Страна лилипутов. События глазами очевидцев

 Я завидую Екатеринбургцам. Судьба позволила им жить в одном городе с "Высоцким нашего времени"- Александром Новиковым. И горд тем, что их знаменитый земляк позволил мне использовать слова из его песни, в качестве эпиграфа, в моей повести.



Печатается по изданию:

Владимир Таловский

Страна лилипутов (события глазами очевидца).

Документальная повесть.

 Настоящая документальная повесть отражает эпизоды московских событий государственного переворота, совершённого 21 сентября 1993 года, тогдашним президентом России Б. Ельциным. Повесть написана со слов начальника личной охраны министра обороны генерал-полковника Ачалова В.А., назначенного на этот пост в то время парламентом Российской Федерации.

ISBN-586-020-223-9-2

         << Общество дружбы и сотрудничества

         с зарубежными странами >> г. Москва

       
         Владимир Таловский 2005 г.

         
                "Все мы в этой стране уголовники,

                всех судить нас за то, что молчим!"

                А. Новиков.

                Глава 1

      Самое плохое, что Михаил мог предвидеть в тревожном ожидании сообщений из Останкино, случилось.

   Та страшная весть ещё до того, как обрести реальность, витала во всей атмосфере томительного ожидания всех и каждого из этих смелых, видавших виды людей из личной охраны министра обороны Владислава Алексеевича Ачалова, назначенного на этот пост накануне внеочередным съездом народных депутатов.

   И, хотя, в общем, все подбадривали друг друга надеждами на мирный исход этого стихийного движения людских колонн на Останкино, в то же время хорошо понимали, какое значение в любом государстве имеет “четвёртая власть”, как и то, что ещё ни один преступный режим не уступил её добровольно. И какими бы демократическими лозунгами о свободе слова он ни прикрывался, в такой переломный исторический период к эфирному микрофону своих оппонентов он не допустит.

   Поэтому они вместе с Ачаловым так отчаянно пытались остановить возбуждённую массу народа. И порадовались, когда часть митингующих послушалась их, и были в отчаянии, когда другой, всеми уважаемый, генерал-полковник послал их куда подальше. Все дальнейшие их усилия остановить поход на Останкино оказались тщетны.

   Ещё не услышав первой вразумительной информации, все поняли о случившемся по дикой ругани, которая доносилась из кабинета министра обороны.
   Владислав Алексеевич, всегда корректный, спокойный в любой и, особенно, боевой обстановке генерал, в этот момент не мог сдержать эмоций.

   Михаил включил портативную радиостанцию, и все молча начали слушать донесения из Останкино, походившие больше на фронтовые сводки.
   “Первый выстрел с крыши телецентра и первая кровь...”. 
   Через две минуты после этого:
   “…залп из подствольных гранатомётов по скоплению людей у одного из зданий телецентра и одновременно пулемётный и автоматный огонь на поражение по демонстрантам из другого здания”.
 
   Ачалов выбежал из кабинета в коридор, на лестничную площадку и устремился по ступенькам наверх. Михаил “рванул” за ним...
 
   Кабинет Руцкого в то время находился на одиннадцатом этаже. Когда Владислав Алексеевич вбежал туда, Михаил, став у дверей в приёмную и немного отдышавшись, опять включил рацию.

   Через некоторое время сообщили, что в Останкино опять ведется стрельба, в том числе по раненым и санитарам.

   Сколько времени его шеф пробыл у Руцкого и о чём они говорили, Михаил не знал, но уже стемнело окончательно, и охрана Председателя Верховного Совета по углам приёмного коридора на полу поставила зажжённые свечи.
   Вместе с прибывшими за ним остальными ребятами он продолжал слушать по рации донесения о том, что к Останкино подошёл второй, двухтысячный вал демонстрантов, которых также встретили огнём в упор из пулемётов и автоматов...

   Дверь кабинета резко открылась. Появившийся Ачалов, обращаясь на ходу к Михаилу, сообщил, что Руцкому только что поступили оперативные данные о проникновении на нижние этажи Белого дома спецназа.
 
   “Все за мной!” - скомандовал генерал и исчез в темноте коридора.  Михаил поспешил за ним. Придерживая одной рукой автомат, другой, скользя по перилам и перескакивая ступеньки, он успевал только считать площадки этажей.
   Уже чётко слышались шаги бежавшего вниз генерала, когда вдруг там, в темноте, послышался грохот падающего по ступенькам тела и стон...
      
   Владислава Алексеевича подняли, и когда осветили зажигалками его моментально вспухшую ногу, кто-то сказал: “Закрытый перелом...” Михаил взвалил генерала на плечи и понёс в штаб.

   В кабинете его уложили на диван. Осмотревший ногу врач сказал, что кость не сломана, но сильно порваны связки, а это не на много лучше: необходим постельный режим не менее двух недель...

   Прибывшие снизу ребята доложили, что они осмотрели нижний этаж, но спецназ не обнаружили. Сказали также, что поступила информация из  Останкино: делегаты от демонстрантов ведут переговоры с командованием спецназа “Витязь “.

   Ногу Владислава Алексеевича перетянули жгутами, и, лёжа на диване, ему удалось связаться по рации с кем-то в Останкино. Оттуда сообщили, что “Витязь” главным условием переговоров выдвинул требование, чтобы все демонстранты вышли за ограду здания телецентра...  Ачалов настаивает на том, чтобы вести переговоры о любых условиях лишь бы избежать дальнейшего кровопролития.

   Из следующей радиоинформации становится ясно: демонстранты выходят за ограду телецентра.
 
   Михаил вышел в коридор, расставил своих ребят по постам, дал задание зажечь по коридору свечи, после чего уселся на стул у дверей кабинета министра обороны и включил на приём радиостанцию.
   Первая сводка из Останкино шокировала:

   вышедших за ограду людей расстреливают автоматчики “Витязя” и БТРы.

   Потом сообщили, что казаки стали сливать с машин бензин в бутылки и выступили с ними на автоматчиков. Этими смелыми действиями им удалось одними лишь бутылками с горящим бензином загнать автоматчиков, стрелявших в людей, вглубь здания.
 
   Среди Мишиных ребят, слышавших всё это, прошёл оживлённый говор, но вскоре новое сообщение:
   казаки убиты перекрёстным огнём из БТРов и здания.