Я - Сириец. Глава 4

Я до сих пор не могу поверить в то, что со мной происходит последние несколько лет. Такое ощущение что настоящий «Я» давно умер, попав под колеса грузовика в каком-нибудь девяносто восьмом. Просто ну не верю я, что жизнь может меняться настолько резко, кардинально. Когда мне было пять, я гонял в мяч во дворе с ребятами из моей школы. Мама готовила сладости и выпечку. Я мечтал стать врачом. Куда это все делось? Сейчас у меня нет ни мечты, ни действительности. Будто меня затянуло в какую-то воронку абсолютной пустоты, лишенной цвета и мысли. Бесконечное серое полотно затмило мой взор, и спрятаться мне от него некуда. Куда делись смыслы? Системы принципов? Куда исчезла моя семья? Все перешло в другое измерение. В измерение, к которому у меня нет доступа…

Июнь 2005 года. Москва.
Когда я, Анвар Аль-Хабиб, оказался без семьи, денег и даже без крыши над головой, я решил что моя жизнь закончилась. Бомжем я, конечно, не стал, у меня были хорошие знакомые в городе, которые любезно согласились приютить меня. Я тогда впал в глубокую депрессию, иначе говоря, мне не хотелось смотреть юмористические передачи, не хотелось говорить на пустые темы, не хотелось есть. Единственное, чем я занимался каждый час, каждую минуту – думал. Конечно, возможно я не слишком умен, чтобы размышлять на протяжении столь долгого времени. Честно говоря, мне немного стыдно за то, что я мог показаться со стороны жалким неудачником, вообразившим из себя мыслителя. Человек, не имеющий определенного багажа знаний и опыта, никогда и не при каких обстоятельствах не сможет дать ни дельного совета, ни доброго утешения. Такой человек, скорее, сделает все возможное, чтобы сделать вас глупее и опустить на свой интеллектуальный уровень, дабы не казаться со стороны невежественным идиотом. На мой взгляд, если ты действительно не хочешь, чтобы твоя жизнь была пылью на дороге истории, следует держаться поближе к интеллектуалам. Жаль вот только, что не во всех сообществах эти интеллектуалы вообще существуют, как таковые. Скажем так, даже жалкий ничтожный малолетний алкоголик будет казаться окружающему его планктону личностью, сравнимой с Достоевским, если в этом сообществе не будет по-настоящему умных, развитых людей, которые того же Достоевского, время от времени, почитывают. На самом деле, мысли мои были весьма примитивны, ведь я знаю себе цену. Однако, примитивность моей мысли не означает, что в ней нет никакой надобности. Именно по этой надобности, и по сей день мне не до конца ясной, я и размышлял. Помимо всего прочего, я вспоминал свое детство, которое я, кстати говоря, уже давно обозначил в своей жизни как время, наиболее счастливое и беззаботное. В моей голове поселились сомнения, касательно целесообразности моего переезда в Советский Союз. А если бы я остался в Сирии? Что тогда? Скорее всего, я бы лет в двадцать женился, завел бы детей. Был бы студентом Дамасского Государственного университета и специализировался на медицине. Все было бы прекрасно. Маме бы помогал.… С другой стороны, меня бы забрали в армию и по нашей давней семейной традиции, мое изувеченное тело стало бы объектом насмешки какого-нибудь Аарона. Так что неизвестно, как бы все сложилось.
Как бы то ни было, друзья убедили меня устроиться, наконец, на какую-нибудь работу. Да и самому было неприятно сидеть у них на шее иждивенцем. К сожалению, единственное, в чем я мало-мальски понимал, это торговля. Но возвращаться в сферу, сделавшую меня нищим, я никакого желания не имел. Короче говоря, я стал таксистом. В основном занимался извозом на аэропорты и вокзалы. Сначала я хотел откладывать большую часть денег, но позже осознал, что делать этого не нужно, а нужно просто кормиться, одеваться и помогать друзьям оплачивать коммунальные платежки. Все-таки, не смотря ни на что, я благодарен своему брату Самиру, который из своего кармана оплатил все мои долги в России. Пожалуй, без его помощи, меня бы уже ни то посадили, ни то бы просто расстреляли в подворотне. Стыдно признаться, периодически я начал замечать за собой вполне такие экстремистские мысли, относительно людей, носящих дорогие одежды и даже тех, кто отказывался от крупной сдачи, чтобы продемонстрировать свою финансовую независимость. Казалось бы, мне это выгодно. Выгодно, то выгодно, но все равно раздражает. Интересно, в девяностые годы этот человек мог себе позволить Мерседес?
Однажды со мной произошел интересный случай, пожалуй, изменивший в очередной раз мою весьма странную жизнь. Один, на вид очень состоятельный, немец оставил у меня в машине портмоне. К счастью, я обнаружил сей подарок судьбы только через час, когда возвращать потерянную вещь владельцу было уже невозможно. Когда я заглянул в портмоне, у меня чуть не случился сердечный приступ. Там было больше, чем стоила моя машина. Будучи совершенно ошарашенным, я абсолютно не имел представлений о том, что делать с этими деньгами. Я решил, что думаться будет лучше на сытый желудок и отправился в ресторан «Круаж» на Гоголевском Бульваре. Как то раз я подвозил туда состоятельного джентльмена, который уверял меня, что лучших пельменей с крабом не найти во всем городе. Оставив в этом заведении несколько тысяч рублей, на пару с остатками своей совести, я погрузил свое туго набитое едой туловище в машину, включил первую попавшуюся радиостанцию и начал думать. К сожалению, этой радиостанцией оказалась «Эхо Москвы» и поэтому мои сугубо возвышенные мысли сопровождались веселым трепом Виктора Шендеровича.
В этот день я принял решение купить билет в один конец до Дубая. Я знал, что мне надо увидеть сына и мать, а еще я знал, что я должен непременно явиться к ним в дорогом костюме. Вот только следовало учесть, что температура воздуха в Дубае сейчас примерно сорок градусов выше нуля и в костюме будет, пожалуй, жарковато. В данном случае, я был готов потерпеть и мороз и зной, но выглядеть я должен так, как было задумано в одном из моих мечтаний.
В аэропорт Домодедово я прибыл аж за четыре часа до вылета. Вещей у меня практически не было, только ручная кладь, поэтому от сдачи багажа я себя избавил, тем самым еще и, сэкономив массу времени. На самом деле я летал на самолете только один раз в своей жизни. Это был тот самый полет из Дрейкиша в Советский Союз и, я почти уверен, что прохождение паспортного контроля и сдача двух моих огромных чемоданов заняла у меня в целом не более часа в аэропорту Дамаска. Тогда еще не было ни «11 сентября», ни «Норд-оста», ни «Беслана», а сейчас мне приходится снимать ботинки перед злобными толстыми тетками из службы безопасности аэропорта, дабы продемонстрировать отсутствие в них каких-либо взрывчатых веществ. Знойная восточная внешность меня, конечно, выдает. Простодушные люди частенько видят во мне самую разную национальную принадлежность, чаще всего представителя народов Северного Кавказа, хотя мне сложно себе представить неотличимых друг от друга аварца и, например, ливанского араба.
В самолёте было очень душно. Кондиционеры не включали до тех пор, пока мы не взлетели. Когда шасси оторвалось от земли, и мы взмыли в воздух, мне вдруг стало не по себе. Какого, собственно, черта меня понесло в эту поездку? Сын меня ненавидит. Я прекрасно помню наш последний разговор по телефону, когда Артем пригрозил мне днем страшного суда и заверил, что я буду желанным гостем в геенне огненной. Может это была подстава? Ну не мог мне так сказать собственный сыночек. Хотя, голос был его, вроде.… Тут меня посетила мысль, очевидно сильно запоздав – я ведь не знаю адреса. Вот дьявол.… Придется еще и разыскивать их ни то по справочнику, ни то еще как-нибудь.… Надеюсь, в Арабских Эмиратах есть справочники.
Полет занимал около пяти часов. За это время я успел многое обдумать. Наиболее вероятный ход событий выглядел примерно так: Я нахожу дом Самира, там меня никто не ждет, все прогонят. Мама не захочет меня отпускать, вопреки воле сына. Тем не менее, я продемонстрирую свою гордость, возьму денег у Самира и уеду. Вот только оставался вопрос направления, куда, собственно, ехать? В России мне делать нечего, мне ненавистна эта страна. Та прекрасная, сильная и богатая страна, где я мог работать, где я мог учиться и, в конце концов, обеспечить достойное будущее своему сыну, умерла в 1991 году. В Арабских Эмиратах я не останусь. Я совершенно не приучен жить по шариату, да и мне там никогда не получить гражданства, но главное, я не смогу спокойно жить недалеко от своих родных, отвергнувших меня. Если говорить серьезно, я прекрасно знаю, что есть только одна страна, которая с удовольствием меня примет. Существует только одно государство, которое я по праву могу считать своим. Моя Родина – Сирия.
Конечно, если учесть что кроме Сирии и России я больше нигде не бывал, город Дубай произвел на меня неизгладимое впечатление. Здание аэропорта – безупречно. Очень чисто, все такое новое и красивое. Такая маленькая богатая страна, живущая на баллоне нефти.… После долгого осмотра моих документов и получения багажа, я наконец отыскал в аэропорту интернет справочник, в котором и узнал адрес, по которому проживает мой брат, моя мама, бывшая жена и сын. Как мне чуть позже подсказал таксист, который оказался первым встретившимся мне филиппинцем, жили в одном из самых богатых районов города  - Джумейра. Забавный таксист всю дорогу рассказывал мне всякие смешные прибаутки об Арабских Эмиратах. Например, У бедных дубайцев прислуга прислуги сама моет свои «ламборджини» или у каждого гражданина ОАЭ в ванной висит табличка «За буйки не заплывать». Еще мне понравилось: самый быстрый дубайский лифт разгоняется до второй космической скорости за 3 секунды. После получаса веселой болтовни на ломанном английском с этим водителем, я вдруг осознал, что до встречи с моей семьей осталось всего несколько минут и тут мне стало холодно. И страшно. А если меня прогонят, даже не дав возможности поговорить с сыном? Что тогда делать? Добиваться своего или смиренно оставить их в покое? Короче говоря, решу на месте.
Джумейра была действительно потрясающим местом. Повсюду роскошные особняки, ухоженные деревья, парки. Красивые вывески заманивали людей в самые разные бутики. Собственно, я тут, очевидно, не к месту…
Дом Самира Аль-Хабиба, моего родного брата, привел меня в, так сказать, гнев. Я точно знаю, чем гнев отличается от зависти, уж поверьте. Он увел у меня жену и сына. Он плюнул мне душу. Если он прогонит меня, я буду драться с ним. Буду драться за честь семьи, за свою честь. За своего отца, который не потерпел бы, уверен, такого поведения от Самира! Если будет необходимо, я покалечу его, но верну сына и восстановлю справедливость! И так, я стучу в дверь! Стучу так гневно и часто, чтобы кулак мой привык к твердым поверхностям и нанес свой удар, в случае нападения! Дверь, наконец, распахнулась.
-Анвар? АНВАААР!!! Это ты, мой любимый дорогой брат! Слава Аллаху! – Самир кинулся обнимать и целовать младшего брата.
Какого черта? – думал я.
-Проходи, мой дорогой, проходи! – Самир пригласил меня в дом.
Должен признаться, даже будучи совершенно ошарашенным тем, как меня встретил брат, я сразу заметил – дом выглядит богато не только снаружи. Традиционный восточный стиль в сочетании с современной бытовой обстановкой, высокие потолки. В доме было очень светло и просторно, а аромат каких-то благовоний дурманил мой разум. Я совсем растерялся и первой фразой, вырвавшейся из моих уст, стал вопрос: «А где, собственно, остальные?»
-Ну, твой сын вообще-то учиться в школе, - любезно напомнил Самир, посмотрев на меня со снисхождением. – Вот-вот должен прийти.
-Ах да... Я не подумал. А мама? Милана?
- Они пошли по магазинам.
-И ты отпускаешь их гулять совсем одних? – удивился я.
-Анвар, это не Москва. Тут с ними ничего не будет. Тем более, в торговом центре их все знают. К тому же этой мой торговый центр.
-А, ну хорошо тогда.
-Ты где пропадал все это время? Я искал тебя.
-Жил у Марифа. Помнишь его?
-Имя знакомое…
-Он у Гены Вашенкова работал, ты ему еще с проектом солярия помогал.
-Ага, помню такого. А что случилось, почему-то вы расстались с той женщиной?
-Настя.… Ну, не получилось у нас.
-Ну не печалься. Баб много. Если хочешь, найдем тебе тут женщину. Из хорошей семьи, а все расходы на свадьбу я беру на себя! – смеялся Самир.
-Ой, да не хочу я. От баб одни проблемы.
-Тоже верно. Ты, наверное, злишься на меня из-за Миланы…
-Нет.
-Ну и правильно. Ты сам виноват. Как у вас говорят, за двумя зайцами погонишься…
-У кого это, у «нас»?
-В смысле?
-Ты сказал «Как у Вас говорят». У кого, у вас?
-А, ну у русских, ха-ха!
-А, даже так? С каких это пор я – русский?
-Пфф, ну как же это? Аллах свидетель, ты истинный русс.
-Чепуха!
-Ну конечно, можешь обманывать меня, но себя ты не обманешь. Посмотри-ка на себя!
-А в чем дело?
-Считаешь себя арабом?
-Ну конечно, а кем же еще? Если уж ты араб, а мы братья по крови…
-По крови – араб, спору нет. Но в остальном… Ты в Бога-то хоть веришь?
-Конечно, верю, что за вопросы, Самир?!
-И ты соблюдаешь все обычаи, которые предписывает Аллах?
-Причем тут обычаи? Что-то я не припомню, что в нашей семье фанатизм был в чести!
-Какой фанатизм, ты о чем?
-Не прикидывайся, мама не учила нас быть ваххабитами.
-Потомками Мухаммеда Аль-Ваххаба? А зачем этому учить? Я не понимаю, ты хочешь мне что-то сказать, Анвар?
-Все эти намазы, закяты, рамаданы…
-Следи за речью, брат! Что значит «Все эти»?! Я лишь выполняю то, что приказал мне Аллах. Да, к сожалению, в детстве нас не научили быть образцовыми мусульманами, но это не преграда для тех, кто хочет им стать.
-Ой, ладно, с тобой не возможно на эту тему разговаривать. У нас, в России, за такие вот разговоры, в тюрьму зажали…
-Ха! Так все-таки «У вас в России»?
Самир поймал меня за язык. Что за черт? Да не русский я, черт побери!
-Оговорился…
-Ха-ха, ну да, ну да! Аллах все засвидетельствовал! Ты все-таки надел лапти…
-Что за чушь ты несешь?
-Ты занялся балетом, раскрасил матрёшку…
-Так, хватит.
-Пролетарии всех стран объединяйтесь!
-Прекрати уже! – смеялся я.

Пока мы покатывались со смеху, строя из себя Хрущева и Брежнева, я упустил момент, когда в гостиную, где мы сидели, вошел Артем, мой сын.
-Что ты тут делаешь? – спросил он с вызовом. Смех тотчас же прекратился.
-Сынок, ты меня узнал?
-Конечно, узнал. Поэтому и спрашиваю.
-Ну как же, Артем, разве ты не скучал по мне? – спрашивал я жалобным голосом. Сын молчал. – Я знаю, я виноват перед тобой и мамой, но я раскаиваюсь, правда. – Артем молчал. В эту секунду я, наконец, понял, для чего все-таки мне была нужна эта поездка в Дубай. – Прости меня, пожалуйста.
Сын бросил сумку у двери, подошел ко мне и крепко обнял. Тогда я испытал, что такое настоящее счастье. Это была лучшая минута за последние несколько лет. Он меня простил! За его спиной я вынужден был видеть кривляющегося Самира, но это действо  нисколько не омрачило мои ощущения. Усмирив поведение брата, показав ему средний палец, я прикрыл глаза…
Спустя два часа мы с сыном уже общались так, будто вовсе и не расставались. Он мне рассказал о преимуществах традиционного Ислама, о невесте, которую он уже для себя выбрал. Что же, весьма познавательно. Эх, вот только мне ему нечего рассказать. Увлекательную историю о том, как я подвозил людей на машине? Или о том, как меня, грязного выпивоху, обвела вокруг пальца та самая женщина, что разрушила нашу семью? Короче говоря, мне нечего рассказывать. На вопрос, откуда у меня деньги на билет, я ответил, что в Москве помогал другу в бизнесе и сумел неплохо заработать, но сейчас ушел с работы и нахожусь в свободном полете, мягко намекая Самиру, что не прочь получить работу. Как я успел понять, мне здесь все рады. Мама была рада до слез, что я приехал. Мы с ней не виделись с того самого момента, как я покинул Сирию. Что с нами делает время! Я ведь помню, какой она была.… Все-таки у женщин старость проходит куда заметнее. Если у мужчин старость – почет и мудрость, то у женщин – это пора жалких попыток выдать себя за красавицу, которые, как правило, совсем не увенчиваются успехом. Так и в случае с моей мамой, на красоту которой мой брат отнюдь не жалеет средств. Милана приняла меня достаточно отчужденно и даже старалась ко мне не подходить. Да, наверное, она против моего пребывания в доме, но ее ваххабитский муж оставлял за собой право решать такие вопросы самостоятельно.
Господи, какое все-таки счастье находится в кругу семьи, когда все здоровы, преисполнены радости и оптимизма, когда нет никакой материальной нужды. Что же, кажется, поездка в Сирию… отменяется?