Конфедерация 2. Часть 3

   Конфедерация 2. Часть 3.


                Глава 7.

                Нет резона огорчаться: можно завтра отыграться.


   Зияющие пустотой финансовые бреши утягивали штаб на дно, как пробоины ниже ватерлинии. Служивый народ перезанимал на дежурный косячок сотенку-другую до получки, клялся друг дружке в возврате долга, царапая залоговые расписки на пачках из-под давно прокуренного, фальсифицированного «Мальборо», а когда окончательно выходил из доверия - тырил мелочевку по карманам пальто и плащей, беспечно сданных в гардероб ротозеями-посетителями. Особо одаренные индивиды, предусмотрительно развившие на клавиатуре ловкость и быстроту пальцев, промышляли непосредственно по портмоне зевак-туристов, которых впускали по подделанным на ксероксах разовым пропускам, прикрываясь некой, якобы, «милитари» открытостью, а на самом-то деле латая бесконечные дыры бюджета. Словом, в Центральном объединенном холуевриканском штабе делишки шли накатанным путем к очередному запланированному кризису, сеющему привычную панику на бирже.
   Адмирал не уставал ликовать, попутно отмечая триумфальное возвращение из Бессистемного резерва, упивался победой да приведшей к «виктори» предусмотрительностью, а о дальновидности даже заикаться не приходилось: последнюю обмыл столь добросовестно, что бедолага чуть не захлебнулась в выпитом. Прежние служебные неприятности, типа, поизмываться не над кем - хиляк адъютантик забюллетенил, сорванные поставки бурбона пока не восстановлены, акции «Дженерал ведерс» котируются на уровне экстренной потребности набить морды брокерам – отошли на второй план. Да разве могли подобные мелочи по-настоящему огорчить штабного волка, просоленного не столь морскими брызгами, сколь неразборчивой закусью от чипсов до арахисовых орешков из консервных банок?
   Конечно же, нет. Пока человек жив, не бывает так плохо, чтобы не могло статься еще хуже, так что не все потеряно.
   К тому же у привыкшего к служебным вывертам адмирала оставался потаенный запасец, припрятанный как при погружении субмарин на случай автономного плавания, поэтому обмываемая пресловутая предусмотрительность без перебоя обильно сдабривалась пахучим шибче армейских задубелых башмаков напитком и на пару с синонимом - дальновидностью вовсе не тосковала.
   Тут, словно по заказу Агрессивно-воинственного министерства, в поощрение боевому духу, случись новость, не просто приятная, а по-настоящему восхитительная - обнадеживающее боевое донесение, открытка авиапочтой от универсального агента с шикарнейшими марками… загляденье!
   «Непременно нужно попробовать отпарить над чайником и принудить самого очкастого из подчиненных вложить годовое жалование в филателию. Пусть хоть кто-то из чрезмерно раздутого штата бездельников увлечется вполне человеческим хобби, чрезвычайно полезным для знания всеохватывающей географии повсеместных холуевриканских жизненных интересов. А то шляются, тупицы, по коридорам, не доставляя прибыли начальству, только и знают, бестолочи, как бомбы зевакам на головы сбрасывать. А ведь у специалиста со знанием филателии вероятность перепутать приговоренную к привнесению обирализма страну с уже разбомбленной будет гораздо меньше»,- порадовался новации в штабном деле адмирал, помечтал о комиссионных за торговлю марками, не забыв, конечно же, спрыснуть намечавшуюся сделку. Шикарную же открытку решил оставить на память.
   «Нужно обязательно забрать в рамочку побогаче и поставить на «тэйболе». Дома на стенку повесить нельзя: диетирующая жена, мерлиночка, не станет вникать в дела службы - вмиг взбеленится, набросится скандалить, добро бы просто с кулаками да отточенным маникюром, а то со сворой адвокатишек…»
   Открытка, точно, заслуживала внимания: Сюзи во всей красе, на фоне зноем пышущего моря, драных кустиков пальм  да, что наводило на определенные мысли, у винта подвесника, как бы невзначай, но многозначительно красующегося в нижнем левом углу кадра. 
   Адмирал не сразу смекнул в чем загвоздка, потому что для начала пристально, через пятикратную лупу изучил точеную фигурку Сюзи, со вкусом знатока женских прелестей почмокал губами, пока на винт ни наткнулся, приняв тот сперва за причиндалы смывшегося из фокуса ахро-нигера и даже успев позавидовать.
   «Сюзи идет по следу - в выборе агента я не ошибся! А может, след уже привел в пункт назначения, в само логово коварных, упорствующих в дерзости диверсантов? Да, так оно и есть!»- адмиралу предельно ясен стал смысл фотографии, и тем большим явилось торжество, когда дешифровка сообщения в точности, за исключением несущественной мелочи, совпала с прозорливым предположением.
   «Но с кем поделиться минутой триумфа? Кто падет, трепеща в почитании, пред безусловным автором победной тактики? Кому по силам вникнуть в абсолютный стратегический гений флотоводца?!
   Разве мог по достоинству оценить дарования командования какой-то жалкий, никчемный секретчик, отмеченный вытянутым носом лгуна и пролазы на сером лице затворника с предпенсионным стажем?
   Нет, надо что-то решать с адъютантом. Медкомиссию, что ли, натравить на дезертира для быстрейшего признания годным к строевой?»- Посмурнел адмирал от раздумий, но ненадолго: не привык пребывать в унынии, тем паче, обходиться без развлечений.
   -А ну, развернулся на сто восемьдесят градусов! Двери открыл!
   И пока на собственную голову доставивший донесение секретчик выверял носом, как компасной стрелкой, градусы разворота да с натугой открывал массивные дверные створки, адмирал нацелился в прицел через толстое дно опустошенного стакана. Наведением «орудия» остался доволен и пнул затворника крупным калибром башмака дальше секретничать, что тот не преминул сделать, долетев аж до притаившихся за ближайшим углом психотехника с электронщиком.
   -Что и требовалось доказать - пехтура летать не может!- Неудовлетворенный траекторией «снаряда», лишенный достойных ценителей бесспорного военного гения, принялся адмирал вопить дифирамбы в собственный адрес:
   -Я ведь говорил! Утверждал! Нет, не ценят меня по боевым заслугам. Сейчас как позвоню… не вышлют бурбона хотя бы ящик - пожалеют, узнают с кем связались! Вот неоспоримое подтверждение успеха бесспорной «виктори» - какие еще требуются доказательства?! «Блэком по вайту» пропечатано: «иду по следу зпт шли бабки воскл знак яичница тчк».- Адмирал, осмотревшись, нет ли откровенных соглядатаев, ни в грош не ставя, абсолютно не считаясь со встроенной подсматривающей техникой, чмокнул сюзин «портрит» в самый широкий лоскутик бикини.
   -Так, а дальше маленькие циферки… Ага, номер счета, понятно. А эти длиннющие, от нулей в глазах рябит? А-а! Вот это сумма! Молодца, не привыкла мелочиться! Чувствуется моя выучка!
               
   Сюзи, по полной программе хлебнувшая спасательского отдохновения, изнывая  от зноя и от разлуки, решилась «отмазать» от службы юного конфедерата. Новая подруга, тоже сохшая по суженому, пообещалась узнать, какого верного человечка «подмазать», чтоб комиссовали молодца в полное «сузькино» распоряжение, и сумму обозначила, учтя в придачу возможный выкуп за пропавшего в медицине женишка да приплюсовав компенсацию за утерянное приданное. К тому же донесение без требования «маней» показалось бы в Центральном штабе весьма подозрительным, деятельность агента сочли бы, по меньшей мере, незначительной и, главное, непродуктивной.

   «Враг базируется в тропиках!- вполне логично рассудил адмирал, за изучением открытки уткнувшись лупой в изнуренные жаром да ободранные отдыхающими пальмочки, которые поначалу принял за ограждение проволочной спирали.- А какие околоэкваториальные территории  доблестный Холуевриканский флот еще не осчастливил прелестями свобод с сопутствующей выкачкой природных ресурсов?»- напряженно силился таковые припомнить, в рассеянности машинально распорядившись перечислить Сюзи требуемую сумму - львиную долю резервного штабного фонда. Но гению стратегии, не на словах бывалому тактику в столь щекотливом для штабных финансов вопросе следовало поступать гораздо осмотрительней…

   -Давай, длинноносый пролаза, живо выкладывай, какие пакостные замыслы вынашивает неугомонный старикашка?- Психотехник, чей собственный носярник по мутагенному недоразумению бугрился всего лишь позорной картофелиной, пускай отменно ноздревато-угреватой, но все же весьма скромной размерами, припер прожженного пролазу брюшком к стенке – не ускользнуть, не отвертеться.- А то нашего верного наушника, адъютанта, адмиралишка до госпитальной койки замучил изуверствами. И ты гляди у меня, станешь лгать да изворачиваться - загремишь к месту конечного назначения прямиком, без проволочек с больничными формальностями.
   -Только чур, чтоб все по секрету, ведь дело наступательного на недоразвитые цивилизации значения!- Покрутил по сторонам чутким на тайны носом секретчик.- А-а, а у вас допуск есть? Неприятностей потом не оберешься с несоблюдением излишних формальностей. Я ведь себе не враг, да и вам тоже.
   -Живо, покажи подтверждение допуска!
   Но долговязый электронщик, якобы утерявший, а на самом деле за сущую безделицу загнавший все персональные документы какой-то резидентуре из латиносов, закопался в полах неопрятного халата. Вошедшая в привычку заминка выводила из терпения и гораздо менее динамичных, чем психотехник, охранников КПП, что, конечно, помогало без удостоверения проскакивать на место службы, вдобавок с ускорением, но с каждым проходом прибавляло синюшных отпечатков подкованных каблуков на определенном участке тела.
   -Вечно возишься как дегенеративный наркоманишка. Вот!- Шустро извлек психотехник из примеченного кармашка раззявы-приятеля совсем неплохой травки на курево, что загнал ему же с минуту назад под премиальные с ближайшей бомбежки.
   -Ага, с допуском, ребята, полный порядок,- неспроста зашмыгал секретчик длинным носом вокруг косяковой начинки, безошибочно определяя качество продукта,- степень не меньше первой - годится. Излагать секреты?
   -Валяй, а то как бы посторонние «пиплы» не навалили, а зачем с лишними прихлебалами делиться?
   -Фотографию старикан разглядывал штабной подружки, как ее? Ну, той самой, что секретно заслали, а вы никак забыть не можете.
   -Ага, ясно. Кто такая?
   -Кого это забыть не можем?- Электронщик пока только начинал осознавать факт изъятия послеобеденной травки, поэтому по инерции продолжил шарить по карманам, ничего путного, кроме никчемных, разве что шибко приспичит, долговых бумажек не обнаруживая.
   -Фигуристая - адмирал сперва поморщился, а потом ну на фотку слюнки пускать.
   -Поморщился? А-а! Так бы сразу и говорил. Это же Яичница!- Перекосило психотехника от воспоминаний, лицо электронщика тоже скривилось в недовольном выражении, но больше от конечного осознания, что остался без курева.
   -Сюзи, ну и что? Подумаешь, эка невидаль, порнофоток штабных «герлсов» на толчке не разгребешь: подрабатывают девчата по журналишкам, даром, что ли, силиконы наращивали,- тоже мне, «сикриты». Ты скрывать чего не удумай, а то сам знаешь: для начала стальной дверью носярник прищемим, а потом прочие органы той же мясорубкой пожамкаем - и в утиль.
   Секретчик, скорчив многозначительную мину, повертел по сторонам чутким носом, будто желая проткнуть какого зазевавшегося ротозея, а если повезет - подслушивающего.
   -Только, ц-цс. Требует «маней»,- молвил будто невзначай, но скромной пары слов достало, чтобы у интересующихся военными тайнами глазенки алчно заволокло выдавленной из соответствующих желез маслянистостью.
   -Много?- Вырисовывающаяся перспектива быстрее, как ни странно, «доперла» до электронщика - даже халат перестал теребить, известно уж в поисках каких сокровищ прощупывая каждую складочку.
   -Вопрос сформулирован не верно.- Пузатенький психотехник живо свешал на весах обдумывания поступившую «информейшн». Став в третью позицию, ухватил носатого секретчика за костистую черепушку и молвил, будто в молодости на Бредвее не сползал с театральных подмостков:
   -«Мани» или не «мани», вот в чем вопрос? Откуда у хвостатого лопстерюги завелись деньжата, как оказать сопротивленье? Восстать ли на его погибель? Уйти, уснуть… гм.- Выпустив черепушку из захвата, брезгливо оттер ладонь о замызганный халат долговязого приятеля.
   -Ты еще здесь, жердина? Нечего штабную форму понапрасну снашивать Живо выпотроши, какие следует, файлы, и чтобы через полчаса выявил канал финансирования! Совсем обнаглела Яичница: шляется по загранкомандировкам, а за нее вкалывай. Мало того, опять нацелилась на самое сокровенное, ну да ей не привыкать…- Вновь ностальгически поморщился психотехник.- «Манеи» необходимо перехватить! Ц-ц. Яичницу знаю как облупленную - на ветер финансы пустит: на паруса для яхты, кабриолеты без крыши или на блажь с коктейлями под гитары-кастаньеты рядящихся в сомбреро разнузданных латиносов . «Манеи» должны попасть в надежные руки. Ведь так?- И в другой раз ухватил психотехник секретчика как новоприобретенную собственность, потому что старая, электронщик, ускакала по заданию.
   -Тебе, длинноносый, тоже дело найдется, только чтоб между нами, сугубо секретное! Жердине, моему приятелю, совершенно случайно удалось перехватить направленные хвостатому адмиралу данные подпольного лохолизатора, так что требуется расшифровать кое-какую горяченькую «информейшен». Займись, наконец, настоящим делом, а не рутинными пустяковинами!
   -Из долевого участия в выигрышной прибыли?
   -О чем разговор - из паевого. И заготовь маски с дырками для глаз: в любой момент нужно быть наготове к перехвату адмиральского фонда,- мы не мальчики, чтобы на лохолизаторский верняк ставить карманную мелочь.

   Налет поначалу не задался: и кассир, и «милитари полице» кого-кого, а налетчиков, прикрывших лица масками, состряпанными из сверхсекретных бланков с соответственными грифами, за сухопутную милю распознали бы.
   -Никак опять за авансом припожаловали?!- запаниковал кассир, едва завидев характерные, как электронщик ни сгибайся, а психотехник животик на задержке дыхания ни втягивай, фигуры грабителей.
   -Скажите попрошайкам, что меня нет на месте!- Попытался кассир запоздало спрятаться за кассу.
   -А-а!- припомнили налетчиков ахрокожие дуболомы из «полице».- Это же те самые парни-скандалисты, кому намяли бока - чуть дубинки не обломали!
   Как дела ребята? Не нужна ли добавочка?
   -Га-га-га - загоготали злорадно, как штатные распространители с ног валящего гриппа - гуси перелетные, а не должностные лица при исполнении.
   -Тьфу, вычислили.- Электронщик передумал – не рискнул доставать из-под полы халата безотказный в грабежах электрошокер собственной конструкции.
   -Дуболомы не способны кого-нибудь вычислить. Заложили, небось, конкуренты-завистники. Секретчик разболтал, сволочуга, на два фронта работает,- заходясь слюной в шепоте, раздосадовано плевался психотехник, но чрез силу скорчил сперва под бланком, а потом, лицемеря воочию, продемонстрировал приветливую мину.
   -«Хау дую-дуете», ребята?!
   -Без вас как-то скучновато, но сейчас, вроде, представится возможность поразвлечься.- Со свистом упражнялся дубиной один из дюжих ахро-нигеров, тогда как другой на глазок испрямлял на таком же инструменте предыдущие искривленные выбоины.
   -Что за маскарад?- Захапал было наиболее проворный из «полисе» секретный бланк для примерки на собственном помятом лице с расплющенным носом. Но психотехник оказался проворнее, соблюдая секретность, перехватил и забил уже оба бланка в удивленно раззявленную пасть приятеля, при этом, вполне по-товарищески, опасаясь, что «топ сикриты» насухо не прожевать, дал запить из карманного фунфырика.
   -Угощайтесь, ребята, чего там.- Попотчевал недососанными остатками дуболомов.- Как нас при последней-то встрече… ха-ха…
   Смейся, дурак,- ткнул локтем под ложечку бланкоглотателя,- а то или заметут, или опять по ребрам получим, а вернее - и то, и другое по полной программе одновременно.
   Электронщик, памятуя трещащие кости, взбитые на манер «айзкрима» почки и словно для жарки отбитую печень, силился сквозь горловые спазмы заулыбаться да издать обезьяньи клики радости. В судорожных гримасах из оскаленного рта попеременно выглядывал то один, то другой уголки бланка с предательскими надписями, сперва «сикрит», потом «топ». Но дуболомам  не до пустяков с неаппетитной чужой закусью. Для почина общению предстояло оприходовать фунфырик - на то у каждого ушло по четверти глотка - да пустую тару прицельно в кассовое оконце выбросить,- не засорять же специально под алкогольное стекло предназначенный мусоросборник.
   -А мы за деньгами!- похвастал один из «милитари полице» во весь голос - коридор, казалось, содрогнулся от новости.- Из секретного резерва.
   -Эй, прощелыга!- рявкнул другой «милитари» в оконце.- Долго еще ждать? Завалил кассу бутылками, а где обещанные денежки?
   -Есть «манеи», не орите только...
   -Попробуй не погорлань при нашей бульдожьей работенке. Есть «мании»!- вновь рявкнул во все горло «полице».
   -Ага, секретные данные не обманули!- Пронырнул под руку одного из дуболомов пролаза психотехник.
   -Ну вот, наорали - теперь нищие побирушки со всего штаба сбегутся за подачками!- Вместо денег высунулся из оконца негодующий кассир.- Толпа налетит – посмотрим тогда, как далеко унесете секретные кейсы?
   -Ух ты, кейсы денег!- Электронщик в восторге забыл давиться и оптом проглотил полупрожеванную макулатуру.
   -А то как же. Думали: я за даром протираю казенные штаны с налокотникамии?
   -И много наличности?- Аж ладошки вспотели у психотехника от раскрывающихся перспективных возможностей.
   -Не твое дело!- Из кассы вместо кейсов высунулся кукиш.- А ну, гоните прочь попрошаек!
   -Точно, парни, нечего ошиваться возле кассы!
   -А если кроме «топ сикритных» бланков жрать нечего, можем спровадить подхарчится по верному адресочку. Уж где, а на помойке тухлых отбросов с объедками «фиш инкрпорейтной» рыбятины целая куча - дохлякам вроде вас за глаза хватит.- Странно, но «милитари» казались сегодня вполне отзывчивыми ребятами: первый похлопал себя по брюху, а второй с аппетитом отрыгнул запахом рекламируемого продукта.
   -Факт. Нажретесь от пуза.
   -Отбросы рыбятины - это, конечно, хорошо, ребята, но имеется кое-что получше. Тако-ое, что нашей сработавшейся компании можно будет месяц не вылезать из «догбургерной», кроме того, упиваться каждый вечер «биром» до состояния «фэйсом об тэйбл», а о девках в ковбойских шляпах да в драных шортах для зажигания и говорить не приходится: проходу не дадут - силиконом затискают.
   -Ва-ау!- весьма прогнозируемо ахнули застывшие «полице».
   -Ва-ау! Кх, кх...- Сперло дух у высунувшегося в оконце кассира, припомнившего постыдный сандвич в промасленной бумаге, да закатывающую истерику за скандалом «вуменку», которая для разнообразия, вместо жены в бигуди, поджидала его вечерком в гадостных апартаментах неблагополучного района для непродолжительного линчевания.-  Получше - это что?
   -Ага!- Как по команде сглотнули слюну «милитари», у которых ежедневное размахивание дубинами без того вызывало зверский аппетит, а уж до «догбургеров с вуменками» в особенности.
   -Ц-ц, только между нами: рассекреченная «топ сикритная информейшн» разглашению не подлежит,- просипел психотехник, будто каждому в персонально подставленное ухо.- Верняк в подпольном лохолизаторе...
   -А-а, поэтому бланки жрете?- допетрил тот из «полице», что попроницательней.
   -Верно,- сообразил другой,- за просто так добровольно их никто жрать не станет.
   -Откуда поступила «информейшн»?- Чуть ли ни по пояс высунулся заинтригованный кассир, из чьего мозга одна за другой уносились прочь сцены линчевания безжалостной «вуменкой», в придачу с жениными пристрастными допросами. По виду казалось: навсегда решился распроститься с беспощадными инквизиторками.
   -Поступила по тайному каналу в закодированном виде - пришлось выделить пай секретчику.
   -Посредник сделал свое дело, а на пятерых кругленькие суммы делить легче, чем на шестерых, это я точно знаю!- Загнанные, метущиеся от воспоминаний о дамском обществе глазки кассира превратились, от предвкушения грядущих подсчетов прибыли, в жесткие, безжалостные кремни. Собственноручно линчевал бы ставшего ненужным длинноносого пролазу, попадись тот в темном штабном закоулке.
   -Как-то неловко, ребята. Вы же знаете: я всегда играю по правилам,- поломался, набивая цену собственной деловой репутации, психотехник, чтобы тем охотней поддаться на уговоры парней, далеко, конечно, не ораторов, но лихо управляющихся с дубинами.- Ну, разве чтоб вам не было обидно. А секретчика угостим догбургером... при случае, чего уж... Только молчок, незачем огорчать бедолагу раньше времени - пускай пока шуршит распечатками для прибыли грядущего предприятия.
   -Га-га-га!- одобрительно отозвались «полице».
   -Так, что у нас с деньгами?
   -Три кейса, под завязку набитых хряксами многонулевого достоинства, один - фальшивыми.
   -Ц-ц, липа не покатит: это же не забулдыгам выдавать жалование, лохолизатор - дело серьезное. Не до шуток - с огнем играем.
   -Так что, фальшивки не брать?- искренне удивился электронщик, вослед за ним - «полисе».
   -Расклад такой: два кейса,- прикинул грядущие барыши психотехник,- на пару заездов с верными кобылищами...
   -Конями. Вот клички: При...
   -Тихо, торопыга! Вокруг уши конкурентов - плюнуть некуда, а ты – клички кобыл...
   -Коней…
   -Да пусть хоть пони называются, главное, чтоб к финишу первыми докобыляли. Верно, ребята?
   -Га-га-га! Верняк!
   -Ай! Ты чего?- Тут уж ущипленный электронщик смекнул, что «сикрит информейшн» о кличках - единственная гарантия доли в грядущем предприятии, без которой неминуемо очередное контактное знакомство, приятное одним лишь дубинам, с последующим вышвыриванием на «фиш инкорпоретскую» помойку.
   -Два, если помножить минимум на два, получается совсем немаленькая сумма.- Неотступные, навязчивые мысли о верной прибыли прямо-таки на глазах затягивали, засасывали кассира в гиблую трясину наживы.
   -Вот-вот, правильно соображаешь. Но по опыту знаю: лишнего кейса с хряксами не бывает, пускай даже с поддельными. А-а, ребята?
   -Верно!- с аппетитами психотехника согласились все, кроме внезапно труса запраздновавшего финансового службиста, что легко списывалось на слишком давнюю принадлежность к крохоборской профессии.
   -Вообще-то, адмирал распорядился угрохать резервный «сикрит» фонд на переброску «маней» через осольство…
   -Так почему бы  фонд переброски ни удвоить?
   Ха-ха-ха. Да, ребята?!- задался чисто формальным вопросом психотехник, неискреннейшим образом стараясь выглядеть рассмешенным, дальше некуда.
   -Га-га-га!- не могла избежать соблазна погоготать «полице».
   -Да после того, как пару раз взорвем лохолизатор, не только «догбургерные», штаб с потрохами, с плацем для муштры, с прилегающими полигонами - наш! Правильно я говорю?!
   -Вернее верного!- вновь поддержали выплеск энтузиазма вдохновленные «полице», которым до сих пор если поступали выгодные предложения, то не более чем о бесплатном интиме за бутылку пива под стопарь виски, к тому же не от женщин.
   -Адмирал припустится вам ботинки чистить, а тебе, кассир - мешки с выигранными хряксами перекантовывать, а нам... ну, у нас с четыреххвотым свои счеты. Все, «тайм из мании» - тащите кейсы, а я пока облапошу простофилю-секретчика, чтоб не увязался за добычливыми «бойсами». Двинули!
   

   В душной атмосфере подпольного лохолизатора люди, если таковые по неосторожности забредали в заведение, и прочие субъекты угадывались по теневым контурам, рассекающим прокуренное пространство. Зазывающие дымы, клубясь, накатывали, обдавая топтавшихся у входа приятелей по общему интересу запахами, один аппетитнее да привлекательнее другого.
   -Двигайте, ребята, первыми - вы же из «полице».
   -Ц-ц, здесь про службу ни полслова: услышат - уши остригут, не говоря об остальном прочем,- многоопытно оборвал кассира, привыкшего не за бронестеклом, так за чужими спинами укрываться, психотехник.- Спокойно. Ведем себя, как обычные завсегдатаи. Нате вот, ради ответственного случая пользуйтесь моей щедростью.- Скуповато отсыпал из кармана цивильного пиджака, на выход в свет одолженного у секретчика, каждому по щепоти травяного гербария.- Заплатите потом... по пяти процентов из доли выигрыша...
   -Ты что свихнулся, это же умопомрачительная сумма!- попытался артачиться кассир, пока в волнении смачно, вплоть до одури, ни затянулся, утеряв, соответственно, чувство самосохранения.- Двинули…

   -Что, братья, созрели делать ставки или для решительности еще разок сообразить по травке? А то девочки имеются...- Здоровенная фигурища ахро-холуевриканца загородила вошедшим примерно такой же огромный, затуманенный дымами телеэкран.- Или желаете перекинуться в картишки: в задней комнате подпольный игорный притон высшего разряда со всеми удобствами.- Неуловимым движением массивной, но донельзя ловкой ручищи вытянул детина то ли из рукава, то ли из манжеты карточную колоду и сходу распустил веером у вперившихся носов «полице».
   -Может, для начала по девочкам пройдемся?- задался вопросом один из «милитари»,  уж слишком неуютно чувствовавший себя в «прикиде» велобайкера, изъятом по случаю у бородатого придурка, протаранившего армейский педалегрузовик. Байкер нализался «бира» до такой кондиции, что, вдобавок, забодал рогатым шлемом да разогнал декоративным, никелированным глушителем взвод профессиональных пехотинцев. Под эдакую гребенку не просохшего бедолагу зарекрутировали в танкисты, пока стоимость грузовика ни отстреляет да ни передавит на такую же сумму врагов демосаобократии гусеницами.
   -Лучше бы умять по дюжине догбургеров,- пробасил второй «милитари», которому весьма некстати досталась одежка байкеровой подружки. Хорошо хоть «вуменка» изобильно успела обрасти пивными наростами, благодаря чему молнии с застежками ни только сошлись да застегнулись, но в некоторых неприличных местах проклепанное кожаное одеяние даже свисало предосудительными складками.
   Ахро-холуевриканец, подозрительно оглядел «красотку», но если и подметил кое-что, из ряда вон выходящее, то деликатно промолчал, а лишь сделал очередное из ассортимента предложение:
   -Имеется отдельный номерок - могу организовать по дешевке. Лохолизатор, конечно, не клуб по половым интересам, но зато без малейших дискриминаций, пока у клиента водятся «манеи». Мы даже латиносов иногда впускаем...
   -А-а-а!- раздался вопль, как по заказу, чтоб ахро-холуевриканец отвязался приставать с соблазнами.- А-а-а ты знаешь, какая у меня подача с правой?!
   -Хрясь!- кто-то, видать из проигравших, кубарем выкатился из-за дымного занавеса и, распластавшись, инерционно заскользил по заплеванному кафелю в сторону платного, словно горя желанием осчастливить билетершу, туалета.
   -О-о! Варадеро-вакуэро!- восторженно, хорошо поставленными голосами, с чувством музыкального такта и ритма, заорали в клубящемся тумане.
   -А-а, это... Не беспокойтесь, браться. Это Урникова гуляет со своими латиносами - под руку лучше не попадайся.
   Так что, доставить бургеров в номерок на двоих? Тогда зачем же девки? Ни предоставить ли продажных «вуменок» вашим приятелям, сексуальным ретроградам, белозадым загнипо-европеоидам?
   Прожженный психотехник чувствовал себя в злачных местах, как гурман-омар, питающийся донной падалью, но в нынешней ситуации нездоровое естество натуры проявлять не торопился: отвлеченно обдумывал, как бы, не привлекая излишнего внимания, понезаметней сделать ставку на пару кейсов денег.
   -Дело в том, как бы вам сказать...
   -Так и говори, на холуевриканском. Ты же, бледномордый орангутанг-поработитель, моего родного языка не знаешь. Да я тоже из-за расистов-рабовладельцев, вроде тебя, «фазер ленгвич», «мазер-тудазер», не выучил... 
   Элекронщика приодеть не успели, ведь стаскивать с кого-нибудь костюм столь длинного и тощего размера некогда - решили выдать подозрительно изможденную персону, если поинтересуются, за врача, лишенного практики, прихватившего с прежнего места расправ над лежачими больными рабочую спецодежду. Потому-то, пользуясь «врачебным» положением, обкуренная жердина взяла инициативу на себя:
   -Мы, врачи, лишенные практики...
   -…а-а, пришли вырезать почку?! Так бы сразу и говорили! Вон тот, что почти дополз до туалета, у кого билетерша карманы обшаривает, подойдет?
   -Щелк - в руку ахро-холуевриканца вместо исчезнувшей колоды карт дрессировано выскользнула «выкидуха».
   -Или вы сами того... как у чистоплюев заведено, сперва попользуете донора дармовым наркозом, лишь потом - скальпелем?
   -…хотим сделать ставку,- почти прошептал электронщик, во все глаза пялясь в «тивизор», судорожно подсчитывая, насколько меньше минут остается до рассекреченных заездов.
   -Оу! Вот это дело! По адресу обратился, бледнозадый кореш!- радушие ахро-негроида выплеснулось чуть ни за край, но, сдержав себя, всего лишь стиснул жердину в неопрятном халате и дважды с чувством расцеловал.
   -По случаю ставок... тьфу, тьфу…- распробовав электронщика, брезгливо поморщившись, отплевался,- с заведения выпивка... если Урникова с компаньеро-кабальеро оставила в баре хоть капельку.
   Эй, Плешивый Пит! Рыжый Рэд! Двигай сюда - наши братья привели простаков с деньгами.
   За спиной ахро-холуевриканца нарисовались сходные примерно по габаритам мордени, и не только поименно званные.
   -Рекомендую - опытнейшие букмекеры, если не знакомы - представлять не имеет смысла. На кого ставим и сколько?
   -Ставить уже в следующем заезде!- попытался долговязый электронщик оправдать перед раздраженным психотехником порыв легкомысленной откровенности.
   -Отлично, бледномордый, но тоже мой брат! Как звать лошадку, или ставишь на заезд оптом?
   -А, а, а...
   -Таких жеребцов в заезде нет.
   -А-адмирал!- чуть ли ни выкрикнул псевдоврач, будто не звание штабного мучителя, а ненавистное имя заведующего клиникой, по чьим якобы наветам лишился допуска измываться над беззащитными пациентами.
   -Отлично, оформим в пять секунд! Где наличка, или вы, засланные агенты финансовой инспекции, для контроля за уплатой налогов делаете ставку по перечислению?- Лохолизаторские букмекеры одарили компанию игроков подозрительными взглядами.
   -Давай сюда кейсы,- не очень-то убедительно потребовал электронщик, хотя именно тут-то требовалась крайняя жесткость в голосе.
   В последний момент кассир внезапно передумал расставаться с деньгами - вцепился в наличку мертвой хваткой, оседлав кейсы вместо диванчика, с выдачей заупрямился. Нет, не потому, что изо всей азартной компании одет скромнее прочих, в силу чего представлялся скаредом. Не повинна и привычка к соответствующим записям с прикидками неуловимо ускользающего дебета, а просто жаль стало прежней жизни с устоявшейся определенностью: служба, ленч, линч, взбучка, служба, ленч, линч… и так далее. Но о причинах никто не спрашивал – на подмогу электронщику, долю отрабатывая, навалились «милитари»…
   -Один кейс - на Адмирала,- взял бразды правления в свои руки психотехник, видя, что без помпы и привлечения ненужного постороннего внимания дело обставить, ну, никак не получается. Раскрыл добротный чемодан, набитый хряксами,- а другой на...
   -Че-че-через одни за-за-заезд...
   -…через один заезд,- твердо и уверенно оттранслировал заикающиеся слова приятеля.
   -Ко-конь по кли-кличке П-п-при-привет.
   -Другой кейс на Привета!
   -Решительные ребята! Настоящие рисковые «херроу»! Правильно: только отбросив прочь сомнения, можно почувствовать отлетающий пульс жизни! Сейчас, оформим мигом.
   Кейсы, как ветром сдуло. Взамен через мгновение выставили дармовую выпивку в высоких, будто для «джуса» предназначенных, узких, носа не засунешь, стаканах с зонтиками, а потом, через пару таких же временных единиц – опахали ворохом цветастых квитанций.
   -На темных лошадок ставите, вот это храбрецы! Настоящие рейнджеры!- Восторг привлеченной хвалебными воплями публики шел по нарастающей. Некоторые приветливые доброхоты чуть ни в друзья набивались, вплоть до попыток вылакать чужие коктейли. И здесь «милитари полице» не сплоховали - мигом через гнутые трубочки вдули до дна привалившую выпивку, захрустев на закуску явно по вкусу пришедшимися, яркими, бумажными зонтиками.
   Позеленевший, словно просроченное дотационное лекарство, электронщик на пару с побледневшим, точно неподписанный начальством отчет о растратах, кассиром замерли, вперив в экран те из имеющихся органов чувств, что пребывали в состоянии воспринимать внешнюю информацию.
   -Адмирал, Привет - что-то знакомое, тебе не кажется?- просипел психотехник ссохшимся горлом через едва раздвигающиеся зубы, внезапно заподозрив подвох, смутный, неясный, от того особо зловещий.
   -А, а, а  привет от кого?
   -Я тоже хотел бы знать. Что-то здесь нечисто. Чего раньше молчал, как лошадей, «мазер» их, кличут?
   -Вообще-то, их по «фазеру» и по «мазеру»…
   -Тем более.
   -Ты же сам не велел, щипался, помнишь?- В немое доказательство электронщик попытался отыскать под халатом среди многих прочих отметин, оставленных угловатой жизнью, именно след от щипка приятеля.
   -Ставки на аутсайдера - один к ста!- восхищалась посторонняя публика.
   -Ух, ты! Мы думали: такого не бывает!- восторгам поддавших «милитари» тоже не предвиделось предела: к прочим наслаждениям опять подали коктейли, с превеликой охотой оптом тут же заграбастанные переодетыми «полице».
   -Дзинь!- после прозвонившего натуральным приговором старта последовали не менее безжалостные комментарии ведущих: «Нет, уважаемые зрители, это вопиюще преступная халатность допускать к скачкам законченных одров».
   «Верно: выбракованная коняга не просто тащится, а сбивает с бегового настроя остальных жеребцов! Надо быть сущим олухом, чтобы хоть хрякс в лохолизаторе поставить на заведомую дохлятину! Нет, не понимаю, на кого, на каких ослов рассчитывали устроители?!»
   «Я думаю, и вы со мной согласитесь, уважаемые игроки-зрители, почитатели настоящих мужских забав, больше мы о лошади по кличке Адмирал ничего, никогда не услышим».
   «Разве что-либо нелестное, когда завязнем зубами в догбургерах».
   «Ха-ха!».
   -Ха-ха-ха!- следуя заразительному примеру комментаторов, рассмеялись многие присутствующие.
   -Га-га-га!- особо не разобравшись, вослед лужеными глотками загоготали «милитари».
   -Надо отозвать вторую ставку! Нужно спасти то, что еще возможно!- Настала пора действовать наиболее проворному в финансовых операциях - кассиру. Выхватив один из пуков квитанций, сунулся к уже знакомому букмекеру, ухмылявшемуся оскаленными зубами, но смотревшему на в пух и в прах продувшихся клиентов с некой толикой сочувствия.
   -Верните! Вот квитанции. Отдайте первую ставку, вторую возьмите себе в подарок!
   -Наоборот, брат: первая - тю-тю, а вернуть вторую можно попробовать, но с частичным удержанием…
   -У меня же документы!
   -Да вот,- сплюнул ахро-холуевриканец на пол, изукрашенный, кроме подобных же знаков внимания, пестрым ковром разодранных квитков,- здесь без твоих бумажек мусора навалом. Двигай за мной!- Из чуть ли ни дружеского расположения, ухватив за шиворот кассира, ринулся, разгребая толпу свободной рукой, как веслом, торя путь подопечным, как тараном, к приемному оконцу.
   Но окошко захлопнулось перед самыми носами - лишь раздалось категоричное, но слабое утешенье:
   -На заезд ставок больше нет!
   -А возврат?
   -Ха! Возврата никогда не было!
   -Как же так!?
   -За возвращением чеши на ипподром, заодно выплатишь штрафы, после того, как сдерут налоги. Ха!
   -Вот так-то, брат. Одним могу помочь - знаю верную лошадку через пару заездов, но лучше предложу девчонку-садомазохисточку,- отлинчует – любые огорчения из головы повылетят…

   «Это крах!»- Психотехник, недобро зыркая по сторонам глазами, подумывал, на кого бы сподручней свалить ответственность за форменное разорение, но парализованная отчаянной горечью проигрыша фантазия буксовала даже в накатанном направлении.
   -Иго-го! Жми, Привет!- «милитари», насосавшиеся липучей жидкости из заляпанных стаканов, в отупелом энтузиазме казались неутомимы:
   -Гляди, наша ставка опережает на целую задницу последнюю лошадиную морду! Конкурентка оскалилась, как бы не ухватила за хвост прыткого жеребчика - вот бы по оскаленной морде заехать дубиной!
   -Смотри, какой спурт! В отрыв пошел Привет - не удержать! Еще чуть-чуть и цапнет за хвост того рыжего с клетчатым красно-белым клоуном на загривке! Иго-го!..
   Электронщик с уныло приплетшимся на место кассиром, отвлекшись от безнадежного экрана, уставились на разошедшихся партнеров, уверено галопирующих к побитию рекорда по дебилизму.
   -Крах, хуже не придумаешь. Кто-то за все ответит!- Психотехник злобно уставился в одному ему ведомую точку на экране «тивизора», все-то вопящего о проигрываемом заезде. Согласно догмам психологической околонауки вынашивал, отвлекаясь от провальной действительности, радужные планы безжалостной мести.
   -А-а!- завопила толпа игроков, отмечая перезвоном стаканов очередной финиш.- Вот это заезд!
   Из многозначительного перемигивания ахро-букмекеров, самые из которых напичканные стероидами с битами наперевес вышли прогуляться за ближайший угол, неизбежной очевидностью вытекало: какого-то «счастливчика» угораздило крупно выиграть.
   -Молодцы, парни! Как увидел вашу подозрительную компашку, сразу сообразил: биться станете до последнего. Успехи налицо… на бледномордую рожу, чтоб понятней было - Привет пришел предпоследним. Еще с десяток набитых «манеями» кейсов - и вы с очень большой долей вероятности угадаете победителя. Ну, на кого ставим в этот заезд?- Доброжелательность и предупредительность ахро-холуевриканца лучилась из каждого на лице шрама, из всякой вбитой вмятины.- Поймите правильно, бизнес есть бизнес – я как человек ответственный обязан предупредить штатных клиентов, чтоб не вздумали ставить на вашу лошадь: не могу допустить форменное расточительство работодателей. Решайтесь быстрей. Я сейчас...
   У входа в заведение возникла посторонняя сутолока, доносились звуки толчков, возни - то ли впускать кого-то не хотели, но скорее - выпускать не все подчистую «манеи» спустившую публику.
   -У тебя травы не осталось?
   Крайне расстроенный, подавленный психотехник сомнамбулистически отсыпал долговязому приятелю, сколько требовалось, даже не уточнив ни тройную цену, ни залог отсутствующего имущества.
   -Пора уходить: больше ничего не выгорит,- подвел неутешительный баланс кассир.- Сверим докладные, согласуем показания, скажем: нарвались на вооруженное ограбление. А оставшийся кейс у одной знакомой в апартаменте из комнаты с кроватью без прихожей спрячу – поделим, когда уляжется шумиха.
   -Да на кой фальшивки прятать?
   -Ц-ц - конспиративно зашипев, завращал глазами не на шутку встревожившийся финработник.
   -Чего уж теперь секретничать, рожа крысиная?- Психотехник, чья вынашиваемая месть дальше адмиральской персоны не продвигалась и, буксуя, шла по кругу, склонялся к пораженческой мыслишке, накурившись до одури, решительно посчитаться с негодяем, совсем некстати подсунувшим кейсы с хряксами.
   -Эй, приятели-братья, какой-то длинноносый пролаза - за милю видать шулера - прорывается в вашу честную компанию, говорит: пайщик...
   -Достал-таки, проныра. Пусть проходит - получает свою долю,- не одним же нам приваливший выигрыш расхлебывать.
   -Да, но здесь приличное заведение – шантрапу из подворотен впускать не полагается,- а у длиноносого даже пиджака нет и штаны без подтяжек. Откуда только берется нищее отребье, позорящее процветающий образ жизни?
   -Вот,- вздохнул психотехник покаянно, чего никогда не водилось и не на шутку встревожило обкуренного приятеля, электронщика,- отдай ему этот.
   Всякого на своем веку навидался, однако чтоб отбросам общества пиджаки с собственных плеч жертвовать - не случалось на биографической памяти букмекера столь примечательного события. От удивления ахро-негроид не только белки глаз вытаращил, но и пиджак взял торжественно за плечики. Понес бережно, точно «ужратого» триллионера в личный педилак с педальшиком на каждом колесе доставляет, рассчитывая на жирнющую подачку.
   Являясь свидетелями столь исключительного события, прочая букмекерская шатия расползлась от входа, на манер нечистот после применения «Комета» или другого хлорированного ядища.

   -Срочно, «топ сикритно» - потому прилетел «молнией».
   С рикшей надо расплатиться после выигрыша, потому что все равно не отвяжется.
   Верняк! Лично дешифровал свеженькое донесение адмиралу - и прямиком сюда.
   Уф, уф, насилу пробился,- задыхаясь, выдавливал уважительную причину посещения злачного заведения раскрасневшийся, будто вместо рикши пешедралом прочесал многомильную дистанцию, тыкающий по сторонам любопытствующим носярником секретчик.- Оказывается, на счет Адмирала и Привета из Аль-Аиды прислана информационная провокация. Террористы специально разоряют патриотично настроенные круги населения. Вот на кого надо ставить! Гарантия стопроцентная - я рассекретил! Давайте, где наши «манеи»?
    -А ни рискнуть ли, ничегошеньки ведь не теряем?- Психотехник уставился в протянутый секретчиком «топее топного сикритный» бланк дешифровки.- Документ вполне обнадеживает, а вот в предыдущих заездах чувствовался скрытый подвох, а вот какой?.. Но теперь, похоже, все стало на свои места: мы ни при чем – в проигрыше повинны аль-аидцы.
   -Нет, ни на каких кобыл больше ставим!- кассир вновь заупрямился, прямо хоть кличь разгулявшихся «милитари», которым, по случаю утраты очередного кейса, за счет заведения выставили липучие стаканы с тошнотворным пойлом.
   -Не беспокойся, после двух безупречных ставок вряд ли кому взбредет в голову проверять банкноты. Нам удалось завоевать доверие - настала пора стричь купоны, пользоваться дивидендами!
   Взывание к логическому мышлению не подействовало.
   -Совсем свихнулся, придурок! Рассуди: даже, допустим невероятное, если обнаружат фальшивки, ну и что? По шее накостыляют, вытурят из заведения – абсолютно ничего экстраординарного. Это же последний кейс – чего с нас взять-то?- подобрев в силу обнадеживающих известий, пока по-хорошему пытался договориться с кассиром психотехник.- А ну, выдавай «манеи», гадина!- Рванул кейс, пытаясь выдернуть из-под грудью на хряксы легшего упрямца - тщетно. Однако совместные усилия игроков одержали верх над безусловно свихнувшимся экономом.
   -Уф.- Смахнул испарину с носа секретчик.- Надо скорее ставить, а то рикша на тотализатор прорывается!
   -Пшел вон, кинец, иди гусениц жрать с жареными тараканами!- пытались  культурно да обходительно выпроводить прочь въедливого рикшу ахро-букмекеры, но старания с уговорами, так же как последующие пинки с зуботычинами приходились лишь в пустоту. Проворно-шустрый в силу избранной профессии и шао-ниньдзского воспитания кинец антирелигиозно не собирался сидеть на берегу реки в ожидании, когда мимо проплывет труп удравшего пассажира с оплатой по счетчику в протянутой руке. Вместо пассивных конфуцианских философствований оторванный от корней родины неуловимо ускользал он от тумаков, все ближе продвигаясь к заветному кейсу. От вида преогромнейших размеров бумажника разыгралось нездоровое воображение, внушенное справедливо требующей оплаты труда собакой Будды за компанию с задиристым фанфароном-петухом и в соответствии с собственным драконистым годом рождения.
   -Ставим! Делаем ставку!- выкрикнули заветное слово. С этого же мига туго набитый содержимым кейс надежно перекочевал в заботливые о дензнаках руки администрации, под непроницаемым, а на самом-то деле разреветься готовым взглядом кинца.
   -Ну, ребята, сегодня мой день! Загребу на вас такую кучу комиссионных, что впору открывать собственный лохолизатор. И откуда столько кейсов? Никак подворовываете на чемоданной фабрике?- На сей раз не поленился понюхать плотно запечатанные хряксовые пачки, ставшие вдруг подозрительными, ахро-букмекер.- Пахнут как-то не так, ни гуталином ли для обуви?
    -Как «не так», образина?! Ты просто никогда чистых купюр не нюхал, а только заляпанные после «туйлит рум» невымытыми клешнями!- Сдавать стали нервишки у электронщика, давно пребывавшего на взводе, сдерживавшегося не понятно какими усилиями.- Отсыпь-ка травки, а то разнесу тут все...
   -Это я в «туйлит рум» руки не мою?!- вознамерился отполировать морду «бледнорожему орангутангу» ахро-букмекер, но профессия обязала смекнуть, что не время отвлекаться от наличности.- Сначала займемся ставкой, а потом уж разберемся, кто больший чистюля, когда воткнем кое-кого в мусорные баки вверх тормашками!
   Покараульте-ка, братья, всю, как есть, банду в полном составе, чтоб никто из европеоидных макак не ускользнул. Сейчас узнаем, что за шалые денежки у вертопрахов-благотворителей?!
   Незадачливых игроков-фальшивомонетчиков взяли в плотное кольцо, не получили поблажки даже негроидные байкер с «подружкой», сколько бы коктейлей ни высосали, ни даже примазавшийся кинец, вполне с виду мирно пришлепавший деревянными сандалиями.
   Сунул букмекер кейс в приемное оконце.- Проверить бы надо подозрительных клиентов: ставку сделать желают, видишь ли! В Квинсах с Гарлемами я что-то их рож не видал, откуда только чистоплюи выискались?- высказал бдительный ахриканоид вослед за исчезнувшим чемоданом сомнительные соображения.
   -Я не хотел - это все он!- Будто раскаявшись, задрожал психотехник, ткнув пальцем в электронщика, получив по своему адресу взаимообразно точно такой же всхлип и указание. Потому, не сговариваясь, оба ткнули пальцами в проныру-секретчика.
   Неумолимо, как  электропреобразователь пыточного устройства, зажужжала проверяющая машинка, дохленьким ультрафиолетом просвечивая, инфракрасными волнами прокаливая блестки, какие любой двоечник и каждый второй отличник намалевал бы маркером, стырив подходящий в «гипершопе».
   Захолодило лопатки психотехника, пожалел, что широким жестом пиджак пролазе носатой пожертвовал, а так, глядишь, выскользнул бы из одежки, да ищи-свищи шустрого «бойса» в дурманах дымовой завесы.
   Элекронщик парился в халате, трясся одиноким сухарем, запертым в тостере во время землетрясения. Как минимум курнуть - прижало донельзя, а чего дождешься от букмекеров кроме порицания с последующим пинанием ребер ботинками?
   Прочим компаньонам последствия проверки, похоже, были до фонаря, лишь бы ставку не заныкали.
   -Пух - то башка ахро-букмекера из оконца выкупорилась, а за стеклом сияла донельзя довольная морда приемщика, поставившего кейс на полку к парочке собратьев, точно в камере хранения.

   -На, брат, курни, а то сперло, небось, во внутренностях. Знаю вас, беломордых орангутангов, только позавчера с новогодних елок спрыгнувших – да шась прямым ходом в цивилизацию и то лишь для того, чтобы нащипать подходящей травки…
   Пусти дым,- чиркнул услужливый ахро-холуевриканец огоньком у «косяка» пред носом удивленного электронщика, ловко, будто аж во втором поколении умел пользоваться серными спичками,- и зароем топор войны. Я же из лучших намерений, а то мало ли какие ловкачи по лохолизаторам пробавляются, после них половину прибыли, считай, коту под хвост. Одно выручает: латиносам за траву любые хряксы втюхать можно - настоящих в глаза не видели.
   На солидных клиентов у меня глаз наметан - сразу распознал. Спокойные, воспитанные, по повадкам судить - из благотворительного фонда... сбежали с годовыми пожертвованиями,- почти расшифровал штабистов физиономист-букмекер.- Хотя этим дохлым фондам кейсы, вроде ваших, даже и не снились.
   А ну, живо, почетным гостям - лучшие места, первейшую выпивку и чтоб в стаканах, отмытых от пачкотни латиносов!
   Зарвавшихся игроков чуть ли ни принудительно усадили на липучие, продавленные диваны с заляпанными, замусоленными посторонними седалищами подушками. «Милитари» вновь, не вникая в суетные мелочи и нисколько не заботясь отсутствием привычных дубин, до макушек стриженных голов окунулись в удовольствия, засосав коктейли, на этот раз выставленные не просто с цветастыми зонтиками, но с нанизанными на стаканы кружочками ананасных консервов.
   -Когда хряксы штамповать-то научились, и почему я не в курсах?- Цепко ухватил кассира за мошонку, мило при том улыбаясь, психотехник.
   За столом же, а заодно последней ставкой целиком и полностью распоряжался носатый секретчик, пусть находящийся под неусыпно косящим оком затаившегося рикши, но все же весьма довольный, что успел вовремя фурор произвести - впервые на протяжении никчемной жизни, наполненной лишь чужими тайнами, привлек всеобщее внимание.
   -Нам вот что, приятель,- нахально набивался чуть ни в друзья к осчастливленному ахро-букмекеру,- коктейли повторить, и этому тоже,- благожелательно отнесся пролаза к кинцу, который ради оплаты труда позабыл обо всем на свете, чего уж говорить о каком-то пустяковом обезвоживании организма.- Лично в руки,- предусмотрительно не пожелал секретчик, что бы предназначенный ему зонтик с ананасовым ломтем уплыл к «милитари».- А ставку на...- соблюл тягучую паузу, чтобы общественное внимание вновь сфокусировалось именно на серой его безличности. Тут даже психотехник, увлеченно, с пристрастием пытающий кассира, приостановил экзекуцию.- ...на Секретаря!
   -Без вопросов, длинноносый брат: ты, видно, нюхом чуешь беспроигрышные варианты. Когда вскроется недостача в благотворительном фонде, к нам подваливай - поговорим о трудоустройстве.
   -Фьють - будто сдуло массивного, точно беспьедестальная статуя, букмекера.
   -Секретаря? Какого?..- Психотехник, вновь терзаемый подозрениями, немного ослабил хватку, так что кассир осмелился даже на пару вдохов.
   -А ведь ты когда еще говорил: «Подозрительно все это...».-  Всласть дымившему долговязому адепту провидческого гения кучерявого приятеля уже после трех-четырех затяжек настоящей дурью стали одинаково до лампочки и секретарь, и адмирал, и сама пэррезидентова собака заодно с хозяином; куревом же благородно решил поделиться с товарищем.
   Тот, правда, милостей особо-то не дожидался.
   Выудив без спроса чинарик изо рта прогорающего за компанию партнера, пренебрежительно сунув обратно оборванную заслюнявленную четвертинку, психотехник в задумчивости протемнился:
   -Накрылся выигрыш: не аль-аидцы «дезу» слили - это секретарик, или как его там? Из подвешенных – помнишь? На волю вырвался – мстит, гадина!- Стиснул по случаю разоблачения органы, за которые, не очень-то деликатничая, ухватил кассира.
   -Уй! Уй!- зауйкал тот, давая признательные показания:
   -Там в кейсе, уй, в последнем настоящие - не мог отдать, не готов психологически. Уй!
   -Ага, час от часу... А фальшивые?
   -Второй заезд, уй!
   -А ты, жадюга, представляешь, что с нами могли вытворить?   
   -Но пронесло же. Э, э, э, не надо! Уй-й!
   -И то, правда. Однако пора сваливать, здесь, конечно, уютно, но чересчур уныло,- делано зевнул психотехник,- тем более, что мы свое дело сделали, джентльмены.
   -Выполнили «мишн», так быстро? - поинтересовались закамуфлированные «полице», не накачавшиеся и вполовину обыкновения, лишь начинавшие входить во вкус дармового застолья.- Коллегам по «милитари» рассказать будет нечего - засмеют.
   -Нет, никто никого на поводке не тянет, тем более, будь на вашем месте, я бы в штаб особенно не торопился…
   Тринь-тринь-тринь - зазвякал склянками последний заезд.
   -Может, досидим, из любопытства? У нас совсем неплохие шансы, если подключить статистику с комбинаторикой, то...- окончательно дослюнявившего чинарик электронщика потянуло на галлюциногенные подсчеты.
   -Не понимаю, чего волноваться? Выигрыш верный – «топ-топ информейшен» никогда не бывает ошибочной, иначе тут же последовало бы опровержение, точно как в первом случае. Посидим, тем более обещали выпивку из вымытых стаканов, а где у нас в штабе сыщется подобный сервис? Мне здесь нравится...
   -А ты как, фальшивомонетчик, тоже за то, что бы остаться?- Тиснул психотехник кассира.
   -Уй, уй, кейсы, кейсы верните. Уй...
   -Если бы я состоял в партии ослократов, то непременно бы сказал: большинством голосов остаемся, но я беспартийный, поэтому привык самостоятельно решать наболевшие проблемы, которых навалом и без вонючего лохолизатора.- Принюхался психотехник.- Продуктами «Фиш инкорпорейтид» вроде не смердит, хоть от газовых атак отдохнуть, что ли, но знайте: ловить здесь нечего! Секретаришка, насколько помню, типчик - не промах, мог наворотить и с «топ», и с «топ-топ сикритами» - как бы семь шкур ни спустили взамен выигрыша.
   -Да, но статистика,- обкурившийся электронщик вцепился в гнилую соломинку очковтирательских формул,- наука точная, почти без обмана, правда, с погрешностью…
   -Подотрись своей статистикой! Начхать на погрешности! А ты, секретная крыса, выворачивай-ка карманы дареного пиджака - там должно кое-чего от травки налипнуть...
    -Е-есть!- завопило большинство зала, и сплюнуло ровно в десять раз меньшее количество играющих.- На целый корпус! Есть, Секретарь!
   -Секретарь?!
   -Да! Я же говорил...
   -Плевать на твою болтовню - сгоряча все, что не угодно, с языка сорваться может. Главное - сработало!
   Отдохни-ка.- Ослабил на радостях психотехник тиски внимания к проштрафившемуся кассиру-фальшивомонетчику.
   Компаньоны заскакали по-козлиному, заорали традиционное «вау!» и потребовали шампанского. Одни лишь запавшие на выпивку «милитари» выпали из обоймы - под шумок засосали ко времени поданные коктейли, моментом оставляя, как обещано, стаканы чистыми, со своими лишь, в придачу к слюням, отпечатками.
   -Есть! «Джекпот» наш!- Кассир, не отойдя от захвата, то приволакивая, то растопыривая ноги, устремился, как по должности положено, к окошку выдачи налички, за ним - длинноносый секретчик да прочие, к вящему удовольствию «милитари», без помех расправляющимися с чуть ли ни конвейером выставляемыми напитками.
   -Прытких компаньонов подыскали – как бы ни оставили нас в одних подштанниках.- Еле поспели психотехник с неразлучным приятелем протиснуться поближе к оконцу, следом вдвойне довольные подтянулись ребята из «полице», пыхая да икая липкой, дешевой выпивкой.
   -Поздравляю! Вот это я называю игрой, а ставку - выигрышной! Не зря рисковали по-крупному - «джекпоты» срывают только решительные парни!
   -Вы, что же, собираетесь выплатить весь выигрыш целиком?- Неожиданный вариант поведения персонала лохолизатора как-то не вязался ни с обыденной практикой, ни с предметами, которые вдалбливали в психическом колледже.- Ни лучше ли нам зайти через денек-другой, когда смените вывеску и откроете по этому же адресу разливочную благотворительного супчика?
   -Все в порядке, ребята! Я даже битников с битами из-за ближайшего угла отзову,- радушие ахро-букмекера не признавало ни границ, ни пределов.- Вдарьте-ка еще по шипучему коктейлю за счет заведения - и прошу получать «манеи».
   Распоряжение исполнилось моментом, но большинство из счастливчиков, сунув очередные стаканы в лапищи стойко покачивающихся «милитари», вновь сыпанули к кассе, из которой заветные кейсы, как в инкубаторе, начали выклевываться.
   -«Ван!»- игроки скрупулезно приступили к подсчету выигрыша.
   -«Тво, сри»,- вторили из оконца, шмякнув оттуда же две раскисшие пачки чрезмерно помятых, на нечистую бессовесть провонявших купюр.
   -А где остальное!?- Сунул в окошко нос чересчур любопытный до потаенного секретчик, по коему без промедления схлопотал смачного щелбана.
   -Все точно! Пересчитывать будете?
   -Но мы же ставили три кейса!- Теперь уже полез разбираться кассир, предусмотрительно в оконце особенно-то не заглядывая.
   -Ребята, я сверялся в конторе - подсчитано верно,- вмешался подозрительно миролюбиво настроенный ахро-букмекер.- Ставка на фаворита скачки - один к одному и одной сотой. Из вас кто-нибудь знаком с наукой арифметикой?
   Простые парни из «милитари полице» грязносердечно сугубо отрицательно покачали головами, категорически отметая от себя малейшие признаки подозрения в крамоле.
   -Я, я знаком, где мой шифровальный планшето-калькулятор?- вновь, даже причмокивая носом, но первым встрял секретчик, суетливо закопавшись по карманам, ничего кроме ошметков второсортной травки не обнаруживая.
   Психотехник, воровато потупив взор, высказал несмелое предположение:
   -На службе... в смысле, в благотворительном фонде оставил, должно быть, на филантропию. Сейчас я подсчитаю. Эй, фальшив... финансовый консультант, сколько выходит?
   -Один кейс и две пачки,- не выговорил даже, а прошептал кассир, постепенно осознавая крах, постигший верное, казалось бы, предприятие.
   -В ваших нехилых кейсах по две сотни пачек в каждом, пересчитывать запаришься,- пожаловались на тяжкую трудовую жизнь из окошка.
   -Все равно, неправильно получается!- Не сдавался психотехник.- Сотая часть, это одна пачка, так ведь?!- на сей раз поинтересовался мнением насупившегося в умственных усилиях электронщика, но у бедолаги от упражнения в непривычном устном счете извилины зависли намертво.
   -Ну, как скажете, если по-вашему выходит одна, то касса приносит извинения.- Хвать - из окошка рванулась волосатая ручища и сцапала «лишнее».
   -Э-э, приятель...
   -Никому нельзя деньги доверить!- Ухватил очнувшийся кассир кейс и замахнулся уж на оставшуюся пачку, но тут раздался нарастающий перестук костяшек-деревяшек, словно латиносы решили вдарить в кастаньеты по-настоящему, по кастильски-андалусскому обыкновению.
   -Нет!- успел лишь предупредительно завопить секретчик - кинец, натасканный в непонятно какому божеству молящихся монастырях, налетел стремителен и неудержим.
   -Услуга по счетсика и на сяй!- пояснил рикша ради приличия, продемонстрировав не только жилистые лодыжки, но и воспитанность, поклонился на прощание, прежде чем прытко процокать сандалиями к выходу.
   -Шикуете, ребята! Видно, запросто можете жить не широкую ногу!- не без искренней зависти восхитился триллионерскими чаевыми дружественный ахро-букмекер.- Ни найдется ли в благотворительном фонде лишнего тепленького местечка, а то сколько же можно вкалывать за полуценты? Хорошо, когда клиент попадется покладистый, вроде вас, а то, представляете, встречаются недовольные, норовят лезть в бутылку, дебоширят с битьем стаканов, со скандалами…
   -Нам другой кейс, пожалуйста,- впялившийся в выигрыш кассир побледнел, хотя, казалось, «бледномордее» сделаться уже некуда. Соответственно не замедлил мимикрировать заподозривший неладное психотехник.
   -Да, кейс не мешало бы заменить, у этого, вон, царапинка на боку...
   -Нет проблем, ребята, вываливайте налик. В подсобке сумка имеется, я в нее для младших братишек объедки сваливаю; в кейсе продукты смотрелись бы представительней, будто спертые из маркета.
   -Нам на другой кейс обменять надо!
   -А, это? Сейчас сделаем.- Постучался по-прежнему чрезмерно благожелательный для представителя своей профессии ахро-букмекер в кассу, на что окошко моментом захлопнулось, шторки задернулись.
   -Касса ставок не принимает окончательно: на сегодня бега закончились!- донеслось оттуда под перестук кейсов и удаляющиеся прочь торопливые шаги.
   -Как? Имеем право! Это же наши кейсы!- завопили, будто сговариваясь, кассир в унисон психотехнику. Им вторил не подозревающий подвоха, но довольствующийся возмущением приятеля электронщик, от путаных подсчетов чуть ли ни рвущий халат на груди. Гвалт исправно послужил пущему привлечению внимания без того подкативших на шум с явно миротворческими намерениями верзил.
   -Уже не ваши. А вот на этот запросто могли бы ночку под картишки скоротать, а то дотянуть до следующих скачек, если останется чего ставить.- Вознамерился наложить лапу на отыгранный кейс рекордно доброжелательный букмекер.
   -Нет, наше вам «сенькью» с кисточкой, но пора закругляться: фонд, знаете ли, ждать не любит,- вежливо отказался от весьма заманчивого предложения психотехник, пытаясь, растормошив, вывести из ступора кассира и направить вместе с сохраненным кейсом к выходу.
   -Как, бледномордые мартышки, хотите нагло развернуться к нам позорными задницами даже без посещения «туйлит рума»?!- пришла пора букмекеру удивиться по-настоящему.- А как же выпивка?- Вопросительно переглянулся с барменом - тот подмигнул утвердительно.
   -Кто тут про «туйлит рум»? Это сортир, что ли?   
   -Нам туда срочно надо!- Наконец-то проявила себя в действии «милитари полице», шатаясь, рысцой устремившаяся в соответствующее заведение.
   Бармен с букмекером попеременно поглядывали то на остальных компаньонов, то на море опустошенных стаканов, удивленно и вопросительно перемигивались, недоуменно разводили руками, пока «доброжелательныйы» ахро-холуевриканец, чего-то сообразив, ни стал извлекать из-под полы искрящегося фиолетом пиджака здоровенную биту.
   -Ходу!- Сыпанули незадачливые игроки прочь, утаскивая за собой все-то по инерции требовавшего замены наличности кассира. Тот в возмущении размахивал, как красной тряпкой, перед носами букмекерскими приверед не устраивающим, а для прочих очень даже привлекательным, лакомым, можно сказать, кейсом.
   -Пух-пух-пух!..- в бесплатно на сей раз оказывающем услуги сортире будто переправленный героин из афганского ковра выколачивали.
   -Что это?- успел поинтересоваться все-то нос сующий, куда не след, секретчик.- Неужели без нас откупоривают шампанское?
   -Нет. Нам обеспечивают алиби, дурила!
   -Пух! Пух!- Под нарастающий аккомпанемент «обеспечения алиби», стремглав, чуть не догнав перепугавшегося рикшу, покинула компания по достоинству славящееся солидностью заведение.

 
   -Значит так, придурки, скажете, что на конвой напали, а вы мужественно оказывали сопротивление.
   -На нас в самом деле напали.- Переступающие на костылях, в истекающих примочках, в гипсовых на любой вкус и пристрастие конфигурациях «милитари полице» могли служить наглядным пособием последствий не просто ординарного ограбления, но даже землетрясения, сопутствующего взрыву торгового центра. Застыв же, представали нуждающимися в капитальной починке тренажерными манекенами, доставленными с корпоративной вечеринки лоббистов рукопашного экстрима.
   -То-то и оно, что на самом деле. Подобный факт настораживает. Адмирал, конечно, лопоухий простофиля и круглый болван, но не до такой же степени, чтобы верить очевидному, а если вдобавок ляпнете, будто напавшие отобрали «манеи» - вас просто подвесят...
   -Нас, а за что?!
   -Органы вслух называть не стану - не то воспитание, но выболтаете всю подноготную, вплоть до указания адреса борделя, где накололи первую татуировку…
   -Адресок уж подзабылся...
   -Под синяками наколки не заметны...
   -Обещаю: обнаружат и вспомните. Но дело тут не в борделе, как вы понимаете...
   -А в чем?- Сквозь бинты с примочками просвечивались два искренне недоумевающих взгляда, безнадежно мучительно, точно в попытке прыгнуть выше головы, старающиеся уразуметь суть произошедшего - даже в психотехнике вздумала шевельнуться толика жалости, но с подобными пустяками он расправлялся быстро и безжалостно.
   -В общем, из тупиковой «ситуэйшн» вырисовываются два выхода: либо нейтрализация адмирала, либо... попробуйте сами догадаться - кого.
   -Неужто того борделя?
   -О, уже горячее, если поднапрячься, поработать, как следует, то вы, парочка субъектов, не с концами потерянных для психотехники. На столь благодатном материале недолго в профессора выбиться, но, на чье-то чумазое счастье, меня не интересуют подобные мелочи. Так что науку по боку – выбирайте, что дороже, шкура четыреххвостого или, чтоб век борделя не видать?!
   Служаки из «милитари полице» старательно сморщили головными бинтами одну на двоих извилину, в чьей не ахти какой глубине пагубные страстишки явно перевешивали бульдожью преданность.
   -Ясно, можете не оправдываться - добро пожаловать в стан антилоялистов! Теперь на очереди фальшивомонетчик, и длинноносого сюда…

   В «родном» штабе делишки текли привычно размеренно - почти весь многочисленный личный состав присутствовал на соответствующих должностному расписанию боевых постах, задерганно пребывая в состоянии финансовой обеспокоенности. От стоического трудолюбия подчиненных даже воздухом, воняющим продукцией «Фиш инкорпорейтид», дышалось, как в отрытом море, полной грудью, прочищенным носом. С ощущением исполненного на сегодня воинского долга закончил адмирал дефилировать по залам, штабным переходам да закуткам и окунулся во вполне заслуженный уют кабинета, где с максимально доступным комфортом расположился в привычном, служебном кресле.
   -У-у-г!- рявкнул призывно, позабыв, что адъютантик отлынивает от исполнения обязанностей в пропахшем карболкой госпитале, и теперь собственноручно приходится наполнять стакан, не говоря уж об откупоривании бутылок.
   -Ничего, перештормуем! Адмиралитет должен стойко сносить тяготы службы, а иначе, какие мы матросы!- подбодрил себя адмирал двойной порцией припасенного на «черные деньки» бурбона.
   «Над кем бы поизмываться - не для того же меня натаскивали в Бестолковых понтах, чтобы приобретенные навыки пропали втуне? Кто в вышколенном штабе упорно службу не понимает?- Перечислил в уме, кого удалось припомнить из явных лодырей да из сонма маскирующихся разгильдяев.- Сплошь примерные офицеры, хоть сей же час выдвигай на должности «колонелей» - откуда только колоний на лоботрясов напастись?
   Ну-ка, ну-ка! Хм, мысль весьма достойна претворения в жизнь с последующим увековечиванием на страницах полководческих мемуаров: «Откуда - не важно, главное - методом десантирования!»- Н-нда, перл срочно необходимо зафиксировать для памяти, пока не отлетел к какому другому выскочке».
   -Адъютанат!- вновь рявкнул адмирал, съезжая после бурбона, как заезженная пластинка, на круги своя.
   -Адмирал!- В дверном проеме вырисовался секретчик, упорно прячущий взгляд снующих туда-сюда глазок, от того словно стригущий носом невидимые, но разросшиеся газоны.- Срочное донесение: ахросоюзнички умоляют прислать кучу технотронного старья, как раз того, что занимает в штабе целый угол, портит воздух и обстановку в целом. Обещают кучу наличных!- Протянул адмиралу ловко состряпанный бланк донесения, по смыслу соответствующий только что нагороженному вздору.
   -Секретчик!- рявкнул четыреххвостый служака.- Смирно! Почему пуговица расстегнута?!
   -А?- Нос секретчика перестал елозить по сторонам, совершив, соответственно полученной команде, движение в заданном направлении.- А-а!
   -Я тебя, шавка сухопутная, строю-то выдрессирую! Адъютанта вышколил - теперь по гроб жизни мне благодарен - и тебя, нестроевая бестолочь, обучу-у. Это те на пользу, а то не пойму, солдат передо мной или марширующее недоразумение?
   -Капра-ал,- обиженно зашмыгал освобожденным, наконец, адмиральской дланью носом секретчик, норовя удрать, лишь бы за бланк расписались.
   -То-то, а попадись в мои руки раньше, звался бы уже аж штабным сержантом! Ну, ничего, не огорчайся - вымуштрую, пока адъютант поправляется.
   -Говорят: бедняга никогда не выздоровеет,- плаксиво донеслись неутешительные медицинские сводки.
   -Мелочные придирки врачей из медкомиссии. Доберусь до госпиталя – живо в строй поставлю! Но, но пока у меня ты... бурбону хочешь?- Адмирал милостиво стряхнул пепел сигары в стакан, где предварительно с брезгливостью ополоснул пальцы, обильно заляпанные клейкими носовыми выделениями воспитуемого.- Пей!
   -Но на службе, вроде, нельзя...
   -Это приказ!
   -А как же техногенное старье? Надо бы осмотреть перед загрузкой.
   -Откуда у ахриканосов взялись вдруг наличные? На нищее отребье даже старье переводить жалко. Тьфу!- Смачно пополнил адмирал без того не хилый коктейль, состряпанный, уж не понять на какой основе.- А вот… разве что колонии с неумытых образин содрать... Гм, неоколонии? Великолепно! Чутье не подводит! Именно без нюха на удачу не может быть настоящего адмирала. Капрал, отвечай: вот ты, тля сухопутная, мечтаешь дослужиться до колонеля?!
   -И-ик - икнул от неожиданности секретчик, которому на нынешней службе жилось совсем неплохо.
   -Стремление похвально и достойно поощрения - пей без разговоров!

   -Вот, адмирал, и-ик,- преданно отозвался бурбон из бурлящего чрева секретчика на произнесение звания прежнего хозяина,- технологич… элект… тронно… ое старье.- Втихую от строевого устава ощупывал то распухший нос, то раздувшийся живот по-прежнему всего лишь капрал, зато освобожденный вопиющими об отмщении обстоятельствами от сомнений и терзаний излишней на службе совести.- А в колонели другого дурака поищите.
   -Подгребай, адмирал, поближе - докладывать стану.- В халате, замызганном до такой степени, до какой два десятка «солджеров» Викторианских времен не смогли бы замараться усмирением бунтующих аборигенов, представший эдаким забредшим призраком электронщик, не явил адмиральскому взору знаков различия, поэтому четыреххвостый не преминул навязчиво поинтересоваться:
   -А вот ты, задрипанный дылда, позорящий форму, не говоря уж об отсутствующем мундире, бурбон - точно знаю - лакаешь профессионально, на ковбойской кобыле не угонишься. Но вот в каком состоишь собачьем звании, хотелось бы узнать, наконец, а то мельтешишь перед глазами беспогонной половой тряпкой?!
   -Станции выслеживания со списанными блоками, отражатели против наблюдения с проржавелыми дырами, протертыми нескончаемым слежением...- Электронщик - у кого только, где успел набраться такта? - в пререкания с начальством не вступал и, конечно же, не тратил времени отвечать на дурацкие вопросы.- Подгребай, четыреххвостый, поближе, а то чего на дистанции с нажравшихся-то глаз разглядишь? Вот полюбуйся, специально для тебя, борова, отбирали, штабным коллективом, можно сказать, скидывались - сплошь самое травмоопасное оборудование: выдохшиеся мониторы, стойки с прогорелыми платами, заезженными до осечек винчестерами…
   -Ага, и за помойную рухлядь, стал быть, ожидаете производства в колонели?- Удостоил-таки адмирал плотно заставленные техническим старьем стеллажи презрением рассеянной брезгливости.- Не жирно ли будет?
   -Вот так, хорошо, сделайте еще шажок адмирал, туда, где мелом помечено. Отлично. Замри! Майнай!
   -«Ван, тво», взяли! – налегли-навалились «милитари полице», а проворовавшийся кассир у дуболомов под костылями путался.
   -Кряк! – заскрежетала стена, воздвигнутая из отборного хлама, накренилась со скрипами.
   Адмирал в сей ответственный момент не нашел лучшего, как уставиться на халат элекронщика.
   -Почему это у тебя пуговица расстегнута?- Но не замарал в очередной раз пальцев чужими соплями, а сакраментальный вопрос впустую завис в провонявшем штабном воздухе.
   -Поднажми, «бойсы»!- Психотехник оттащил прочь мешающегося кассира, электронщик, уберегаясь, грязной кляксой брызнул в сторону и...
   -Хрюк, хрясь, шмяк!- точно подстреленные в мягкое место мелкой дробью невинные жертвы утиной охоты, шаткие стойки стеллажей, крякнув напоследок, подсели и, наконец, завалились, погребя под горой мусора источник проблем заговорщиков.
   -Ага, теперь ревизию не нашлешь, вертопрах в эполетах!
   -Колонелей запросто так за нос не подергаешь, и-ик…
   -Простите, адмирал, но раз дело дошло до уничтожения борделей, то...- Отсалютовали костылями к забинтованным головам исправные служаки-«милитари».
   -Чего уж там, адмирал, «ничего личного» - либо мы вас, либо...
   -А-а! Гляди, хвостатая сволочь шевелится!
   Из покореженного хламья, в блестках осколков с дурацкими хлопками полопавшихся архаичных мониторов, извергая клубы неоновой пыли, выбирался, барахтаясь, отрыгивая бурбоном, непотопляемый флотоводец.
   -Доктор! Я буду жить!?- Достал-таки элекронщика, заграбастав за побелевший от пылевых осадков халат - не вырваться.
   -Сколько заплатишь - столько и протянешь, доходяга! Шокером, шокером шандарахни! – Лишь психотехник в фанатичном упорстве не отрекался от заговора, тогда как прочие, оцепенев от ужаса, подумывали в отчаянии: ни переметнуться ли в безопасный стан лоялистов?
   -Получай, разоритель, в свинячий «фейс»!- Подскочил и, грязно ругнувшись, плюнул в упорствующую адмиральскую рожу. Потом вырвал из нерешительных рук приятеля электрошокер да саданул живучего четыреххвостого до полной разрядки конденсаторов, затем, подавая пример, добавил в набитое брюхо носком ботинка, но тут уж, очнувшись, подоспели привычные футболить по ребрам «милитари».







                Глава 8.

                Не до лечения, когда к тебе без почтения.


   -Объяснит мне кто-нибудь, почему доходность воистину титанического предприятия зависят от какого-то напыщенного индюка, типичного полудурочного идиота?!- чисто риторически, больше для проформы возмущался хренсмен, взамен лицемерной маски прикрывая двуличие в меру запотевшими очками. Озабоченными же мыслями витая весьма далеко от госпитального коридора - все больше в рисковых, нестабильных сферах финансовых афер.
   Хренатор, поигрывая выпирающими над брючным ремнем телесами, уверенно, несмотря на показное недовольно, лавировал средь клистиров с уточками, меж подвешенных клизм и капельниц с физиологическими растворами. Обладай его размышления свойством материализоваться, то явно столкнулись бы на одних и тех же тропах да, скорее всего, по слоновьи растоптали мышиные мыслишки хренсменишки, потому что решительно настроились выжать из вновь открывающихся обстоятельств доходную часть по максимуму, а не отвлекаться на мыслительную суетню спутника: «Как бы не прогореть на бирже, как бы не прогадать…»
   -Именно потому, что кандидат является придурочным болваном высшей степени без малейшего достоинства, он идеально подходит для рискового предприятия. Не зря, значит, систему образования и воспитания пару сотен лет налаживали, сбоя не дает - клепает дегенератов всевозможных востребованных уровней. К тому же не к лицу нам, охранителям преемственности, нарушать традиции: раньше прибегали к использованию подобных типов, впредь тоже от услуг зомбированных кретинов не откажемся. Уф...- Перевел дух хренатор, морщась от охлажденного вплоть до сырости воздуха, шибающего в нос аммиаком из обезвоженного туалета.- Складывается впечатление, что здешние выздоравливающие, не дохромав до санузлов, мочатся на кондиционеры.
   -Неужто бестолковому хренатству опять вздумалось поощрять зарвавшегося остолопа? Тип, достойный лишь примерного порицания, окончательно свихнется, станет полностью непредсказуем!- вознегодовал до полного запотевания очков не на шутку начинающий злобиться хренсмен, по укоренившейся привычке, не рассчитывая на действенность засморканного носового платка, тянущийся к брюху хренатора за галстуком.- Это в то время, когда и без ярко-выраженных кретинов проблем навалом. Э-эх, не прогореть бы - не прогадать...
   -Вот-вот, как бы подзаработать! На.- Не замедляя тяжеловесного лавирования, а когда не удавалось избегать столкновений с медициной, сажая на распахнутый выданный халат пятна физраствора, щедрым жестом протянул хренатор злыдню-приятелю хвост разлапистого, на сей раз не клубного, а, для маскировки от внутренних врагов, эротическими мотивами с голопопыми красотками разукрашенного галстука.
   Хренсмен благодарно засопел, продул «двустволку» на красоток, замарав девах до безнадежности повторного использования, однако упорно попытался пострадавшими частями тел привести в порядок очки - не помогло, но все равно растрогался поддержкой сподвижника, вновь утерев выпирающий предмет лица.
   -«Мерси, мон шер», но болвана вы поощряете совершенно напрасно.
   -К тому имеется тонкий расчет,- авторитетно заверил змеюку очкастую отбивающийся от прилипчивых клистиров да назойливых трубочек проистекающих капельниц, покрывшийся застывающим потом хренатор, на манер бегемота то и дело отфыркиваясь, когда в нос ударяло едкой карболкой чередою с нашатырем.- Конечно, предстоящую операцию можно поручить задрипанному «дженерэлу» с любой занюханной - уф, ну и смердит же медицина - провонявшей базы – тот с поставленной задачей справился бы, возможно, даже с большим профессионализмом, но...
   -С какой базы?
   -С занюханной. Ощущение, с которым ты никогда не ознакомишься, дружище. Поэтому не забивай голову ненужными, недоступными пониманию подробностями.
   А теперь представь, если дело сорвется, кого привлекут к ответу? Рядового «дженерэла»?
   -Ха-ха. Не смешите меня, когда это «дженерэлы» за что отвечали?
   -Вот видишь, прописные истины даже тебе понятны. А если вдобавок произойдет утечка на загнипийских базах – перетравим персонал, личный состав, кто ответит? «Дженерэл»?
   -Не смешите меня...
   -А тут готовенький четыреххвостый имеется, как туз из рукава - получите!
   Даже неутомимо злобствующий хренсмен, позабыв на миг шипеть на окружающее пространство, замер в восхищении столь тщательной предусмотрительностью.
   -Только, зная твою вспыльчивость и неуравновешенность, не слова остолопу о именно нашей прерогативе «стричь баранов на заповедных лугах», умоляю!- Сжал хренатор кулачище перед непрестанно протекающим носом приятеля, будто вознамерился раз и навсегда прекратить жалкое того существование.- Не надо огорчать индючка раньше ужина «на день Благодарения»: запаникует, бросится спасать авуары…- не к чему отвлекать должностное лицо от служебных обязанностей.
   -Четыреххвостый все равно что-нибудь пронюхает, узнает... Да когда, спрашивается, кто видел меня неуравновешенным? Я - и неуравновешенный?!
   -Шмяк - растянулся хренсмен, запутавшись в полах не по росточку выданного халата, и опрокинул-таки треногу с нездоровыми переливаниями на пока лишь относительно замаранный гардероб хренатора.
   -Значит, я еще и вспыльчивый?!- Рыпался в больничных одеждах, как в конвульсиях и, стараясь подняться, со всех силенок пнул проносившийся мимо на оказание неотложной помощи реаниматор. Прибор, увлекаемый санитарами, «спасительный» путь не прервал, а лишь заискрил замкнутыми контактами, запалив и раствор, и халаты, и прочие не ко времени в коридор выкаченные процедурные  средства.
   -Пф-ф – прохладительными фонтанчиками исправно сработали средства противопожарной безопасности. Подоспевшая на аврал здоровенная медсестрица выволокла из зоны риска обоих нарушителей больничного порядка, встряхнула за шивороты, как вымокших, пойманных за неблаговидными проступками котяр, шмякнула в угол, словно вышедшие из моды швабры, и наступала с явным намерением собственнокаблучно, без излишнего вызова «сикюрити» покарать зарвавшихся террористов.
   -Мы - высокопоставленные должностные лица! Ой!- личностное представление не возымело действия.
   -Ай! Ах да! Кроме того...- хренсмен, вопреки привычке к ежевечернему общению с женой, без особого энтузиазма относился к дополнительным побоям от совершенно посторонней женщины,- ...спонсоры вашей занюханной больнички и так далее.- Протянул стойкое к промоканиям, возгораниям, ударным воздействиям удостоверение. Вникать в смысл выцарапанной на пластике бредятины, допускающей в дотационную столовку да в бесплатный «туйлит рум» Хренгресса, никто не удосужился, но от дальнейших побоев, тем не менее, пропуск уберег.
   -Пускают в больницу всяческую мерзость - валяется по углам, будто без нее грязи мало…- долго еще доносились из коридора далеко не столь кроткие эпитеты, посылаемые вослед ретирующейся должностной парочке.
   -Не много ли средств отпускается на медицину? Пора бы научить, в конце концов, докторишек экономии, а то вон сколько воды впустую пролили. А-а чхи!- Так и знал, теперь слягу с гриппом, а как без меня обойдетесь на сессиях да ассамблеях?
   -Трудно будет, конечно, но ты держись, не поддавайся. На вот...- Хренатор по-приятельски заботливо протянул отмытый галстук с почти не обгорелыми красотками, предварительно выжав воду и прочие неопрятности.- А выделенные средства с лихвой покрывает принудительная страховка, к тому же в довесок кое-что перепадает хренсменским комиссиям за воспрещение поголовного здравоохранения.
   -Вот именно, что «кое» - сущий мизер! Если уж перепадает, так надо чтобы я почувствовал, как в бумажнике бренчит, а в кармане брякает…
   -Все, заткнулся, быстро! Кажется, дошли, наконец.- Хренатор уткнулся в парочку столь же как сам телесно-представительных охранников и по пытливым выражениям лиц понял: равнодушием медицины здесь не пахнет - придется раскошелиться для ребят на ленч, а то на вечерний обед с последующим раздеванием стриптизных «вуменок».
   Двери распахнулись. В просторной палате, наполненной мертвенно-бледным, фосфоресцирующем светом, запросто могла бы прописаться парочка-другая тишайшего поведения, умиротворенного нрава призраков, сбежавших от разнузданности хэллоуина, тогда как помещение нахально, как и все, что ни вытворял, занимал единичной персоной четыреххвостый, хамоватый адмирал.
   Скучая без привычной утренней, принимаемой по обыкновению за завтраком порции бурбона, покоился пациент на железной, от живота до изголовья приподнятой кровати, у зияющего стерильностью, невероятно изогнутого столика на подкроватных колесиках. Увы, вместо тостов в придачу с лоханью парящего кофе да шпика, зажаренного с яйцом, перед носом изголодавшегося больного зловредно сиял голубизной содержимого стакан, напоминающий формами колбу для слива неудовлетворительных, вдобавок просроченных анализов.
   Перебивать аппетит, не оправдав ожидания желудка, свеженькому, как огурчик, адмиралу явно не хотелось, поэтому приискивал взглядом, куда бы, не вызывая подозрений, сподручней выплеснуть химическую отраву.
   «Адъютант, сволочуга, как назло не навещает!»- успело с горечью подуматься перед налетом незваных посетителей.
   Вошедшие без стука и приветствия должностные лица, приглядываясь, постояли перед кроватью. Представший «огурчик», вместо пупырышек разукрашенный налепленными, по примеру орденских планок, пластырями, был забинтован лишь в тех редких местах, на которые не хватило гипса. Вдобавок расстарались затесавшиеся в медицину граффити - перемазали поверхность тела не привычной маскировочной, а вызывающей, яркой зеленкой.
   Впрочем, для сомневающихся в опознании, имелась соответствующая, привязанная к спинке кровати, пока без рамочки, но официально заверенная табличка, в которую не преминул уткнуться дотошный до въедливости хренсмен, взахлеб посапывая вконец рассупонившимся от принятых водных процедур носярником. Кроме подтверждающей надписи, в палате, отхватывая целый угол, нескромно разместился четыреххвостый мундир, заботливо уберегаемый от агрессии больничных вирусов и поползновения не менее радикально относящихся к здоровью бактерий целлофановым чехлом, но даже из-под упаковки пестрящий наградами, вводящий в недоумение нашивками, доканывающий любопытствующих великолепием аксельбантов.
   Форма настояниями психоаналитиков, по недоразумению причисленных к лечащему персоналу, должна якобы пробуждать в морском волке тягу к скорейшему возвращению в строй: к дальнейшим подрывам на минах, к неминуемым столкновениям с торпедами и брандерами, перемежающимися обстрелами, бомбежками, докучливыми камикадзе, словом - стимулировать к жизнедеятельности отважное адмиральское сердце. Ведь от больничного радушия столь ответственный орган мог застыть даже у вполне здорового человека.
   Последствия посттравматического шока в равной мере с успокоительными уколами препятствовали осознанию произошедшего - адмирал, если не считать огорчения по поводу чрезмерной легкости поданного завтрака, пребывал в безмятежном отрешении от ратных трудов, позевывал в беззаботной праздности. То и дело накатывающая зевота не подавлялась чуть ли ни демонстративно. Но взгляд рассеянный, поначалу небрежный, по мере опознания личин нежданных посетителей, настороженно заскользил по старающимся казаться вполне дружелюбными гражданским субъектам. Хоть с тех натекли, как под нашкодившими щеночками, две вполне миролюбивые лужицы, адмирал вздрогнул, глянув на визитеров уже в полной мере осмысленно, потому что безошибочно распознал субъектов, с кем даже военным ни то что дело иметь не рекомендуется, но наедине оставаться допустимо лишь по принуждению. Мышцы, промятые дубинами да каблуками штабного персонала, рефлекторно, чуть ли ни до судорог напряглись, сознание, встрепенувшись, замкнулось в глухой обороне, ощетинившись бдительной подозрительностью. В палате «спасательный круг» отсутствовал - рассчитывать приходилось лишь на тренированную реакцию да на «заныканный» по случаю скальпель, надежно, как в ножнах, уберегаемый в расковырянном гипсе.
   -Бодро выглядите, адмирал…
   -Да, точно – четыреххвостый! Вот уж никогда бы не поверил.- Оторвался недоверчивый хренсмен от изучения кроватной таблички, сверив данные с тем, что о толстомордом выпивохе было известно да запало в память на сессии, и рискнул настороженно вынырнуть из-под хренаторовой подмышки.
   -Рады видеть вас почти в форме... или хотя бы рядом с ней.- Брюхо толстотелого хренатора требовало ценить время, остававшееся до скорейшего бы уж ленча, и поэтому с формальными процедурами покончили в два мига:
   -Вот получите от благодарного Хрената очередную награду за...
   -А от Хренгресса - кренделек из-под песика...
   Хренатор, не обращая внимания на реплику из подмышки, дальнозорко так и этак вращал-вертел отблескивающую люминесцентным ультрафиолетом побрякушку, но ничего из выбитого текста не разобрал, а лишь от чрезмерной старательности уколол палец заколкой. 
   -...за, за… пожалуй, сами припомните наиболее геройскую секретную «оперэйшн». Гм, ну, в общем, как уже сказано, еще один кренделек на мундирчик!- Подошел к целлофану и, не утруждаясь сдиранием чехла, пришпилил лучисто-угловатый орден не менее чем Доблестной справедливости на чуть ли ни провисающий под схожими прибамбасами четыреххвостый мундир.
   -Большая честь, господа!- Оттаявший от совершенно излишней, как оказалось, настороженности и неуместной предубежденности адмирал браво, но будто через невыносимые страдания, как полагается истому патриоту, раненному на боевом посту, выпятил грудь под одеялом. Затем, сморщив в гримасе зеленку с пластырями, мужественно приподнялся на ложе, необдуманно протянув руку, которая, никем не пожатая, застыла параллельно простыне перебинтованным шлагбаумом.
   -Кехе-кехе...- осмелевший, убедившись, что водой не обливают, шваброй больше не колотят, хренсменишка, беспардонно оттерев хренатора в сторону, подвинул единственный стул к постели и, влажно шлепнувшись на дерматиновое сидение, покровительственно похлопал вояку по плечу.
   -А здесь совсем неплохо. Мы уж постарались, не поскупились, чтобы лечение проходило по последним достижениям капиталовложений в медицинский бизнес.
   -К тому же страховка оказалась солидной, а вы адмирал - крепыш, долго не болели – поднакопили бонусов...
   -Да он здоровее каждого из нас оптом и в розницу!- Похлопал наглеющий на глазах хренсмен шедшего на выздоровление пациента уже по груди, точно бумажник нащупывая. Адмирал, морщась, скривился не от боли, а от противного ощущения, словно по телу мокрицы заползали, но стойко застыл в напряжении, мобилизуя волю, чтоб не расплющить зарвавшегося слизняка в смердящую нечистотами кляксу.
   -Экий здоровяк!- восхитила хренсмена прочность грудного гипса, а заодно убедила, что по адмиральским наличным, весьма похоже, уже озаботились санитары, а то ночная сиделка расстаралась с услугами, прикрывшись предлогом подачи «уточки».
   -Морского волка даже на сухопутье Нептун оберегает!- не отставая от приятеля в наглости, развязно высказал языческое предположение хренатор и, утомленный процедурой награждения, не обнаружив второго стула, плюхнулся прямо, какой ни есть, на кровать под хрусты гипса и не окончательно сросшихся костяшек навещаемого больного.
   -Спаси, санта Николас...- Пуще прежнего поморщился адмирал, соображая, начались ли уже пытки, или предоставят последнюю попытку выкрутиться?
   -Вам виднее, кого вербовать в спасатели. Но преданный делу холуевриканской гегемонии, наихрабрейший штабной экипаж поматросно повышен в званиях с выплатой тройного оклада.
   -Жалования,- попытался робко возразить адмирал.
   -Охотно принял бы ваш термин, если бы от того сократилась сумма выплат, а так какая разница: от переименований полученные матросней «манеи» уже не вернешь. Но не жалко: героические в штабе парни, а «вуменки» работают как заведенные!
   -Служат!- на этот раз более категорично поправил адмирал весьма далекого от военных дел выскочку, по ходу робкого препирательства весьма явственно ощущая подтекающую под седалище влагу непонятного происхождения.- А что, на улице обиходный торнадо сменился тропическим ливнем?
   -Нет, именно работают!
   -Нет, дожди постоянно сдувает в океан ураганами.
   Второе сообщение встревожило не на шутку, и адмирал, вытаращив глаза, попытался переместиться чуть в сторону, но лишь бессильно заелозил на одном месте: набухшее одеяло заодно с перевязками намертво припечатала туша хренатора.
   «Некуда деться! Вот каким способом обтяпываются мерзкие делишки»,- мелькнула далеко не спасительная мысль, и прищученный четыреххвостый постарался, по мере возможностей мобилизованного терпения, не возражать заявившимся экзекуторам, тем более, что не удавалось нащупать хотя бы уголок скальпеля, с концами канувшего в расковырянном гипсе.
   -Причем, дело знают мастерски - работают сноровисто!- Игриво подмигнул хренатор больному, одно хорошо - по гипсам на навязчивый хренсменишкин манер не похлопал.- Штабному руководству можно лишь позавидовать, а, адмирал?
   -Так я чего? Усердствую по службе, а-а… стараюсь, по мере возможности, повышать «квалификейшн» личного состава. Растим кадры, так сказать.
   -Старания оценили в вашем, кстати, кабинете. «Квалификейшн» весьма высокая, расценки вполне умеренные.
   -Как это умеренные?! Ничего себе! С нас как с представителей, можно сказать, финансово-озабоченного народа драть наличные - возмутительно! Это все равно, что требовать оплату с родного отца, брата и матери, вместе взятых! Деньги... Непорядок! А где идеалы, патриотизм, слезы на глазах от ряби треплющегося на ветру холуевриканского знамени? Где трепет, трепыхание...
   -Агентшам трепыхание для другой надобности,- цинично перебил впавшего в патриотический раж, понесшего, было, неуместную околесицу коллегу по ораторским испражнениям хренатор,- к тому же отдано распоряжение рассчитаться со специалистками фальшивыми банкнотами - хоть что-то полезное весьма ко времени выявили в штабной кассе.
   -Ничего, если девчата и впредь будут столь же старательны, то в служебных командировках запросто подзаработают настоящих хряксов: с «вери квалити квалификейшн» – «ноу проблем»,- заодно разведданные заполучат...
   -Фальшивыми?!- Адмирал, мстительно сощурив глаза, крепко, до хруста сжал кулаки.
   -Да, что представляется чрезвычайно рациональным: зачем баловать персонал излишком денежной массы. Чем ничтожнее соблазны, тем меньше поводов развратиться, чтоб впоследствии предать интересы Холуеврики на потребу удовлетворения пагубных страстей и низменных инстинктов. Ух!- Утер хренатор испарину больничным полотенцем, безмятежно висящим у изголовья. Хренсмен, не отставая, высморкал туда же выделения, скопившиеся от прерванного в излиянии патриотизма - полотенце чуть ни свихнулось от вопиющего надругательства и с отчаяния шмякнулось у кровати, в напрасной надежде разодраться насмерть от позорного глумления над стерильностью.
   -Экономия налицо. Там,- многозначительно потыкал хренатор пальцем в загаженный хренсменишкой пол,- остались очень довольны. Так что гордитесь выпестованными кадрами, адмирал.
   -Совершенно справедливо: если бы не оперативное вмешательство персонала, то покоились бы вы сейчас под техногенными завалами,- когда бы еще руки дошли разгрести мусорное захламление.- Хренсмен не на шутку расчувствовался от столь редко встречающейся, трогательной заботы преданных подчиненных о беспутном начальстве. Даже соплю особой конфигурации, оригинальной расцветки выпустил под столь мелодраматичное дело. Вышло на удивление гигиенично и опрятно: попал, словно на расстреле целился, в побледневшее от ужаса, застывшее перед неминуемым измывательством, без того падшее полотенце.- Поэтому некоему начальнику штаба за ротозейство, меж прочими делами, объявили несоответствие должности.- Хренсмен, зажмурив глаза, на ощупь безуспешно поискал что-то типа резервного галстука.- Чересчур щадящее, конечно, наказание, но не обольщайтесь: несоответствие лишь для почина…
  -А… А-а чхи!- по воображавшей из себя невесть что палатной стерильности последовал залповый выброс вирусных мокрот.
   -…чем, весьма вероятно, может прикончиться карьера, думаю: достанет если не ума, то хоть опыта сообразить?
   -Несоответствие!? За что?- Адмирала, к комфортному удовольствию хренатора, от негодования аж дрожь пробила, крупная и не на шутку.
   -Оу, «уез»! Кровать-то, оказывается, с вибростимулятором! Эй, хренсмен, чего на стуле расселся? Двигай к нам! Процедура очень полезная от простуды, к тому же весьма подходящая при обслуживании штабными девчонками!
   -Плюх!- не заставил себя долго упрашивать, без затей плюхнулся на кровать хренсменчик - адмирала стало подмачивать и с другого бока. Однако, обладающий выдержкой, точно вдохновленный примером древних стоиков под генералитетом античного Зенона, вояка по сему случаю особого недовольства не выказывал. Мобилизовав под ружье состоящее в резерве лицемерие, этак, с трогательной жалостливостью беззаветно преданно глянул на хренатора.
   -Несправедливо. Вы же знаете: всегда готов по первому зову, по команде... 
   -Ну-ну, не следует столь близко к сердцу принимать взыскания, направленные заботами руководства на пущее проявление боевой агрессивности.
   Несоответствия объявляются - потом снимаются. У меня их столько… в смысле, часто случалось объявлять, и ничего, многие… скорее некоторые из проштрафившихся даже в ус не дуют. Не знаю, правда, как у пострадавших обстоят дела с самочувствием: все-то никак не соберусь в психушку пропуск выписать, недосуг, знаете ли. А несоответствие… чего же вы хотите?- Хренатор, без отрыва от вибрирования на кроватной сетке, пожал плечами, потом развел руками.- Захламление штабных площадей - отвечать кто-то должен.
   Понимаю, разделяю вашу приверженность к вооружению, к «милитари» технике вообще, но не заваливать же штаб ни на что не годным старьем в частности. Поймите правильно, если прекратим вовремя сбывать сателлитам устарелое оборудование, то разорится компьютерная промышленность…
   -Вот-вот, столь вопиющая безынициативность тем более кажется подозрительной, что некоторые деловые парни из штабного персонала предложили массу взаимовыгодных, заметьте, вариантов по контрактам. Это вопреки тому, что пользуясь покровительством низших сил, некий адмирал всячески зажимал творческую инициативу на служебных местах и новации в области реализации залежей хлама, от которого склады чуть ли ни лопаются!- Ради разоблачения хренсмен даже заляпанные очки привел, пользуясь простыней, в относительную прозрачность, чтоб, не сходя с места, пронзить помноженной диоптриями злобой выявленного противника личных, похоже, финансовых интересов.
   Хренатор, в ответ на раскрытие покровительства протеже, лишь вздохнул почти по-человечески: что же, мол, виноват, но зря ты, братец корпорант, со мой столь сурово.
   -А один из деловых парней эдакий смугленький, кучерявый, с пузом, что  никакой муштрой согнать не удается?- Адмирал, ожесточившись, с двойным усердием принялся комкать под набухшим от влаги одеялом размякший гипс.
   -Ага! Попался! Где пресса? Где карающая рука закона в сопровождении возмущенной общественности?!- Не скрывая злорадства, приравненного мерзкой натурой к веселью, подскакивал на кровати хренсменчик.- Теперь-то Хренат должен прозреть окончательно!- В негодовании заклеймил приятеля-сподвижника пальцем с выковырянной соплей под нестриженым ногтем.- Просто обязан будет признать, какую змею пригрел на трепещущей груди Холуеврики!- Перенацелил тычки пальца на адмирала.- Нерадивый вертопрах покушается на самое грешное-грешных - после биржи, разумеется - выявленный геноцидник открыто выступает против смуглых и кучерявеньких!
   -Да ни об вас речь!- Адмирал лишь досадливо отмахнулся от настырно тыкающей в перевязки сопли на персте указующем, ну, а поскольку отмахивался гипсом, то надолго отбил у поскуливающего хренсменишки охоту придавать анафеме разоблаченного «грешнотатца».- А второй - длинная жердина, сколько «фишами» ни закармливай, все никак не наберет положенную уставом массу тела?
   -Да-да, в неопрятно-грязном халате. Вам, кстати, вменяется в вину, что спецодежда вовремя не отстирывается – марание мундира. Это уж полная очевидности инсинуация - Хренат постарается разобраться...
   -Вот что я вам скажу,- приподнявшись в конвульсивном порыве, ухватил сочувственно настроенного хренатора за ускользающий слизью галстук прозревающий адмирал, чуть ни детально припомнивший последнее служебное злоключение,- имели место быть диверсия с покушением, а техногенный обвал - лишь прикрытие штабного переворота!- потянуло вывести на чистую воду заговорщиков.
   Хренатор подозрительно, с опаской покосился на пузырящего носом, моргавшего под диоптриями обыкновенно въедливыми, теперь же рассеянными глазенками, ничего, похоже, не соображающего хренсменишку.
   -Вы что травму головы, сильнее записанного в диагнозе, получили?- счел необходимым предостеречь временного, с табачком врозь, но союзника.- Случай внутренней штабной диверсии попахивает не жалким несоответствием, а раскруткой по полной программе, начиная с позорной отставки, сопутствующего шельмования в прессе, а чем заканчивая, даже предполагать не смею. За неспособность скрутить подчиненных в бараний рог вас... тебя самого...
   Ты вот что,- вновь подозрительно глянул на отрешенного хренсменишку названный сподвижник,- не будь дураком - помалкивай. Втихую разберешься и с долговязыми, и...- пуще обычного бросило переволновавшегося конспиратора в потовые выделения,- ...даже с кучерявыми. А я ничего не слышал.- Еще разок опасливо глянул на хренсменчика осторожничающий хренатор.- Так что для начала вплотную займись кадровой политикой. Да, припомнил кстати, этот, как его, кренделек на мундир - награда именно за работу с кадрами,- пока больше не за что…
   -За патриотическое, и-ик…- хренсмен недоуменно моргал глазенками, мотал головой и судорожно, в поисках чего-нибудь пока не замаранного сучил по кровати ручонками,- …и-и воспи-итани-ие. И-ик!
   -На, запей. Это ведь дезинфицирует, да?..
   Адмиралу плевать на синеватую микстуру, прописанную местными эскулапами, после принятия которой даже промытый до стерильности кишечник, точно гаубицу велотягачом, нестерпимо жутко тянуло на горшок.
   -Выводит шлаки, радикально изгоняет из организма прочие токсические вещества,- с отвлеченным видом специалиста, озабоченного совсем иными проблемами, отрекомендовал вливаемый не только в приятеля, но и в политического оппонента раствор злопыхающим, щерящимся злорадным оскалом хренатором.
   «Теперь не до шуток! Штабные проблемы, похоже, перезрели. Видать, заговорщики набрали силу, заручились политической поддержкой - действуют решительно, без обиняков, по моему методу. Не зря награда получена: вправду переняли, сперли-таки парочку «ноу хаучиков»? Что ж я раньше не распознал, не заметил, как «забэбиситтерил» из примерных пролаз да кляузников столь серьезных конкурентов. Ух, задам сучьим детям, дай только из палаты выбраться!»- позволил себе адмирал во время питьевой паузы отвлечение на неутешительное, но воинственное, сообразно должности, планирование.
   -...за высокопрофессиональное, идеологическое...- как ни в чем не бывало, продолжил нести бредятину хренсмен, под завязку опоенный дезинфектором, отчего с лица вполне патриотично посинел.- Вот,- не поленился, в раскорячку подтащил и по пропагандистскому случаю потыкал негигиеничным пальцем в форму, предусмотрительно, как оказалось, упакованную целлофаном,- выражение наинижайшей злодарности. Преданные кадры не подкачали! Несколько особо отличившихся специалистов, из числа лиц, оказавших неотложную помощь командиру, планируется направить делиться опытом с коллегами нижестоящих штабов, с соответственным повышением оклада… за счет вычета из жалования бывшего руководства…
   -Как же так? А мне на что адмиральствовать?
   -Не волнуйтесь - пропасть не дадим…
   -Не весть кем уважаемый хренатор хотел сказать: «Предоставим возможность подзаработать на стороне, в командировке».
   -А ни лучше ли «отличившихся специалистов» откомандировать куда подальше, на заработки?
   -Понимаю и одобряю, адмирал - служебное рвение, радение о «милитари павер»...
   -В первую очередь – ревностное усердие о могуществе Холуеврики, что не позволяет разбазаривать преданных, к тому же оборотистых вояк!
   -Да, ребята могут далеко пойти - перспективные кадры. Чтоб совладать с подобными типами, адмиралу предстоит расстараться.
   -Вот именно, сначала даже не поверили!- не допускаемый к подрядам, а потому неизменно злобствующий на военных хренсмен, после гипсового нокдауна да вдутого раствора, категоричней прежнего склонялся к поддержке весьма вероятной смены штабного руководства. Не скупился на восхваления штабным оппозиционерам.- Какова боевая подготовка - за считанные секунды приспособить подручный шокер под стимулятор жизнедеятельности павшего командира да, не дожидаясь помощи медицины, которая, как водится, прибывает слишком поздно, столь грамотно применить... А какой шикарный стимулирующий массаж злотворного воздействия - впору при штабе оздоровительный салон открывать! Ваше сердце чуть наружу не выскочило. Немного перестарались в служебном рвении, но что значат для военного человека десяток переломанных ребер да дюжина треснувших костей, когда речь идет о выполнении долга? Ничего не значат, по сравнению со спасением столь необходимой холуевриканскому могуществу - как некоторые пытаются уверить - персоны. Что и говорить, достойную вырастили смену, четыреххвостый выскочка!- Хренсмен из-под затуманенных диоптрий злокозненно, коварно глянул на хренатора, но тот лишь солидарно стиснул под одеялом не от волнения увлажненную руку адмирала.
   -Как обстоят дела с мочевым пузырем?- озаботился хренатор здоровьем протеже.- Не отбили?
   -А у вас?- Хотя на первый план всплывали проблемы гораздо более серьезного свойства, но подмоченному адмиралу все-то докучала мокрота в постели.
   «Смену?» Значит все-таки отставка,- мелькали в перебинтованной голове судорожные мысли.- Вот благодарность за многолетнее служебное рвение!»
   -Адмирал, речь вовсе не идет об отставке…
   -…пока, к сожалению…
   -…решительного, вроде вас, человека…
   -…отныне почти бескорыстно преданного идеалам обократии и обиральным жизненным ценностям.
   -Не надо торопиться выдавать желаемое некоторыми незначительными политическими персонами за действительность. Бескорыстно? Зачем доходить до крайностей – за адмиралом сохраняется жалование…
   -…за вычетом…
   -…незначительным в пользу перспективных штабных служащих…
   «В зубах да на карачках принесут бунтовщики эти вычеты!»- Не смотря на увлажнение и промокание, накалялся, свирепел адмирал под одеялом.
   -…к тому же предоставляется возможность подзаработать, пускай в командировке, но на сдельщине. Одним словом, адмирал...
   -…ни засиделись ли вы в штабе?- злорадно встрял утершийся от внезапно пробившей испарины без того влажной простыней, предоставленным сервисом вовсе не умиротворенный, а злобствующий как прежде при любом неудобном для прочих случае хренсмен.
   -Словом, наклевывается весьма прибыльное дельце. И потом, возможно, вас самого непреодолимо влечет на оперативный простор, где можно без помех свести счеты… с врагами.- Многозначительно подмигнул адмиралу хренатор тем глазом, до которого хренсменишке даже в диоптриях не досмотреться.- Во имя интересов Холуеврики, разумеется.
   -Гей-гей, Холуеврика! Гей-гей хелоуин! Ой…- реренапрягся-таки хренсмен в выказывании патриотизма.- А где в палате персональный «туйлит рум»?
   Адмирал настроил вполне решительное, подобающее пафосным кликам выражение лица, но явственно виделось: вояку вовсе не тянет на перепаханные воронками, ободранные взрывами фугасов просторы, а скепсис, поневоле пробивающий твердо нацеленный, уставной взор, казалось, явственно произносил: «Знаю эту хваленую центовую сдельщину - тоже мне, утешили. Вас бы, тыловую сволочь, на передовую!
   Вообразил адмирал, как скачут представители истэблишмента под обстрелом да без нужников, и с лица чуть просветлел, даже отзывчиво предложил хренсменишке, чтоб не довершил превращение кровати в подлинную клоаку, «уточку», в которую тот, повсеместно видя сплошные каверзы, моментально не по назначению сунул носярник.
   -Если задание повышенной сложности, то понадобятся преданные, решительные люди, отобранные по лично моему усмотрению.
   -Подбирайте, кого угодно!- злодушествовал хренатор, пользуясь увязанием хренсменишки в посудине.- Займетесь комплектацией - подбор кадров на ваше личное усмотрение! Набирайте рэйнджеров хоть из «призониров», оформляйте - пусть кандидаты даже в «скул» ни читать, ни писать не выучились - на какие зазлорассудится должности, главное, чтобы подписались отстреливаться по сдельной оплате.
   -Готовьтесь, адмирал, к великим баталиям: нужно же отрабатывать урезанное жалование,- съязвил, вынырнув из «утки», убедившийся, что подозрительная емкость без подвоха, хренсмен, крутя по сторонам носярником в поисках, где бы уединиться с объемистой посудиной?
   -Да, готовьтесь!- Покровительственно похлопал по одному из многочисленных гипсов хренатор, явно смакуя затруднительное положение как протеже, прикованного к койке, так и ерзающего в нетерпении приятеля.- Патриоту, жертвенно кидающемуся на алтарь процветания Холуеврики, организуем ускоренную выписку - ведь главное это дух, а ваш «спирит» прямо-таки рвется на оперативный простор, боевого запала не занимать.
   -В крайнем случае, пара костылей да лошадиная доза стимулятора придадут недостающей героики. Следует не забывать про цейтнот времени…- переставший в напряжении истекать соплями хренсмен честно поведал о грозящих осложнениях с желудочно-кишечным трактом, но злорадных ожиданий то и дело с нетерпением поглядывающего хренатора пока не оправдал.- Конфедератам неймется - враги вновь подняли голову!- чуть ни завопил хренсменишка, притиснув к неопрятной груди, как лелеемое чадо, «уточку»,  соскочил, ополоумев окончательно, с кровати и ну носиться вокруг зрителей-слушателей, пока ни заскочил за ширму, обретя-таки искомое уединение.
   -О-у! Здесь же «туйлит рум!»- под грохот «уточки» донеслось восторженно, словно сполна удалось получить по просроченному векселю да из заложенной недвижимости жильцов с детишками на улицу вышвырнуть.- Говорите, не стесняйтесь: я двери не закрываю.
   -Конфедераты? Неужели ахрокожим согражданам угрожает порабощение, а мятежный Юг опять погряз в пороке, неге и сладострастии?- Мечтательно сглотнул адмирал сладкую, как сахарный тростник, с генами предков передавшуюся плантаторскую слюнку.
   -Если бы...- казалось, хренатор тоже замечтался.- Но кому, на кой «факерный» случай нужны нынче ахронигеры? С удовольствием бы с рук сбагрили, да ни один полоумный не позарится,- проскрежетал в сердцах, сквозь зубы.
   -Я, я возьму, все забираю!..- донеслось из-за ширмы подтверждение прекрасного, не смотря на хронические насморки, хренсменского слуха.
   -Слишком долго болеете, адмирал. Нынешние конфедераты, нечета прежним несмышленышам: теперешние лишают Холуеврику основы существования - демонстративно уводят драгоценнейшее сырье из-под самого носа зоны экономических да стратегических интересов.
   -Я лишу, я уведу...- под кряхтение и прочие сопутствующие звуки раздалось из-за ширмы.
   -Если конфедераты столь преспокойно, демонстративно нагло действуют на собственном континенте, то представляете, что примутся вытворять на нашем, когда доберутся?
   -Не позволим! Пока нахожусь на своем посту - не допущу!- Очень похоже на бряцание оружием загрохотала вполне мирная «уточка».- Тоталитарные режимы нарываются на крупные неприятности – в мстительном порыве Холуеврику поддерживают сплоченные силы прогресса и защиты обиральных ценностей, вложенных акционерами в банки, картели, корпорации!
   -Целиком разделяю оправданные опасения вкупе со жгучим негодованием. Непременно карать, пресекать непрестанно!- привычно заинтриговал четыреххвостый.- Однако справедливую акцию возмездия по проведению кассетными коврового бомбометания сподручней проводить из Центрального холуевриканского то есть моего штаба. А-а?- В адмиральском голосе, твердом, сообразно случаю, и решительном, проскользнули-таки предательские, чуть ли ни просительные нотки.
   -Из чьего-чьего штаба?- Зловеще, в аккомпанемент похожим на выплески негодования звукам, заскрежетала «уточка».
   -Поверьте, адмирал: по сущим пустякам - если бы речь шла всего лишь о тривиальном сбросе на непокорные головы нескольких десятков тысяч бомб - мы бы не беспокоили находящегося на излечении героя. Как бы ни старались опорочить ценности свободного мира завистливые злопыхатели, гуманизм вовсе не чужд холуевриканской цивилизации - Хренат единогласно одобрил бы миротворческую акцию…
   -Нет! Хренгресс даже с закрытыми глазами, еще гораздо раньше надутых индюков из Хрената поддержал бы умиротворительное начинание!
   -Вот видите: у обоих палат нет ни малейших разногласий по подобным сущим пустяковинам. Но здесь дело посерьезней: речь идет о завладении стратегически ценным сырьем, перспективным, весьма вероятно, материалом для милитаристских исследований и последующих разработок с привлечением капиталов инвесторов.
   Злокозненные конфедераты, стоило лишь разведать сырьеносный бассейн, мигом наточили зуб на добычу. Наглецы, словно у себя дома, хозяйничают в ключевой, как стало понятно, точке мирового пространства - в районе, когда еще загубленном плутониевым выбросом. Более того, негодяи осмеливаются очищать, дезактивировать зону без санкций и взносов «маней» в соответствующие, подведомственные бирже международные фонды по защите экологии. Если так пойдет дальше, то скоро распоясавшиеся злодеи доберутся до очистки старых ядерных полигонов, чей фон «радиэйшн» на дурновзгорьях никому уже не мешает.
   -Говорили Хренату, что территории застолбить надобно, а вы вздумали чистоплюйствовать - на заявках да межевых столбах сократить бюджетные расходы… ой...
   -Совершенно с вами согласен, коллега: чрезмерная скупость к процветанию никогда не приводила. Ныне можно с прискорбием констатировать, что часть пустынь для Холуеврики потеряна навсегда, да загаженные радиацией земли тоже пока вне сферы нашего влияния...
   -Сырье из-под носа уводят - приходится экономить даже на металле. Чего за примером далеко ходить? Вон емкость для испражнений совсем маленькая – пришлось вдобавок воспользоваться унитазом,- куда это годиться?!- До звона в ушах сморкнулся закончивший мучить «уточку» хренсменишка и, окрыленный облегчением, прям выпорхнув из «туйлит рум», никак не смог разминуться, проскочить мимо ширмы.
   -Хрясь-шпок!- с хлопнувшим шлепком ширма вышла победителем над ослабленным борьбой с «уточкой» организмом.
   -Хрясь!- еще разок, как выявленного паразита, торжествующе пришлепнула створками поверженное тело.
   -Сами видите, адмирал: дело не терпит отлагательств. Конфедераты, по данным спутникового шпионажа, разаппетителись - готовятся к выкачке гигантской линзы, то есть подбираются к сырьевым заводям, по бесправию сильного принадлежащим исключительно холуевриканской бирже.
   -Наглецы! Кто, какая мерзкая сволочь придумала столь паскудную конструкцию?!- Неравная борьба одного хренсменишки с четырех-пяти, а то и более створчатой ширмой затягивалась, а никто не торопился протянуть союзническую руку помощи.- Да что пустыни… на кровное посягают, на исключительные прерогативы: ведь все, что высасывается, абсолютно, до чего ни дотянись, на что ни уставься, должно принадлежать исключительно Холуеврике!
   -Дело затягивать некуда. Время предательски вступило в тайный сговор с неприятелем - работает на врага. Пару часов - на поправку, и приступайте к налаживанию воздушного моста под секретным наименованием...
   -Да утихомирит кто-нибудь приставучую дрянь, пока я ее не разломал совсем?!
   -Именно так и назовем – «Поддержка ярости»! А, как вам?
   -Да уймите же ее,- впустую ярился под ширмой хренсмен, безрезультатно барахтаясь,- а то я... разорю все подряд ширмоделочные предприятия!
   -Кишка тонка – мастерские по ширмам сплошь целиком с потрохами кинские.
   Ну, как тебе название операции?
   В ответ из-под хлопающих без устали створок раздавалось лишь яростное сопение, переходящее в злозвучное хлюпанье.
   -Ну?
   -Неладно, пусть будет «поддержка». Хоть ничего пошлее даже в мюзиклах не слышал.
   После получения согласия хренатор парой пинков прикончил докучливую мебель. Освобожденная жертва отлетела пускать трогательные сопли в дальний угол к кинскому же «ти-ви», подвешенному повыше к потолку - подальше от побитий и плевков на национальной почве.
   -Займетесь перекачкой с последующей доставкой сырья на наши базы к «иназер» континентальным союзникам: доставлять реактивную смесь в Холуеврику накладно да чревато непониманием избирателей. Не все потребители, к сожалению, в достаточной мере патриоты, чтобы ради торжества справедливости рисковать собственным здоровьем и персональными шкурами.
    Адмирал заметно насторожился.
   -Да что избиратели?!- Вызволенного из передряги хренсмена уже не беспокоили союзнические обязательства.- Не поймут вас - придут к нам, а мы-то меж своими сочтемся.
   -Вы-то сочтетесь? Га-га-га! Пусти козла в «то тхе гарден».
   -Нанесено оскорбление и кому, уж ни славному ли эпохальными свершениями хренсменству?! Какая наглость - создавших страну финансистов обзывать грязными животными.
   -Почему обязательно грязными? Иногда козлам удается выглядеть опрятными, если ты, вонючка пакостная, знаком со смыслом этого слова?!
   -Кто вонючка?- до жути оскорбился хренсмен, потому что не первым начал обзываться.
   -Понюхай, если в состоянии.- Хренатор, зная нешуточный норов, опасался, да неспроста, мстительного хренсменишку, но решившись чуток подначить приятеля, повертел у того перед носом донельзя заляпанным хвостом галстука.
   -Ага, вот как, значит, со мной обращаются в спонсируемом правительством заведении - не потерплю!- Принялся воинственный хренсмен прочищать негигиеничными подручными средствами нюхательный в оригинале агрегат, особо разлютовавшийся выделениями от мстительно вынашиваемых, жутких мыслей хозяина.
   -Ну и что ты сделаешь? Неужели, наконец, высморкаешься? Га-га-га!
   -Издевательств над собой не потерплю, а тебе, свинья брюхатая, сейчас преподнесу кое-какой подарочек!- Перестав заниматься бесперспективным делом, взъярившийся хренсмен ринулся по направлению к «туйлит рум», по ходу поборовшись с затаившимися до поры, недобитыми обломками ширмы.
   -Чего это он там?- Насторожился побагровевший от преждевременного торжества моральной победы хренатор.
   -Гм, вынужден отвлечь вас от государственных дел и сопряженных с их оправлением прений, но стратегическое сырье?..
   Весьма озабоченный доносящимся из «туйлит рум» подозрительными звуками хренатор на наводящий вопрос даже не отвлекся, не говоря уж о том, чтобы откликнуться.
   -Не хочу показаться неосведомленным, но о каком именно сырье идет речь?- Адмирал благоразумно решил с визитерами-политиканами придерживаться сглаженных, не свойственных высокого чина военному формулировок, но все же настроился одним махом разрешить пренеприятные предположения да самые ужасные догадки.
   -О каком - о каком?- заладили. Не видите, разве, не до вас: политические прения с минуты на минуту могут привести к кризису властных структур. Что эта вонючка собирается делать, вот вы, стратег-тактик, как полагаете, а-а?- Хренатор выглядел не на шутку встревоженным.- От злобного сморчка, когда распалится, ожидай, чего угодно, каких не захочешь пакостей.
   -Не полагаю - знаю определенно точно. О каком, говорите, сырье идет речь?
   -Да,- по достоинству оценил ход хренатор,- недаром на вас поставил: чувствуется деловой подход, железной хватки тоже не занимать. Принужден рассекретиться - о хренголии, адмирал, о хренголии. Так к сколь вескому доводу, ходу конем собирается прибегнуть мой оппонент?
   -О! О хренголии!- Побледнел адмирал от, будто бейсбольной битой, шибанувшей неприятности, а рука, искрошив таки гипс, вцепилась в холодный металл скальпеля – режущий инструмент придал вояке некоторую уверенность.- Это о сырье, требующем повышенной степени защиты с последующей отставкой по инвалидности?
   -Не валяйте дурака! Не собственными же руками адмиралу придется перелопачивать гибельный ядище. А для чего нужна орава солдатни, впустую топчущая плацы ботинками, да матросня, забившая под завязку - не протолкнешься - портовые бордели? В самом штабе, между прочим, полным полно соскучившихся по отеческой заботе «спасителей». Ну, к какому?..
   -К столь действенному, что вам тоже не помешала бы повышенная степень защиты - прислушайтесь.
  Вслушались на этот раз оба: адмирал в предвкушении чужих неприятностей, хренатор - накатывающих собственных; без шуток настроенный на неприкрытую агрессию хренсмен, прорвавшись таки в «туйлит», многообещающе гремел «уточкой».
   -Считаю свою «мишн» выполненной. Ждем вас с «виктори», адмирал-ал-ал...- раздалось уже почти из-за двери, когда взъяренный хренсмен, осмотрительно на сей раз обогнувший злопамятную ширму, помчался за оппонентом с жестяным до краев наполненным, а потому неоспоримым в безжалостных руках аргументом.

   -Ага, ищите «лузера» в другом месте, а здесь обломится! Тоже мне нашлись вонючки холуевриканские, теперь уже обе.- Слыша удаляющиеся вопли, злорадствуя, крушил адмирал неуместные, ввиду складывающихся обстоятельств, загипсовки на конечностях, путаясь в многоярусных бинтах с зеленкой да в обильном пластыре.- А я подумаю еще, ни сплотиться ли вокруг известно чьего знамени?!- Размахивал позеленелыми бинтами, разгоняя смрад, воцарившийся в палате после визита парочки представителей политического истэблишмента, периодически демонстрируя долженствующий означать верх пошлого неприличия, обиходный холуевриканский жест двери, повинной лишь в том, что захлопнулась за погоней, мешая проветриванию помещения.
   -Выслуга для пенсиона вполне достаточная. Возраст самый подходящий, чтоб возглавить «корпорэйшн» по умножению зашибленных хряксов, так что чхать на ядище - без него найдутся соблазны, на что оставшееся здоровье расходовать,- пущусь-ка во все тяжкие - деньжата в запасе имеются!
   «Старость нужно встречать достойно, а не парализованным неврастеником в загнипийской каталажке с пожизненным сроком отсидки. Это в случае благополучного завершения «мишн», если обойдется и не канешь в безвестности на просторах радиоактивного да прочего, многообразного в проявлениях безумия…»- лихорадочные мысли адмирала роились под черепной коробкой, как в улье, растревожено зудели вполне созвучно непроизвольно испускаемым выкрикам.
   -Вот она, польза от формы да от орденков!- Нырнул адмирал под целлофаны, извлекая запрятанную трубу конспиративного мобильника, зарегистрированного на третьих подставных лиц.
   «Хелоу, намбер уит, уит, уит, сан миль, сэт, сис сэнк?»
   «Сенк, ю намбер майн топ пип-пип»,- просюсюкал в ответ нежный голосок.
   «Контект ю»,- многообещающе посулили в трубку нечто более определенное, и зазвучала музычка, которая, обладай запахом, походила бы ароматом на моющее средство.
   Подход, обслуживание по высшему разряду - сразу видны столетние традиции банковского бизнеса! Вот где ценят клиентов, даже по телефону перед ними стелются…- Как наяву предстала воображаемая больничным воздержанием грудастая загнипиечка с телефонной трубочкой да в задравшейся мини-юбочке...
   -Какого - разэтакого ты, паршивый абонентишка с плебейским «намбером», отвлекаешь мелочным счетом ответственного младшего управляющего?!
   Аж заморгал опешивший адмирал от насквозь пронзившей исстрадавшийся организм неприветливости.
   -Кстати, оплата содержания счета через пару «виков», а полуфунта оставшихся грязных хряксов для столь серьезной финансовой операции явно недостаточно. Надеюсь, ты понимаешь: держать мизер на счету - вопиющее оскорбление, нанесенное имиджу банка и респектабельным, в отличии от некоторых, клиентам. Чего молчишь, презренный «лузер»?
   -Как? Почему только полфунта?!
   О-у! «Май манеи»! Ты куда подевал мои деньги, мошенник!? Где остальные стомиллионы?!
   -Финансовая «оперэйшн» исполнена согласно распоряжению - капитал по двойным паролям со скользящей перекодировкой переправлен на Кокодильи острова. А в тамошнем государстве держи ухо восторо: много желающих банчок дутый обанкротить или попользоваться подарком «лузера» другим способом.
   -Я не распоряжался...
   -Не смеши порядочных людей...
   -Когда?
   -Три дня тому...
   -Я болел! Могу выслать справку.
   -Нашел время болеть! А справкой на месте попользуйся, «туйлит рум» у тебя хоть есть, «лузер»?
   -В палате имеется, только загаженный…
   -Вот и отваливай по указанному адресу – там тебе и место…
   -Пип-пип-пип.
   -Я не «лузер»!- По-напрасному адмирал дул в трубу: если бы даже услышали - то не посочувствовали.
   -Ничего-ничего, если денежки обратно на счет не свалятся - со скользящей перекодировкой, смененными паролями - то от мошеннического банчка одна воронка останется! Не знаете, с кем связались, загнипийцы протухшие!- у адмирала, раз речь зашла о миссии возмездия, слова редко расходились с делом, поэтому ринулся претворять в жизнь замыслы, распаленные гневом, для всякого холуевриканца, когда дело касалось банковского счета, «праведным».
   «Для начала в штаб!»- Гонимый кровожадной мыслью и жаждой отмщения впопыхах напялил позабывший о хворях решительный вояка парадную форму, помпезность которой несколько подпортило отсутствие рубашки с галстуком и надраенных ординарцем ботинок. Недостаток одной из частей гардероба адмирал находчиво подправил, наглухо пришпилив лацканы вновь поднесенным лучистым орденком, а вот с ролью обуви предстояло справляться легкомысленного цвета больничным тапочкам с пышными помпонами.
   -Головной убор надеть! - Прихлопнулся адмирал парадной фуражкой с обильной «капустой» по козырьку и как на пыхтящем эсминце, удирающем от палящего из орудий главного калибра крейсера, шустро выполнял дальнейшие, прямым текстом подаваемые команды, не тратя время на дешифровку, тем более - на излишние раздумья.
   -Подкрепиться на дорожку!- Призывно зашкварчало в желудке от госпитальной диетологии - обшарил выписывающийся пациент тумбочку, но ничего, кроме кучки ранее отвергнутых таблеток, гранул и капсул не обнаружил. Как те ни прельщай взор манящими, пестрящими переливами - даже у непривередливого, голодного солдафона аппетита не вызвали.
   -Принять на борт сухим пайком!- Загрузилось многообразное разноцветье в обширный боковой карман френча.
   -Зайди!- зычно, голосом, не терпящим возражений, подал адмирал команду одному из мясистых охранников. Невзирая на чин, собственноручно плотно затворил дверь. Пока вошедший инстинктивно прикрывал нос, уберегаясь от следа, оставленного смердящим политиканством, движением, доведенным до автоматизма, преспокойно оглушил чрезмерно брезгливого дуболома костылем, столь неосмотрительно преподнесенным раненому «херроу» медперсоналом.
   -Так держать!..
   -А ты можешь не заходить,- туманно сообщил второму бифштексообразному, и пока тот соображал - оглушил жертву прямо в коридоре. Охранник, послушно хрюкнув, сполз со стула, рассыпая по полу мятые, маслянистые пончики, поверху засевая лакомство попкорном, предательски хрустящим даже под мягкой поступью больничной обуви. Отряхнувшись от прилипчивых продуктов, адмирал, хоть и торопился, но решил, тем не менее, не пренебрегать приличиями (а валяться в коридорах - это не дело) поэтому втащил тушу вовнутрь, разом превратив «синглместную» палату в «твин», а то и в «даблместную» - в зависимости от ориентации пострадавших на посту секьюрити.
   -Полный вперед!..
   Дальнейшее претворение плана вообще шло без особых осложнений, как по накатанному: таксопедалер с прической из хитро заплетенных косичек, буквально на днях, похоже, освоивший азы наречия холуевриканского племени, с большим почтением отнесся к солидному пассажиру. По крайней мере у него дома на далекой знойной родине столь обильно награжденные особы вояжировали лишь на персональных броневиках в сопровождении ржавых танков, и то предварительно на совесть обработав окрестную территорию пулеметом крупного калибра, а особо недоступные участки - напалмом с огнеметами.
   Конечно, не столь помпезно, но гудя на каждом перекрестке клаксоном да бренча жестянками из-под «джусов» и «кол», увязавшихся за безмотором, как за путешествующими новобрачными, нагнав шороху в совершенно посторонних районах да в непопутных закоулках, доставили адмирала, не без подсказок и указаний прохожих, по нужному адресу.
   Более того, отпедалив положенное, таксопедалер безропотно согласился подождать оплаты, покорно припарковав задрипанный безмотор у солиднейших ворот весьма представительного заведения с колоннами по центру и полосатыми караульным будками по краям.
   -На прорыв!- С боевым, должно быть, кличем, не сулящим пощады трепещущим в страхе врагам, солиднейший клиент, прошлепав по ступенькам, скрылся в недрах заведения за ни чуточки не скрипнувшими дверями.
   Уважение к сияющему наградами господину несколько поубавилось, когда таксопедалер, застыв в возмущении, узрел, как клиента, распалившегося, размахивающего блестящим, как сабли и мечи знойной родины, костылем, через те самые двери какая-то простая солдатня с белыми полосами на касках, непочтительно наградив напоследок кто плевком, кто пинком под зад, взашей выпихнула на лестницу.
   -Пух-пух-пух-пух... - пересчитав ступени мягким местом, «пухнулся» адмирал в лужицу желтоватой пыли, вздымая вокруг облачка такого же цвета, а вдогон за хозяином преданно последовала, на манер неопознанного объекта, парусящая в полете фуражка. Таксопедалер просто не мог не помочь подняться да со всевозможным комфортом разместиться в безмоторе невинно пострадавшему сахибу, потому что на родине тоже случались путчи против уважаемых вождей, и ничегошеньки хорошего простому племеннику смена власти не приносила, разве что усиление всплеска грабежей, переходящее в повальный голод с сопутствующими эпидемиями.
   Прилюдно униженный адмирал, меж тем, не утерял способности к боевым действиям.
   -«Хелло! Хеллоу!»- орал, рассекречивая «мобилу», лишенную, к тому же, не чистыми на руку банкирами малейшего конфиденциального смысла.- По чьему распоряжению аннулирован мой пропуск!? Кто посмел!?- прямо-таки завопил на кого-то из бывших подчиненных, по неосторожности поднявшего трубку.
   «Да».- Одобрительно потряс многочисленными косичками таксопедалер, ведь на родине именно в таком тоне важные сахибы разговаривали со всеми подряд рядовыми соплеменниками без исключения.
   Но полученный ответ, если бы был услышан и переведен, вряд ли прибавил уважения к пассажиру. Адмирал же, чтобы вникнуть в смысл текста, в переводчике не нуждался.
   «Пшел к чумным свиньям!»- явилось самым мягким и литературным из услышанной многоэтажной лексики.
   «Враги окопались в штабе! И где - в моем собственном кабинете! Что за жуткая судьба уготована теперь потаенному запасу бурбона, ловко упрятанному за папки с просроченными «топ сикритами»?
   Уничтожить! Перебить половину компьютерщиков, вослед придушить пузатых психотехников, всех до единого! Отлично, поставленная задача ясна, осталось продумать способы реализации!»- Адмирал попытался подавить хлещущие через край эмоции, определить тактику дальнейших действий:
   -Только наступление! Причем в форме нападения, к тому имеется парочка подходящих вариантов:
   «Ферст» - подлавливая штабных в глухих, дождливых переулках, давить, как клопов, поодиночке ли, в розницу! Отлично! Выгоды неказистого плана налицо - простота исполнения, а походя на правах победителя обчищать карманы бунтовщиков. Каковы же минусы? Поди-ка вымани штабных крыс из тепленького, прикормленного местечка - добыча не окупит расходов на приманку.
   Вариант «тво» - пробраться в логово потайным лазом, известным одному лишь адмиралу, потому как проектировщики со строителями, откомандированные на умиротворение локальных конфликтов, из горячих точек на заждавшуюся родину в «фатхер лэнд» не возвратились, сгинув в лабиринтах гор, догнив невыкупленными заложниками. Но в одиночку с оптом штабной швали не совладать - нанять парочку крепких «бойсов», подкупить с дюжину перебежчиков, и дело в фуражке. А деньжата имеются - не таков он простак, чтоб бить все яйца в одной корзине. Кое-какое снаряжение тоже найдется. Отлично!»
   -Держим курс в родную гавань!- Гони в мой хоттидж на берегу Пикчигана! Полный вперед!
   Вскипевшая энергетика пассажира-медаленосца, не менее чем родо-племенного, а то кланового вождя, невидимыми флюидами исправно передалась таксопедалеру. Вдохновленный предстоящим долгим маршрутом, а значит - по весьма близким к природе и, стало быть, безнадежно устаревшим представлениям - грядущей приличной выручкой, заправился он водичкой от обезвоживания и нажал на педали. За любо-дорого с комфортом поспешающий адмирал в окошко лишь поплевывал на оставляемых за пустым багажником кинских рикш да альтернативо-топливные газонокосилки, выдаваемые дилерами за энергосберегающие мобили. Мчались бы вдали от неприятностей с попутным ветерком, гудками клаксона, на грушу которого педалер то и дело давил с особым упоением, понимая в том основной смысл профессии, но тут замаячило родовое гнездо уже третьего-четвертого холуевриканского поколения, считая сменяемых адмиралом сторожевых псин.
   -«Май свит хаус - май бэстион»!- Вояка, растрогавшись да поднабравшись светских манер в процессе общения с политиканствующим истэблишментом, утер форменным платочком весьма непосредственно зашмыгавший нос.
   «Жена, по внешности, ни дать - ни взять, пышненькая, блондинистая  мерлиночка, истерзалась, должно быть, истосковалась по вниманию мужа - доблестного воина, завязшего в будничных боевых ранениях. Однако сейчас не до мерлиночки: расспросы не ко времени, слезы радости не к месту. Можно будет «иметь секс», но только один раз и на скорую руку, по-солдатски - расслабляться нечего, тем более жен баловать. Не до поблажек ни себе, ни близким - служебные дела превыше удовлетворений и удовольствий!»
   -К гаражу!- скомандовал адмирал. Чуть ли ни на ходу выскочив, прихрамывая, помчался к распахнутым по чьему-то халатному недосмотру воротам, но представшее взору зрелище несколько охладило пыл да развеяло решимость заодно с воодушевлением. Внутренности бокса словно вывернуло наизнанку, стелажи опрокинуты, заброшенный «кадиллак» робко жался в уголке безвинно побитым песиком, преданно отслеживая подслеповатыми фарами метущиеся движения хозяина.
   -Мой «сикрит» сейф!?- Кинулся адмирал к стене, где крепко-накрепко вмурованному стальному монстру надлежало надежно блюсти неприкосновенность финансовых вложений. Но на месте вывороченного «блюстителя» зияла опустелая ниша, а стену от обвала подпирал старый масляный домкратишко, поставленный на несколько не вызывающих доверия, выковырянных из кладки кирпичей.
   -Мерлиночка!- Решительно ринулся адмирал ко входу в особняк, но разбился о накрепко запертые двери, как прибойная волна о скалу, к тому же, обзаведшуюся, будто волнорезом, новым замком неприступной конструкции.
   -«Оу, май дира», впусти меня в мой хоттидж.- Постучался, точно поскребся, больше декоративным, чем действенным дверным молоточком и промяукал призыв нежным, лживым голосом в замочную скважину - не подействовало или как в классике: «ноу ансвер».
   -«Оу, май дира», впусти меня в наш хоттидж.- промяукал еще более вкрадчивым, многообещающим, в том числе прелести встречи, голосом и, насилу сдерживая накипающий гнев, молоточком отстучал игривый мотивчик – «ноу ансвер». В тактическом запасе оставалось лишь одно прошение, приберегаемое на самый крайний случай.
   -«Оу, май дира!». Впусти меня в... твой хоттидж!- Прямо-таки поскребся адмирал, предвкушая, как сейчас отделает строптивую женушку по накаченным выпуклостям, каких навесит фонарей вместо прооперированных морщин с подтяжками под нарисованными глазками.
   Капитулянтское обращение да вкрадчивое «поскребывание» возымели очень даже активное ответное действие:
   -Трах-тарарах! Бум-м!- Врезало адмиралу по лбу будто при помощи потайной рессорной пружины распахнутыми дверями, но это всего лишь полбеды да не столь уж непривычно.
   -Та-ак! Значит, вы признаете исключительное право на полное владение хоттиджем с движимым и недвижимым имуществом за супругой?!- С порога в зловещей красе, во всеоружии: при диктофоне, с фотокамерой у очкастого глаза, наперевес с бумагами под роспись, блестя уплывающей залысиной и отутюженной рубашкой под отглаженным пиджаком, на адмирала неумолимо надвигался далеко не хилый представитель неистребимого племени адвокатишек. Во втором эшелоне играла силиконами, потрясала агрессивными как «спирали Бруно», блондинистыми завитками прически мерлиночка. В качестве резерва и, что самое обидное, свидетеля, выдвигался собственноручно адмиралом вышколенный, трясущийся, не долеченный, но с мстительным блеском в жестких глазах, уже произведенный, видно, в чин «друга семьи» адъютантик.
   Противник надвигался - каждый шаг, любое оброненное слово адмирала фиксировалось. Деваться некуда, но не капитулировать же!..
   К блаженно наблюдающему за ростом приятно греющих, не хуже солнца Ахрика, цифр на счетчике таксопедалеру стали подкрадываться, как недостреленные гиены в недовырубленных джунглях, совсем уж настораживающие, недобрые предчувствия. Опасения усилились, когда медаленосного сахиба безо всякого почтительного обхождения выставили из собственного дворца на похожий манер, как до этого - из солидного офиса. Пусть тому приходилось на сей раз удирать без посторонней помощи, на своих двоих, но примерно с такой же скоростью.
   На родине таксопедалера тоже существовали обычаи лишать людей имущества, однако подобные эксцессы разрешались цивилизованно - рубкой на деревянных мечах, уколами копий не менее чем с кремниевыми наконечниками, или стрельбой из луков вплоть до гранатометов включительно - в зависимости от ценности да величины оспариваемой собственности. Здесь же, в покрытых тайной северных краях, рациональные общественные устои перевернуты с ног на голову - сильнейшего изгоняли слабейшие!
   «Ни прийти ли на помощь сахибу, ни восстановить ли справедливость, ни покарать ли противников клинком, выточенным из ствола каменного дерева, ни упиться ли жалкими мольбами о пощаде под соответствующий танец с леденящими кровь завываниями, что пристало примерному воину?!»
  Но нет, сахиб, запыхавшись, хлопнул ветхой матерчатой дверцей и, затравленно оглядываясь, назвал адрес, отказаться везти по которому никто бы не осмелился, даже если опасения в платежеспособности клиента переросли уже в ничем не прикрытую обеспокоенность.


   Кознипэлэс, к нескрываемому сожалению пятка миллиардов населения планеты, по-прежнему пребывал на месте, на том самом, где могли бы расположиться музей с ископаемыми костями, голосящая сольфеджио консерватория, академия изящных искусств, фонтанариум, радостно струящийся на солнце, завораживая провоцирующими после распития пивка звуками...
    Но нет, незыблемый «пэлэс» третий уж век пугал входящих штакетником длиннющих колоннад, всепоглощающими зевами пастей затемненных помещений.
   В не терпящей возражения интонации - что далась с трудом - повелев ждать таксопедалеру, уверовавшему, увы, если не в бумажник пассажира, то в свою звезду из невидимого даже по ночам южного созвездия, адмирал ринулся в последнюю, может статься, атаку. Дорогу, правда, пыталась преградить толпа суетящихся грузчиков и довольно гудящая, словно объевшиеся навозные жуки, дюжина отпедаливающих прочь фургонов, но разве могла подобная сущая мелочь стать серьезной препоной решительно действующему профессиональному военному?
   Первый же подвернувшийся под руку фургон получил костылем, другому тоже перепало на орехи, а вот и грузчики… отобрали да, не мудрствуя, обломали костыль о горб прорывающегося через одушевленные и неодушевленные препятствия адмирала. Наконец, пробившись с боем, миновав ряды стробоскопических анфилад, подъемы утомительных лестниц, расшвыряв несть скольких прислужников, получив вдогон от несомненно большего числа служителей пожелания далеко не доброго пути, ворвался-таки в сердце Кознипэлэса - в представительский зал заседаний. Но в ответ на стремительную решимость, сопровождаемую кликами погони, в пустующем просторном помещении лишь печально разбилось эхо.
   Вытаращив глаза, адмирал с ужасом оглядел чуть ли ни ободранные стены прибежища отборнейших грешная-грешных существ и чуть было ни попятился от ужаса.
   -Обанкротились!?
   -Проходите, адмирал,- откуда-то из середины разоренного гнезда зла, порока, многонародных бед, печалей и несчастий донесся до растерянного четыреххвостого явно настроенный на философский лад голос самого главы.- Все в переменчивой жизни утекающее и притекающее, но раз плавучий продукт, вроде вас, прибило к нашему берегу, то, возможно, время отлива, наконец-то, миновало.
   Адмирал ни просто привычно робко, но, вдобавок, недоумевая, вступил в полусумрак ободранного помещения; посреди зала на скромном в непритязательной изысканности ковре, по-простому, «аля тюрк», но без фески с привязанной кисточкой на голове, без пиалы со шербетом в руке восседал самоличной персоной глава Бессистемного резерва.
   -Уже доложили, что какой-то отчаянный вояка пытается отбить конфискованное имущество, а я-то ума приложить не мог, кто этот преданный вассальный рыцарь без страха и, в данном порыве, без упрека, но теперь узнаю ваш фирменный стиль: действовать противозаконно, но с опозданием.
   Да, адмирал, закон сейчас не на нашей стороне: инкогнито крючкотвор-проныра исхитрился обратить детище против самих создателей - возмутительно! Не правда ли?
   Присаживайтесь,- радушно пригласил глава,- тем более что вы единственный на моей памяти догадались зайти в гости со своими тапочками.- Указал глава на бархатную, некогда небесного цвета, а ныне пропыленную от передряг, местами надорванную, позаимствованную из больницы обувь. – Уж ни сделались ли поневоле, по моему подобию, последователем восточных традиций?
   Адмирал нерешительно, в смущении переступал с ноги на ногу, интригующе поигрывая ворсистыми помпонами, соображая меж променадом, будет ли более подобающе выглядеть на ковре, если разуется и останется босиком окончательно?
   Глава, не подымая глаз, уставился на что-то пониже адмиральского пояса.
   -Садитесь же, довольно переминаться даже если не сообразили по дороге в «туйлит рум» заскочить - не разговаривать же с вашими коленками.
   Решительность вояки давно уже как ветром сдуло - присел робко на краешек ковра, сбоку от главы, чтоб не находиться лицом к лицу перед весьма вероятным, несомненно искушенным противником, тем самым стараясь избежать возможной фронтальной атаки.
   -Какой трусливый паникер успел разболтать о некоторых возникших в Кознихолле осложнениях, или...- глава чуть ли ни позеленел,- «информешен» уже просочилась в печать, а то «ти-ви» о чем-то пронюхало? Слушаю - кто разболтал!? Говори, слизняк морской, р-р-растопчу!
   -А-а-а расскажу сам, добровольно... сразу к вам, потому что... больше не к кому.- И поведал адмирал пусть не примерно, не лицемеря, зато без утайки абсолютно все выложил о нынешних своих злоключениях.

   -…де-деньги, «манеи», хоттидж… и ме-ме-****ь тоже,- хотя бы последнее, как понадеялся рассказчик, вызовет у низменно чтимого главы капельку сочувствия,- мерлиночка, сейф!- подвел неутешительный итог недешево прожитого дня.
   -Ха-ха-ха,- коротко, от бездуши развеселившись, рек глава.- Выношу вам благодарность, адмирал – давно так не смеялся. Значит, говорите, денежки-то тю-тю?
   -На Кокодильи острова...
   -О-у, это еще утютючнее! Ц-ц-ц... А из штаба, говорите, пинком-с?
   -Пинками...
   -Ха-ха, ц-ц-ц. А в хоттидже - жена с адъютантом?
   -…с сейфом, с ад-д-двокатом в придачу!- До того застращал слуга юрисдикции четыреххвостого, что бедолагу трясло вполне натурально, без малейшего напряжения и притворства.
   -Ха-ха, ай да адмирал, я-то думал: в Кознихолле неприятности. Нет, у нас - пустяки. На офис кредиторы не претендовали, а то, что мебели лишились, о-у, это сущая безделица, тем более отстаивать имущественные интересы посланы недостойнейшие из подлейших властные представители… Кстати, должны были заглянуть в «медикал сентр»…- Глава пытливо, будто чего выискивая, глянул на адмирала, но вышколенный в Бестолковых понтах вояка даже вида не подал, что полдня напролет манкирует возложенными на него обязанностями командира экспедиционного корпуса.
   -Ай да развлекли, бесчестное слово. Я бы определенно повысил вас в звании, но дальше уж некуда, не все же «кэту викенд с айз кримом», как говорится у заклятых врагов Холуеврики! Но могу утешить: на сегодняшний день не вы один обобраны до нитки, подобные финансовые неприятности постигли многих из наиподлейших перебежчиков-компрадоров,- скулят, обращаются за поддержкой. Что ж, деваться некуда - распорядился подкармливать обездоленных беженцев канцерогенным супчиком с гренками из мутагенной сои. Может, как-нибудь при случае сгодятся понастроить пакостей врагам холуевриканских идеалов. А вот с отрешенным от штаба адмиралом что прикажете делать? Ведь нельзя же ставить преданного знатока стратегии на одну доску с приблудным отребьем и прочей продажной швалью.
   -…воронку, бомбу… банки - сволочь! Допуск в штаб… Надежных ребят… расправа… у-у, р-р-р…- Казалось, адмирал на куски зубами рвет аферистов-заговорщиков, голыми руками сокрушает порочную банковскую систему.
   -Вы долго не были в деле, поэтому кое-какие пробелы в информировании простительны. Крушить мироустройство никто не позволит, а я в особенности. Да, сейчас наблюдаются некоторые сбои, в системе кое-что разладилось, но недопустимо уничтожать основы принципов, иначе в каком неприглядном месте окажутся опора и фундамент Бессистемного резерва - финансовые воротилы-заправилы?..
   Неверно - на помо-ойке, потому что без финансов мы аморфные фантомы, сметенные на свалку ветром истории.
   Откуда задувает нынешний сквознячок - сами на досуге поразмыслите. Так что пока приходится идти на жертвы, претерпевать некоторые неудобства… Как, кстати, сидится, некомфортно? Надеюсь, что жестко. Терпите, это во искупление: столь легкомысленно распорядиться своими да только ли собственными средствами…- вы просто обречены на дальнейшие неприятные неожиданности. Кстати, ни пытались ли сбывать акции «Дженерал ведерс»?..
   Что ж, дарю бесплатный совет - редкость в наше время - лучше не пытайтесь: текущий курс... гм, одним словом, при попытке сбыть - как минимум поколотят.
   Видите, мы с готовностью оказываем помощь, дабы предотвратить возможные монетарные ляпы, хоть вовсе не обязаны заниматься благотворительностью, но иногда, в качестве исключения, идем навстречу персонам, особо преданным, исполнительным и лояльным. Как же в подобном ключе прикажете отнестись к некоторым вызывающим поступкам и, скорее всего, к более дерзким намерениям? Улаживать личные эгоистические делишки в то время, когда требуется безропотное служение интересам Холуеврики! Нет, это, знаете ли…- глава в некотором недоумении уставился на босые адмиральские ступни, которые тот пытался прикрыть, оттягивая сверх предельной длины штанины с лампасами, но в сымпровизированном полулотосе обреченность подобных попыток представлялась очевидной,- …являетесь в Козинхолл в неподобающем, я бы даже сказал, вызывающем виде. Кто еще осмелится позволить себе подобное? Хотел бы посмотреть на эдаких смельчаков...
   В зал через арку выкорчеванной с косяком да увезенной в неизвестном направлении парадной двери, а потому без стука, но чинно вошли двое - один, в натуге пыжась, другой, в тике подергиваясь.
   Хренатор с хренсменом поклонились главе с особым усердием и, не разогнувшись, застыли в поклоне, чтобы затенить измятые, будто только что выуженные из кинской прачечной костюмы. Мягких тапочек, в отличие от сбежавшего из больницы четыреххвостого пациента, им раздобыть не удалось, поэтому хлюпали в отстиранных, вполне некогда респектабельных туфлях. В укор адмиралу, не смотря на явную негигиеничность уличной обуви, глава дозволил визитерам разместиться на ковре.
   -Обувь с подошвами весьма практична, однако, чем-то несомненно попахивает… Гм, похоже, в «туйлит вотере» извращенные хренпузы явно злоупотребили ассенизационными добавками. Хотя…- принюхался глава,- …в некой пикантности букету запахов не откажешь. Вот видите, адмирал, могут же некоторые особи приличествовать случаю, стоит лишь немного захотеть да чуточку постараться.
   Но, поскольку поставленные в пример существа сидели робко и молча, уже сам глава нетерпеливо дернулся да ехидно поинтересовался:
   -Ну, что скажете? Полагаю: недоразумение улажено - имущество возвращено, а теперь срочно требуется освобождать сейфы под получение компенсации?
   С натугой попыхивая жаром крупного тела, речь рискнул держать хренатор, так как все равно притягивал к себе гораздо больше внимания главы, чем сгорбившийся сморчок-сподвижник, маскирующийся к тому же в напущенном тумане многозначительной отрешенности.
   -По вашему поручению - адмирал готов к исполнению миссии… вернее, уже приступил...
   -Кто, этот босяк?- Глава пренебрежительно указал мизинцем и то левой руки в сторону застывшего четыреххвостого.- Вы мне клыки не заговариваете? С мебелью что?! Установлен ли инкогнито разоритель, или прикажете мне собственноручно копаться в фальсификациях, в подтасовках избрания вашей парочки на ответственные должности с последующим шельмованием обоих в «ньюспапирах»?!
   -Судебные исполнители совсем обнаглели…
   -Вот-вот,- откуда-то из области подмышки хренатора, высунулся нос хренсмена, всегда готового, прикрываясь приятелем, потявкать на кого-нибудь, в данном же случае заодно на нелегкую жизнь пожаловаться,- а приставы, те просто озверели окончательно: сумму отступного заломили - не подступишься!
   -Мы приценились бы, да ведь «манеи» не за мебель - та заложена - перезаложена - а за простую, обыкновенную «информэйшн»…
   -«Информэшйн » в нынешнее время - самое ценное, болваны!
   -Так мы того, не поскупились…
   -Последнее отдали! Я собственных детей с племянниками на улицу из хоттиджа выставил деньжат подзаработать, жену...
   -…надеюсь – на панель,- прервал глава хренсмена, вздумавшего распускать драматические сопли.
   -Затраты бы компенсировать…- в порыве неуместной алчности хренсмена явно занесло, куда не следовало,- …хотя бы на бедность, по выслуге…
   -Из мозолящей мне глаза гнусной шайки вымогателей выслуга положена одному лишь адмиралу, и уж, конечно, не тебе, тля.- Глава непреклонно щелкнул пальцами – прислужники, бесшумно выскользнув из тени, ухватили, перевернули вверх тормашками и вытрясли визжащего хренсменишку, словно чемодан, «уведенный» в привокзальной сутолоке. Далеко не обильно просыпались сохранившиеся, оказывается, купюры, паскудненькие фотографии с сопутствующими телефончиками, пачка бумаг с длиннющими списками мебельных откупщиков, подставных псевдовладельцев диванов, столов, шкафов темного дерева, абажуров подозрительного материала, не говоря уж о прочих принадлежностях благоустроенного бюрократического быта.
   -Н-нда, за очевидную, фальсифицированную липу отданных хряксов, конечно же, не жалко.- Глава с нескрываемой брезгливостью отбросил прочь предъявленные списки.- Бумага такого же примерно качества.
   Почти синхронно отшвырнутый в направлении жалкого имущества хренсмен, лихорадочно собирая с ковра разметанные, никому не приглянувшиеся «сокровища», преданно шмыгал носом, выбулькивая сыскные соображения:
   -За мебельной аферой не просто стоит, а умело маскируется, скрывается ушлая, верткая фигура прожженного растратчика - нюхом чую.
   -Экие мы догадливые. Протемнил, называется. Что ж, хвалю и на сем, раз больше не на чем.- Глава отвлеченно задумался, казалось, о сугубо личном, но пребывал в размышлениях совсем непродолжительное время.- Не знаю как вы, господа, но от свистоплясок с перестановкой, переделом интерьера я не на шутку проголодался,- огладил под сюртуком область живота,- к тому же время ленча за суетой когда еще миновало…
   -Во-во, вы как всегда - в самую точку!
   -Пора уж об обеде подумать,- отставив сморкаться, хренсмен вслед за хренатором, в усердии опережая распорядок дня, поддержал главу.
   -Ага, с двойной порцией и добавкой!
   Придя, таким образом, к тройственному согласию, договорившиеся стороны с возросшим интересом уставились на адмирала, на неприкрытом голеностопе которого, как по заказу, призывно пульсировала особо натруженная беготней предательница венка. За спиной четыреххвостого беззвучной тенью из мрака вырисовался, предугадывая желания господина, главный смотритель с отливающим золотом, увесистым подносом в руках.
   Адмирала прошиб озноб, вослед вдарило в потливость. Мятущимся сознанием силился припомнить, куда подевался скальпель, а трясущимися руками нащупать в мундирных карманах хоть что-нибудь подходящее для самообороны, но безуспешно: ничегошеньки, кроме шрапнели зачем-то прихваченных таблеток, не попадалось.
   -Что, адмирал, табельный «маргнум» проморгали?- в предвкушении трапезы глава предрасположено иронизировал.
   -Нет-нет, что вы.- Находящееся в истеричном ступоре сознание четыреххвостого силилось преодолеть полосу оцепенения, ухватиться хотя бы за малейшую зацепочку, а мозг, пульсирующий в мыслительной лихорадке, поначалу даже не осознал наметившийся путь к спасению, когда трясущаяся, неверная рука выгребла горсть таблеточного разноцветья, а онемелые, ссохшиеся губы да заплетающийся язык насилу пробормотали:
   -Весьма благодарен, джентльмены, что напомнили о времени. Жаль, но не смогу составить компанию: у меня как раз вместо ленча и, уж тем более, взамен обеда - обязательный прием лекарства.- Попросить стакан воды адмирал наглости не набрался - пригоршню гранул, капсул, таблеток в обертках, в фольге зажевал насухо - будто разгрызаемым рафинадом захрустел по-лошадиному.
   -И насколько горькие лекарства вы принимаете?- Чуть ли ни сочувственно покривился глава, а вслед - прочая компания.
   -Жуть, какие горькие, но чего ни претерпишь ради возвращения в строй, для исполнения «сикрит мишн».- Действительно, не кривил душонкой адмирал, истово пережевывая снадобья, даже упаковкой не отплевываясь во имя спасения.- Горькие - ни то слово, да в больших количествах... дозах то бишь.
   Глава растерянно переглянулся с не менее потрясенными потенциальными сотрапезниками.
   К адмиралу же, прошибленному нечаянным открытием, вернулась прежняя штабная наглость, выработанная годами помыкания безответными подчиненными.
   -Таблетки способствуют сворачиваемости крови в организме, это для быстрейшего заживления ран, в особенности полученных на боевом посту,- неприступно скрестил руки на побрякивающей висюльками груди,- вырабатывают антитела с хининным привкусом для обеззараживания, вот.- Выковырял ногтем и демонстративно сплюнул на ковер парочку раздавленных, застрявших в зубах пластиковых капсул в сопровождении блеснувшего кусочка фольги от обертки.
   -Мда, - глава явно обманулся в зловеще-темных гурманных ожиданиях,- очень похоже на горькую правду.- На черепаший манер вытянув шею, принюхался к замершей, парализованной ужасом потенциальной жертве, мигом сбив с той проявленные зачатки спеси.
   Хренатор, поджав брюхо, старательно последовал поданному примеру, а хренсмен, просто-таки стоически втягивая воздух через забитый соплями нюхательный орган, верноподданнически забулькал - оба согласились с авторитетным мнением.
   -А кто в Кознипэлэсе отвечает... заведует мебелью?- Глава не состоял бы в должности, если бы не держал под рукой двух-трех за что-нибудь да ответственных, как правило – пухленьких, румяных бездельников.- Обнаружить сего ротозея и подать через десять минут – обормоту больше заведовать нечем!- Хлопнул в ладоши повелительно.
   Мажордом, убрав прицел с темечка адмирала, опустил занесенный поднос и, послушно склонившись, беззвучно удалился, бликуя универсальным инструментом, сопровождаемый перепуганным взглядом запоздало обернувшегося четыреххвостого.
   -А вы, адмирал, пусть даже без носок, но займитесь-ка делом, а то не нашли ничего лучшего, чем губить лекарствами, приводить в некондиционное состояние столь цветущий организм. Хотя, если подобное занятие вам по вкусу, то хренголий тоже придется по нутру.
   -Один вопрос, напоследок,- загнанному таки в угол адмиралу терять уж особенно нечего и плевать стало на начальственную благорасположенность.- А на кой «мазер» Холуеврике сдался хренголий? По-моему, от этого ядища одни лишь неприятности, с вытекающими наружу наихудшими последствиями.
   -Запомните, адмирал,- чтоб подразнить разгулявшийся аппетит, попутно по возможности довести хренатора с хренсменом до состояния голодного обморока, глава, перед гарантированным приемом пищи, пустился в нравоучения,- зарубите себе на носу, что удовольствие... нет, моральное удовлетворение истинный эстет-финансист получает вовсе не от абстрактного имеющегося, а от того, что реально наличествующего кого-то лишает! Возьмем хотя бы богатство... хотя, откуда вам теперь его взять?
   -Хи-хи, ха-ха - послушно подхихикнули, сглотнув в предвкушении посуленного угощения проистекшую слюнку, за дневной суматохой не на шутку оголодавшие политиканишки.
   -Не огорчайтесь - богатство зацапаем мы, как и подобает. Так вот, какое удовлетворение в среде богатеев наипервейшее? Один менее состоятелен, другой – более. Можно, конечно, яхтами соревноваться или каратными бриллиантами подобно недоразвитым примитивам на уровне презренных плебеев первого поколения.
   Но изысканное наслаждение от богатства можно получить лишь от осознания, что не штаны до дыр просиживаешь, а несешься по обезумевшему океану; в урагане вздымаются валы нищеты, подкарауливают водовороты убогой бедности, а если ведешь корабль достатка и довольства неверным курсом - биржевых котировок, например - то крах неминуем. Но правишь твердой рукой, зная, что экипаж не подведет, исполнительная матросня не дезертирует, даже самая распоследняя крыса тянет лямку, как положено, ведь никто не захочет превратиться в побирушку, тем более стать изгоем. Никто!
   На выверенном курсе не должно быть подводных камней, скал, мин, прочих неприятностей. Поэтому, прежде всего, во главу угла ставим: лишать всякого и всего, не только угрожающего нашему могуществу, но хотя бы намекающего на подобную возможность - вот предназначение отработанной системы исправного служения Бессистемному резерву! Следуйте по сему пути, не задавайтесь излишними вопросами!
   Присутствующие, даже отчаявшийся выкрутиться адмирал, искренне растрогались и раскаялись, если когда-либо, мало ли в чем, позволяли себе слабину погрешить, отходя в сторону от стержневой линии. А хренатор, вроде бы адмиралу местами покровительствующий, подполз к главе - как ни мешайся брюшко - на четвереньках и басовито занаушничал, милостиво ухмыляясь в направлении почтительно склонившегося четыреххвостого адепта:
   -…сложности с кадрами…
   Глава вполне отзывчиво вошел в нелегкое положение командируемого героя-недобровольца:
   -Н-нда, в курсе. Пусть забривает всех нежелающих и отлынивающих под одну гребенку!
   Слышите, адмирал?! В экспедиционный корпус зачислять любые кадры, кого ни зазлорассудится, вплоть до принудительной мобилизации.
   -Насущно необходимо рекрутировать в рейнджеры нескольких особо отличившихся штабных.- Встрепенулся четыреххвостый, взбодрился от замаячившего, неизбежного вскорости возмездия.
   -Валяйте, рекрутируйте.
   «Хоть в чем-то удача!» - адмирал за сплошной полосой проколов радовался даже примитивной, не сулящей ровным счетом ничего, кроме морального удовлетворения, возможности отмщения, и уже раскланиваясь, весьма кстати припомнил об окончательно опустелом, после поглощения таблеток, содержимом карманов.
   «Эти полушки не одолжат – удавятся»,- уважительно подумалось о коверных сидельцах, но мозг, после ступора наверстывая упущенное, трудился, словно принадлежал академику:
   -Имеется на примете человечек... почти цивилизованный - негражданин Холуеврики, однако, несмотря на бесспорный недостаток, представится крайне полезным в освободившейся должности адъютанта: почитает субординацию, владеет холодным оружием,- припомнился зловещего вида почернелый тесак на приборном щитке безмотора,- владеет туземным языком, превосходно водит бронепедалер. Чрезвычайно надежен и предан!- Не моргнув глазом, адмирал весьма лихо вышел из предстоящего финансового кризиса с оплатой по счетчику.
   -Не первый раз отмечаю: превосходно умеете работать с кадрами! Рекомендованный, блистающий описанными качествами кандидат самому мне до крайности пригодился бы. Ну да о прислуге поговорим по возвращении. С сего момента ваш протеже – гражданин. Произведите-ка молодца как минимум в субалтерны, тогда, глядишь, наш труд не пропадет втуне: может, удастся сохранить столь ценный экземпляр для более близкого знакомства… предобеденного.
   -Слушаюсь!- Браво отчеканил адмирал, щелкнув голыми пятками, поскольку тапочки с неотвязчивыми помпонами в официальной обстановке надевать не решился.- Разрешите приступать к исполнению?!
   -Отчаливайте, адмирал. По возвращению - ко мне на ковер. И хотя бы перед визитом поменьше принимайте мерзкой таблеточной гадости. Презренные докторишки ничего не понимают в лечении - от переизбытка лекарств лишь несварение, ужасная изжога да, пардон, отрыжка. Ступайте!
   Адмирал браво козырнул, исправно рыгнул проглоченными снадобьями, скакнул в усердии козлом эдаким, подхватил, как джигитующий на скаку кавалерист, тапочки и, четко чеканя босыми ступнями шаг, мысленно распевая гимны и дифирамбы переменчивой Фортуне, а заодно собственной неизменной изворотливости, направился к выходу.
   Облегченный, словно гора с плеч, не разминулся в дверном проеме с зазнавшимся, пухленьким чинушей, которого заносило сверх всякой меры: даже то, что на входе босые адмиралы честь отдают, дорогу с поклоном уступают, воспринял как должное.
   «Видать, местный завхоз - будто специально откармливали... для выговора»,- мелькнула мысль у адмирала, чуть ни по привычке обнадеживающе подмигнувшего входящему, мол, фаворитам «грин» свет на фарватере. Продолжил, было, чеканить шаг, но едва заслышав за спиной зловещий удар то ли гонга, то ли увесистого золотистого подноса в опытных руках, чесанул прочь, точно с низкого старта сорвался – пятки лишь замелькали в кознихолльском сумраке.






                Глава 9.

                Взамен гнета диктатуры - привнесение культуры.


   -У-у!- завывал ветер по обезлюдевшим улицам.
   -У-у!- заглядывал через покореженные подворотни в порушенные дворики, любопытствуя на предмет, кого бы сквозь прорехи в дырявой одежке пронять лютой стужей до косточек; пытался сквознячком прогуляться по непроконопаченным подпольям, что, вопреки стихиям, никак не обваливались, но неудовлетворенный попадающейся мелюзгой да доходягами, шмыгал поземкой дальше, уметая прочь обрывки шкур, ветоши да ошметки разных полезностей, глядишь, сгодившиеся какому коченеющему страннику для обогрева или иной потребности.
   -У-у!- после подметания мусора возымел хулиганистый ветер о себе весьма преувеличенное, высокомерное мнение.
   -У-у!- вознесся, было, в гору, но уперся в стену непреодолимую. Осмотрелся, куда занесла нелегкая, и отшатнулся в ужасе.
   -У-у - укнул напоследок, робко извиняясь, и умчал восвояси обижать слабого да безответного.
   Как коршун над забитым агнцем, пожирая недобрыми глазами бойниц, ощерившись когтями и клювом тына, навис над бестрепетным Катькиным Бугром острожный детинец. Нисколь не смягчало суровый нрав непреступной резиденции, а наоборот злобило, что в комфортабельных застенках предусмотрены удобства всевозможные: от вездесущей сауны с крашеными девками - для господ состоятельных, вплоть до дыб простецких с плетями заплечными - для подлого сословия.
 
   -Ух, на улице-то стужа непосезонная!- Хренблоший, корчивший из себя стоика, пребывал донельзя доволен условиями размещения, о чем свидетельствовала не сползающая с лица елейная улыбочка,- впрочем, с подобными же ухмылками на змеиных устах кинжалы в спины вонзались, а потом сребреники пересчитывались.
   Дросель, расплывшийся в довольстве, что распаренный кинский мант, тоже выглядел вполне удовлетворенным, для чего в поте телес потрудиться пришлось, ух, многим обслужницам (об чем слюнявьте странички в бесцензурных порнографических приложениях к обиходному бытописанию губинаторов).
   -Хозяйство злоустроено чинно – вениками в парной на манер простолюдинов не хлещемся. Есть пар – сиди-потей, нет – сиди-закусывай,- свысока самодовольничал эдакой нездешней собственной персоной.- Ты видел, чтоб я водку жрал в чрезмерности или поил кого под принуждением? Нет, и не узришь, потому на то имеется привнесение цивилизации. Культуртрегер я по мироощущению. Не ворликское, щи-водочное, а развитое гостеприимство заведено, церемониальная планка чуть ни до рекорда приподнята - любая «Бурда» обзавидуется.
   -Ц-ц-ц, ц-ц-ц...- как цикада залетная лишь аккомпанировал Хренблоший самовосхвалениям хозяина.
   -Вот музычка... Обратил внимание? Не похабная лабудень на потребу ужравшемуся быдлу, а фортепианный концерт специалист, поднадзорно не споенный, выделывает. Меценатствую, понимаешь ли, помимо исполнения прямых обязанностей - когда по невыплаченным кредитам консерваторию громили, приют предоставил музыкальному инструменту с прилагаемым профессором. А что? Ни тот, ни другой жрать не просят. Га-га-га!
   -Хи-хи-хи!
   Пили, точно, не водку, а тухловатый, впору носы затыкать, аржомный арзан из ржавой скважины под едкий арманьяк заморского приготовления. Спровоцированное напитками бурчание в животах весьма располагало к ведению недостойных разговоров безгосударственного свойства: где, какую кривду учинить, смуту посеять, разор привнести... Отвлекались лишь, чтобы пресыщено пошлепать по мягким местам призывно повизгивающих девок.
   Музыкальных наук профессор, отыграв положенное количество муркиных правнучек, воспользовавшись «повалом» заказчиц от выпивки иль по более близким к естеству причинам, втихоря выпытывал у гайднских мотивов потаенное. Извлекаемые звуки очень даже гармонично сочеталось со стонами, мелодично преходящими в вопли - то на свои лады пытались музицировать тати от шатучих, до вполне когда-то респектабельных, изобильно подвешенных на дыбы в подвальных помещениях. Тон подвываний кратковременно нарастал, это когда приспичило кому из обслужниц на прохладах в джакузи, со вкусами дизайнерскими меж станками пыточными расположенных, попузыриться, но двери кованные захлопывались, и стоны ниспускались до вполне филармонического приличия,- эстеты от музыки в платки громче сморкаются.
   -Гляжу на крепкое хозяйство, Дроселюшка - на сердце прям холоднее становится, в черепушке - протемненьице, будто пиявок добру кровушку отсосать поставили. Побывать у тебя, это как утолить алкостраждущие терзания, убаюкать неопохмельные бередения.- Полномочный представитель Центра, смотрящий по Региональной кромешности от переполняющей отрады бликовал словно зубным порошком со щеткой надраенным черепом и прочим видом, пусть даже скрюченным, излучал наигнуснейшее зложенство.- У нас же, сколь ни бейся, порядков нету! Все-то абы как, через пень колода, а-а...- Плеснул в бессердцах представитель на дно стаканишка аржомишной, выпив, покривился от ржавого привкуса, что окончательно отдалило перекошенную физиономию от общепринятого человеческого облика. Спохватившись, поспешил обильно здоровьишко заодно с пищепроводной системой поправить загнипийским ядищем прямо из затейливо выдутого флакона, чем только ни разукрашенного да для большей приметности крестиком-ноликом «ХО» помеченного.
   -Протемни с культурной трегерской позиции, почему у тебя разэтак, а у нас иначе, тут порядок, по струнке ходишный, а там кавардак - кто в лес, кто по дрова?- В глазах известного по Спохозастольной безженца и трезвенника, будто в затяжном триатлоне, давно уж плыло размытое изображение окружающего; не до сбережения стоического реноме, когда раздразненные девахи, за отсутствием более достойного кандидата для применения навыков, точно секаторами заупражнялись на костлявом тельце зубками.
   В облике Дроселя сквозило старательно маскируемое зложелательным гостеприимством презрение к традиционно пускающему пьяные пузыри, вперемешку с соплями, пусть хоть трижды заезжему, но аборигену.
   -Да-а, не всякому дано навести, а пуще того соблюсти порядки-то. Административный талантишко надобен, а по-другому ты кто? Так, тля налогооблагаемая. Ну-ну, не печалься...
   Хренблошего, после «отсекающих» процедур да якобы соответствующие функции стимулирующего арманьяка, повело, как на поводу - замутило окончательно. Не моглось даже высказывать чрез край слюной брызжущие хваления в адрес хозяина. Бликовал бессознательно болтающимся черепом, послушно словесам поучительным кивая в поддакивание, словно примерялся, обличая себя, аки зло общенародное, долбануть в набатный колокол, но, мобилизовавшись, о злополучии хозяина все ж-таки обеспокоился:
   -Не радей денно и нощно об злище всеудержавном - на неблагодарное сие занятие не напасешься никакого здоровьишка. Я вон, к примеру, отдыхаю.
   -А-а-а, это статья особая...- погрязнув в неге, довольно распорядился Дросель похлопать себя по лелеемому брюху ладошками для представления внимающему гостюшке наибольшей наглядности о прелестях многообразных приемов отдохновения.- Отдыхать надобно не абы как, а по рецептуре очумелых островитян, гномо и гоблинопоклонничков,- тьфу на них.
   Недаром погани поклоняются – хитры, изворотливы, будто все до единого, сплошь да рядом как мы с тобой - рыжебровые. Следую ихним заповедям - чередую одно занятие с другим и неплохо, вишь, сохранился. Главное - не перегружать организм негативом, побольше впитывать положительных эмоций. А посему собирайся - пойдем на пытки пялиться,- зациклившись на втемнившейся в бессознание идее, не поленился Дросель шлепнуть по сдобному заду одну из «привлекаловок», чтоб ослободила на время гостя заезжего. Поднялся и с многозначительностью первооткрывателя сакраментальности молвил:
   -Делу, сам знаешь, время, а потехе – час. Засекайте, девки, ровно через час возвернемся.
   И оба, завернувшись на патрицианский манер в простыни, как в тоги, да предусмотрительно обув отекшие от выпивки, но распаренные да отпедикюренные прислужницами ноженьки в дежурные галошные валенки, отбыли чрез окованные двери во подвальные пыточные альковы.

   Пузырчатые для голотелесного интереса джакузи, обставленные дизайнерами вместо вешалок примитивными дыбами, минули, ну нисколечко не оказав внимания ни пыткам непритязательным, ни удобствам приевшимся. Однако далее под сводами старинной кирпичной кладки почувствовался вкус к привнесениям западных новаций. Дыбам с подпаленными висельцами пришлось потесниться, уступив престижные ниши загнипийским изощренным ноу-хау, приобретенным и установленным с патентованной гарантией.
   -Вот полюбуйся да по инстанциям доложись - эка заковыристо устроено!- хозяин увлеченно проводил экскурсию, шлепая галошами, дергая да притягивая замутненного сознанием Хренблошего за простыню то к одной достопримечательности, то к другой.
   -Механизмы налажены цивилизованным путем да порядком. Ваш брат, к примеру, окажись на губинаторстве, че бы делал? Пиратствовал контрафактом напропалую да во всю ивановскую! Точно тебе говорю. У меня же в малейшей мелочи учет налажен, потому не абы какой, а просвещенный посадник-губинатор, на применение невиданных досель в захолустьях костедробильных чудов-юдов исправно заверенные лицензии имеющий. Почему от Запада уважение - соображаешь?
   Но Хренблоший, пусть хоть трижды на глубокомысленный антично-философский манер задрапированный в простыни, соображать отказывался напрочь, лишь мычал, пытаясь издаваемыми вполне многозначительными звуками попадать в паузы дроселевому словоизлиянию.
   -Соображаешь, молодец! Знают, подлецы: за каждого запытанного деньгу авторскую без промедлений в Загнипу с оказиями верными высылаю. В ответ же – почео-от! Завсегда желанный го-ость. Во-от. Поучи-ись. А то одним Балрижи подавай, другим по вкусам Долдоны, дома же хозяйствует-разгильдяйничает кто ни попадя, шантрапа вперемешку с ярыгами. Я же ручки замарать не брезгую: не чураюсь грязной работенки в серой будничности, а нахожу в том самую, что ни на есть, усладу с удовольствием. Вот.- Ткнул Дросель, чтоб слова не расходились с делом,  в подреберье одного из дыбострадальцев горящим веником.- Вона для чего инвентарь сподручней использовать, а не по мужицким баням трепать-переводить! А ну-ка, пяточки, пяточки подпаливайте, а то висит куль-кулем, не шевеления тебе, не отзывчивости. Ну-ка!- Ткнул под ребра веником подпыточного другой раз - тот, вроде как, с натугой закряхтел.- Ага, понял тепереча, как надобно языки развязывать?!
   -А что ему-у инкри-кри-кри-ми-ми-нируют?- насилу выцедил Хренблоший, хоть невмоготу, но вежливо проявляя внимание к делам хозяина.
   -Да ни хрена не минировали - куда им. Я-то думал: приличные люди, даже за ручку с некоторыми здоровкался, а оказалось - одно недоразумение,- тьфу, и растереть. Оне, поди ж ты, взаконных беспорядков супротивники!
   Слабовато шкварчат,- остался  неудовлетворен губинатор несмелыми действиями пыталмейстерового подмастерья,- самому вернее будет. У меня дело поставлено по примеру, как у хренцев говорено: «Хочешь сделать хорошо - сделай сам!».
   Не поленился Дросель, согнувшись в животе, пожечь пятки подпыточному да не шутейно, а на бессовесть - вплоть до зловония копотью.
   -Чуешь, паленым в нос шибает? Подгорельцы оне, одним словом. Против самих смугляков пошли: наркотой приторговывать препятствовали, сеятели межнациональной розни; самого меня подвели: власть данную, посадную подставили! На что рассчитывали - непонятно?
   -Хи-хи-хи…- вроде, немного отпустило Хренблошего от услышанного юмора.- Рассчитывали? Хи-хи-хи..., может, на «человека из центра»? Так вот он я! Хи-хи-хи…
   -Га-га-га! Я ж говорю: сплошное недоразумение. Э-эх, с кем знакомства водить приходилось… Нынче осмотрительней стал, потому не только вениками грязь развожу. Погляди сюда, гостюшко, как в заграницах делается - аккуратно со культурою.- Любовно огладил экскурсовод Мадленолбрайтскую деву, из-под железной махины которой, действительно, весьма благопристойно, никому не докучая, струился тоненький ручеек кровушки.
   -Ух! Ух, ты!
   -Да, филином заухаешь - какова техника-то, снаружи, вроде как, железяка, чурбан-чурбаном, а внутри-то гво-оздики. Эк с бездушой-то сделано! У хренцев эксклюзив с превеликим трудом выкупил, их рук дело - изобретеньице. А то поначалу прокатный стан, лукавцы бесстыдные, всучить удумали да не на того нарвались-напали! Глянул: вчерашний день стан этот, никакого мыслительного прогрессу! За то начальственну благодарность имею да злорасположение самого ого-го!
   -Иго-го!- Гость, пускай пошатывался, но с уважительным вниманием вникал в суть пыточного делопроизводства, вполне искренне интересуясь застеночными достопримечательностями, поэтому активно реагировал на бахвальство восторгающегося Дроселя, неустанно восхищался, все-то бликуя черепушкой да по въевшейся привычке неутомимо елейничая:
   -А эт-эт что? Это надо ж, неужто сапожки шпанские?! Я про сей раритет лишь в научной литературе… у Дюма-папы читывал!- Экскурсионному энтузиазму Хренблошего границ не предвиделось.- А ну-кася...- С молодым пылом выхватил деревянный клин из рук трудящегося в поте лица костолома да подручным молотом шмякнул с силушкой, допустимой костлявой конституцией… по собственным же пальцам.
   Обутый в импортные сапоги бедолага сперва скорчился, почти заревел нечеловеческим голосом, но, сообразив, что в производственном цикле возникли осложнения, подавать голос передумал.
   -Уй!-Уй!- сперва лишь двукратно взвыл взамен пытаемого Хренболоший и заскакал вокруг хитрой конструкции, норовя непонятно за какие прегрешения пнуть лицензированное устройство. А когда дыхалку отпустило, захватал ртом воздух да оторался уж в волюшку, будто силясь высказать нелицеприятно-критические замечания по адресу производителей. Но Дроселю не до приема жалоб и предложений.
   -А, что, цепляет?! Горазды, подлюки, на выдумку! Соображалку у хитрованов не отнять! Из самих столиц уговаривали уступить кой-какие механизмы с агрегатами, сулили протекции, обложения неможенные по льготным тарифам, офшоры на выбор, какие зазлорассудится! Не веришь?!
   Хренблошего от болевого шока в совокупности с выпитым шатало, как надравшегося матроса в шторм, а болтающейся, словно на шарнирах, черепушкой все-то на манер тарана норовил пободаться как с осмотренными, так и с пока не представленными пыточными устройствами.
   -Думаешь: послал начальство куда подальше? Не, я не прост - из рук ничегошеньки не выпускаю, в ответец брякнул: «Подумать, мол, надобно, пораскинуть умишком», потому что не в обычаях любезным да полезным офшором разбрасываться, тем паче, собственная неможня когда еще кукукнулась, ты же знаешь...
   -Бум!- не разминулся-таки Хренблоший с Мадленолбрайтской девой - шишак посадил на черепушку, любо-дорого, прямо хоть к деве сватов засылай по причине неравнодушно оказанного внимания.
   -О, попадание точное, молоток, соображаешь! А то взяли за моду напраслину возводить: говорят, мол, такой-сякой куркуль, крысятничает… Один ты, гость спохозастольницкий, при соображении, потому ценю - за понятливость! Во, гляди – маятник, тикает, хоть купанты сверяй или сопри у какого зеваки хронометр для проверки точности. Долгоиграющий механизм безостановочно снабжен гирями на цепном приводе. Махнул серпом – полмиллиметра непродажной шкуры срезало. Очень полезное устройство, а то поотрастили телеса, будто баре чиновные, а не подлые простолюдины!
   -Шух- полумесяц изуверского маятника промелькнул над отсутствием брюха пытаемого, с костлявых ребер которого впору шаблон снимать для последующей вырезки стиральных досок.
   -Шух – вновь пронесся маятник, едва не укоротив любопытствующий носярник Хренблошему. Тот, отшатнувшись в ужасе, боднул одно из наклонных стропил конструкции, нарушив жесткость опоры треугольника.
   -Шух – понесся неумолимый полумесяц в обратную сторону, но выбитый с точной настройки, а заодно с оси колебания - бздинь!- треснулся о каменный пол и заскакал по булыжникам брусчатки, сея панику средь трудящихся в поте лиц заплечных дел мастеров с подмастерьями.
   Не способный чувствовать угрызения отсутствующей совести Хренблоший выглядел весьма понуро: головой качал, помаргивал, стремясь разогнать сиреневатые, мелькающие перед глазами окружности разных диаметров.
   -Не кручинься - не печалься, гость спохозастольницкий: механизм у агрегатца уж больно тонок, заезжий хренец зиму напролет на чурбаках регулировал – сорвал бы отопительную компанию, кабы ни заперли мерзляка в холодную. Ну уж теперь попотеет у меня, под кнутом отогреется, пока, зараза, по бесплатной гарантии порушенное ни отремонтирует.
   Так что хвалю, лихой ты специалист по выявлению слабостей ненадежной техники, а потому двинули далее,- торопился Дросель продолжить экскурсию, избегая тесного контакта с искрящим, отскакивающим от каменных стен подземелья, точно с цепи сорвавшимся маятником, преданным бумерангом возвращающимся к хозяину.
   - …Как без рук нынче, без штуковин вон энтаких. Некуда деться от привнесения механики...- проворно улепетнув за угол да насилу отдышавшись, неустанно набивал губинатор цену движимому имуществу, на этот раз любовно охаживая да похлопывая дыбу импортную горизонтального привода, снабженную хитрым запорным воротом.
   -Ни те подвешиваться не требовательно, ни бессознательным кулем висеть - лежи, знай себе, потягивайся, как на курорте под пальмами; плюс - физиотерапия для позвоночника, от ломоты в суставах - вещь наипервейшая. У тебя проблем со здоровьишком не наблюдается? А то подправить долго ли, к тому же за бесплатно - почти даром…
   Не дожидаясь ответа от болезного, Дросель набросился на следующую достопримечательность - любовно приобнял захолоделого до бесчувствия бедолагу, на темечко которого через равные, убийственные промежутки капала ледяная водица.- Вона гляди, туточки даже хронометров не надобно, что нам часы с будильниками? Стой и считай до четырех, коль обучен. Досчитал – капля, досчитал - капля...- Любовно похлопал по плеши окоченелого подпыточного, а потом щелкнул пухлыми пальцами да распорядился рачительно, по-хозяйски:
   -Совсем заротозейничали: клепсидра, аппаратура ценная, эксплуатируется, расход воды потребляется - все зазря, вхолостую! Заменить!
   -Да,- взбодренный вторичным ударно-болевым шоком вплоть до восстановления речевых функций отошел от пыточных впечатлений Хренблоший,- порядок на твоем хозяйстве. А нам ведь ни одна сволочуга загнипийская не продает технологии. И знаешь почему?- Заговорщицки подмигнул, словно готовясь забесплатно поведать великую тайну удержавную - заинтересованный гостеприимец ажно склонил телеса для пущего прислушивания.
   -Потому знают, подлюки: не заплатим ни шиша по методу кидалова - дело привычное. Хи-хи-хи!
   -Пфи!- Дросель с досады лишь поморщился.
   -Тут закавыка, как говаривалось классиками, в чем?- Застыл средь оцепенелых палачуг да переведших дух подпыточных в позе памятника неизвестному философу и рек с явной претензией на сакраментальность да на привнесение в несведущий мир монументальной истины:
   -Поступать с другими надобно так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой!- Донельзя заважничав, сунул опаленный веник под ребра чересчур уж вызывающе кулем на дыбе обвисшему пытаемому бедолаге.
   -Кривда твоя, хозяюшко! За то уважают, водятся с тобой, делишки обтяпывают!- Весьма кстати зашатало Хренблошего в нужном, подтверждающем сказанное векторе.
   -А то…- без ложной скромности, вполне охотно согласился Дросель.- Но приглядывать за хозяйством, понимаешь, требовательно без просыпа! Порядок неустанно блюсти, вона,- показательно сунул зачадивший веник всего лишь в кадку с водой,- так копоти меньше. А уважают - не то слово, обожают - более подходяще! Гляди.- Подтащил хозяин Хренблошего гостя к очередному застеночному экспонату - вздыбленному по первому разряду, индивидуально охаживаемому заплечных дел мастерами, худощавому, в возрасте, в общем-то, подпыточному.
   -Видишь, каких орликов отлавливаем, да не сами, а при содействии недремлющей общественности! Пусть не всем дано стать продажными, в самом широком смысле этого слова, шкурами - не каждому наделено природою - но стараются, вот что приятно,- не зря кладу силушки на алтарь деградации общества. Народ за мною, куда хошь, в полымя, в пропасть!.. Вот и тебя, к примеру, могу зашвырнуть...
   -Браво! Брависсимо!- зашелся восторгами, но вовремя осекся Хренблоший.- Э-э нет, простите, я - не народ, в пропасть нам не по пути. А вот что особо примечательного в этом субъекте и в лупу не разглядеть - непонятно?- Уставился мутным взором дохлой рыбы на щуплого типчика, даже очки дальнозоркие выудив из складок простыни для пристального опознания.- Не-е, не тянет экземпляр на орлика, от силы - на зяблика растрепанного-го-го. У-ух!- Замутило-завертело Хренблошего, должно, по причине, что наткнулся, как напоролся, на трезвый, твердый взгляд изучаемого субъекта.
   -А ты сличи личину-то, личину-то сличи!- Дросель в запальчивости потыкал гостюшку носом в желтеющий сплетнями лист пасквильной газетенки.- Он это один к одному, он самый, из удержавного розыску! В былые годы сей супостат вознамеривался корень хренархов с Камня повывести! Смуту сеял на почве межнациональных расправ да учинял подрыв международной торговлишки: айджикам, айзахам, даже уркменам привозить-провозить агрономические произрастания препятствовал! Без санкций, ордеров да одобрения высочайшего…
   -Иго-го!..
   -Да за одно «ого-го» на дыбах вражину спалить недостаточно! А сколь вагонов мачка, полезного для детишков, да коноплишки, оформленной на канатишки, под откосы пущено!? - Не счесть! Но не выгорело дельце-то ни тогда, ни сейчас, потому народишко завсегда с нами!
   -Похож вроде...- Оставив безуспешные попытки сквозь двоение в глазах хоть что-либо толком разглядеть, не вернул газетный огрызок Хренблоший, а запасливо приберег для назревающей надобности.
   -Ну что, сознался в содеянных благодеяниях ворог корня хренархового?!- В бессердцах вдарил Дросель кулачьем о стол Ведомства расправ и наказаний.
   Давно уж вскочивший, трепещущий, согбенный подобострастием писаришка тщетно пытался припасть к пухлой длани кормильца. Но так как мясистые, что бифштексы, ладони непрестанно мелькали в негодующей жестикуляции, то заполучал мелкотравчатый чинуша то по лбу, то по носу, то по щекам. Однако подобным пустякам не по силам пресечь верноподданнейшие порывы - в рвении почитания начальства боднул-таки новоявленный «коллежский регистратор» Дроселя пару раз, куда не след, и еще столько же - куда давно следовало бы, обратив на презренную свою ничтожность низменнейшее внимание.
   -На, на,- милостиво протянул Дросель припухлость длани,- только отвяжись.
   -Чмок, чмок...- зачмокал писаришка и, осмелев от милости, чуток из поклонов разогнувшись, даже на доклад отважился:
   -Не говорит, не отвечает, ни в чем не сознается, тать колодочный.- Холуйчик выглядел, ну, прямо донельзя огорченным, расстроенным.- Ноздри рвать да клеймить будем,- пропищал в искреннейшем негодовании,- а там, глядишь, для вашего пущего удовольствия на кол посадить долго ли!
   -На кол, умник?! А с кого секреты спытывать, с тебя что ли, крыс ощеренный?
   -Кабы знать такое дело, я бы в командировку столичных пыточных людишек прихватил: в премудростях загнипийских не сильны, но языки развязывают - три писарчука, будто за канальей Олгодонцевой, строчить не поспевают.
   -А у меня, думаешь, тормозят?- Не желал в грязь лицом удариться от непредвиденной допросной заминки Дросель.- Вот ты, поспеваешь? Признавайся, тля застеночная!- Ухватил за ворот попискивающего писаришку, что с перепугу писанул, но вовсе не по пергаменту, а как да что отвечать не ведал, одинаково опасаясь и гнева барского, и приговора в профнепригодности.
   -Не поспевает!- Отбросив в сторону уписавшегося холуйчика, Дросель пренебрежительно вытер руку о Хренблошего. Сам же чинно уселся за стол, тупо уставившись вместо замаранного допросного в пачку опросных листов, по которым писаришка подрабатывал в статистическом фонде интервьюером. Короткошеему Дроселю голову задирать пусть и по чину, но несподручно - повертел «кочаном» да повелел ослабить веревочный натяг. Подпыточный страдалец на ногах не удержался, привалился к столу, оказавшись изможденным лицом на одном уровне с дроселевой рожей.
   -Упорствуешь, значит, тать?
   -В моем положении не заартачишься - знаю, с кем дело иметь приходится,- пытаемый уж похрипывал подорванным здоровьишком, но забит был не бесповоротно, пока не окончательно - хватало сил неудовольствие выказывать:
   -Но я же не профессор с научной кафедры на мудреные вопросы ответствовать.
   Дросель с многозначительным видом уставился в опросную анкету.
   -Та-ак...- прочел бредятину, будто Дана Хилого какого интересующую, а то беспокоящую Филиппа Морисового или прочих дистрибьюторов, по никотиновой рецептуре народец отравляющих:
   -...та-ак, респондент... А отпирался! Вот же написано - рес-пон-дент, я-асно! Эге-ге,- довольный столь скорым выявлением вражьего агента, пошлепал да потер рука об руку пухлыми ладонями Дроселюга,- пойдем дальше. Возраст? Пол? Курите ли вы? Гм-м... Ага. Куришь?!- Грозно глянул Дросель, как суров приговор - обвинительно.
   -Бросил, но счас бы курнул,- честно покаялся выданный подпольной общественностью конфедерат, не желая быть засеченным до смерти, а то подвергнуться чему более лютому по никчемному табачному поводу, и попытался, взбодрившись, продуть поникшие от застывшего пота усы.
   Намек об закурить Дросель проигнорировал, презрев дурные привычки в угоду посадническим обязанностям губинатора, хотя потравил бы конфедерата с превеликим удовольствием.
   -Какими еще вредными привычками обладаете?- ответственно продолжил зачитывать графы.
   -Привычками обладаю, но не вредными: щас водовки стакана два, уж точно, уничтожил бы.
   -Эге-ге, размечтался!
   -В этой идее, между прочим, имеется рациональное зерно.- Не обнаружив ни горшка, ни прочего сидячего места, а потому вцепившись в стол, на подобии перевернутого маятника пошатывался Хренблоший.- А то арманьяки цивилизаторские... ик, пускай ими загнипийцы сперва тараканов перетравят, а потом уж культурно трегерят.
   -Эй, ты!- подозвал Дросель одного из челяди.- Слетал - принес чего-нибудь!
   Посланец обернулся мигом, доставив несколько наиболее красивых, по обывательскому разумению, далеко не водочных бутылок и прихватив миску квашеной капустки. Закусью, чтобы перебить запах обильно отхлебнутого барского зелена вина, набил рот, потому, подавая на стол, обошелся без доклада.
   Сейчас всю подноготную расскажешь, как на духу выложишь!- Дроссель, ввиду налитого стакана, в отличие от гостя в напитках не привередничал, чокнулся с кривившимся Хренблошим и смачно, со вкусом вцедил стопарик, а потом протяжно дыхнул вязким, спиртным ароматом на подпыточного.
   -У, палачуга глумливая… и прочая!- выругался  тот к вящему удовольствию от бездуши потешающихся хренархишек.
   -Кто, по вашему мнению, победит на следующих выборах?- педантичный Дросель, даже средь развлечений помятуя о деле, продолжил интервьюировать.
   -Это даже ежу понятно. Кого вы, кровососы-захребетники, назначите, тот верх и возьмет.
   -Ответ правильный!- Дросель с Хренблошим подышали на конфедерата уже в два «сопла», а на вдохе, после весьма ароматных, сладко вяжущих арманьяков, захрустели, не смущаясь вкусовым дисбалансом, простонародной, истекающей рассолом капустой.
   -Учись, бумагомарака,- подманил Дросель писаришку, чтобы тут же потыкать носом в почти заполненную анкетку,- допросы сымать!- И заржал предовольный под визгливое хихиканье Хренблошего.
   -Ваши пожелания вновь избранному пэррезиденту?
   Хотел конфедерат сгоряча ляпнуть что-либо оскорбительное, но вовремя осекшись, произнес нечто более страшное:
   -Да чтоб банчок швейцкий ли, лифчикштейнский, в коем деньга награбленная ворюгу дожидается, полыхнул синим пламенем!
   -Так и запишем,- старательно выводил каракули Дросель.- На счет огонька верно подмечено.- Вспомнилось, как под палеными вениками аппетитно жирок пошкварчивает - повелел вновь подать соответствующую атрибутику.
   -Все!- Попереворачивал анкету.- Допросный лист прикончился, а ты говоришь: «не профессор». В моей школе второгодники академиками становятся!
   Под обтяпанное дельце еще по одной хряпнули с Хренблошим.
   Оробевший писарек замер коленопреклоненно, боясь шевельнуться да подать голосишко. Дроссель, с пьяных-то глаз, проигнорировал перемазанный сажей, кровушкой замаранный допросный лист, по которому следовало выпытать параметры рижаблей, грузоподъемность винтокрылов, вооруженноемкость, данные фирмы-изготовителя… Что станется с писаришкой, когда подлог раскроется, какие лютые грозят по службе неприятности?!
   А тут подпыточный вдруг совсем не к месту захихикал, задергался: кто-то добросовестно, умело, но слишком навязчиво зашарил по карманам, по прочим потаенным местам.
   -Да перестаньте! Что за глупости? Давно уж последние гривенники вымели. Щекотно!
   -Нет уж, нет уж, разговор шел о швейцких банчках, что я глухая - не слышала? Не отпирайся - ты вкладчик, резидент или нерезидент?- с нескрываемым, хоть с несколько поугасшим интересом, загрубевшим женским шепотком прозвучало предположение.
   -Не по адресу обращаетесь, миледи. С подобными вопросами - вот к ним.
   Дросель с Хренблошим, ухмыляясь, довольно кивали, один - качаном, другой - подбитым железной девой черепом,- оба - утвердительно.
   -К этим типам никакого интереса не имеется: кто чинодрал упрячет в каталажку или хотя бы отдаст под следствие? Не вступать же мне в партнерские отношения со справедливостью. Э-э-эх,- вздохнул огрубелый шепоток разочарованно, и женская фигурка, со взглядом, опущенным долу, огорченная, отлипла от подпыточного. Отходя прочь, потасканным видом попыталась выразить полное презрительное равнодушие, потом алчные глазки вновь загорелись интересом, пытливо устремившись к другим вздыбленным.
   -Во, дурища, нашла у кого капиталы сыскивать? А раньше-то невинность из себя корчила,- презрительно отозвался вслед удаляющейся фигурке Дросель.
   -Кто сия душа заблудшая?- поинтересовался действительно удивленный, будто даже на дыбе до посторонних женщин интерес не угас, конфедерат.
   -Потаскуха застенная, кличут презумпцией. Кличут, когда в карманах не сквозняки гуляют вперемешку с вакуумом, как у некоторых. Неужто не слыхивал?
   -Слухами земля полнится. Видывать пока не доводилось.
   -Вот и любуйся издали: что еще остается позорным голодранцам?
   -Га-га-га...- весело, не без массажной пользы колыша телесами, заржал Дроселюга.
   -Хи-хи-хи... счетец потаенно заныканных капиталов - у него... хи-хи. Откудова? Хи-хи, кхе-кхе.- Хренблоший от арманьяко-капустной рассолистости да от удовлетворенного ехидства поперхнуться соизволил с риском перепачкать окружающих желудочными отторжениями.
   -Измельчали клиентишки: деньги не защечной, не запокладочной - сплошь голь перекатная, вот и опустилась девка почти донельзя - зарабатывает лишь по мелочи. Ты за нее не переживай, за себя тоже не печалься. Так и быть,- явил Дросель сытую милость,- учитывая чистосердечные, покаянные признания, пытать более не станем. Щас чуток шкуру подпалю,- чтоб разбередить пламя, помахал радетельный губинатор в прокопченных воздухах заискрившим веником,- а потом тя запорют аж в четыре батога, чтобы управиться в одночасье. Ну как, годится распорядочек?- дожидаясь благодарности, предъявил к утверждению немудреное, застеночное меню.
   -Все равно не будет по-вашему! Придет рать конфедератская и, как сказано, «все погани западоша», а «переветников всех извеша»!- Чрез боли, но восстал конфедерат на ноги, руки гордо на груди скрестить не получилось, потому - путы.
   -Га-га-га,- вновь развеселился Дросель с повизгивающим от удовольствия Хренблошим:
   -Хи-хи-хи! «Западоша». Руки коротки!- бурно ликовала разошедшаяся, как в угаре, парочка.
   Хренблоший, проикавшись, внезапно ностальгически припомнил кое-что из юношеских, патриотических воспитаний:
   -Всех не «перевеша»!- Вдарил себя в костлявую грудь, отчего телесный крен приблизился к критическому.
   -Вона улепетывают твои конфедератишки: фронт не держат, с позиций драпают!- наслаждался затяжным ликованием Дросель.
   -Врешь, вражья сыть! Конфедераты никогда не драпают!- на счет последнего, в порыве полемики, несколько преувеличил согбенный, но не сгибаемый подпыточный.
   -Ах, вот ты как?!- Возмущенный Дросель притянул за простыню Хренблошего, решив злокозненно посекретничать, отчего тот, еще чуть, на стол завалился бы. Потом оба гнусно захрю-хрюкали и злокозненно уставились на конфедерата, впрочем, Хренблошему из-за телесной качки - пусть даже клещом в стол вцепился - сфокусировать взгляд на ком-либо или на чем-то кроме стакана упорно не удавалось.
   -Сам напросился. В каких, говоришь, чинах состоишь в клятой Конфедерации? Небось, енерал?- Дросель вперил водянистые, расплывчатые, зато въедливые, жесткие, как огонь из амбразур дота, глазки в сухенького, в возрасте, но гордого конфедерата, со вкусом смакуя в воображении, как тому предстоит выть и корчиться.
   -Нет у нас генералов!- рассекретил конфедерат кадровую политику со столь непреклонным видом, будто сам, по меньшей мере, маршальским чином вышел.
   На супротивный ответ Дросель многообещающе - куда любому красноречию - помахал послушно полыхнувшим веником.
   -А, ладно, пусть буду генерал - чего со зверьем спорить?- последнее лишь себе в усы пробормотал конфедерат, подумывая, уж ни в обмен ли пойдет на какого-нибудь выдающегося живодера-притеснителя?
   -Давно бы так! Видишь: от нас ничего не утаишь!
   -… и чины не скроешь!- гадким шипением вторил Дроселю Хренблоший, и расфокусировавшись окончательно, попытался, промахиваясь, ухватить-таки не дающийся в руки стопарь.
   -Прям как по заказу!- Неутомимо ликовавший Дросель шлепнул по мельтешащей в опасной близости от носа клешне.- Довольно пить! К торжественному моменту нужно прийти в форму и в норму, соответствующую международным мероприятиям! Кстати, этого приодеть,- ткнул точно скважины буравящим пальцем в конфедерата, хорошо хоть за брюхатостью не дотянувшись через стол до жертвы,- а то что за енерал - оборванец бесформенный!
   Хватит... Ну, разве что, на посошок по одной.- Сунул стакан в руку алчущему.- За постановочную режиссуру!- И, захрустев принятое капусткой, возмечтал сладостно:
   -Представляешь, каково предстоит лицедейство? Символический жест прощания с отжившим миром тоталитаризма и триумфального нисхождения в первозданный хаос торжества бюрократической хренархии! Пораженческий уход со сцены первого и расхитительный выход второго!
   -Да, зрелище выйдет достойное свершившейся одиозности! Вау…- Созревший в приступе энтузиазма Хренблоший пожал плоды урожайности: внезапно позеленев, в последний миг отвернув в сторону, принялся со старательной многократностью очищать основательно загаженный организм, мало при этом заботясь соответствием торжеству момента издаваемых звуков и выделяемых запахов.
   Дросель покривился, но здраво рассудив, что прочищение желудка гостя только к лучшему, распорядился подавать парадные одежды, готовиться к выезду.
   -Сейчас поглядишь,- пообещался Дросель конфедерату,- удрапали ваши или в тщете усилий упорствуют.
   Писаришка, тем временем, мялся, переминаясь с ноги на ногу, за спиной Дроселевой терзаясь сомнениями, от того тихонечко поскуливая.
   «С кого спрос за сей допрос?»- мучился бедолага, то решаясь сунуться с замаранным допросным листком, то опасаясь встрять в дела начальственные, но так-таки привлек низменнейшее внимание...
   -Пребывать в застенках недосуг - времечко потехи кончилось!- Поднялся Дросель, принюхиваясь, брезгливо подергивая носом.- Заждались дела одиозные! На, держи!- Ткнул полыхнувшим веником во все-то терзающегося писаришку, по совместительству - интервьюера.
   Перестав нерешительно переминаться, отринув прочь прежние сомнения, писаришка пискнул, писанул и, пованивая паленой шкурой, ускакал к кадке с водой, откуда послышалось шипение вперемешку со стенаниями, вполне, впрочем, верноподданническими.

   На выезде из острожного детинца суетились подхолуйные челядины со служками, устилая, подстилая мягкую рухлядишку, заботливо укутывая батюшку-кормильца во шубы натурального псиного меха, а поверх, для парадного «прикида», покрывая коназиным корзно, заботливо, не без вкуса вытканным подвахтерными прислужницами переливами цветастого стекляруса. Со Хренблошим, хоть и болтался тот из стороны в сторону вялостью непослушного, костлявого тела, тоже доставало терпения обходиться с почтительными пиететами, сдерживая страсть как зудящие руки придушить гадину. Как ни угрожай гость спохозастольницкий предупредительным рыком да отрыжкой позывов внутренних органов без того много чего вынесшим, облезлым подстилочным шкурам да обслуге, почем зря не паникующей, старались-таки обрядить командировочного вертопраха попристойнее.
   Зато проще-простого обстояли дела с конфедератом: напялили на полоняника размера на три-четыре большую в талии генеральскую форменку да навесили всяк медалек из ларя, что загнипийцам, уж больно ставшим разборчивыми да привередливыми, ни в какую не втюхивались, и все тут. Потому для знающего человека возникло бы много непонятностей: по мундирным объемам выходило, что произведен конфедерат в натуральные гарбатские генералы, при том изловчился прослужить безупречно сперва десять, потом двадцать годов, но на какой секретной службе, если награжден, вдобавок, за героическое материнство? Ну да, знающие, бывалые людишки в отходнических отъездах отсутствовали, профанам же гардеробщикам побольше подавай блеска, а прочие мелочи, как барабанщикам по музыкальным инструментам.
   «О, кукарача! О, кукарача!»- продудело поданное шикарное авто - кованный по последнему слову бронетехники «мерзкобес», в коем вальяжно расположился должностной губинатор с окончательно очумелым от чрезмерного разговения столичным хлыщем, вновь требующим выпивки да девах поразбитнее. Но Дросель, напротив, строго блюдя ритуал триумфального выезда, повелел пока ограничиться лишь хренпузским «кристаллом» под икорку да парой молодок, за ради официальных строгостей наряженных гимназистками - в передничках под тулупчикам да марлевыми бантами наружу из-под ушанок.
   -Гм, эскорт сервис, грамоте разумеете?- Пристально как на экзамене по профпригодности глянул на «гимназисток» Дросель.
   Те, особо не вникая, о каком виде услуг идет речь, на любые выкрутасы заранее согласные, послушно закивали нарядными бантами.
   -Чтобы переговоры стенографировали! Момент предстоит, можно сказать, истерический!..
   Конфедерата в генеральском обличии с повязанными рученьками-ноженьками, по растиражированной голоиудской кинобратией традиции, запихнули в багажник, без комфорта, зато рядком с выпивкой да вперемешку с закусью. А вот заостренный, отесанный колище по длинным габаритам в багажное отделение не вписывался – пришлось, потеснив гимназисток, впихнуть бревно в салон, причем заостренный конец многообещающе торчал из окна водителя, но безопасности движения не мешал нисколечко: кучер, все едино, восседал на капоте.
   С утвержденной регламентом помпезностью окружив «мерзкобес», оцеплением расположился почетный эскорт рынд киллерных. Щеголи как на подбор в парадно надраенных кожанах, в глухо-черных, надвинутых на носы, предусмотрительно продырявленных для обозрения шапчонках, при затемненных же очках, позаимствованных явно из более щадящего климата иль у заблудшей горной экспедиции. Вооружились рынды основательно: вдобавок к нешуточном огнестрельным «стволам» щеголяли отливающими серебристой полировкой ритуальными секирами, кто на ремне закинув за плечо, иные, прицепив надежно к поясу. Десятками защемляли сердца девичьи поигрывающие статью красавцы, сплошь как один из потомственных, столбовых киллеров, кто во втором, а чей предок «пострел везде поспел» - даже в третьем поколении. Блюли отцовы традиции - в пятак на лету попадали… при не счастливой для монеты случайности. Восседали статно, гордо, не менее чем на «Харлеях Дэвидсовых», впряженных в упряжки породистых, лохматых дворняг, на иноземный манер именуемых «хазками», сопровождаемых для послушания да пущей безопасности от покусов каюрами.
   Ради наилучшей снего-грязевой проходимости перечисленные торжественные транспорты передвигались не столь на колесном ходу, сколь на полозьевом.
   Кто на чем и во что горазд церемонной свитой замыкали выезд подстольничие прихлебатели да главный заплечных дел пыталмейстер, тот - на олешках, погоняемых в доску, почти как Хренблоший, упившимся, а посему старательно послушным, луноликим да румяным, что неподгорелый блин, нанайцем на доверии.
   Кучка скороходов со скоморохами изготовилась чесать пешедралом, кто упреж, кто вослед, а то соэскортно парадному кортежу. Одни – глашатаями горланить: «Пади!», прочие - завсегда найтись под рукой, чтоб из ямищ да колдобин увязший транспорт выпихивать.
   -Пуф!- из «мерзкобеса» пухнула пенная пробка шампанского - кучер по сигналу со свистом хлестнул вожжами. Шестерня за грязной неухоженностью казавшихся почти одномастными першеронов, собаки да олешки с сопутствующими визгом, скрипом, громоздкостью, гомонящим перекликом-перелаем тронулись в путь.

   С руино-насыпного курганища, скорее покатого, чем крутого, а потому казавшегося не шибко высоким, открывался вид на подобии панорамы вальсотопольской обороны, хитпым заодно с городом, полуостровом да людишками безответными бездумно, как и многое, что волюнтаристски деется, в дар юбилейный отданная: дымы, толпы, крики, пальба да вонища. С первого да со второго-третьего взглядов и не распознать загаженную территорию, что некогда, до шельмования с последующим законодательным запретом ворликских авиалайнеров, именовалась аэродромными взлетно-посадочными полосами.
   Дросель с Хренблошим по случаю похода, не чинясь, воссели за изготовленным к фуршету столом, вокруг же мельтешила надоедливая челядь: одни парфюмом отечественным брызгались для «тройного» хотя бы на время унятия окружающего смрада, другие снедь «метали» на стол, а кому особо подфартило, тот бутылки откупоривал. Девицы исправно, под каждую пробку повизгивая, изгалялись над эротикой, полагая, что эдаким манером исправно стенографируют. Рынды киллерные, как пристало по чину, с подозрительностью оглядевшись, заняли сподручные для пальбы позиции, а подстольники со прихлебателями, подхватывая да подтявкивая хвалебствования, из-под стола выглядывали: скоро ли от щедрот барских кус перепадет?
   -А ну-кась, подавай енерала трофейного! Пущай устрашится стратегической баталии.
   «Мерзкобесу» по тяжеловесности рассчитанному на гораздо большее количество лошадиных сил, крутые подъемы противопоказаны категорически.
   «Движок запороть можно!»- как авторитетно заявил кучер с шоферскими замашками.
   Нанаец по дороге исхитрился «накваситься» до блиноликой посинелости, к каюрам с тявкающими псинами вовсе не подступиться, подстольники холуйничают - ни на кого ответственную доставку переложить не получается. Что станешь делать - пришлось заслуженному пыталмейстеру заявленного генерала в кручу на собственном горбе переть. Освободить от пут столь важную птицу не решился: вдруг упорхнет и с приветом - не сносить за утерю головы.
   Покрякивал под ношей пыталмейстер: «Кры-кры-кры…»
   -Худющий, а тяжеленный. Будто не мордовали в застенках, а на убой откармливали,- явно не по нутру приходилась работенка, не по профилю избранного ремесла, не по рангу наивысшей квалификации.- Плану невпроворот, на дыбы очередь по записи, а тут таскай добро бы адмиралов, а то генералов, сухопутчину… и ведь передоверить некому: народишко несознателен, вороват, а материальная ответственность на мне как встарь… в баталерке,- пожаловался труженик дыб, плах, каленых щипцов подопечному.- Тебе-то что, катайся, знай себе, на чужих хребтах, не хуже чем на ялике, а за мной еще кол числится; оставить никак нельзя: сопрут, продадут на кострище, аль по балде кого... Штука безотказная.
   -А на кой колище-то?- конфедерату упорно не верилось, что влип-таки в серьезные неприятности. В прежние экспедиции на Камень в ходу у хренархов все больше безотопительное замораживание было, а то, наоборот, сжигание бревенчатой недвижимости в нощи заодно с домочадцами для освобождения мест под казиношное гульбище,- но не столь же радикальное орудие.
   -На кой… да на той, что из песни слова не выкинешь, вот на кой.
   -У-уф! Допер, наконец,- представил пыталмейстер конфедерата пред торжественно злобствующей парочкой.
   -Вона гляди,- Дросель восторженно взмахнул зажатым стаканом, не поскупившись ради решительного жеста выплеснуть на взалкавших челядинов аж три четверти,- каков видище! А ну, давай атаку, штурм решительный!
   Челядь, что неисправный телеграф, замахала-засемафорила, закричала-заулюлюкала вослед парочке скороходов, стремглав чесанувших с курганища. Внизу в долине раздалось протяжное завывание, глухое битье в бубны, занялись вокруг костров хороводы, бренчащие ребрами да рогатыми черепами, не простыми, обиходными оленьими, а характерными для крупнокопытных животных руиноископаемого периода. Эта зловещая, буйволоподобная живность, о дойке которой одни лишь старожилы старческие помнили, перевелась на Камне со времен общественного прозрения на пагубность агропромышленного сельского хозяйствования.
   Иступленное колотье в бубны подогревалось смугляками, что подзадоривали толпу, подбрасывая особенно рьяным наркоманчам дозы шприцевые. Камлание шло по нарастающей. Подсуетились смугляки, погнали подневольников воздвигать кумира, затем, не ленясь, собственноручно увенчали идолище «ископаемыми» рогами, под сорочий вкус к блестящему позолоченными. И вознеслась хвала тому, кто сперва способствует фарту, затем превращает в сволочь, потом - в зверя, а под конец кровушки принесенных жертв требует. Следуя заветам идола, потрясая дозами вместо знамени, погнали массы послушных, не робких и не храбрых, равнодушных ко всему, кроме пагубы, наркоманчей на поредевшие, тыловые уж конфедератские подразделения.
   Растратившие боеприпасы в предшествующих боях, потерявшие беззаветно-отчаянных бойцов-товарищей поднялись конфедераты в полный рост, плюнули с досады, что славных ребят за зря положили, да пошли себе прочь от зачумленного места, клятвенно обещая вернуться и отплатить за поражение сторицей.
   -Вона! Драпают голоштанные!- обнаружил, наконец, признаки пусть неадекватного, но реагирования на происходящее Хренблоший, чуток отрезвленный воздействием ветро-воздушных процедур, овевающих курганище летучими смрадами.
   -Прознали, небось, что самоличной персоной атаку поведу,- скромничал Дросель, чокаясь с пускающим слюни от восторга гостем, ради персонального торжественного величия допустивший до чарки нескольких особо прислужливых подстольников из ближайшего подножия,- потому вразей, как моровым поветрием, сдунуло!
   Ну, где твои конфедератские? И след простыл!- сквозь чавканье выдавил из себя нарководец. Нагуляв аппетит на «свежем» воздухе,  запихивал в пасть яства, что в просторной фуршетной корзине ни попадут под руку, сдабривая деликатесы икоркой, чередуя зернистую с паюсной.
   Конфедерат, балансируя повязанным телом, чтоб не грохнуться к ногам ворогов да разглядеть, как следует, поле бранное, с горечью наблюдал далеко не обнадеживающее отступление. Когда же смотреть стало не на что, заинтриговался диковинными для подвластного Дроселю посада работами на изрядно запущенных взлетных полосах. Смугляки, трудиться которым строго-настрого воспрещалось отсутствием религиозных соображений и заменяющими их мистическими бреднями, погоняли да нахлестывали бригады наркоманчей, голыми руками очищающих летное поле от булыг, хламья, крупного загрязнения, а метлами - от мелкого.
   -Столь веков иго сбрасывали, но орда ярмом на трудовой шее как сидела, так и не слазила,- пробормотал конфедерат, не рискуя даже плюнуть с досады, чтоб не кувыркнуться - в столь незавидное загнали положение.
   -Кто орда?!- Рыпнулся выяснить отношения с накрепко связанным пленником расхрабрившийся по сему обстоятельству Хренблоший, однако не рискнул от стола отлепиться.
   Но конфедерат не отвлекался на поползновения паскудника, а стремился прояснить обстановку окончательно и кое-что таки заприметил.
   На поле раздавали указания да контролировали недисциплинированное оцепление персоны, крепко сколоченные, в набивших оскомину людям с воображением, упорно до момента выброса на помойку не изнашивающихся черных кожанах. По достоинству оценив четкость действий, зачатки субординации, конфедерат в задумчивости невольно вымолвил:
   -На местных, вроде, не похожи.
   -А-а, подметил! Гляди, недаром, видать, в енералы вызвался,- уловив нотку заинтересованности в голосе конфедерата, не преминул похвастать, уж если не самоличными заслугами, так хоть лакейским окружением возликовавший Хренблоший.- Эти молодцы со мной! Кого хошь, в бараний рог скрутят. Резерв из ставки, понимаешь!
   -А вы, конфедерацкие, небось, думаете: в провинции сплошь неграмотные! Стратегия тактическая велит: без поддержки оттудова,- неопределенно ткнул Дроселюга сарделечным пальцем куда-то за седалище,- сиди под зонтиком и не рыпайся!- Радушно потрепал Хренблошего по сутуло согбенному загривку и провозгласил тост:
   -За гостей спохозастольницких, за командующего Резервным фронтом! Виват!
   -Многая лета!- послушно заголосили подстольники, на подвернувшуюся халяву опрокидывая в ненасытные прорвы чарки с барского стола, пока экономный хозяин ни опомнился и ни загнал паразитов пинками под стол на приличествующее прихлебателям место.
   -Вона как мракодействуем,- заявил предовольный губинатор, перестав мутузить особ к стопам приближенных,- с размахом, что даже холуевриканцам не приснится, а загнипийцам подавно не привидится! Повсюдно одолеваем! Битвы битствуем, аэропорты теперича готовим ко ввозу-вывозу! Хоть сызнова в Рейхсбублике неможню открывай!..
   Но разлив безбрежного ликования и похвальбы запрудил пыталмейстер, недовольный низвержением в презренные носильщики:
   -С неможней кранты, работодатель, по наветам в кнуты да под арапники, почитай, всех неможенников подчистую...
   -Как! Кто велел?!
   -Помилуй, кормилец, ведь на деньгу с неможни выбитую да с духом вышибленную апартаменты застенные отгрохали - по твоему прожекту, тютелька в тютельку, дыба к дыбе.
   -Ну-у, коли так, чего старое ворошить. А ты, чем языком молоть, обелиск бы примерил, чтоб не хуже гляделся-высился, чем на Коннокордовой площади Балрижа-города!- В энтузиазме прожектерства, натренировавшись на подстольниках, пнул Дросель доставленный здоровенный колище, но тот оказался из пород не мягко-древесных и, уж тем более, не из услужливо-податливых.
   -Уй!- заскакал ушибленный губинатор на более осмотрительной ноге.- Вишь, неможенников разжалелся! А кто меня пожалеет?! Тружусь, что трутень, с утра беспросветного, за ради Рейхсбублики! А-а!..
   Людишки бескрест да под столом присутствующие пали ниц, дрожа, опасаясь, что именно их персональную никчемность приметит, зацапает на расправу не сулящий поблажек взглядище страждущего утешения Дросселя. Попадало целиком вповалку свитское окружение, за исключением гимназисточек, которые кому ни попадя весело, губками чмокая, глазки строили. Устоял лишь конфедерат, по-прежнему чуть ли ни на лезвии балансируя, да Хренблоший, мотая черепом, обряженным по случаю сквознячного морозца в колпак, скроенный на манер шутовского, только без бубенчиков. По-товарищески отзывчиво наполнил пару стаканов.
   -Один ты меня понимаешь, гость спохозастольницкий! Никто нашего брата не ценит, ни взращенные холуи,- плюнул Дросель на подстольников – те, льстиво умилившись вниманию, ответили заискивающими улыбочками,- ни загнипийцы, ни даже холуевриканцы «мазер» их...- не успел пройтись по нечестивцам, как следует, а те, недобром помянутые, на зов влекомые, откликнулись безотлагательно.
   В воздухе пока не слышался, скорее ощущался непосезонный писк - словно надоедливый комарик избирал местечко, где посмачнее кровушка, а заодно напрашивался, чтоб прихлопнули. Пискливая назойливость нарастала, пока ни переросла в жужжание более серьезного насекаомуса, а затем и в форменный гудеж стаи кусачих кровопийц, решивших заделаться спелеологами, по какому поводу посетили лелеемые отоларингологами ушные раковины.
   -Помяни нечистого... Тьфу, тьфу - сплюнул Дросель пару раз под стол, но не прицельно.- А вы чего расположились с комфортами? Почему связь отсутствует? А локаторы упреждения?.. Где служба ПВО? Все прос…ли?!
   Стыдно же перед заграницей: ни помощи нет, ни содействия, никакой поддержки в воздушной организации! А ведь мой аэропорт отныне не менее чем международного значения!- Попинал оплеванных нерадивцев, помятуя о фиаско с колищем, всего-то в четверть силушки.- Пошли бы, лодыри, с флажками ради приличия по взлетным полосам побегали.
   Но отзывчивая мягкотелость подстольников быстро затушила деловое горение. Дросель с безуспешно фокусирующимся на воздушных объектах Хренблошим, не говоря уж о прочих челядинах, раззявив рты, заворожено пялились на распропагандированное, но воочию на Катькобугорье доселе не виданное зрелище – на впечатляющую демонстрацию отстаивания обиральных ценностей и устрашения с упреждением любой другой, кроме холуевриканской, агрессии.
   Серые, жужжащие в небе точки, увеличиваясь на глазах, более уж походили на изголодавшихся по кровушке слепней, чем на сохнувших по тому же продукту комариков. В дополнение к первой стае, маравшей небушко грязными, коптящими шлейфами, появлялись новые эскадрильи. И вот прорисовались контуры задрипанной авиарухляди, размалеванной, вдобавок, разводами мышастого и прочих сопутствующих, тоску нагоняющих оттенков.
   Вожак грузовых «ахиллесов» чахоточно, надрывно гудел да чадил, явно с риском для потасканного механизма выписывая вокруг аэродрома осмотрительные фигуры низшего пилотажа, вполне обоснованно опасаясь за личное, в забортных гиблостях скупщикам металла приглянувшееся благополучие.
   С аэродромных полос пальнули ракетницей - лишь тогда «ахиллес», чтобы не сбили следующим выстрелом, решился: с припадочным фырканьем шмякнулся где-то посреди полосы и под звяканье сорвавшихся, изношенных заклепок, визжа паленой резиной малодейственных по подтаявшей грязи тормозов, покатил себе далее. Благо для потасканного транспортника, что приземлялись в года былые на Катькином Бугре не рухляди чета, а достойные авиалайнеры, для которых посадочные полосы требовались соответственные.
   -Приготовиться к встрече заморских гостей!- скомандовал Дросель.- Да чтоб чествовать по высшему разряду, а не скоморошьей ярмаркой!
   -Вот это красотища, ай, да лихие молодчики!- умилялся рыгающий от чрезмерной почтительности, рисково на икорку самопальную, невесть какой свежести, налегающий Хренблоший.- А точность-то какая - не мимо же шмякнулись! Пунктуальность!.. Не, куда нам до них? Сказывали: с утречка заявятся - до послеобеда едва времечко подкатило, а оне уж туточки,- еще разок, ото всей бессовести растрогался гость спохозастольницкий, морщась на предзакатное, робкое, не смотря на весеннее декларирование, солнышко.- Не чета мы им, не чета!- то ли, приписав к сомнительной компашке, оскорбил само светило, то ли по-язычески перед ним же покаялся в букашьей никчемности.
   -Что есть, то у них не отнять - пунктуальность, дери их... Чуток запоздай - в лепеху бы расшиблись по сумеркам в обустроенном-то аэропорте. Хотя...- Дросель о чем-то из сферы бизнеса призадумался,- ...в лепеху - тоже неплохо: вона, поживы сколь за один раз привалило бы!- Алчно поглядывал на поочередно плюхавшиеся «на», а не «о» бетонные полосы, дохловатые, вопреки амбициозному именованию, «ахиллесы».- Добрища небось… трофе-еи…
   «Ахиллесы» тем временем разворачивались на летном поле в холуевриканцам лишь ведомую геометрическую конфигурацию, словно, в силу неискоренимых традиций, отгораживаясь от непредсказуемых аборигенов очередным захватническим фортом. Из трухлявых самолетов неуклюже выскакивали морские пехотинцы, похожие на ходячие квадраты. На что еще оставалось походить в навешенной амуниции, рассчитанной на неделю автономных боев с полной изоляцией даже от внешних туалетов? Воякам определенно повезло с субконтинетальностью Катькиного Бугра, потому что по «морпеховскому» статуту запросто моги загреметь десантироваться в водной стихии, что на Камне в троглодитовы еще времена выхлебали за неимением рассола. Не ценя, как водится, трудов, в том числе предков по кривой, «квадраты» немедля обнаглели: браво принялись гонять наркоманчей, наивно надеявшихся косячишком другим разжиться у подвалившей заграницы. Добро бы - одних наркоманчей, принялись в приклады привечать гоношистых смугляков, вздумавших, по врожденной наглости да от давно не наказуемого апломба, ерепениться. Чернокожанников солдатня пока игнорировала, деликатно обходила стороной… пока ни набралось пятеро на одного. Нисколько не смутившись численным дисбалансом, вознамерились, было, сторонники использования натуральных материалов при пошиве форменной одежды оспорить ущемляемые привилегии, но рассвирепевший Хренблоший столько понагнал скороходов, что по приказу начальства пришлось очередной аэродром оставить, даже морды залетным наглецам не начистив, во избежание никуда не пропадавших международных недопониманий с разногласиями. Скороходы же ну зазывать гостей заморских на руинотворный курганище, именуя бугор не иначе как «айропорт хоулами», фуршету с дорожки выкушать.

   -О-у, «фрау май либер мистер» Дросельбургер!- Ни только не побрезговал пожать руку, но даже приобнял весьма польщенного губинатора-посадника черыреххвостый адмирал, чрезвычайно довольный, что дребезжащие «ахиллесы» при перелете на запчасти да на вторсырье не рассыпались. Борта дотянули до места назначения, лишь один грохнулся на исторический центр столицы третьестепенного сателлита, из-за чего силовые подразделения на местах, во имя упрочения союзнического статуса, старательно, без разбора половозрастной принадлежности, отлупцевали недовольных дубинами. По поводу же злополучной доставки личной персоналии адмирал даже силился вспомнить что-либо из зачатков ворликского, который зубрежкой вдалбливали да подзатыльниками вбивали в Бестолковых понтах, но махнули рукой, за примерной умственной непрошибаемостью обучаемого. Не припомнив ни бельмеса, прибег к языкознанию, усвоенному на одной из оккупационных баз:
   -«Гутен абен шнапсен шляфен».
   Дросель столь же успешно попытался вспомнить чистейший, по его мнению, холуевриканский:
   -Оу, «зиер естен майне братхур-мутхур»,- представил адмиралу Хренблошего, не нашедшего ничего более подходящего, ввиду столь почетных гостей, как подзакусить экстренно доставленной к фуршету капусткой. Вот и свисал нашинкованный овощ из оскаленной пасти на козлиный манер, втягиваясь, что в мясорубку, по мере смачного жевания. Выпившему, подзакусившему, а потому вдрабадан гостеприимному Хренблошему до зуда в костлявом теле приперло пообниматься, а уж целоваться приспичило…- каковых «прелестей» адмиралу удалось по-военному изобретательно избежать, подсунув на «огневой» рубеж новопризванного адъютанта.
   Офицер сей представлялся чин-чинарем: импортный, ахрокожий, точно сапожная подошва, с аксельбантом поверх пятнистой униформы, с растопыренными ногами по причине не только природной кривизны, но и потертостей непривычными брюками, а еще, взамен форменной бейсболки, в дозволенной специальным приказом чалме с бахромой от скатерти. Но, увы, не смотря на парадный блеск мундира, моргал образцовый воин налившимися тоской глазами цвета перезрелой вишни, и грусть понять немудрено, ведь оставил адъютант на «новый родина» не просто гарантированный заработок таксопедалера, не только пятерых братьев с семнадцатью сестрами, по чьим нескончаемым косичкам горестно вздыхал весь длительный перелет. Оставить пришлось даже маму, семейную родительницу, трех младших ее коллег - ассистенток в нелегком материнском деле, не считая пяти посменных отцов-мужей со скотом, собаками, имуществом – всех в дармовом хоттидже военного городка. Переселяться из обжитых трущоб на военную базу пришлось в срочном порядке, пока благоволил к новому слуге великий белый сахиб, что вызвало на месте прибытия дружной семьи панику, близкую к капитуляции, а то и к дезертирству соседствующих жен офицеров, пусть даже латино-бексиканского, непритязательного, казалось бы, происхождения.
   Адъютант поморщился от навязчивых знаков внимания, но башку Хренблошему любимым мечом каменного дерева на виду начальства снести не решился, а стоически сносил измывательства. Чего не стерпишь во исполнение приказа сахиба, за двойное жалование, за комфорт для матери-родительницы с козами, свиньей-хряком и длиннорогими коровами, ошалевшими от изобилия зеленой травки на газонах и от призывно, будто маня бодаться, улепетывающих соседей.
   -А это «даз ист-истин, май либер брутхер-мутхер, унд» традиционный догбургер «традишн». Изволь откушать, «данке плиз»! 
   Гимназистки в изобретательно сымпровизированных кокошниках с поклонами – от чего головные уборы на носы съехали - торжественно преподнесли адмиралу длиннющий хренпузский хлебец-круасанище - свою-то пшеничку земелька катько-бугорная, прознав про нерентабельность, давно уж перестала рожать. Обвислый батон на бутербродный манер разрезали вдоль и оформили под национальный хохмамской колорит жирными пластами застывшей икорки: красной - пока доморощенной, а черной - из банок-склянок, тоже теперь, заодно со сдобой, выписываемой из Хренпузии.
   Адмирал хлебец принял, обозвав подношение «грандбургером», но откушать осторожничал, а передал на аттестацию только-только от капустки хренблошей отплевавшемуся адъютанту.
   Поторопился адмирал радоваться проявленной ловкости: насели на него с прочими угощениями, заставили-таки чуть ни силой выкушать подозрительной жидкости, смахивающей на раствор для протирки танковых гусениц, причем полный граненый стакан, забранный для форсу в «серебряный» подстаканник, вычеканенный из консервной банки. А потребованной «сода вотер», аржом из ржавой скважины, хлебосолы не предоставили – неволей пришлось закусывать. Перехватило дух – защелкнулись челюсти на свободном конце батонища, вгрызся навстречу адъютанту. Гостеприимцев же прошибло догадкой ввернуть взамен пустой запивки коктейль спиртовой крепости, для пущей пузырчатости газированный шипучим «кристаллом».
   Разукрашенный червонными усами да черной бородкой адмирал сельтерскую одобрил наравне с закуской, каковую уже безбоязненно, позабыв о безопасности желудка, вкушал по мере надобности в процессе налаживания застольных контактов.

   Стенографистки, перешушукиваясь, глазки для приличия настоящему мужчине строили-строили да принялись в четыре руки охаживать, пользовать ахрокожего адъютанта в том числе выпивкой из подобного адмиральскому стакана, помогая слизать икру, призывно налипшую на словно от зуботычин опухших, вывороченных губах.
   Фуршет катился бы накатанным путем, но из-за весьма далекой от истинной трактовки адмиралом ворликского, а Дроселем холуевриканского языков, от недопонимания смысла, вкладываемого во фразы, случались иногда загвоздки.
   Адмирал здорово пожалел, что не сумел выкурить прежнего адъютанта из фамильного хоттиджа: вот бы задал тому перца за не умение допрашивать противника! Но Дросель недаром в прежние губинаторству годы вращался в обывательской среде – сметливой интуицией мещанина мигом сообразил, чего, собственно, приему не достает для попадания  в светскую хронику, а то - на титульные листы «Воющих войсов» со «Скулящими таймсами».
   -А ну-кась,- попинал податливое подстолье,- толмача, живо!
   -Нет! Ничего не знаю! Я всего лишь в коммерческом вузе преподавал!- раздались из столовых недр противящиеся вопли.
   Но подстольники, бдительно выявив замаскировавшегося под своего, а в прошлом, вполне возможно, «инъязового» доцента, выперли выдвиженца пред взыскующие очи.
   -Толмачить будешь!- решительно отсек Дросель поползновения отнекиваться, но, понимая чаяния общенародные (приближенный то подстольник, рядовой ли челядин) стакан, до краев полон, саморучно поднести не побрезговал. Однако память, забитая перманентным чиновничьим перепугом да разгулом взяточного существования, вернулась к толмачу лишь после выцыганенного второго и то частичная - принялся подпаиваемый старательно, чтобы рюмашки подносить не забывали, но через пень колода трактовать да толковать общий смысл переговорного, как сказывается, процесса.
   Адмирал, покровительственно похлопывал Дроселя по плечу, но по-прежнему опасливо избегал всяческих прямых контактов с Хренблошим, который, обводя помутневшим взором смачно выпивающих, силился что-либо подобающее случаю произнести да все-то никак не доносил до слуха компании, несомненно, потрясшие бы эпоху высказывания. Прерывало ораторские перлы икание, да непрестанно закусывать требовалось, чавкая капусткой. Четыреххвостый предусмотрительно занял позицию подальше от индивида, находящегося на фуршете, похоже, по программе реабилитации умственно дебильных инвалидов, к тому же, по небрежению медперсонала, неопрятно-грязного, имеющего, значит, полное личностное право впасть в буйство от недовольства обслуживанием, а потому опасного вдвойне.
   Широким жестом свободной от похлопываний руки обвел адмирал прямо на глазах цивилизуемую панораму. По летному полю сновали, словно вспугнутые запечники, несколько десятков дохлых педалекаров и по такому же принципу вяло работающих погрузчиков. То тут, то сям возводились пирамиды бочкотары, а поближе к курганищу валом высились наваленные груды расползающихся на глазах картонных ящиков, и не понять, когда успевших привлечь смрадным запахом оборванные толпы алчущих приобщения к прелестям холуевриканской цивилизации, морально, должно, дозревших колонизироваться ворликов.
   -Это есть жест доброй воли!- Адмирал вновь похлопал по жирноватым лопаткам Дроселя и поводил пальцем перед носом, чтоб именно на сем нюхательном органе зарубил губинатор следующее:
   -Вам и вашим подданным в знак крепнущей «фроншафт»! Первая партия для затравки - даром, а за остальное придется платить «манеи»,- оговорил условия щедрости четыреххвостый.
   Хренблошего, всосавшего, наконец, хвосты капустки, но не утершегося, прорвало-таки красноречием:
   -Заплатим-заплатим! Мы ужо рассчитаемся!..- кинулся обнимать-заверять опрометчивого дарителя, сияя елейным оскалом, от переизбытка чувств стащив колпак с играющего бликами, синеющего набитой шишкой черепа. Внезапное нападение заставило бравого адмирала перестать прихлопывать Дроселя и позорно улепетывать вокруг стола, из-под которого за «прикидные» с лампасами штаны хватали да щипались за икры подстольники.
   «Надо непременно пометить в штабном компьютере, чтоб с этой лживой рожи брать вперед, исключительно наличными, а банкноты проверять со всем тщанием - не фальшивы ли?»- опытно взял на заметку посланца из Центра адмирал, не страдающий отсутствием физиогномических способностей.

   Толпа ворликов, меж тем, в порывистом позыве утоления вожделений забыв возблагодарить верха за ниспосланную «манну», нарастала, а на подступах к навалу ящиков прямо грудилась, закипая в нетерпении. Поначалу поступающее движение сдерживало присутствие хозяев - жиденькой цепочки пятнистых «квадратов», но когда те, получив соответственную команду, пятясь да внимательно разглядывая собравшихся через диоптрии прицелов автоматических винтовок, ретировались на прочие взятые под охрану объекты, как стало ни попользоваться вопиющим ротозейством да утерей бдительности... Хлынули массы к раскисшему картону, смердящему овеществлением народных чаяний.
   Но на поверку путь к желаемому не прост, не столь легок, как хотелось бы, помехи следуют за препонами, сдабриваются непредсказуемыми подковырками. В силу подобного обыкновения тут же раздались болезненные вскрики, местами переходящие в вопли возмущения, даже в решительный вой. Кто-то из вырвавшихся вперед, особо прытких, радикально настроенных элементов, предательски переориентировавшись, силился от достигнутой цели отступиться, но не тут-то было.
   Обратного хода нет! Перебраться в тыл никому пропуска не выписывали. Рвавшаяся поживиться орава запихивала, заталкивала «передовиков» в гущу осклизлых картонных ящиков, где те, вдосталь вкусив прелестей подачек запада, неблагодарно матерясь, скакали ошпаренными страусами, только что вместо шикарных перьев в драных ватниках. Самые же отчаянные, в допинговой переоценке силенок, пытались пересигануть штабеля, но шлепались на излете подбитыми подранки, до середки завалов не дотягивая, издавая совсем уж неприличествующий мероприятию недовольный рев, извиваясь, по мере погружения во враждебную органику, неуместными, срамными телодвижениями, даже в судорогах не забывая брезгливо гримасничать.
   Когда же, наконец, заинтригованная толпа застыла в пытливом ожидании, а местами несколько отхлынула, недоумевая, в чем же на сей раз подлянка зарыта, ведь вот же оно, материализовавшееся овеществление чаяний? Тогда по растерзанным ящикам, по оттаявшей биомассе, по торчащим там и сям членам тел увязших прытких первопроходцев загуляла волнами, заиграла перекатами, завлекательно фосфоресцируя в нависших сумерках, пустилась в разгул эксклюзивно для ворликского рынка культивируемая, кусачая да жгучая, отборнейшая сальмонеллища. Многочисленными особями плотно покрыла неприглядный, влажный студень традиционно импортируемых отбросов – «чикен» окорочков.
   Там и сям отпетые головы, пытаясь хоть кус урвать, ужаленные жгучими бактериями, отскакивали, как от шахтного метанового выброса…

   -Да,- печально подвел итог вязанный-перевязанный путами, а потому обреченно на разгульное народное уничижение взирающий конфедерат,- по всем приметам видать: невостребованный достойный люд повывелся окончательно. Надежу имею, что остальные хоть крепко пьяные...
   -А ты как думал? Нынче наведен беспорядок, и-ик - долой тиранию с узурпацией в производстве выпивки!- Отчаявшись поймать гостя адмиральского звания, Хренблоший снизошел до оказания внимания генералу трофейному, демонстративно пыхнув на того, вместо приличествующего солидному спохозастольному гостю запахом зубровки, тухлой квашней.
   -И то ладно: это ведь жить легче трезвому, а загибаться пьяному намного сподручнее…

   В раззадоренной толпе дела со снабжением спиртными напитками обстояли вполне благополучно, но выпившую ли, тверезую общественность в отсутствии сообразительности по достижению неприступной, ядовито-кусачей цели упрекнуть было невозможно. Инициативу на сей раз в руки, предусмотрительно защищенные брезентовыми рукавицами, взяли перманентно голодующие старушки. Насилу пробившись, наконец, в передовички, принялись по-самаритянски оделять чающих закусью из распадающихся от разложения упаковок - подсобранными, то и дело ускользающими, синеющими культяшками, инструктируя в процессе, какими обносками гардероба, сподручнее деликатесы завертывать да укутывать, чтоб не пронимала злобствующая сальмонеллища:
   -Ничего-ничегошеньки, родимыя-а, не сумневайтесь: с ней, болезною, при готовке калорийнее получается, румянится корочкой, будто шкварочка. А что кусучия, то для сугреву пользительно. И мужей к вечеру полустаканом бульонного отвару пользуйте - отобьет от кобелиного блуду и прочих непотребностев надежней скалки, крепчее сковороды…

   Дроселю, даже при натренированной хапужистости, никак не исхитриться уследить за привалившим достатком да по-хозяйски распорядиться с небес свалившимися «благами». Пока же пинками подгонял подстольников, чтоб контролировали расхищение, дабы запротоколировать с кого, сколько кабалой аль экзекуцией недоимку взыскивать.
   Новопроизведенный генерал, на некоторое время ускользнув из губинаторского поля зрения, напрасно пытался, с трудом балансируя на цыпочках, словно гусеничка, передвинуться в сторонку, подальше от бражничающих, поближе к курганному скату. Но пыталмейстеру за гостевым приемом выпивки не подносили, что не способствовало улучшению настроения и сглаживанию шероховатостей характера, так что всякий раз конфедерата передвигали на исходную позицию, дергая за путы да анонсируя предстоящие измывательства живоописательной, образной нецензурщиной.
   Устроив, к приумножению капиталов да к властному удовольствию, текущие делишки, Дросель счел возможным вновь погрузиться в политику.
   -Вот, гость прилетный, вещественная польза межличностных контактов на высочайшем уровне!- с пафосом обратился к адмиралу, закусывающему очередной стакан нескончаемым хлебцом наперегонки со вполне уж удовлетворенным складывающейся службой адъютантом.- Вот!- Брезгливо принюхался радетельный посадник к услужливо доставленной здоровьишко на то положившим подстольником упаковке оживающих, казалось, от шевеления заразы, зато вдосталь снабженных сертификатами качества окорочков.
   -И вот!- Повелел пред злобны начальственны очи подтащить конфедерата.- Трофейный супротивников енерал при долженствующих регалиях! Вы нам - мы вам!
   Адмирал с отупелой враждебностью, что со времен кадетства вдалбливалась в законсервированный мозг, пробуравил взглядом повязанного противника.
   -А сейчас, гость долгожданный, дозволь изгоя сего антагонистского во исполнение союзнического долга на кол посадить!- Указал хлебосольный хозяин на здоровенный колище, шишом торчащий средь руинного кургана.- В память, вроде Конно-кордьевого обелиска, об плодотворности согласного сотрудничества в стремлении к ценностям цивилизации, так сказать.
   Адмирала без того от наплыва окорочкового духа мутить начало, вплоть до беспокойства за чистоту полевого, но все же мундира, тем более, что к столу не подавалось ни салфеток, ни, тем более, пакетов индивидуальной гигиены. Проведение же анонсируемого мероприятия грозило окончательной тошнотворностью. К тому же грудь конфедерата сияла различными наградными знаками, правда без мечиков, но именно в силу подобного обстоятельства, адмиралу близкими, понятно за какие заслуги полученными.
   «А если генерал, так же как я, пострадал от несправедливости начальства?»- по-пьяному делу сочувственно подумалось четыреххвостому.
   -О-у, «гросс либер мусье» Дросель, ценю желание поразвлечься национальными «традишн», но в отношении допроса военнопленных давайте придерживаться Оплякакенских конвенций: пропустим завтра через трофейного «дженерала» десять тысяч вольт - и дело с концом.
   -О-у, какой вы, право, гуманист, адмирал!- Сунулся неискренне растрогавшись, с поцелуями ядренее окорочков попахивающий Хренблоший, но адмирал прикрылся подчиненным, от которого даже стенографисточки отлипли, не снеся столь мерзопакостного, конкурирующего соседства.
   -Желание гостя - закон!- Покладисто согласился Дросель, додумывая по ходу какое-либо иное административное злодейство для поучения, задарма что ли, обкормленного народишка.- Символическое прощание с проклятым наследием прошлого переносится на завтра. К тому же с утречка обозрение – не нынешнему чета,- нечего в темнотище глаза портить.
   А ты слыхал, борода лопатою, че учинить требуется?!- Пнул губинатор на этот раз коленопреклоненного пыталмейстера.- Пока доставить трофей в холодную.
   Очумелый от вольно переведенного толмачом конвенционного приговора пыталмейстер пал ниц, лобызая стопы дроселевы.
   -Не губи, батюшка! Где ж я для учинения заказанных непотребств десять тыщ растаковских вальтов сыщу, за одну ночь-то?!
   -Ничего, в грязи харями не ударимся! Отставные анжинера пущай генерируют. Я сам тряхну стариной, подсоблю в случае чего, ты тоже попрактикуешься, курбуль помаслаешь. Не все же дедовскими методами действовать! Идти в ногу со временем требовательно, массы культурою просвещать надобно!..

   Над курганом повисли предзакатные тучи. Пользуясь сумерками, подкравшийся ветер вцепился в кудлатую пыталмейстерову бороденку, но тот лишь отмахнулся пренебрежительно - при столь серьезном раскладе не до мелочи.
   «Вот ирод, так ирод! Всем иродам ирод! Взаправдашний…»- с подобными и прочими почтениями думалось о начальстве тяжко сомневающемуся в завтрашней своей состоятельности пыталмейстеру, прущему конфедерата на натруженном загривке к застоявшемуся «мерзкобесу».
   «А с колом что делать прикажешь? Оставишь - упрут ведь»,- с тоской припомнилось о сбережении казенного имущества.