Соловьи

Тёплая майская ночь навалилась на Семёна Марковича своей мягкой грудью. От неё сладко пахло сиренью и будоражеще - речной предрассветной свежестью. В ракитовых зарослях безумствовали соловьи. Своим плачем они рвали на части его не раз шунтированное сердце. Без Оленьки обитый изнутри вагонкой дачный домик сжался до размеров гроба, в котором она спряталась от невыносимой боли.
И эти соловьи... Пусть они уже заткнутся... Невыносимо тошно слышать их, не слыша её...
Семён Маркович захлопнул окно и попытался укрыться от соловьинных любовных арий под душной подушкой в полинявшей наволочке, но неистовая жажда птичьей любви настигла и там. К чёрту всё это!..
Семён Маркович резко сел на кровати, минут пять ожидая пока закружившийся мир обретёт устойчивость и, волоча занемевшую ногу,  захромал к зелёному сортирному близнецу - сарайчику, где хранилась садовая утварь. Отыскав среди инструмента топор, Семён Маркович медленно пошёл к соловьиным кустам, густо облепившим спуск к безымянной речушке...
Он рубил длиннолистные ветви, задыхался, долго сидел, снова рубил и снова хватался за сердце, пока вместе с кустами не уничтожил звуки любовного гимна, ставшего реквиемом...
Но и на следущую ночь не мог заснуть Семён Маркович. Тишина оказалась громче изгнанных соловьёв.