сказка о выборе

Женщина закурила, с тоской посмотрела в окно. За окном вторые сутки шел снег. Вторые сутки женщине было неспокойно на душе, она курила свою старую трубку и время от времени поглядывала в окно. Всему виной снег, говорила она себе, всему виной этот проклятый снег, который идет вторые сутки, заметает мой двор, мой дом, все дороги, тропинки, отрезает меня от мира лучше любого ножа. Так она говорила, а после одергивала себя, шла ставить чайник, одевала теплый свитер, брала в руки лопату и отгребала снег от входной двери, чистила ступени каменного порога, оббивала лед. Бесполезно, думала она, все бесполезно, если снег будет идти всю ночь, наутро меня снова заметет, все это бесполезно. И тогда она шла в дом, пила горячий травяной отвар, думала о своей усталости и боли в спине, думала о том, что годы беруг-таки свое, а после садилась у окна и сквозь белое марево смотрела вдаль, туда, где лет сто назад, когда это место еще населяли люди, была дорога. Женщина искала глазами эту дорогу, но даже себе она боялась сознаваться в том, что все эти дни она ждет, ждет с нетерпением, с замиранием сердца, ждет того, кого она давно уже устала и перестала ждать, но чей приход быт также неотвратим, как снежная лавина в этих горах.
О да, в тих горах часто случались лавины, но дом женщины они обходили стороной. Впрочем, стороной ее дом обходили не только лавины. Порой она напоминала себе нищего солдата из сказки «Огниво» - домик ее был так высоко и дорога к нему была так трудна, что старым друзьям стало трудно ее навещать. Люди снизу давно перестали приходить к женщине, а те, кто мог бы спуститься сверху, считали подобные визиты недопустимыми. Гости у нее бывали редко, точнее, гостей у нее не было никогда, с тех самых пор, как она поселиоась в этом домике в горах, но она не жаловалась. Женщина давно научилась наслаждаться своим одиночеством, и свой маленький дом она считала чем-то вроде крепости, форпоста на пути из мира в мир, с земли прямиком в небеса. Впрочем, до небес от ее порога было так же далеко, как и с любого места на земле. Невероятно далеко. Недостижимо.
Женщина набила трубку, плеснула в чашку еще травяного чая, закурила, набросила на плечи теплый плед, ближе к вечеру зажгла свет во всех комнатах и села у окна, чтобы сквозь метель смотреть на дорогу и ждать неизвестно чего.
Она чуяла его приближение, как собаки чуяли след дичи, слышала его шаги, гулом отдающиеся в сердце, слышала его дыхание, и все же не могла себе поверить. Неужели правда? Неужели?
Когда ждать уже не было сил и усталость сморила женщину, когда она, сложив на груди руки с длинными, узловатыми, когда-то такими красивыми пальцами, задремала в своем мягком кресле у окна, в дверь постучали.

-Здравствуй, Малахий, - сказала она вошедшему мужчине. - Как долго я тебя ждала.
-Здравствуй, Эльза, - ответил он, и оглядевшись, добавил. - Ты изменилась.
-Я постарела, Малахий. А вот ты остался прежним. Не постарел не на день.
-Я не старею, - ответил мужчина, пожав плечами. - Я теперь не старею.
-Даже на земле?
-Даже в аду, Эльза. Совсем.
Он был одет в меховую парку, лохматую шапку, унты и меховые рукавицы. От него пахло морозной свежестью и мокрым мехом, его лицо было юным, глаза — пронзительно голубыми, улыбка — усталой. Женщина вспомнила, как когда-то становилась на цыпочки, чтобы поцеловать его в эту улыбку, и сердце вдруг закололо, засаднило так больно, так нещадно, что она отвернулась и прикусила губу, чтобы не расплакаться.
-Надолго пожаловал? - Спросила женщина резко.
-Время покажет, - ответил ей гость, снял рукавицы, шапку, парку, стянул унты. - Время покажет, - повторил он, подходя к женщине и обнимая ее за плечи. - Говорят, когда Бог создавал время, он создал его достаточно.
-И только нам, Малахий, никогда его не хватало. Где же ты был так долго, Малахий, где тебя носило?
-В раю. В аду. На земле. Везде. Обними меня, Эльза.
Она обняла его, не чувствуя рук, положила голову на грудь, как делала это когда-то давно, а после отошла к столу, раскурила погасшую трубку, без сил опустилась в кресло и позволила себе расплакаться.
Когда слезы закончились, она наконец посмотрела на мужчину, сидящего напротив, и тихо спросила:
-Сколько времени прошло, Малахий? Как долго мы не виделись?
-Четыреста три года, - ответил он, - два месяца, три недели и шесть часов. Долго. Очень долго.
-Ты считал?
Мужчина кивнул в ответ.
-А вот я не считала. Запретила себе считать.
-Я знаю, моя Эльза, я все знаю. Прости, что шел к тебе так долго.

Она проснулась посреди ночи, в постели, согретой чужим теплом, и испугалась, вдруг почувствовав рядом знакомую пустоту.
Мужчина стоял у окна, курил ее трубку и вглядывался в метель, и из одежды на нем был только ее плед, наброшенный на плечи.
Как ты красив, Малахий, думала женщина, если бы ты был воздухом, я бы тобой дышала. Как жаль, что в нашей жизни не бывает чудес.
-Не можешь уснуть? - спросила она у мужчины.
-Я больше не сплю, Эльза. Четыреста три года, два месяца и три недели. С того самого дня.
-Они прислали тебя, Малахий? - Женщина подняла вверх указательный палец, указывая не то на потолок, не то куда-то выше.
Мужчина кивнул.
-Ясно. И что им нужно от нас на этот раз?
-Все то же, что и всегда. Воевать.
-Они обещали мне покой, Малахий. Или память их настолько коротка, что они забыли собственные клятвы?
-Они все помнят, Эльза. Слишком хорошо помнят. Потому и послали меня к тебе.
Мужчина глубоко затянулся, выпустил в воздух колечко дыма.
-Ты знаешь, что творится сейчас на земле, Эльза?
-Откуда? Здесь я отрезана от мира, новости снизу ко мне не доходят, а спускаться вниз самой мне запрещено.
-Ну а радио, телевидение, интернет?
-Интернет — полезная штука, но я не читаю новостей. И не смотрю телевизор. И не слушаю радио. Покой, знаешь, ли, такая штука... стараюсь не тревожить себя по пустякам. Да и мне, честно говоря, давно уже нет дела до того, что происходит на земле. Все, кого я любила, давно умерли, а ты теперь почти что небожитель...
-На земле будет война, Эльза.
-На земле всегда будет война.
-Не на этот раз. Грядет последняя битва. Конец света. Конец нашего мира. Земля будет уничтожена. Шанс на спасение ничтожно мал.
-Но он есть.
-Есть. - Мужчина кивнул. - Ты — их шанс. Ты должна вспомнить, кто ты, Эльза, должна возглавить и повести в бой армии людей. Только тогда у них действительно будет шанс. И они просят тебя, и я прошу тебя, Эльза, спуститься на землю и возглавить людей, когда начнется война.
-А они не сказали, зачем мне это нужно?
-Они сказали, что разрешат тебе вернуться и жить как раньше. Помнишь наш дом, Эльза? Побережье, теплое море. Ты, как и хотела, заведешь собаку и посадишь сад. Твои дети, такие же красивые, как их мать, будут бегать босиком по этому саду. По вечерам ты будешь выходить на берег с чашкой кофе в руках, будешь слушать чаек и смотреть на море, будешь купаться в соленой воде, и вода будет обнимать тебя и гладить твою кожу. Все будет так, как мы хотели, Эльза. Они обещали мне, что будет именно так. Ты знаешь не хуже меня, что они всегда держат свое слово.
-Все это хорошо звучит, Малахий, но посмотри на меня. Я давно уже не та. Я стара. Кого я могу возглавить? Кого я могу повести за собой? Я — тень себя прежней. Я даже не знаю, как тебе, такому молодому, такому прекрасному, не противно делить со мной постель.
-Дурочка моя.
Мужчина отложил погасшую трубку, подошел к постели, сбросил на пол цветастый плед и лег рядом со своей Эльзой.
-Пообещай мне, что ты спасешь этот мир. Не ради них. Ради себя самой. Я хочу, чтобы ты вернулась в наш дом, завела собак, лошадей, вырастила детей, воспитала внуков. Я хочу, чтобы ты жила, Эльза. Пообещай мне, что сделаешь все, чтобы жить. Возглавь эту их триклятую армию — в последний раз. Прошу тебя.

Они собирались в дорогу неспешно, пытаясь оттянуть неминуемую разлуку.
Странно, думала женщина, я никогда не любила этот дом, за четыреста лет он так и не стал мне домом, но я покидаю его с тревогой. Я больше никогда не вернусь в этот дом, говорила она себе, больше никогда. В последний раз обходя вдруг опустевшие, будто никогда и ни бывшие жилыми комнаты, она думала о доме с белыми стенами на берегу моря, о спокойной старости рядом с тем, кого она ждала так долго. И если ради этого нужно возглавить какую-то там армию, выиграть войну, остановить конец света... что ж, цена не так уж и велика.
На душе было зябко и неспокойно.
-Когда я поведу в бой людей, где будешь ты, Малахий?
-Их армии также нуждаются в полководце.
-И мы вместе выиграем эту войну, Малахий?
-Так было сказано.
-И когда закончится эта война, нам обоим даруют свободу?
-Да, Эльза. Каждый из нас будет свободен по-своему. Пойдем.
Он запер ставни, закрыл дверь на тяжелый замок и выбросил ключ в снег.
-Пойдем, Эльза. Я хочу показать тебе мир, который тебе предстоит спасти. До того, как начнется война. Пойдем. Скорее.
Он протянул руки, подзывая женщину к себе.
-Прежде чем я соглашусь на их условия, Малахий, прежде чем я пойду с тобой, я хочу знать. Где будешь ты, когда я буду растить детей и купаться в море? Что значат твои слова о том, что каждый из нас будет свободен по-своему? Где будешь ты в это время? Ты будешь со мной?
-Моя душа всегда будет с тобой, Эльза. И она будет свободна. Если ты возглавишь битву и спасешь землю, я погибну до окончания войны. У всего есть своя цена. Чтобы спасти землю, многие должны погибнуть. Такова судьба.
-Выходит, ты врал мне, Малахий.
Женщина села на снег, сбросила шапку, глубоко вдохнула.
-Не врал. Но и не сказал всей правды.
-Зачем ты пришел, Малахий? Зачем ты пришел на самом деле?
-Я пытался тебя спасти.
-Меня или мир?
-Мне плевать на мир, в котором нет тебя, Эльза. Идем, у нас мало времени.
-А если я не пойду с тобой?
-Мир рухнет.
-Но ты будешь жив?
-Я могу выжить, я могу умереть, но сотни людей погибнут зря, нашему миру наступит конец, небеса пошатнутся, ад потухнет, рухнут горы, моря выйдут из берегов...
-Но мы будем живы? Ты и я останемся в живых?
-Я не знаю, Эльза.
-Тогда иди один. И пусть этот мир рухнет к чертовой матери. И пусть небеса пошатнуться, ад погаснет и рухнут эти горы. Когда закончится война, Малахий, я буду ждать тебя в нашем доме...
-Больше не будет нашего дома. И нашего мира. Когда закончится война, не будет больше ничего.
-Значит, я построю новый дом на месте прежнего и в нем буду ждать тебя. А ты сделаешь все, чтобы выжить и меня отыскать. Иди, Малахий, прошу тебя. Уходи. Скажи им, что я не согласна воевать за мир, где не будет тебя.
-Но я все равно могу погибнуть, Эльза.
Женщина мотнула головой.
-Ты и сама можешь погибнуть.
-Иди. Ради Бога, прошу тебя, уходи.
Женщина встала с земли и повернулась спиной к тому, кого ждала так долго, стала лицом к дверям своего спокойного плена. Нет, они не смогут заставить ее пойти на войну против ее воли. Иначе бы они не прислали Малахия. А значит, у них еще есть шанс.
Он уйдет сейчас. А она останется и будет ждать. Отыщет в снегу ключ от дома, сядет у окна и будет ждать войны и мира, который наступит после. И ее Малахий, вопреки всем предсказаниям, найдет способ спасти землю, как он уже делал это не один раз. Но даже если спасения нет, будет новый мир и новая земля, и в этом мире она будет ждать его, она позаботится о том, чтобы ему было куда возвращаться.
-Я постараюсь выжить, Эльза.
Она кивнула.
-Как я найду тебя, когда все будет кончено?
-Я буду ждать тебя там, где все началось четыреста лет назад.
-И как ты собираешься спуститься вниз, с этих гор, вопреки запретам?
-Когда небеса рухнут, кто сможет мне запретить хоть что-то?
-Тогда я сделаю все, чтобы они рухнули.

Женщина позволила себе обернуться только тогда, когда перестала слышать звук его шагов. Не найдя ключ в снежных заносах, она сбила замок ломом, стоящим у порога, вошла в дом, открыла ставни, поставила чайник на плиту и села у окна. Этот снег, думала она, проклятый снег. Все что мне остается сейчас, так это смотреть на снег и ждать. Ждать его вечно. Но даже и эта вечность когда-нибудь закончится.