Солнышко лесное в память елены григорьевны

      Он уже долго сидел на скамейке в сквере. Рядом с ним стояла наполовину пустая бутылка водки, в руке сжимал пластиковый стаканчик. Он пил и не пьянел. Ничего не изменилось в этом мире – все также светит солнце, все также шумит прибой, гуляют люди. Все как прежде. Он даже на какое-то короткое время забыл о действительности. Зажмурившись, поднял голову вверх, наслаждаясь теплым июньским ветерком, который разносил горьковатый запах молодых тополиных листьев. Не хотелось думать ни о чем, а в голове настойчиво билась строчка песни из полузабытой студенческой жизни: «Милая моя, солнышко лесное, где, в каких краях встретимся с тобою?» Ни начала, ни конца этой песни он не помнил, в памяти крутилась только это. Его наслаждение мнимым покоем было отвлечено парой молодых людей – юноша и девушка шли по тротуару, держась за руки, весело и громко смеясь и декламируя стихи. Он не совсем понимал, о чем эти стихи, но вдруг, очнувшись, как ото сна, не услышал, а словно ощутил кожей: «…Это глупо! Это неверно! Это просто какой-то бред! Представляешь, как это скверно, что тебя в моей жизни нет?!...» Он обмяк, съежился, стал как будто меньше от осознания мысли: «Её нет! ЕЁ НЕТ!!!». Захотелось закричать, завыть зверем так, чтобы ВСЕ услышали и поняли так, как понял он – ЕЁ НЕ-Е-Т!!!
     …Студенческая жизнь так беззаботно-радостна, что даже «хвосты» кажутся делом пустяшным и несерьезным. Самое классное время из всей жизни! Веришь, что весь мир ждет только тебя, а у тебя все-все-все впереди: карьера, любовь, семья. Каждая минута наполнена неповторимым ожиданием праздника и безграничного счастья. Целое море новых знакомств, разговоров о предстоящих жизненных перспективах. И целое море этих самых перспектив.
     Любовь, которая приходит в студенчестве, всеобъемлющая, навсегда. Она вошла в его жизнь неторопливыми мягкими шажками, тихим нежным смехом. Пришла незаметно, ощущением необходимости в человеке, в его присутствии и готовности быть рядом. Она заполнила ту маленькую нишку в его душе, о которой он и не подозревал, но, уходя, оставила после себя такое великое пространство, что заполнить его оказалось нечем всю оставшуюся жизнь. Она покорила его, такого, как ему казалось, неприступного, мягкой, по-детски застенчивой улыбкой, копной белокурых волос, проницательным взглядом таких голубых-голубых глаз. И глубоким голосом, приобретавшим неповторимый волнующий сердце тембр, когда пела, аккомпанируя себе на гитаре. Ему льстил ее маленький рост, ее хрупкость. Сердце замирало от нежности, когда он кружил ее на руках, а она, как маленькая птичка затихала, положив голову на его плечо, доверчиво, как ребенок, обхватив руками за шею.
     Свадьба была веселой и широкой, такой, какая бывает только у студентов. Марш Мендельсона, цветы, напутствия родителей и друзей, все осталось позади. Началась самостоятельная жизнь. Была любимая и интересная работа. А самое главное, была семья. Вскоре появился их первенец – сын. Маленький и беспомощный он вызывал бурю самых трогательных чувств, до слез умиления. Как радовались они его рождению, первым шагам, первым словам! Незаметно для себя подхватывали и пускали в обиход его первые шутки, цитировали их в письмах родителям и пересказывали друзьям. Строили планы на будущее, вкладывая в это понятие свою собственную жизнь и жизнь своего сына. А сама жизнь казалась такой долгой и была настолько счастливой, что и мысли не приходило, что в ней есть место беде и горю. Им, молодым, энергичным и неглупым казалось, не страшны никакие жизненные бури и подводные течения. Но жизнь, как известно, любит вносить свои коррективы, причем тогда, когда только-только начинаешь набирать силу, устраивается быт, появляется уверенность в завтрашнем дне. Так произошло и с ним. Оставив, не без сожаления, интересную работу, ему пришлось увозить семью на новое место жительства, вновь устраивать семейный быт с нуля. Словом, все начинать заново.
      Незаметно проходило время, в семье появился второй сынишка и они, уже втроем, радуются первым словам и первым шагам малыша. Вот уже первенец пошел в первый класс, а потом и младший сын стал школьником. Дом, работа. Казалось все навечно. Но как же скоротечна наша жизнь, когда в ней преобладает позитив, и как медленно тянется время, когда приходит беда!
     Счастье скоротечно для того, чтобы мы в полной мере осознали, как коротка жизнь и как бесценна. Наверное, это один из законов природы. К счастью нужно спешить, нужно в принципе спешить жить, и успеть подарить счастье своим близким и родным. А вот в горе время как будто останавливается, и мы потому пребываем в этом ощущении так тягостно долго, чтобы было время осознать, действительно ли мы дорожим друг другом, вспомнить все обиды, которые наносим друг другу, затем, чтобы повиниться в них и не допускать впредь.
     Беда пришла нежданно, как обычно приходят беды. Жена заболела. Поначалу ее состояние здоровья не вызывало особенных опасений ни у врачей, ни у нее самой. Таблетки, микстуры. Однако очень скоро был поставлен страшный диагноз. Она, такая маленькая и хрупкая, цепляясь за жизнь с неимоверным упорством победить болезнь, ни разу не подала вида ни ему, ни детям, как ей плохо! Она продолжала печь пироги и торты, создавать тот неповторимый уют в квартире, который присутствует там, где живут любовь и уважение интересов друг друга. Но все реже пела, балуя домочадцев собственной игрой на гитаре.
     Тихонько, как вор, в квартире поселилась тишина. Жизнь медленно угасала в этом по-девчоночьи хрупком теле. И вот она уже больше не готовит завтраки и обеды, не провожает детей в школу и не встречает их, как раньше. Дети, понимая, что маме плохо, но, еще не осознавая, что теряют ее, вдруг стали меньше шалить, и старший сын враз стал взрослым и не по годам рассудительным. А он сам старался реже бывать дома, препоручив практически все заботы по дому ее родным. Нет, он не стал любить ее меньше, просто было невыносимо тягостно видеть этот едва заметный огонек жизни в ее глазах и чувствовать сердцем, что нет такой силы, способной раздуть из этого огонька прежнее пламя. А она продолжала тревожиться обо всех, не допуская собственного слабоволия, неимоверными усилиями сдерживала стоны боли и только капельки пота на лбу и резкая бледность после очередного приступа выдавали ее состояние. Ему все чаще приходилось заново оценивать свои собственные поступки, совершенные прежде, но просить прощения у нее он не мог. Не потому, что не хотел, а потому, что понимал – это погасит ее последние надежды выжить. Ночами он часто просыпался и с тревогой прислушивался к ее прерывистому дыханию и замирал от страха не услышать. Его все чаще мучили чувство вины и стыда за то, что когда-то был неоправданно резок, порой невнимателен. Но вернуть время вспять было уже невозможно, а от этого еще больше усиливались душевные терзания. Незаметно, оправдывая себя жизненной ситуацией, начал пить. Вначале это помогало забыть о реальности, потом стало привычкой. Но и в нетрезвом состоянии он не мог отключиться от действительности. Она настигала его машиной «скорой помощи» у подъезда, приглушенным разговором домочадцев, закрытой дверью в спальню и самое страшное, таким горьким немым укором в глазах старшего сына и беспомощной растерянностью в глазах младшего. От этих детских глаз он не мог спрятаться, терял чувство самообладания и потому, напившись, плакал пьяными горькими слезами навзрыд, как ребенок, уткнувшись в подушку, бессвязно о чем-то шепча, плакал до беспамятства, а потом засыпал. Он был подавлен, размазан, уничтожен. Он не представлял, как остаться одному с двумя детьми на руках, как объяснить им ПОТОМ, что они НАВСЕГДА втроем, как жить, зная, что ЕЁ больше никогда не будет рядом, как?!!
      Это самое страшное в жизни испытание выпадает не каждому, и не дай, Бог, никому, жить рядом с человеком, который медленно уходит ТУДА, осознавая, что уходит, а ты не в силах остановить это скорбное продвижение и что бы ты не делал, ничего нельзя изменить. Не каждый справится с таким испытанием. Вернее, нет таких «стойких оловянных солдатиков». Не исключение и он. Он сломался. Он жил, вернее двигался, разговаривал, принимал пищу, ходил на работу, выполнял какие-то домашние поручения, но он уже не был самим собой, тем, прежним. В нем все как будто притихло и затаилось в ожидании самого страшного. Кто знает, что бы было с ним и с сыновьями, если б не поддержка родных. Их постоянное присутствие рядом вселяло мизерную, но надежду, что все может быть будет хорошо, пусть и не так, как раньше, но хорошо.
     Словно в тяжелом сне прошли осень, зима. Весна ворвалась в квартиру через каждое оконное стекло, каждым криком чаек с побережья, каждым дуновением ветерка, приносящим неповторимый запах тающего снега, распускающихся почек деревьев и солоноватый привкус моря. Жизнь вокруг била ключом. На улице птичий гомон, шум машин, в открытые форточки доносится ребячья болтовня с детской площадки. В душе словно оживилось что-то, как бывает с приходом весны. Он почти с фанатичной настойчивостью убедил себя – все образуется.
     В обеденный перерыв по дороге домой как-то особенно сильно сдавило сердце. Словно большой и острый стержень вошел в грудь так, что стало больно дышать и помутилось в голове. Осторожно поднимаясь по ступеням к дверям своей квартиры, он почувствовал – все закончилось. Открыв дверь, и увидев занавешенные простынями зеркала, не удивился, только стержень в груди стал еще острее. Осторожно присев на тумбочку в прихожей, не мог заставить себя пройти дальше.
Все остальное происходило, как во сне. Он не давал себе отчета, время для него остановилось с ее сердцем и даже дети не могли вернуть его из забытья. Глядя последний раз в ее лицо, он в мгновение прокрутил в памяти всю свою жизнь. Он не верил тому, что происходит. Мелькнула мысль: «Как в кино». Все казалось нереальным и чужим. Память цепко впитывала ее исхудавшие руки, осунувшееся лицо. Это еще не раз приснится ему и заставит заплакать сухими глазами.
    Пройдет много лет, будут другие женщины, но ни одна не оставит такой след в душе. Наша память дана нам в радость и в наказание. Чего больше дает она, не знает никто. И сегодня сердце, нет-нет, да и кольнет, поймав, такой знакомый и любимый взгляд, который достался от НЕЕ старшему сыну, и милую улыбку, которую ОНА подарила младшему.
     Оглядываясь назад, он заставляет себя думать, что ОНА просто ушла, уехала. Так легче.