О Тайне

«И всюду – тайна, тайна, тайна».
Марк Твен – «Три тысячи лет среди микробов».

«Тайна Божественной Троицы? Больно плоско, должно же быть что-нибудь посерьёзнее под этой тайной».
Умберто Эко – «Маятник Фуко».

Можно долго спорить и рассуждать о строгой взаимосвязи вещей во Вселенной или об удивительной проницательности некоторых людей, но причина, по которой я и несколько моих спутников оказались в тесном помещении стилизованного ресторана, мне, конечно же, неизвестна. Мы сидели в конце зала за квадратным столом из прочной древесины красного цвета. Возле нас, то ли являясь, то ли притворяясь частью стены, тянулась к потолку большая стеклянная витрина, за толщью которой по бульвару прогуливались прохожие, а чуть дальше начиналась проезжая часть.

Многочисленные столики заполняли пространство в соответствии с каким-то странным сложным порядком, что придавало помещению сходство с загадочным лабиринтом, храмом Двойной секиры, тем самым нервно поддерживая во мне мысль, что где-то здесь бродит Астерий, брат Тесея. Другой особенностью интерьера являлось то, что у входной двери, над которой громоздилась арка из серого мрамора, лежала огромная куча обуви, а снаружи, играя непонятную роль, стоял ненастоящий японец в ненастоящем кимоно.

Неожиданно в зал вошла Балерина А. и расположилась за столиком позади нас. Она была не одна: ее сопровождали четыре огромных стража и человек с очень красными старческими руками; никто из нас так и не разглядел его лицо.

Красота Балерины полностью заполнила помещение ресторана. Её присутствие ощущалось так же, как если бы человек попал в сильное электрическое поле: волоски на теле поднимались кверху, а кожа начинала электризоваться. Поражённый великолепием Балерины, один из моих спутников сделал непростительную ошибку: он каждую минуту бросал любопытствующие взгляды на балерину и ее собеседника, чем незамедлительно вызвал их гнев. Когда один из стражей с лицом то ли женщины, то ли мужчины и непонятной формой тела подошел к нашему столику, я заметил что он ровно на четыре головы выше моего знакомого. Тут же началась борьба. Пытаясь разнять сцепившихся я вскрикнул: «Перестаньте, это же обычный Человек!» Страж как-то сразу ослаб, но всё же конец этому положил властный окрик А.: «Достаточно, Сфинга».

После того, как страж вернулся к хозяйке, мы продолжили свой ужин. 

Через какое-то время Балерина подошла ко мне и, склонившись над ухом, сказала: «Сейчас я ухожу; ты можешь пойти со мной, только прежде отыщи мои туфли».

Я очень долго искал ее белые туфли. Я простился со своими друзьями и вышел. Я бежал по бульвару к тому месту, где был припаркован ее автомобиль.

Прошло порядка двух часов, прежде чем автомобиль остановился около большого серого дома в стиле барокко. Во время пути водитель и все пассажиры молчали.

Когда мы оказались в этом доме, какое-то тревожное чувство сразу зацарапало мой позвоночник. В плохом освещении комнат кожа моя стала бледно-желтой, а ногти почему-то стали крошиться.

Пока ее не было, я сидел на красном кожаном диване и смотрел на мигающие лампы. До меня доходил какой-то странный приглушённый звук; он то усиливался, то вновь ослабевал; возникало ощущение, что где-то за стенами или, может быть, в нижнем ярусе здания что-то величественное и пугающее методично совершало неумолимые периодические колебания.

Осматривая комнату, в которой я вынужден был ждать и приближать навязчивыми мыслями раскрытие своей дальнейшей судьбы, я заметил одну любопытную деталь: повсюду было разложено множество карт различных размеров и содержаний; видимо, хозяин был картограф или что-то в этом роде.

Через час она вернулась и повела меня по узким коридорам, на стенах которых висели подсвечники с горящими свечами.

Вокруг было много людей в страшных масках, некоторые из них подходили ко мне, чтобы потрогать за плечи. Я видел, как под масками их рот кривился в зловещей ухмылке, а глаза коварно щурились. У многих не было передних зубов. Чувство кружащего в воздухе сговора не покидало меня.

В конце коридора находилась ее спальня. Подойдя к двери, А. постучала шесть раз с интервалом в секунду. Дверь открылась.

Балерина взяла из моих рук белые пуанты и передала их человеку, стоящему в темноте комнаты. Мне только мельком удалось увидеть его красные руки.

После этого она поцеловала меня в лоб и сказала, что я обладаю внутренней красотой.

– Я вижу, что ты алчешь, но всё же не могу тебе открыться, – прошептала она. – Внутри тебя я останусь касаться твоих мыслей. Теперь тебе лучше уйти.

Дверь за ней захлопнулась, а я остался стоять в плохо освещенном коридоре, наблюдая за исчезающей нитью ее зеленных глаз. Как вернуться назад она не объяснила.