Третий не лишний. Гл. 6. Продолжение

ГЛАВА  6

ЛЮБОВНЫЙ МНОГОГРАННИК


*** 

Теперь вернемся к Сергею Ивановичу. Аскет, блондин, политик, администратор, очкарик, наконец. В общем, ни одной завалящей женщины после Светланы, да и та под вопросом.

К бунтующей плоти по ночам он относился, как к раздражающей помехе. И подавлял живущий какой-то своей, отдельной от сознания хозяина, жизнью строптивый орган усилием воли или струей прохладного душа.

Самое тяжелое испытание – это эротические сны. Тут уже Сергей Иванович контролировать себя не мог. Странно, но героиней его грез никогда не была Света. Кто угодно: теннисистка Мария Шарапова, гимнастка Алина Кабаева, вторая супруга премьер-министра Франции, но не Светлана.

После таких изматывающих ночей Сергей чувствовал вину перед матерью своего сына.  Всегда звонил ей в те дни, интересовался самочувствием, предлагал помощь, чем заставлял задумываться Светлану о причудах и непредсказуемости его характера.

Как вы помните, уже спустя годы в жизни Сергея Ивановича появилась коллега из отдела культуры Наталья Андреевна. Ну, как в жизни. Скорее, в работе. И, несмотря на совместные обеды в столовой и проводы до дома, в число персонажей его эротических снов она не попала. Как-то не вписывались, как сейчас любят говорить, в формат происходящего ее строгий костюм, не испорченное косметикой лицо и занимаемая должность.

Он и так ее представлял, и эдак. Увы. Без костюма картинка не складывалась. А в костюме, сами понимаете, никак. Хотя бы низ, но снять надо. Но чтобы снять юбку у Натальи Андреевны? А как же она на конференции по вопросам молодежной политики выступать будет в таком виде? Ужас.

Короче говоря, никаких поползновений на честь Сергея Ивановича не предполагалось. А кому?

Сотрудники Управы – сплошь серьезные люди, с большим партийным стажем до перестройки. С ними не забалуешь.

Посетители – пенсионеры и старше.

Среди знакомых и соседей к Сергею Ивановичу отношение было самое уважительное. Без мыслей о фривольностях.

Опять же – сын. То есть, отец. В смысле, Сергей Иванович – отец, у которого растет сын. И есть надежда, которую зовут Светлана. Хотя в эротических снах ее и нет, к сожалению. Но там распоряжается не он. Там кто-то другой решает, с кем он будет сегодняшней ночью. Вот именно.

*** 

Теперь самое важное. Про Светлану Петровну.

Освещение вопроса, конечно, деликатности требует. Поэтому в общих чертах. Хотя и не без удовольствия. Потому что о красивой женщине и писать, и просто думать приятно. Не сочтите за извращенность мышления.

Посторонний мужчина, случайно встречающий нашу героиню в самых обыденных местах, вроде магазина или рынка, думает обычно примерно таким образом:

«Нет, с ней мне не светит ничего. Поэтому и пробовать не стоит. У нее точно полный комплект. И муж, и два-три любовника. Или только муж, но зато о-го-го какой. Куда уж нам с окладом в тысячу у.е.».

Бывали, конечно, исключения. Донжуаны не перевелись еще на Руси. Цветы, разрешите подвезти до дома или обратно, конфеты от благодарных родителей, пока жена не видит, и так далее. Но не более того. Кремень, а не женщина. Потому что ирония и чувство юмора были развиты вполне. А вот любви, к сожалению, не было. А без нее и желания никакого.

Иногда слышишь, как с серьезным видом рассуждают о том, что, мол, как же, организму это дело требуется. Без него, вроде, застаивается внутри что-то и снаружи тоже  в виде прыщей, но это уже не у всех.

Хотя многие вполне обходятся и живут, несмотря на застой, долго и счастливо. Заменяя другими жизненными интересами. И вполне так радостно выглядят, хотя радость их напоминает человеку, понимающему, что да как, оскал скальпированного индейца племени Дакота.

Все вышесказанное ни в коей мере не касается женщины, родившей ребенка. Там другая история. История лирическая, в стилистику нашего повествования не вписывающаяся.

Поэтому просто примем как факт, что радость материнства заменила Светлане все остальные радости. На какое-то время, конечно. И никого, кто мог бы в этот период увлечь или хотя бы заинтересовать ее, рядом не было. Марк и Сергей только раздражали своим инфантилизмом и написанной на их лицах дилеммой – кто виноват, что делать и, если что, то я за вами буду. Это если кто-нибудь еще займет очередь.

Но сын подрос.

А тут Попович – огромный, толстый, лысый, в общем, красавец.

Поначалу Светлана к нему скептически отнеслась. Не из-за габаритов. Она и сама в хорошем теле была. А-ля Наталья Гундарева, примерно. Просто вообще, учителя к родителям учеников относятся, как к самим ученикам, только хуже. А с Настей Попович с самого начала отношения не простые сложились. И хотя девочка с тех пор сильно изменилась, но ухо с ней держать востро приходилось постоянно.

А этот большой ребенок, ее папа, смотрел на Светлану Петровну, как на иллюзиониста в цирке. Вроде как привел Борис Евгеньевич своего строптивого жеребенка к ней, а та что-то такое волшебное пошептала, пассы поделала, и он послушным и ласковым стал.

И инициатором встреч тоже поначалу Настя была. Дети сразу просекают, где для них выгода может образоваться. То есть, если бы, мечтала Настя, ее отец и Светлана Петровна стали бы встречаться, влюбились бы друг в друга, то, эх, а дальше и загадывать страшно.

Вот она и заставляла отца приглашать учительницу в кафе, на прогулки, требовала приходить в школу чересчур часто.

Борис Евгеньевич ни в чем дочке отказать не умел. И велся. Сначала раздраженно, потом – с любопытством, а вскоре – с нетерпением. Типа, не мог дождаться встречи, как  вьюноша младой.

Сын Дмитрий на все эти хороводы вокруг матери смотрел абсолютно спокойно. Зная ее характер. Тем более, что она делилась с ним горячими новостями с этого фронта регулярно.

К примеру:

– Дима,  Борис Евгеньевич пригласил нас с тобой на водную прогулку. В субботу он арендует небольшую яхту. Ты как на это смотришь?

– У меня в субботу тренировка с утра. Через две недели соревнования, пропустить никак нельзя.

– Как думаешь, мне съездить?

– Конечно, мама. И в этот раз, если он будет предлагать тебе с собой какие-нибудь гамбургеры или другие деликатесы для меня, ты, пожалуйста, не отказывайся. Тебя же все равно до дома подвозят. И охранник сумки до двери помогает донести.

– Как тебе не стыдно, Дима. Можно подумать, что ты даешь согласие на мою поездку только из-за этих немецких бутербродов.

– Нет, конечно. Подумаешь, невидаль. Но почему не воспользоваться случаем.

– Тебе нет еще шестнадцати, а рассуждаешь, как наш сосед дед Каримыч. Бывший работник нашего жилищного управления, а сейчас пенсионер. Так тот постоянно на двери подъезда объявления вешает. К примеру, «Товарищи жильцы, собираем по сто рублей на покраску лестничных перил. Администрация». Потом проходит по квартирам и по списку деньги выклянчивает. После этого покупает банку краски и сам по ночам красит перила. Главное, что его никто на это не уполномочивает. Но народ не жалуется. Дело сделано, деньги небольшие, чего шуметь. И Каримычу приработок к пенсии, и в подъезде чистота.

– Мам, ну ты и сравнила. Перила и гамбургеры.

*** 

Об одной такой водной поездке на яхте надо бы рассказать отдельно.

Оставаться со Светланой наедине Попович жутко стеснялся. Настя не в счет. Она рано ложилась спать в силу возраста и массы впечатлений. Поэтому пригласил он как-то раз с собой пару давних друзей: Артема и Алену, которые общались с ним еще с той поры, когда была жива Настина мама. А Артем еще и трудился с Поповичем, так сказать, плечом к плечу.

– Старик, – кричал в трубку Артем, – конечно, будем. Поддержим, так сказать, душой и телом. Давно пора тебе жениться.

– Ну, об этом еще рано говорить, – отвечал Попович. – Хочу просто вас с ней познакомить.

– Старик, если уж  ты решился  пригласить ее на яхту, то это уже о многом говорит. В последний раз, когда я видел тебя в обществе женщины, это была  уборщица в твоем офисе. Которая кричала, что с такой шваброй вы коммунизм в вашей фирме не построите. Все, до субботы, старик.

Артем и Алена привезли с собой сына Витьку, который был на два года старше Насти, и дети под присмотром трех охранников устроили такой морской бой с применением технических средств, что пришлось изолировать детей в каюте.

А взрослым накрыли легкий обед на верхней палубе из только что выловленной мужчинами рыбы. Пока, кстати, шел процесс рыбалки, Света и Алена сидели в шезлонгах и впитывали в себя ультрафиолетовое тепло.

– Борис к вам относится очень трепетно, – бросила пробный камень Алена.

– Возможно, – отбила первый удар Светлана.

– Вам все равно?

– Ну, почему же. Доброе отношение, сами знаете, что.

– А вот его покойная жена очень любила Бореньку. Они были идеальной парой.

– Я счастлива за них. Ой, извините. Конечно, очень жаль, что случилось такое несчастье.

– Как вы можете рассуждать на эту тему. Это святое. Мы до сих пор отмечаем все дни ее рождения и годовщины смерти.

Светлана промолчала.

– Он все равно постоянно будет сравнивать вас с ней, – буркнула Алена. – И сравнение будет явно не в вашу пользу.

– С чего вы решили, что я собралась за Бориса Евгеньевича замуж? Может быть, я сегодня здесь просто в качестве Настиной няньки. Сопельки там подтереть, задачку с ней порешать.

– Тогда извините. Я уж подумала, что нас пригласили на смотрины. Да, на роль няньки вы подходите гораздо больше. А вина не принесете из камбуза?

– Пардон, я только к дочке хозяина нанималась. За вино тут другие отвечают, – Светлана встала и перешла на другую палубу, туда, где слышались слова, сопровождающие обычно процесс попытки вылавливания рыбы.

Мужчины не обращали на нее внимания. Где там. Как раз в этот момент какая-то крупная рыбина заглотила наживку и пыталась вырвать удилище из рук Поповича. Наверное, этой рыбине удочка была нужней. Может, на уроках по курсу выживания в рыбном царстве использовать как наглядное пособие. По борьбе с рыбаками. Так, по крайней мере, показалось Светлане. Стоя за спинами мужчин, она, думавшая до этого, что ей знакомо все богатство русского языка, убедилась, что ей еще учиться и учиться. А Борис Евгеньевич, скромняга, такой говорун оказался. Красиво изъяснял свои мысли, колоритно. Жаль, блокнота или диктофона под рукой не оказалось.

Света хотела крикнуть Поповичу, чтобы заканчивали процесс и высадили ее, но не захотела разрушать эту рыбацкую идиллию. Продолжать стоять за спинами было то же самое, что подсматривать в замочную скважину. Возвращаться к Алене было противно. Поэтому Светлана Петровна решила поискать Настю.

Охранник, с мученическим видом стоявший у каюты, из которой раздавались вопли разыгравшихся детишек, показал Свете, где находится источник этих звуков.

– Можно, я войду? – спросила учительница.

Охранник с явной опаской открыл дверь. Оттуда тут же вылетела стрела, пущенная из арбалета, и воткнулась в стену напротив. Изнутри раздался индейский клич, которым обычно молодые индианки начинают с парнями своего племени любовные игры. В награду за воинскую доблесть.

Надо было спешить.

– Настя, – крикнула Светлана, – не стреляйте. Я хочу к вам войти.

– Коварные бледнолицые! – ответила Попович. – Они обманным путем хотят пробраться в наш вигвам. Убей их, мой герой.

Вторая стрела вылетела из каюты и воткнулась рядом с первой.

– Настя, прекратите стрельбу. Я еще жить хочу, –  громко крикнула Светлана.

Попович выглянула из каюты. Она хитро улыбалась. На ее лицо, белую футболку и руки была нанесена боевая раскраска акварельными красками.

– Это свои, мой герой, – сказала Настя. – Пусть входит.

Светлана осторожно заглянула в каюту. Витя, тоже чуть ли не залитый красками, прятался за креслом.

– Пароль! – крикнул он.

– Чинганчук Большой Змей, – крикнула в ответ учительница.

Мальчик подумал минуту.

– Проходи, – ответил он. – Твой пароль лучше, чем мой.

Светлана Петровна вошла и осмотрелась. Да, детишки повеселились здесь на славу. Теперь только капитальный ремонт спасет. Ну, ничего. Похоже, что у Поповича денег на это хватит. Тут веселая мысль посетила голову учительницы.

– Меня примете? – спросила она.

Когда через полчаса открылась дверь, и рыбаки зашли взглянуть на своих детишек, уже трое расписанных индейцев встретили их оглушительным ревом.

– Смерть бледнолицым!

Две стрелы и одно копье воткнулись в непосредственной близости от жизненно важных органов Бориса и Артема. Попович с восхищением смотрел на Светлану. Она вышла из своего укрытия за шкафом, подошла к нему и сказала:

– Ничего у нас не получится. Вы все равно будете постоянно сравнивать меня с женой, – и мазнула Бориса кисточкой по лицу. – Присядьте, пожалуйста. Мне не достать.

– Папа, – обрадовалась Настя, – ты теперь тоже из нашего племени.

– Может, все же стоит попробовать? – спросил Борис у Светланы, сев на стул и не обращая внимания на то, что она продолжала наносить какой-то рисунок на его лысый череп.

– Зачем? Только зря тратить нервные клетки. А с Настей я и так позанимаюсь. Вам же это нужно.

– Ну да. То есть, не только это. Светлана, я не знаю, что вам и ответить. Может, хватит?

Кисточка с краской переместилась на белую рубашку Поповича.

– Подождите, немного осталось. Только точку поставлю, и все.

Светлана сунула кисточку в стакан с водой и сказала:

– Вот и все, – и вышла из каюты, хлопнув дверью. Дети с криками выскочили за ней. Как же, вождиха племени уходит.

Попович встал и посмотрел на себя в зеркало. Асисяй отдыхает.

– Прочесть надпись на спине? – спросил Артем.

– Прочти.

«Попович – большой му…»

– Что такое «му»?

– Дальше многоточие. По-моему, и так можно догадаться. Мужик или мужчина, скорее всего.

– Думаю, она что-то другое имела в виду.

*** 

В контексте данной главы вроде бы похождения Анны Ильиничны, Светиной мамы, и не имеют отношения к происходящим событиям. Но не упомянуть о них не считаю возможным. Все же мать главной героини, оказавшая непосредственное влияние на ее воспитание. Собственным, так сказать, отрицательным примером.

Еще с молодых лет данная дама не отличалась щепетильностью в отношениях с противоположным полом. Замужество не стало той чертой, после которой, казалось бы, нормальные люди говорят обычно себе: «Ну что ж, нагулялась. Пора и честь знать». Знать эту самую пресловутую честь Анна Ильинична не пожелала. Сделала небольшой перерыв на вынашивание и рождение дочери. А потом – снова.

Светина бабушка, можно сказать, с рождения внучки стала ей родной матерью. А Анна Ильинична, будто из нее скальпелем вырезали давно нарывавший чирей, разрешилась от бремени, почистила перышки, зализала раны и тут же начала восстанавливать старые связи и заводить новые.

Ее супруг Петр Григорьевич долго терпел излишества в поведении супруги, но за дочь готов был простить ей все, что было до того. Если бы, конечно, ничего не было после того. Увы. Мол, я сделала для тебя все, что могла, Петенька. А теперь, извини. Молодость одна. Да и ночевать я всегда домой прихожу.

Вот так однажды пришла Анна где-то в час ночи и, полная впечатлений, крепко уснула. А проснулась уже одинокой женщиной. Потому что рано утром уехал Петр Григорьевич, завербовавшись куда-то на стройку. А в записке написал: «Живи, как хочешь. Но без меня».

Горевала Анюта недолго, примерно пять минут. Потому что вечером было у нее романтическое свидание в общежитии Университета дружбы народов. Ее пригласили на песни и танцы под гитару. В комнате жило четыре человека, то есть молодых кубинских коммуниста. С которыми кандидат в члены партии Анна училась тогда на одном факультете. А пять человек – это уже практически партийное собрание. Они тогда хорошо так посидели, про советскую власть поговорили душевно. Потом патриотические песни попели, за чашкой рома.

Кубинцы все, как на подбор были. Высокие, смуглые, крепкие даже на беглый взгляд. Анна даже и не могла решить, кто ей больше нравится – то ли Диего, то ли Альберто, то ли Антонио, то ли второй Диего. Пришлось выяснять практическим путем. Не подумайте превратно – танцевала она с ними по очереди.

Антонио очень хорошо двигался. Он боксом занимался. И левый боковой у него очень сильный был. Поэтому остальные не возражали против такого расклада.

Вот поэтому и некогда Анне было расстраиваться. Только, пробегая мимо детской кроватки,  она на ходу  кричала маме: «Буду поздно», а дочке – вздыхала: «Сиротинушка моя». И к Антонио – об особенностях кубинской революции поговорить.

Но это только один эпизод в их долгой череде.

Вот и египтянин Анвар остался позади.

Сколько еще всего впереди, занимательного и непредсказуемого.

*** 

Подведем промежуточный итог.

Мы начали наше повествование с того времени, когда сыну Светланы Петровны Дмитрию вот-вот должно было исполниться шестнадцать лет. Это факты бесспорные.

Предполагаемые отцы парня – Марк Семенович и Сергей Иванович – живут каждый своей жизнью. В воспитании Дмитрия участие принимают посильное, для себя необременительное.

Другое дело – их матери, Майя Михайловна и Татьяна Степановна, души в единственном внуке не чают. И даже мысли не допускают, что этот чудесный мальчик – не их внук.

Личные отношения у всех неоднозначные, и если Дмитрия из этой схемы исключить, развалятся в тот же миг. Но как его исключишь, родимого.

К тому же есть несколько линий дополнительных, между собой не пересекающихся.

Светлана Петровна – Борис Евгеньевич.

Марк Семенович – Лера Потанина.

Сергей Иванович – Наталья Андреевна.

И Анна Ильинична – временно помощник посла, куда ж без них.


(Продолжение следует)