга помнит чётко, будто вчера увидела: капля бирюзы в мельхиоровой оправе. Ещё она хорошо запомнила жёлтые, как у тигрицы, глаза, огненные волосы и шипение соперницы… и потерянное, совершенно несчастное лицо Генки. И мрак в глазах…
            Говорят, что женщина в девушке рождается с утратой девственности... Не верьте!  Женщина в Лёльке родилась тогда! Родилась из сгустка неописуемых чувств: из  боли потери, разочарования, жалости, предчувствия страдания и… Бог знает из чего ещё, превратившегося в почти материнское сострадание! Она пожалела Генку и простила бы его, если бы он пошёл за ней! Но он не сделал этого…
            А дальше, что было потом? Надо вспомнить, обязательно вспомнить... чтобы забыть… Что же, что же было? Ах, да… Вспомнила…
            
            
            …Лёлька разворачивается и… не бежит, нет! – шествует через всю танцплощадку. А вслед, словно в насмешку, плывёт фокстрот «По набережной»…  Музыка подталкивает её, и со ступенек Лёлька буквально слетает! И с губ её слетают придушенные из сострадания слова, которые ей только что хотелось бросить в лицо Генке: «Лётчик? Лётчик-налётчик!»
            У старого вяза Лёля останавливается и бьётся сжатой в кулак ладонью в шершавый ствол:
            – Я не буду плакать по предателю! Я не буду плакать! Не буду!!! – затем прижимается горящей, как от пощёчин, щекой к морщинам дерева и сообщает невесть откуда подоспевшей к ней Катерине:
            – Страшнее предательства только смерть! – и затихает.
            Несколько минут они стоят у дерева, прислушиваются к музыке и смотрят, не покажется ли бегущий к ним с объяснениями Генка – но на дорожке к танцплощадке никого нет.
            – Пошли домой, Лёля, натанцевались досыта…
            
            
            По пути домой Катерина пытается убедить подругу, что всё не так страшно, что Генка просто растерялся, не знал что сказать, потому что попал меж двух огней, а мужчины они, вообще, не выносят женских скандалов…
            – Я не скандалила, это она набросилась на меня, – возражает Лёля, – а он не сумел защитить. Впервые. Неужели эта… – Лёля запнулась и Катька услужливо подсказывает: «Шалава». – Нет, эта его подружка… Неужели она сильнее пацанов, которых он колотил, когда защищал меня? Или он вправду её любит? Катя, разве любовь такая?!
            – Ой, Лёля, ну ты как маленькая! – возмущается более искушённая в жизни Катерина. – Он же мужчина! А у них всегда так: гуляют с шалавами, а женятся на девушках. Они же не могут без этого!
            – Без чего «этого»?
            – О! Да ты совсем дурёха! – искренне поражается Катька.
            – Наверное. Отчасти. А про «это» я знаю. Читала. И у Золя, и у Куприна… Но только неправильно так. Почему им всё дозволено? А я, может, не хочу, чтобы он прикасался ко мне после другой! Не хочу! Мне будет противно!
            Катерина горестно вздыхает и обе умолкают.
            – Пришли, – с облегчением констатирует Катька у дома подруги. – Иди, успокойся, поспи, а завтра будем думать обо всём.
            – Не будем, Катя. Завтра я поеду к бабушке в Анапу. И поживу там до начала занятий. Не могу я здесь оставаться. Если хочешь, поедем вместе…
            
            
            …Холодно, однако. Прикрывая окно, Ольга высматривает виновника своих воспоминаний. Вот он! Что-то шепчет подружке… берёт её за руку… бегут… и на тебе! Исчезают в проёме двора! Вот сорванцы! «Пошли за солнцем, как подсолнухи… – решает она и закуривает новую сигарету. – Или убегают от проблем? Как я в тот год… в Анапу».
            А Катька всё-таки в Анапу прикатила! Попозже Ольги, но зато привезла ей вещи, чтобы она прямо от бабушки ехала в Москву. Оберегала от встреч и новых потрясений…
            Милая, верная подружка моя! Как же здорово ты помогла мне тогда! Да и потом тоже… Потому как проблемы мои не закончились. Отнюдь. Хотя учёба, новые друзья, впечатления и заботы притупили боль – но лишь до зимней сессии, пока не нашла меня нежданная весть о Генке…
            Господи! Снова резануло по сердцу, как в день перед последним экзаменом, не предвещавший ничего дурного. В тот день…
            
            
            …Всегда шумная Ирка против обыкновения входит в комнату непривычно тихо и как-то странно, будто виновато, смотрит на неё:
            – Тебе открытка… Из дома, кажется… От какой-то Кати…
            – Подружка моя. Опять поздравляет после праздников. Я уже привыкла, она всегда такой кулёмой была, – поясняет  Лёля и почти силой вынимает из рук Ирки послание. – А ты чего такая опущенная? Потеряла чего?
            – У меня всё в порядке, читай… Только сядь сначала…
            Лёля машинально присаживается на краешек кровати и переворачивает открытку, исписанную мелко и неразборчиво.
            Взгляд сразу утыкается в единственно важную строку, и всё в глазах плывёт.
            Она прячет послание в карман, ложится в постель и, отвернувшись к стене, с головой укрывается одеялом…


            
            Окончание: http://www.proza.ru/2012/04/21/345






Упомянутые музыкальные произведения можно послушать здесь: http://patefon.knet.ru/60e.htm
Иллюстрация: коллаж автора
Девушка с сайта: Васильки с сайта: http://sarov.info/forum/viewtopic.php?f=1&t=68335&p=965912