Третий не лишний. Гл. 7. Продолжение

ГЛАВА  7 

ГРАБЕЖ СРЕДИ БЕЛОГО ДНЯ 


*** 

Майя Михайловна глубоко внутри гордилась полковником Лымарем. «Вот, – думала она, нарезая кольцами лук, – этого мужчину я бы хотела видеть за своим обеденным столом. Конечно, если появится женщина, кулинарные способности которой вызовут у меня одобрение. И я смогу передать в чужие руки желудок моего Марика. И все остальные органы, конечно. Раз он такой идиот, что упустил Светочку. Хотя жениться на учителе, это то же самое, что переехать жить в школу. А это плохо влияет на процесс пищеварения. Может, Марик и прав. Главное – Димочка. Дмитрий Маркович. И это словосочетание уже не изменится, за кого бы ни вышла замуж его мать».

И Майя Михайловна утерла образовавшуюся под влиянием своих грустных мыслей слезу. Хотя, возможно, виноват в слезе был репчатый лук, кольцами лежащий на норвежской селедке.

Сидор Тихонович Лымарь тоже давно испытывал симпатию к Майе Михайловне. Его чувство лежало где-то в тайниках памяти и дремало в тот момент, когда она позвонила ему с просьбой о помощи сыну. И тут же подскочило, проснувшись окончательно, и запрыгало от радости, и с той поры беспокоило полковника, потому что не собиралось ложиться спать обратно. Теперь это зловредное чувство бродило по всему организму закаленного бойца невидимого фронта. Особенно оно беспокоило Лымаря по ночам, в тишине, ползая то по грудной клетке, то по внутренней стороне черепа.

Но проблема Марка Семеновича была успешно решена, и необходимость в общении отпала. А природная скованность в отношениях с женщинами не позволяла Сидору Тихоновичу просто так, без повода заходить к Майе Михайловне на обед. Хотя она и звала его регулярно.

«Спасибо, – отвечал полковник в ответ на просьбу помочь справиться с уткой в меду и с рисом вместо внутренностей, – но я очень занят. Вот, если дней через десять, тогда, пожалуй».

«Через полторы недели эта птица, – отвечала Майя Михайловна, – будет похожа на мумию из зоологического музея. Вы ж не станете есть мумию».

Сидор Тихонович представил себе аппетитные формы Майи Михайловны и ответил, что он предпочитает более упитанную дичь.

«Хорошо, – вздыхала Майя Михайловна, – я позвоню через десять дней. Но если вы опять найдете тысячу причин для того, чтобы отказаться от обеда, то я не знаю, что с вами сделаю».

Но вскоре возникли проблемы у Бориса Поповича. А Лымарь чувствовал себя в таких ситуациях так же комфортно, как свежая свиная вырезка в хорошо приготовленном маринаде.

И он снова на глазах у Майи Михайловны совершал немыслимые для нее поступки, решал такие сложные задачи, от которых простому смертному становилось не по себе. Встречаясь у Светланы, они скромно здоровались, и полковник даже немного пробовал приготовленную ее руками еду.

Майя Михайловна внимательно наблюдала за его реакцией при пережевывании и усвоении пищи, но на суровом лице офицера не проскакивало ни одной эмоции. Боялся человек выдать себя. Как разведчик в тылу врага. Покажи только раз слабость, и все. Женщины хуже штандартенфюрера Мюллера. Тот мучил немного каленым железом и отпускал в иные миры. А женщины подманят, к примеру, уткой или борщом. Расслабишься на диване от приятных ощущений в области печени, а они тебя – мертвой хваткой, и на долгие года. В смысле, вместе в семейный путь. Не каждому такое по плечу.

*** 

Артем и Алена Соломатины завтракали в кругу сына Витьки.

– Сук, – сказал Артем.

– Ты чего выражаешься при ребенке? – зашипела Алена, как раздраженный утюг, на который постоянно брызгают водой.

– Да нет, – ответил Артем. – Ты уже поел, Витя? Тогда иди, поиграй.

Проводив сына взглядом, он продолжил:

– Сук срубили, на котором сидели.

– Это ты Борьку суком называешь? – возмутилась Алена. – Да это он на твоей шее сидит! Жирный боров!

– Как-то не все мы продумали, – покачал головой Артем. – Ну, прикрыли бизнес, ну, ушел Попович в подполье. И что дальше? Ты у нас великий комбинатор. Как разруливать будем?

– Тема, ты как был пионервожатым, так им и остался. Даже горн в спальне висит. Хотя у многих на этом месте обычно располагаются меч или ружье. Ситуация начала развиваться немного не по тому сценарию, по которому мы, то есть я, планировала. Следующим шагом должна была стать передача доли тебе. Попович как-то странно себя ведет. На связь не выходит, не борется. Чего-то выжидает, очевидно.

– Он просто сильно испугался, – сказал Артем. – Борька в конфликтных ситуациях всегда теряется. Руками машет и кричит, чтобы я сам, что его эти проблемы не касаются. Как ребенок, лицо закрывает и думает, что спрятался.

– Ты его никак жалеешь? Он на тебе ездит, ты работаешь за десятерых, а прибыль поровну?

– Да нет, не жалею, – вдруг, неожиданно для себя улыбнулся Соломатин. – Просто вспомнил, как мы с ним на первую стрелку ездили. Я переговоры веду, речь о серьезных вещах идет, а он вдруг достает упаковку конфет и бандитам предлагает. Истинный ребенок.

– Давай, расплачься еще. Так может, повернуть обратно, раз он такой у тебя бесценный? Сказать ментам и бандюкам, что мы передумали, что пожалели Поповича. А? Вот они обрадуются.

– А можно?

– Кретин! Ты ненамного умнее своего дружка. Сиди и не рыпайся. Я сама все вопросы решу. А вообще-то, езжай-ка ты с Витькой на дачу, не путайся под ногами.

*** 

Прошло еще три дня.

Вечером, часов в одиннадцать, когда нормальные люди укладываются спать, на тумбочке рядом с кроватью Майи Михайловны тревожно зазвонил телефон. Женщина подскочила с мгновенным сердцебиением.

– Что случилось? – чуть ли не крикнула в трубку она. Если бы не боязнь разбудить спящего за стенкой Марка, то закричала бы в голос. Хотя даже не знала, кто звонит и по какому поводу.

– Бабушка Майя, это я, Дима.

«Слава богу, – пронеслось в ее мозгу, – хоть с ним все в порядке». Но спрашивать, почему внук звонит в такое время, она сама не решалась.

– Бабушка, – продолжал Дима, – мамы почему-то нет дома. И мобильный не отвечает.

– Может, на работе задержалась? – попыталась успокоить Майя Михайловна парня.

– Ты чего? Какая школа в такое время?

– Может, в кино или ресторане с кем-нибудь?

– Бабушка, да она в шесть часов всегда дома.

– Да, я, пожалуй, ерунду говорю. Все, сиди тихо, дверь никому не открывай. Я сейчас позвоню Сидору Тихоновичу.

Когда Майя Михайловна положила трубку, она неожиданно увидела, что в дверях ее спальни стоит Марик в пижаме.

– Долго вы будете от меня скрывать эти проблемы? – поинтересовался он.

– Ну что ты, – захлопала ресницами его  перепуганная мать, сидя в кровати и безуспешно пытаясь натянуть на себя одеяло, чтобы прикрыть ночную рубашку, – Какие еще проблемы. Всего лишь Светочка пропала, – и она разрыдалась.

Гнилая интеллигенция, блин.

*** 

Через час Майя Михайловна, Марк и Сидор Тихонович сидели на кухне в квартире Светланы.

– Да, – сказал полковник, убедившись, что Дима крепко спит, – этот вариант никто из нас предусмотреть не смог.

– Какой вариант? – жалобно спросила Майя Курляндская.

– Ну, ничего еще не ясно, – закашлялся Лымарь. – Волноваться, допустим, рано. Для чего-то они это сделали. Тут уже не до шуток.

– Что сделали? – опять жалобно поинтересовалась Майя Михайловна. – И кто – они?

– Ладно, в данном случае предположения делать не следует. Нужно знать точно.

– Сидор, – сказала Майя, – Тихонович, перестаньте, наконец, говорить загадками. Иначе я за себя не ручаюсь. И могу потерять контроль над организмом. И тогда он начнет вести себя помимо моей воли. И что вы будете делать с этим бесчувственным телом? Когда единственная женщина не сможет мне помочь. Потому что эта женщина в таком состоянии не может помочь никому, а не только  себе.

– Хорошо, Майя Михайловна, вы меня убедили. Я буду молчать.

– Марик, посмотри на этого железного Феликса с его холодной головой. Вместо того, чтобы что-то объяснить, он будет себе скромно помалкивать.

В этот сакраментальный момент и зазвонил телефон.

– Вот, похоже, и ответ. Всем сидеть тихо и не дышать, – неожиданно строгим голосом приказал полковник и взял трубку.

– Алло, – раздался голос, тихий и далекий, будто донесшийся из угольной шахты имени Красного Конника Семена Буденного. – Кто это?

– А кто вам нужен? – ответил Лымарь.

– Кто бы вы не были, передайте Майе Михайловне и ее другу, что звонила Светлана.

– Алло, алло, – повысил голос полковник. – Я и есть друг Майи Михайловны. Говорите, Светлана Петровна, алло!

Но лишь короткие гудки в ответ.

– Ну? – нетерпеливо воскликнула Майя Михайловна. – Что она сказала?

– Она сказала, что это она.

– Очень емкое сообщение, – сказал Марк Семенович. – Масса информации.

– Совершенно верно, – кивнул Лымарь. – Во-первых, теперь мы знаем, что Света жива. Во-вторых, она не может сообщить, где находится. И, в-третьих, скоро эти люди позвонят снова.

– Зачем? – спросила Майя Михайловна.

– Чтобы выдвинуть свои требования.

– Какие?

– Ну, к примеру, что они хотят в обмен на ее свободу и жизнь.

– Мы что, где-то на диком западе? – возмутилась Курляндская. – Или в Сицилии? Что происходит? Перебаламутили кучу народу, не дают спокойно спать. Сидор Тихонович, дорогой мой, не пора ли положить этому безобразию конец?

– Потерпите. Раз они пошли на такую меру, значит эти господа уже в отчаянии. Звонок мои ребята наверняка отследили. Скоро все будет ясно.

Тут же у полковника в кармане пиджака зазвонил мобильный телефон.

– Да? Спасибо. А они не так просты, эти господа. Сигнал зафиксирован где-то на шоссе. Из машины набирали номер. Ладно, подождем еще. Майя Михайловна, Марк, шли бы вы спать. А я подежурю.

– Как вы могли подумать, – зевнула Курляндская, – что я оставлю вас одного. Марик, посиди с Сидором Тихоновичем. А я подремлю полчасика. Но если что, сразу же меня будите.

***

В пять утра, когда Марик с полковником доигрывали пятую партию в шахматы, раздался еще один звонок. Лымарь взял трубку, чутко спавшая Майя Михайловна тут же появилась в центре событий.

– Алло, это опять Светлана. Не перебивайте меня, – голос был все такой же тихий, хотя и настойчивый. – Передайте Борису, что он должен переписать свою долю в фирме на Алену Соломатину. Иначе, – и снова гудки.

– Черт, – грохнул трубкой Лымарь. – Они что, совсем идиоты? Да потом в суде можно будет легко опротестовать эту сделку. 

– Это не повод ломать телефонные аппараты, – сказала Курляндская. – Светочке что-нибудь угрожает? Говорите прямо.

– Не думаю. Хотя, если честно, такого бредового дела у меня никогда не было. Поэтому ручаться за этих горе-рейдеров не могу.

– Моя помощь нужна? – спросил Марк.

– Надо сообщить Поповичу. Я съезжу, а ты побудь с мамой и Дмитрием. Не будите парня.

*** 

Борис Евгеньевич, разбуженный под утро, выглядел, как огромный всклокоченный филин. Он, сидя в машине рядом с полковником, одновременно хлопал  глазами и наливался краской, как будто в него вкачивали литр за литром свежую кровь.

– Позвонили бы мне напрямую, сволочи, – бормотал он, – я бы им все отдал без всяких вопросов. Зачем же Свету было трогать. Зря они это. От Алены-то чего угодно можно было ожидать, а вот Артем. Ладно, свидимся еще с дружком.

– Борис, – прервал монолог Поповича полковник, – завтра же, нет, сегодня уже, перепишите у нотариуса свою долю в фирме, как они просят. И спрячьте в банковскую ячейку. Вы не знаете, где у Соломатиных дача?

– Как же не знаю. В Березовке. Дачная улица, дом восемь.

– Значит, и у меня информация верная. Будьте по-прежнему осторожны. Еще немного осталось. Кстати, вы никогда не замечали у Соломатиных психических отклонений?

– Да нет. А что?

– Сценарий их действий я бы озаглавил «Идиотизм в современном российском бизнесе». Этот Артем у вас кроме связей с крышей чем еще занимался?

– Да так, по мелочам. Куда пошлю.

– А жена его?

– Она у нас не работала. Домохозяйничает. Очень любит, насколько я знаю, боевики и триллеры.

– Оно и видно. Хотя, как бы мы к Соломатиным не относились, они бандитам и ментам  настоящим платят. А тем все равно кому служить: дебилам или умникам. Главное, чтобы деньги реальные были. Поэтому, пока Светлану не вызволим, требования их выполнять придется.

*** 

Короче говоря.

Я понимаю, что эта детективная история в канве нашей иронической повести могла уже начать раздражать настроенного на совершенно другой лад читателя. Но как по-другому можно было форсировать развитие лирических отношений между Светланой Петровной и Борисом Евгеньевичем, а также, параллельно, между Майей Михайловной и полковником Лымарем?

Превращать динамичный сюжет в мыльную оперу аргентинского розлива? Нет, на это мы пойти не могем. Остатки совести не позволяют.

Поэтому сворачиваемся.

Значит так. Чем все закончилось в этом эрзац-детективе.

Лымарь с помощью одного своего боевого товарища по чеченской войне, действующего генерала милиции, поднажал на какие-то невидимые простым людям педали или клавиши. И через два дня все документы вернули в офис с извинениями.

На даче Соломатиных спокойно взяли Артема, его сына Витьку (не оставлять же одного) и трех братков, спящих там в качестве охраны и никак не ожидающих от тюфяка Поповича такой прыти. Артем тут же радостно сообщил об этом супруге Алене, которая как раз дочитывала аналогичный боевик, чтобы понять, что нужно делать дальше. Жаль, что она не сообразила этого раньше. Там как раз в конце книжки все заканчивалось хорошо, но не для нее. А героиня Аэлита, с которой Алена брала пример, улетела со скалы, крепко взявшись за руки со своим любовником и правой рукой, главарем мафии Георгием Башмаковым. Алена как раз находилась в этот момент со Светланой и пятью братками в лесной сторожке. Скалы никакой рядом не было. Да и она не Аэлита. Да и ни один из упитанных, ушастых из-за отсутствия растительности на голове братков на роль главаря мафии Башмакова никак не подходил.

Нет, не так Алена представляла себе конец этой истории. Она приказала охранникам запереть пленницу в сторожке. Когда они выполнили приказ и стояли посреди леса, ожидая дальнейших указаний, Соломатина вдруг растерялась. Пятеро бычков смотрели на нее, она – на них.

– Может, подожжем? – спросила Алена.

Все пятеро пожали плечами. Типа, нам-то чего. Скажете поджечь, так и сделаем.

– Или утопим?

Такая же реакция.

В этот момент у старшего из охранников зазвонил телефон. Он слушал сообщение с нарастающим на физиономии выражением радости. А когда отключился, сказал Соломатиной:

– Тебе лечиться надо. А наш контракт закончен. Поехали, мужики. Слава богу, грех на душу не взяли.

Даже у таких упитанных и ушастых есть, оказывается, душа.

«Откуда он узнал, что мне лечиться надо? – подумала Алена. – Я же справку из психического диспансера даже Артему не показывала».

Да, и осталась Соломатина стоять одна у запертой сторожки, в которой сидела очень уставшая и голодная Светлана.

Прошло минут десять. В лесу тихо так было. Ни ветра, ни каких-либо звуков. Будто они вдвоем на всем свете. Разделенные дверью на замке. И представила вдруг Алена, что это Светлана заперла ее одну в этом диком безлюдном лесу. И как начала ломиться в избушку.

– Выпусти меня отсюда! – орет. – Я больше так не буду!

Света перепугалась сначала, а потом сообразила и говорит:

– Так у меня ключа нет.

– Не ври мне! – опять закричала Алена и заколотила снова руками, ногами и чуть ли не головой по двери.

Вот в таком возбужденном состоянии и забрали ее в милицию, и тут же передали санитарам.

А вместе с хорошими милиционерами приехали полковник Лымарь и  Попович. Они Светлану по очереди обняли. Причем Борис Евгеньевич особенно нежно.

Артема, по просьбе Поповича, не арестовали. Только взяли подписку о невыезде.

В принципе, задача, стоящая перед автором в этой главе, выполнена. Пойдем дальше.


(Продолжение следует)