Внеклассное чтение.
На страницах данного опуса несколько раз мелькнуло что столицей обновлённого СССР является Новая Москва. У читателя возникнет законный вопрос. Куда делась старая? Даже две. Санкт-Петербург, переименованный в Ленинград, и так и не во что не переименованная Москва. Как Автор, так и Переводчик, полагают, что краткий рассказ об этом будет достойным поводом ненадолго отвлечься от основной линии сюжета. Тем более что сей факт оказывает весьма значимое влияние на описываемую действительность и хоть и косвенное, но весьма ощутимое на дальнейший сюжет. Итак.
Уничтожение древней русской столицы было одним из основных пунктов в обвинительном приговоре Нюрнбергского трибунала в результате которого были вздернуты члены сталинского синдреона типа Берии, Кагановича и Молотова (впрочем, судьба русского наркома иностранных дел кончилась весьма замысловатым завитком, чуть позже чем у подельников – но вполне закономерно, да и натёртая мылом «Persil» верёвка для Кагановича была не самым худшим вариантом – в случае оправдательного вердикта его ждала бы газовая камера и печь крематория Аушвица.)
Когда в ноябре 1941 горда группа армий «Центр», взломав сопротивления откормленных дивизий пархатых монгол, пригнанных Сталиным из Сибири, ворвалась в предместья логова большевистского медведя, было совершено одно из самых варварских преступлений пред человечеством и цивилизацией. Агенты НКВД взорвали Москву. Даже атомная бомбардировка не насела бы городу такой урон как взрыв тысяч тонн тротила заложенных как в подвалы зданий, так и в линии метро. Так же точно были уничтожены плотины и шлюзы на подмосковных водохранилищах и системе каналов, связывающих Москву с Волгой и реками русского Севера. Сейчас на месте Кремля и Садового кольца болота, на дне которых медленно превращаются в торф более миллиона москвичей и несколько дивизий вермахта, попавших в этот подлый большевистский капкан. Теперь даже авиадиспетчеры стараются не прокладывать над этими гиблыми местами маршруты воздушных лайнеров.
Ещё более кошмарная участь выпала на долю дореволюционной столицы Российской Империи Ленинграду. Как известно ранней осенью 41-го года вокруг города замкнулось кольцо германской блокады.
Почти за пятьсот лет до Христа в ущелье Фермопилы, три сотни спартанцев во главе с доблестным басилевсом Леонидом, три дня сдерживали трехмиллионную арийскую армию императора Ксеркса. Спустя полторы тысячи лет голодные и необученные части Красной Армии, во главе с тупым и трусливым большевиком Ждановым три года обороняли бывший Петербург от обученной и укомплектованной группы армий «Север». В январе 43-го года, на чёрном рынке фунт мороженной чеоловечены стоил жменю бриллиантов. Дохлую крысу можно было выменять на вязанку соболей для боярской шубы, а за кошачью голову давали пасхальное яйцо работы Фаберже, обваленное в рубинах, как шницель в сухарях. Весной 1944 года частям вермахта удалось ворваться в Ленинград. Не ворваться даже. Въехать почти без боя. Прикованные к пулемётам, больше похожие на мумии из фильмов ужасов, окостенелые трупы в чёрных бушлатах и ватниках, смотрели на них удивлённым взглядом остекленевших глаз. Через 24 часа немцы бежали из города-призрака как от чумы. Впрочем, от чумы они и бежали. «Чумой» эту тотальную пандемию называли довольно условно. Болезнь, вызванная доселе неизвестным вирусом, с доселе невиданными, леденящими кровь (в прямом смысле этого понятия) симптомами в среде медиков рейха называли без экивоков «большевистской заразой», «Ленинской» или «Красной чумой». Возглавивший впоследствии программу по нейтрализации данного бедствия главный педиатр рейха, впоследствии лауреат нобелевской премии в области медицины доктор Менгеле называл данную чуму «Сионской».
Большая часть отхлынувших из Ленинграда солдат и офицеров вермахта умерло в страшных муках в карантинных госпиталях. Оставшиеся в живых до сей поры пребывают в специальных закрытых лепрозориях для умалишённых. Надо сказать, что гуманные законы 3-ей германской империи об эвтаназии были не применены к этим несчастным не только, и даже не столько из уважения к их боевым заслугам. Несмотря на строжайшую секретность, информация из этих лепрозориев всё же регулярно просачивается в мировой медиа-эфир. Конечно, она, эта мутная и непроверенная информация в основном служила сырьём из которого варганились сюжеты для голливудовских блокбастеров. Однако, при здравом размышлении кадры этих весьма относительно художественных фильмов ужасов, заставляли у мыслящих людей кожу подернуться рябью, если представить себе что этот чертополох буйной фантазии американских синематографистов, произрос из зерна реальных фактов. И хотя дайджесты этих измышлений возможно и не будут иметь прямого изложения к сюжету данного повествования, но они будут весьма не бесполезны для заинтересованного потребителя данного текста. Спектр реестра данных измышлений весьма широк. От относительно наукообразных, до экзотических, не менее чем примитивных. Даже для восприятия не только тинейджеров наблюдающих за экранным действом и, забывающих при сглотнуть слюну с размякшим в ней попкорном. До вполне солидных профессоров Берлинского института Ahnenerbe , многие десятилетия кормящиеся писанием трактов о «не»-шарообразности» земли, либо её вогнутости, и обитанию пращуров арийцев в пустотах под её корой, в пресловутых семи подземных королевствах небелунгов. Впрочем, если люди живут не на поверхности сферы, а внутри оной – то небелуги прибыли не из… не из-под Земли то бишь, а со внешней сферы. Но не с неба. Так как Бога нет. «Извне», короче. И всё такое.
В распоряжения директора центра-лепрозория доктора Менгеле, где с достаточной долей комфорта «доходили» германские герои, попали не только фонографические записи их чёрногорячечных мемуаров, но и кадры кинохроники снятые арийскими документалистами для «Die deutsche wochenshau». А так же фотографии и негативы пленок, которые доблестные германские воители имели милую привычку снимать для домашних фотоальбомов. На память киндерам. Но. Опять же, по слухам – большая часть негативов оказалась почему-то засвеченной. Но и не засвеченных вполне хватило.
Тут надо заметить вот ещё чего. Основным мотивом, одним из основных уж точно, для заключения Брюссельского Мирного договора на соответственных условиях, между «державами Оси» (кроме Японской империи, которой Америка так и не простила Перл-Харборр и сброс на Лос-Анджелес и Сан-Франциско фарфоровых бомб начинённых блохами, заражённых спорами сибирской язвы) и англосаксонским блоком с примкнувшим к нему полураздавленным сталинским СССР – явился именно «фактор Ленинграда». Ни ракетная массированная атака Лондона ракетами «Фау-5М», оснащенных компрессионными боеголовками с контейнерами, в которых были сжиженные бинарные газы – типа зарина. Ни ответная атомная бомбардировка королевскими ВВС Гамбурга и Бремена. Ни ядерная стерилизация Токио, Хиросимы и Нагасаки. Ни победа войск Эрвина Роммеля над сибирскими ордами большевиков во Втором Сталинградском побоище. Ни провал контрнаступления армий Монтгомери на Дону против ростовской группировки фельдмаршала Паулюса. Ни триумф генерала Эйзенхауэра в Нормандии, а генерала Патона в Греции. Ни даже смерть фюрера германской нации Адольфа Гитлера в июле 44 года и провал наступления на Свердловск армий группы «Центр». А именно Ленинград! Бывшая имперская столица Евразии. Города трех русских революций. Колыбель имперского величия. Город, в который таки ступившая нога вражеского солдата в нем и осталась.
Град обречённый. Отрезанный, но продолжавший жить член уже мёртвого тела.
Город призрак.
Город ужас.
Город воскресших мертвецов, зомби в чёрных матросских бушлатах.
Город оживших каменных изваяний.
Город медного всадника. Статуи первого русского императора, обретшей anima. И копытами своего скакуна дробящей черепа солдат дивизии «Мертвая голова». После того как они первыми ворвались на Васильевский остров, и водрузили красное знамя со свастикой, как на шпиль Петропавловской крепости, так и на вершину Александринского столпа на дворцовой площади. На Васильевский остров они пришли умирать. Но как оказалось смерть есть не самое страшное, что может случиться с иноземцами в России.
Город людоедов, прямо на дворцовой площади, под «Александрийским столпом», в асфальтовых баках варящих шулюм из человечьей обрези.
Город вампиров, после получи фланирующих по Невскому проспекту с осиновыми кольями, один конец которых обычно торчал из груди, второй раздвигал фалды фраков. Из-за чего вампиры смахивали на переваливающихся с ноги на ногу пингвинов. В зимнюю лють особенно. Во фраках и в цилиндрах ни на жару, ни на мороз не глядючи. Галантно ведущих под ручку «барышень» неопределенного пола в платьях и чепцах, изъятых явно из запасников костюмерных питерских театров. В руки барышень так и просились косы. Их скелетоподобная худоба, не только стирала признаки пола, но и пробуждала соответственные стандартные мыслительные ассоциации.
Город заговоривших каменных сфинксов и чудовищ, типа крыс размером с добермана, ходящих на задних и прыгающих как кенгуру, хищных котов общающихся меж собой на языке хоть и непонятном – но членораздельном. Огромных, нелетающих – бегающих комаров, размером с курицу, от укуса которых человек истекал кровью, заражаясь вирусом быстротекущей гемофилии. Ворон без перьев, больше похожих на птеродактилей.
Город в пропитанном мертвечиной воздухе, которого неправдоподобно долго существовали бактерии доселе неведомых человечеству инфекций, типа уже помянутой «чумы Сиона», стригучего коклюша или «стеклянной лихорадки». Прозванной так из-за того, что у заражённого на первом этапе болезни полностью слазила кожа с тела, а вместо неё нарастала прозрачная, похожая на целлофан неорганическая плёнка.
Большевистский сатрап Ленинграда, генерал-лейтенант Жданов был загнан в угол обстоятельствами как киплинговская крыса Чучундра двумя матерыми доберманами-крысоловами. С одной стороны, если немцы возьмут вверенный ему город, его ждёт отнюдь не хлебная должность политкомиссара в Русской Освободительной Армии генерала Власова (как, к примеру, попавшего в плен под Тихвином партизана-комсомольца, нынешнего главу КГБ СССР Юрия Андропоффа). И даже не теплый лагерный барак для высшего командного состава РККА, где-нибудь в Зазенхаузене. Где можно было сыграть партию в подкидного дурака с кем-нибудь из пленных сталинских «велизариев». Или в домино с галицийским террористом и главкомом УПА по совместительству, Степаном Бендерой. А гильотина – в подвалах Моабитского каземата. Или в лучшем случае газовая камера. Со стороны другой, падение «Северной Пальмиры» автоматически переведет всемогущего сатрапа из статуса «соратника вождя мирового пролетариата» в ранг «платного агента гестапо», «врага народа» короче. Тогда самое лучшее это пуля из нагана в затылок в каком-нибудь расстрельном боксе Ипатьевского дома в Свердловске. Именно в это здание во временной столице Второй России, после падения Москвы перебралась Лубянка почти в полном составе. Это в лучшем случае. А скорее всего лютая смерть во время пытки, когда следователь будет с устало-равнодушной тупостью выбывать показания, когда и где он, член ЦК ВКП(б), встречался с рейхсмаршалом Герингом, рейхсфюрером Гимллером или на худой конец с рейсхляртером Борманом. В какой валюте получил гонорар за измену, подлую не менее чем коварную. Какое получил задание помимо приказа убить товарища Сталина. И всё такое. Смерть наступит медленная и тягучая, так как Жданов не будет точно знать, что ему нужно сказать, а следователь не будет точно знать, чего бы конкретно хотел услышать.
А по сему, в лютом феврале 1944 года Жданов принялся лихорадочно искать выход из этой патовой ситуации. Город нужно было отстоять, так как сдавать его было поздно. Две трети населения уже переселились из своих коммунальных и отдельных квартир в ямы братских могил на Пискаревском кладбище. Даже младший командный состав на Литейном уже не хоронили своих околевших собратьев, а свежевали и, втихаря на чёрном рынке обменивали их мороженное мясо на папиросы, набитые смесью табака с известкой. Паёк чекисты получали ещё вполне съедобный, и хотя открывая банку с тушенкой выпущенную местным консервным заводом, перед тем как употребить, вываливали её в миску и с подозрительной тщательностью долго рассматривали содержимое. Да что там говорить, даже самому Жданову на завтрак подавали уже кофе с цикорием и без сливок, а с молоком только. И он отдал приказ ещё не околевшим профессорам и ученым приступить к разработке эффективного, простого в применении и недорого оружия. Как химического, так и биологического. Научный потенциал почти вымершего мегалополиса, как это ни странно был ещё огромен. Научная интеллигенция оказал на удивление живучая и морозостойкая. В нетопленных академических лабораториях закипела лихорадочная работа. Более того, по приказу сатрапа, патологического атеиста и антисемита, в камерах «Крестов» были обнаружены какие-то доходяги, именовавшие себя докторами оккультных наук. Они наперебой заверяли следователей ОГПУ-НКВД, что «работали» ещё с Григорием Распутиным (мистическая сила которого почему-то считалась общепризнанной), далай-ламой и бароном Унгером, который (достоверно известно) якшался с тибетскими демонами. В реальность коих верилось тем больше, чем далее от Тибета. Какой-то черный маг-астролог (в прямом смысле этого слова – негр, потому что), уверявший, что по личному приказу Столыпина помещён в «дом призрения» после того, как составил правдивый гороскоп, как самому премьеру, так и русскому императору, о Распутине уже не говоря. В ноябре 17-го из сумасшедшего дома выпущенный по личному приказу главы Питерской ЧК Урицкого, а сентябре 1919-го помещённый в «Кресты» по личному приказу Дзержинского, после того как по личному приказу Троцкого составил гороскопы для Ленина и Сталина. Обитал маг в привилегированном, наркомовском боксе. Имел там библиотеку на коптском языке, аксессуары своего таинственного ремесла, типа набора разноцветных хрустальных шаров, коллекции ароматных травок, для возжигания мистического дымка необходимого для пророческого транса, доставляемых из Бомбея через Кабул с диппочтой. И ватерклозет с раковиной. И труба водяного отопления в камере зимой всегда тёплая. Судя по расходным ведомостям, кормился маг строго, но со вкусом. И даже когда в Ленинграде расцвел кровавый рододендрон каннибализма, а булочки с изюмом на завтрак Жданову выпекались из муки первого (не высшего!) сорта, получал ежедневно селёдку, сахарный песок и миску овсянки, в которой поверх матовой жижи, была чётко различима плёнка, с виду похожая на растительное масло. Во как! К компании был присоединён завшивевший поп-расстрига, длинные лохмы которого слились в единое целое с кудлатой нечесаной бородой. Глаза лихорадочно блестели. В личном деле говорилось, что одно время он подвязался в качестве секретаря патриарха Тихона. Потом подался в обновленцы. А в 1929 году, ничтоже сумняся приволок в редакцию журнала «Вестник московской патриархии» теологический опус, где весьма оригинально, если не сказать экзотически, толковал Апокалипсис Иоанна Богослова. Статейку чуть было не напечатали, но вовремя одумались. В качестве гонорара поп был отлучён и предан анафеме. И не только «обновленцами», но и местоблюстителем патриаршего престола Сергием.
Работа была написана довольно живым языком и захватывала воображение. Коротко ли, долго ли машинопись попалась на глаза Джугашвили, который учась в духовной семинарии, мечтал стать митрополитом — а теперь, довольствуясь титулом «мессии мирового пролетариата», владел предметом изложения на должном уровне. Красный f;rer писанину прочёл и приказал пред ОГПУ Менжинскому автора словить, посадить и судить. Ну, или там, сначала судить, а потом посадить. Нет, сначала всё же посадить. Но не «мочить». Не бить короче. «За что, Иосиф Виссарионович»? – грандчекист делово и с готовностью глянул сквозь стёкла пенсне на рябую морду вождя. «За ерэсь»! – отрезал демиург классовой борьбы. А так как в универсальной 58 статье УК пункт «за ересь» отсутствовал, попа без труда поймали на какой-то даче в Комарово и посадили в «Кресты», где он терпеливо, со смирением христовым ждал появления в советском кодексе соответственного параграфа, по которому мог бы быть осужден. Сидел он в отдельной камере, корм получал хоть и стандартный – но регулярный. Бумага и чернила без ограничений. Свежие газеты и не только советские доставлялись так же. Ему дозволялось безнаказанно называть надзирателей «слугами Антихриста» и сутками что-то писать. Написанное, когда оно собиралось в солидную стопку куда-то уносили, ставя на место писанины миску с толокняной кашей и тарелку с премиальной селёдкой. На данных страницах нет возможности написать о том, какое влияние эти записи оказывали на внешнюю политику ЦК ВКП(б) в 30-ых годах XX века, однако автор просит поверить ему на слово. Оказывали. И ещё какое. В конце мая 1941 года, в камере появился военный с двумя огромными золотыми звёздами в малиновых петлицах. Это был зам. министра обороны, зам. начальника ген.штаба РККА, командующий войсками Ленинградского военного округа, сокрушитель «неприступной линии Маннергейма», любимец вождя маршал Кулик. В камере он чувствовал себя неуютно, на рубленном топором лице застыло выражение брезгливости, однако генерал, судя по всему, прибыл сюда не по собственной инициативе. Воитель сразу взял быка за рога. К делу приступил без лишних сантиментов. Сморщил нос (от расстриги пахло отнюдь не одеколоном «Красная Москва») и, разрубив ребром ладони, студенистый воздух камеры спросил твёрдым, деловым тоном. «С чего это ты, козёл вонючий, взял, что в этом году Германия нападёт на СССР»? – Кулик ткнул ногтём в раскрытую на коленях папку, очевидно с перепечатанными на машинке писаниями попа. Заключенный осмотрел маршала с искренним удивлением. Как бывалый старшина, к которому непутёвый новобранец вместо уставного «товарищ командир» - обратился – «дяденька». Тяжело вздохнул и принялся монотонно объяснять, рисуя в воздухе грязными пальцами какие-то замысловатые формулы, сыпля при этом цитатами из того же Апокалипсиса, который, судя по всему знал наизусть, особенно упирал на «зверя» и его «число», разбавляя все это терминами из комбинаторики из которых «бином Ньютона» и «экваториал» были самыми невинными. «Ладно!» - Кулик остановил попа резким движением ладони, словно что-то отодвигая. Потряс почти квадратной головой, словно отряхиваясь от непоняток, как пес, политый из садового шланга. «Что война будет с Германией – понятно. Что в этом году тоже. Но почему летом»? Пророческий транс в почти выцветших глазах собеседника растаял как лужа на асфальте, когда июльское солнышко принялось раскаливать его до состояния адовой сковороды. Появилась осмысленность. Хитринка какая-то даже. «Так, ить, Хитлер-то он, хоть и хвашист, а ить не дурак, что бы войну с Россией, зимой начинать, в лють морозную-то январскую. Летом. И токмо летом. Если до ноября войны не будет – до следующего года ждите. До мая». «А если и тогда не будет?» - обречённо спросил маршал. «Будет» - уверенно сказал поп, - «Ждите». «И сколько ждать-то?» - криво усмехнувшись, спросил «Красный Велизарий». «А насколько лет с Гитлером пакт о дружбе подписали»? – по-птичьему склонив голову на бок, вопросил зэка. «На десять». «Вот десять лет и ждите. Но долго ждать не придётся. Скоро уж». Кулик по-лошадиному фыркнул. Передернул кисточкой усов под носом. На миг зачем-то вспомнил недавнюю Зимнюю войну с Финляндией, которую лично выпестовал по повелению вождя. Поежился. И ушёл не прощаясь.
Ещё в одном «Крестовском» боксе по тому же коридору коротали тягучие дни самый настоящий жид. Цадик из Бердичева, отловленный в Каунасе, когда Литва добровольно и с радостью вошла в состав СССР, вместо Финляндии, по темноте чухонской отбившейся от столь радужной перспективы.
До середины двадцатого века практически в любой стране мира у правоохранительных органов не было особой проблемы, за что сажать жидов. Сама национальность индивида уже потенциально несла в себе статус жертвы. Причем, тюремное заключение не всегда было худшим вариантом. Ведь даже во время «Хрустальной ночи» в рейхе образца 1938 года, крысиные орды штурмовиков, громили универсальные магазины и лавки, а не тюрьмы, справедливо полагая, враги германской нации притаились именно там. А зря. Процент жидков, как среди заключённых уголовников – всяких там убийц, насильников и прочих мошенников, так и среди надзирателей их стерегущих, был никак не меньше, чем среди владельцев бутиков на Кюнфюрстендам. Или на худой конец торговцев богемской бижутерией на Шарлоттенбургское шоссе . Вряд ли любой адекватный обыватель возразит, что прорежение популяции урок, вне зависимости от их национальности было бы куда уместней, чем погром спекулянтов действующих в рамках писанного закона. Конечно, можно поспорить с каким-нибудь матёрым хасидом о том, приносит обществу пользу или вред личность промышляющая раввинатом. Но даже если вред очевиден, то бесспорно, что он много меньший чем от ночного грабителя, насильника или афериста – хоть семита, хоть арийца. Так что если бы забитые во время акции 36 жидов, оставаясь жидами, были бы не портнягами, кассирами и галантерейщиками, а гоп-стопниками, форточниками и кидалами – польза для народа рейха, несомненно, была бы большей. А международного шуму меньше. Диалектика.
Конечно, если бы в нынешнем СССР ещё остались евреи, к ним бы был применён не кровавый сталинский метод ГУЛАГа, а гуманные законы апартеида, подтвердившие свою эффективность и универсальность по отношению к низшим расам, не только в рейхе и странах Социалистического содружества – но даже в Трансваале и Оранжевой республике. Но это сейчас. А тогда, в годы культа личности лжефюрера Джугашвили, в сталинском Советском Союзе, могли подвергнуть аресту без всяких на то законных оснований, не то что какого-нибудь грязного еврея, а даже чистокровного русского человека. И даже немца!
Короче, еврей из камеры в «Крестах» был арестован за «Каббалу». Точнее за её толкование, распространения этих толковищ и объявления себя «кабаллистом».
Бердичевский, Моисейка, на допросах в ОГПУ хвалился, что ему все мертвые языки ведомы, на которых уже никто не говорит, а ежели что пером начертано – то он осилить может. Проверить это, понятно было нельзя, однако языков живых, жидяра, судя по всему, знал тоже немало. Он легко пересказал содержимое подсунутой ему газеты «Юманите». А с приведённым специально для проверки настоящим японским шпионом, маскировавшимся под колхозного бригадира овощеводов, каким-то пожилым корейцем, зачирикал вполне свободно не по-русски. Следователь чекистский, был человеком простым из народа, он «Каббалу» жидовскую с «кабалой буржуазной» попутал и чуть было Моисейка не отправился на тот свет, переводчиком к царю адовому, но обошлось. В ОГПУ, тоже люди всякие были. Не дураки. Любознательные. Целое подразделение научно-исследовательское имелось. Типа Ahnenerbe. Только с уклоном противоположенным. Интернациональным. Космополитским. Жидовским, если по-простому выражаться. Там одно время даже пресловутый шарлатан Мессинг подвизался. Именно он с идеей носился скрестить комсомолку с гориллой и вывести в результате этого мезальянса идеального пролетария. Для этих целей под Сухумом специальный парк обезьяний ОГПУ организовал. И хоть среди девок краснокосыночных немало охочих нашлось послужить делу победы идей ленинизма во всём мире, таким чудным образом, да и обезьяны особо не возражали – ан не вышло ничего. А может и вышло. Но об этом вряд ли кто уже прознает. Потому что, когда в 1944 году, при почти открытом попустительстве командира английского оккупационного корпуса сэра О’Нилла, республиканский ЦК объявил о выходе ГССР из состава как ЗСФСР, так и СССР, и объявил Грузию независимой империей во главе с лауреатом сталинской премии Константином Гамсахурдиа, то первое что сделал свежеиспечённый император так принялся утверждать свою власть на имперских окраинах. Абхазия, в частности заявила о верности Сталину и отказалась признать власть Тифлисского императора. В результате чего в тылу войск фельдмаршала Монтгомери наступавших на Ростов началась локальная война, вызвавшая перебои со снабжением передовых частей, что безо всякого сомнения способствовало успеху 6 армии Паулюса в битве за Ростов и Батайск. Сухум был взят штурмом, во время которого обезьянник, вместе с обезьянами, обслугой и секретным архивом сгорел. После подписания Брюссельского мира Англия, умиротворив Индию, вплотную занялась своим Кавказским приданным, где, понятно, и не думала, не смотря на истеричные ноты Сталина из Свердловска, восстанавливать советскую власть. В результате кошачьей интриги Intelligence service, император Гамсахурдия был вынужден отречься от престола, и вместе с сыном и наследником принцем Звиадом отбыл в изгнание. На остров Цейлон. Где через пару лет погиб в автомобильной катастрофе. Тоже вместе с наследным принцем. А Грузия стала британским доминионом. Таким же, как Армения и Абхазия, которые ныне по многим параметрам обогнали Кению, вплотную приблизились к Индии, но были безумно далеки не то, что б даже от Канады или Австралии, от Кипра даже.
Способностям которые приписывал себе Моисейка применения не нашлось пока, однако рачительная власть советская до поры поместила его в запасник свой, филиал которого в Питерских «Крестах» и располагался. Моисейке было разрешено отрастить длинные пейсы, не мыться, не было отказа в бумаге и чернилах, а через год добыли ему агенты НКВД драгоценную книжонку, «Каббалу» эту самую. Без которой способности свои на благо Советской власти он реализовать не мог. Хоть в тюрьме. Хоть воле. Впрочем, на воле кто ж на пряники сталинские сладкие позарится, Горький какой, разве что… «Каббалу» эту по наводке Моисеевой специальная экспедиция НКВД аж, из Испании добыли. Где каудильо уже вовсю гужевался над тушей быка республики, забитого коричневыми тореро на арене корриды трехлетней гражданской войны. Из города Гренада. Из музея арабского. За ней, как выяснилось ещё и какие-то марроканцы охотились, как потом выяснилось, на Abwer работающие. И ещё рядом мелькал, как краплёный валет в шулерской колоде небезызвестный американский авантюрист-археолог с каким-то собачьим именем. Он, сам того не осознавая, с марроканцами пересекшись, помог сталинским шпионам артефакт обнаружить и изъять. Всё это вселило к Моисейке уважение некоторое, а разработке чекисткой придало серьёзность основательную. Abwer ведь абы за чем охотиться не станет. Книжонка на вид была древняя, а ощупь странная. Каждая страница была склеена из обрывков. Мойсейка утверждал что эта кожа содранная архангелом Михаилом со спины царя ада Люцифера, но экспертиза в следственной лаборатории мракобесие развеяла, и научно доказала, что ни какая это ни «чертова кожа» – а шкура обыкновенного козла, невесть когда забитого. Исписаны страницы были какими-то знаками на иероглифы походящими, которые были начертаны явно не пером «Parker», или там из крыла гуся рождественского выдранным, сушёной куриной лапой, скорее всего. Насчёт состава чернил, которыми начертаны были те талмудские каракули Моисейка, вконец обнаглевший от ощущения безнаказанности и заинтересованности органов в собственной персоне, без стыда вывалил срам фантазии своей буйной. Мол, чернила сии замешаны на крови, которая истекла при разрыве девственной плевы перводевы Лейлиан, когда Адам из этого творения божьего женщину сделать пытался. Пожилой дознаватель, в свое время успевший закончить ЦПХ, торжествующе хмыкнул и шутейно показал Мойсейке кулак. «Не гони, Моисей Шеломович (к Моисейке чекисты, дуновением ветерка незримой воли верховной овеянные, уже с уважением некоторым обращались, по отчеству из дела вычитанному), не путай. Любой поп тебе скажет, что первую бабу на Земле Евой звали. Не вводи органы в заблуждение». Мойсейка меленько захихикал и стал нудно пояснять. Что Эва была потом, а сначала бог по имени Иегова сделал Адаму для забавы живую куклу Лелит, а потом… «Вот зато вас жидов и не любят, - миролюбиво перебил его следователь, - что под любое основание, под истину любую, ложную даже, мракобесную даже, всё подкоп устроить норовите, на свой лад талмудский переиначить. Тёмное у вас светлым становиться, а светлое, если оно не жидовское – тёмным. Ладно, излагай дальше»…
Та же самая экспертиза, выполненная лучшими специалистами НКВД, показала рукопись, не смотря на ржаво-рыжий цвет знаков, выполнена чернилами имеющими состав идентичный тому, коим выписаны, к примеру, арабские манускрипты, коллекция которых имеется в запасниках Эрмитажа, со значительной примесью неорганических соединений сурьмы. Благодаря чему буквы когда-то выглядели действительно кровью писанными, но выцвели со временем и приняли вид нынешний. Короче, книга была старая, спору нет – 6-8 века новой эры, но к временам доисторическим, библейским, то бишь, отношения никакого не имела. Язык, конечно, на котором она написана, ставил в тупик не только сотрудников НКВД, но и весьма видных лингвистов и востоковедов. Никто его принадлежность определить не мог. Разве что академики сошлись на том, что это и не иврит и не арабский. Возможно древний язык обитателей Крита – но тоже маловероятно.
Каббалистическое умение Моисейки (по его словам) заключалось вот в чём. Любые знаки, начертанные на любом предмете, несут смысл не только тот, что зрим глазу грамотного индивида – а и ещё какой-то. Иной. Надпись, текста появления, есть событие сравнимое с появлением на свет (от значимости зависимо) человека, ящерицы, звезды, галактики – и воздействует на всё мироздание, как вот в чём вопрос. Адам, метафорически если выражаясь, плод с древа эдемского откушав шибко грамотным стал. И что как на что воздействует так же не ведомо. Теория чисел, веешь, в какой-то мере сие пояснить может. А он Моисейска, что там он, сам Карл Маркс не смог бы. Сплетения знаков последствия нести может ого-го какие. Может вроде как, президент Американский быть избран именно этот а не тот, из-за того что, какая-нибудь китайская девчонка в диктанте не так иероглиф вывела. Или там, в газете «Правда» перепечатан рапорт товарищу Сталину доярки-стахановки из Хацепетовки о рекордном надое – а в Нью-Йорке фондовая биржа рухнула. Или того чуднее. Подписал кто-то вексель – а за мильоны парсеков от земли черная дыра образовалась, или там звезда сверхновая взорвалась. Но не только надписи события порождают, но события надписи – ну это уже было понятней. И дураку ведь ясно, что указы да законы всякие не просто так пишутся. Но самое главное всё сие находиться как в связи прямой – так и в обратной. И что важно, что второстепенно – то никому не ведомо. Короче объявил Мойсейка чекистам о пользе своей для Страны Советов следующее. Может, мол он, при помощи книги своей, извилистым оперативным путём добытой, теперь смысл потаённый раскрыть любого слова печатного, того даже который не вкладывал в слово сие его начертавший, ну или там того по повеление кого оно, слово, в набор сдано – коли слово не простое – а печатное. Но условие одно имеет Моисейка, для сотрудничества с органами… Тут полковник с Литейного его перебил, и показал фотографию семейства, которое как ни в чём не бывало в Бердичеве век свой коротало. И жена там и детушки, взрослые уже, и жидёнок маленький – внучок произрос, как терния росток. Дает понять полковник. Мол, усеки Моисейка, что с выводком твоим будет – если власти народной пользу не окажешь. Нет, упаси бог, ничего такого интернациональная власть советская делать не будет. Даже, в Сибирь не вышлют, в Еврейскую АО какую, кедровые орехи лущить. В Европу вышлем. В самое сердце её. В Германию, скажем. На что Мосейка только рассмеялся и посоветовал чекистам родичей своих съесть, хоть живьём, хоть зажаренными. На чём они там сговорились уже никто не скажет. Но остался Моисейка сидеть в «Крестах» в отдельной камере с ватерклозетом и, судя по всему, согласился служить Сталину – а чего ещё от жида ожидать можно было. Видно что-то подлючее у него на уме уже тогда было. Ведь кому неведомо – жиды всё человечество ненавидят ненавистью лютой, хоть арийский его сегмент, хоть негрский.
Проверять таланты Моисейкины, взялся сам Жданов и, говорят, Джугашвили в курсе был, так как прислал не кого-нибудь на экзамен сей, а ещё одного будущего висельника Нюрнбергского, наркома Нутряных Дел СССР Лавра Берию. Привезли жида в Смольный. Покормили. Дали стакан красного вина. Хорошего. Грузинского. Номерного. Холодной отварной телятины с белым хлебом. И персик. Большой, краснобокий, соком налитый. Перед rendez-vous с вельможами жид и был накормлен. Выпил, мелкими глотками, но без отрыва стакан вина. Попросил ещё. Ему дали. Меленько, как кролик, перетёр редкозубыми дёснами кусок белого каравая с ломтём разварной телятины на нём. Брызнул соком фрукта с левого, жёлтого бока. А после был опылён одеколоном «Шипр» с кипы на голове, до полы лапсердака, и предстал пред очами союзного наркома и сатрапа Северо-запада.
Порешили нарком с сатрапом жиду проверку жесткую устроить. Ну, к примеру, дать ему номер из телефонной книги. Ну, хоть вот этот. На «А» - но в конце списка. О владельце на которого в «Большом доме на Литейном», да и на Лубянке досье имеется. И информацию самим проверить можно, быстро, посторонних не привлекая. (Сказать по правде, и Берия и Жданов, не смотря на полную деинсталляцию в своих характерах такого свойства как «совесть», всё же стеснялись в открытую заниматься подобного рода хиромантиями. Не по-большевистки это как-то выглядело. Мракобесно как-то.)
…И послушать, что жидок по поводу начертаний сих толковать будет. Книгу «кабальную» пользовать как. Жданов отчеркнул красным карандашом строчку в стандартной телефонной книге, переглянулся с Берией. Тот ощерился и кивнул.
Жданов пододвинул раскрытый справочник с подчёркнутой строкой в конце списка абонентов на «А» к сидящему напротив Мойсейке. Качнул головою своею. И почти механическим голосом выговорил, неумело подражая одесским интонациям,
- И чего вы скажете по поводу вот этого текста. С точки зрения этой, вашей, «Каббалы». Что можете сказать, а? К примеру, если не о самом номере (Жданов тонко улыбнулся) то хотя бы об его абоненте?
На мордочке Моисейки исчезло обычно присущее ей выражение угодливой блудливости и сморщенности. Он полоснул лезвием сузившихся глазок по жирно подчеркнутой «красным» строчке. И начал бережно, но быстро переворачивать страницы своего фолианта, который предварительно принёс на чайном подносе бравый топтун-охранник. Потом попросил бумагу и карандаш, что принялся чертить на белом листе, при этом вытирая взмокшие пальцы о полы засаленного лапсердака. Кудлатые концы свалявшихся пейсов касались бумаги и осыпали её перхотью. Наблюдая за действом, Жданов и Берия, не стесняясь брезгливо кривиться, хлопнули по рюмке коньяка «Двин», выкурили по папиросе – Жданов – «Дели», а Берия – «Тройку» и, посёрбывая из стаканов в серебряных подстаканниках кроваво-коричневый чай с лимоном, нетерпеливо посматривали на огромные напольные часы с амурами. Часы сюда перетащили ещё в октябре 17-го из Зимнего Дворца, революционные матросы, в качестве презента вождю мирового пролетариата Ульяноффу, ныне покойному. Берия спросил коллегу по ЦК: «А скажи, Жданов, гаварат в «Кировском» новые лебеди в «Озере» пляшут. Вкусные, гаварат. Пакажищь?». Жданов осуждающе поморщился: «Вечером в моей ложе стол накроют хороший. Поужинаем. Заодно и балет посмотрим». «Вай, зачем ложа? Ложа – потом. Сначала давай баню организуем. Финскую. Скоро финнам опять русскую баню устроим – а ми давай в финской папаримся. Туда и ле****их этих давай пригласим. Пусть для партии, для НКВД пусть, папляшут. Па-апают. Как эта там, пам-пам-парам-пам, пам-пара-папам», - он попытался козлиным хриплым фальцетом сымитировать музыку к танцу «маленьких лебедей» из небезызвестного балета композитора Чайковского. «Они только плясать умеют. А петь это…» - Жданов безнадёжно махнул рукой. «Вай! – перебил Жданова Берия, - у меня все пают. И лебяди. И курицы. Са-алавьми заливаются. Камни у миня разговаривают! Панимаешь, даа?». «Слушай, - Жданов не скрывал раздражение, - у тебя же в Москве Большой театр есть. Чего это ты Лаврентий Павлович мой курятник топтать решил? Писки-то они везде одинаковые. Если думаешь что в «Большом» они вдоль – а в «Кировском» поперёк ошибешься. Мироныч , земля ему пухом проверял…». Берия громко рассмеялся: «Твой, мой… всё вокруг народное, все вокруг маё. Наше. Па-артийное. Нам каамунистом ничего не чужда. Борьба не чужда. Любовь не чужда. Покой вот нам только снится. А астальное всё наяву. Сказка билью становиться. Так сам Сталин гаварыт. А писки, чем севернее, тем нижнее. Что билядиные, что либядиные. Они ка-ак горный эдельвейс – душистые, - Берия поднёс щепоть из кургузых пальцев к дудочке губ на луноподобной морде своей – Вах! – он разжал щепоть словно отпустил на волю пойманную муху, после того как попробовал её на вкус, - А южные писки, кавказские писки, скажу тебе Жданов как товарищу па партии, прелесть свою теряют как только течь начинают. Почти сразу. А после 17-ти, – ваабще» - Берия длинно и грязно выругался по-грузински. И тут нарком подметил краем своего глаза, что жидок, над бумагами копошайщися, во время изрыгания непристойности, на миг от Каббалы оторвался, глянул на наркома, хмыкнул, и продолжил на бумаге каких-то чертиков своих рисовать. Берия так обрадовался, словно вдруг узнал в пейсатом Мойсейке старого товарища по работе в Бакинском подполье, с которым сидел ещё в зиндане муссавистов, хозяйничавших в Азербайджане в незабываемом 1919-ом. «Жданов! Слушай, а! Он понял, что я сказал! Да!» - обратился к Моисейке, - «А ну-ка переведи товарищу Жданову. Покажи что ты настоящий языковед. Я приказываю. Прошу дажи. Правильна переведёшь – праси у меня что хочешь. Ну, кроме того, что ба законность Са-ациалистическую нарушить, канечна. Эта – нет. Остальное – да».
Моисейке хмыкнул и с жутким картавым прононсом воспроизвел по-русски грузинкую филиппику наркома. Естественно обозначение половых органов и нехорошего поведения продажных женщин жид заменил не латинскими терминами, а чисто русскими, общеупотребительными отнюдь не в светских салонах. Отчего фраза расцвела всей пышностью несвежего пиона скабрезности. Даже Жданов кашлянул в кулак, а на пухлых щечках сатрапа появилось какое-то подобие румянца. А Берия развесился до жути. «Слюшай сюда, Жданов – да он настоящий академик! А я его расстрелять хотел. Сразу. Как шарлатана. Чуть не ошибся. Ты вот по-грузински ругаться умейш? Не умейш! А я могу! И товарищ Сталин умейт! А он понимайт! Меня понимайт! Настоящий большевик все умейт должен. И ругаться умейт должен. И петь умейт должен. И вайвать умейт должен».
«Ну, я по-грузински ругаться матом не умею. Так что я, по-твоему, не большевик?» - Жданов заминал в Сталинской вертикали достаточно значимую нишу, и мог позволить в чём-то не согласиться со всесильным наркомом. Берия сморщился, словно вместо стакана водки рюмку уксуса выпил: «Вай! Как не большевик? Ты большевик. Настоящий большевик. Но не грузин. А савсем настоящий большевик должен быть хоть немножко грузином. А что бы стать грузином хоть немножко, нужно или саму грузинку виебать. Или что б самого грузины виебли? Ты грузинку **** когда-нибудь, Жданов? Или как?». Довольный своей остротой Берия громко расхохотался. А Жданов с досады плюнул в пепельницу и переключился на жидка.
- Ну что там у вас, готово? Время.
- Всё будет, - угодливо ответил Мойсейка, - но не всё сразу.
Тут Берия показал, что не зря он поставлен цепным псом безопасности сверхдержавы. Порылся в карманах галифе, извлёк оттуда невесть как там оказавшуюся шоколадную конфету «Мишка на севере». Развернул. Половину сожрал сам, вторую почти насильно скормил жиду. Затем тщательно протер пальцы от шоколадной жижицы углом бархатной портьеры, и проговорил, твердо, серьёзно, почти без мерзкого азиатского акцента.
- Слушай сюда, академик талмудский, жизнь я тебе подсластил за то, что потешил нас с товарищем Ждановым, но я же тебе её горше лука с перцем сделаю, если выяснится, что мы время здесь с тобой теряем, и вздумал ты партию большевиков за нос водить. И вот чего ещё. То, что абонент телефона женщина можешь не пророчествовать это и так ясно (Берия кивнул на раскрытую телефонную книгу). Фамилия на «-ва» кончается. А теперь живо. Слушаем». Жданов с уважением глянул на наркома, так как сам подобный жидовский фокус не угадал бы. Изумился. Жид сделал усмиряющий жест поднятыми ладонями, словно мимически иллюстрирую свой недавний силлогизм: «Будет всё – но не всё сразу».
И начал сыпать словами, при этом искоса поглядываю на утративший девственность лист бумаги, покрытый какими-то значками, являющими из себя нечто среднее между прописями непутёвого учня и детскими каракулями. Впрочем, если всмотреться, можно было разглядеть какие-то кривые звездочки с разным числом лучей, расчёты в столбик и каких-то чертиков.
- Как правильно подметил господин генерал…
- Генеральный комиссар Государственной Безопасности, - лениво поправил Берия, а жид, как бы ни заметив вельможного замечании, продолжил,
- … женщина это. Климакс у неё скоро. А значить за сорок. Неглупая. Не уродливая. За мужем была два или три раза. Одного мужа убили. Лет двадцать назад. Не на войне убили. И не бандиты убили. Не совсем бандиты, точнее. Сын есть. В казённом деле сидит. В тюрьме. За то сидит, за что и отца его убили. А! понятно! Власть не любит. И женщина эта не любит. Но терпит. Она литературой занимается. Не то филолог, не то журналист. Стихи пишет. Хорошие стихи. Текст ауру нижней сферы скребёт. Как кошка когти точит. Буковки нити тонкого мира, как одалиска струны арфы щипает… ммм.
Жид закрыл глаза и повел головой из стороны в стороны. С пейсов на лапсердак опять посыпались крупные кристаллики перхоти. Как редкие снежинки с хмурого средненоябрского неба срываются в чуть прихваченную морозцем слякоть. Только не тают.
Лицо Жданова стало более чем серьёзным. Берия смотрел на него с изумлением и так же чего-то лихорадочно соображал. Большевистский сатрап бывшей имперской столицы, многозначительно помолчав несколько секунд, наконец, спросил деревянным голосом,
- И что, товарищ каббалист, вы и тексты стихов этой женщины можете извлечь из, э-э, как её, ауры тонкого мира? Явите нам чудо, что бы уж окончательно в ваших способностях увериться.
- Это в принципе можно, - серьёзно и задумчиво промолвил Моисейка, уже безо всяких карикатурных жидовских интонаций, только вот это мешать будет, - он ткнул пальцем на лиловый штамм «НКВД СССР» поставленный на каждой странице «Каббалы» рачительными интендантами чекистского ведомства. Жид начал быстро с карябающим слух шуршанием листать фолиант, затем найдя нужное, выписал на исчёрканном листе ещё какие-то значки, принялся делить под ними в столбик какие-то цифры. Бросил карандаш. Откинулся на спинку стула и начал декламировать,
Память о солнце в сердце слабеет.
Желтеет трава.
Ветер снежинками ранними веет
Едва-едва.
В узких каналах уже не струится -
Стынет вода.
Здесь никогда ничего не случиться, -
О, никогда.
Ива на небе пустом распластала
Веер сквозной.
Может быть, лучше, что я не стала
Вашей женой.
Память о солнце в сердце слабеет.
Что это? Тьма?
Может быть!.. За ночь прийти успеет
Зима.
Кровь отлила от лица сатрапа. А Берия, со скрипом поворачивая жирную шею, вертел головой то в сторону Жданова, то в сторону жида. Наконец Жданов вышел из оцепенения нажал кнопку звонка и бросил вошедшим охранникам,
- Увести.
Когда вельможное быдло осталось наедине, Берия, раскуривая папиросу, проговорил,
- Я заберу его с собой. В Москву. К себе.
- Фигу тебе, Лаврентий Павлович. Здесь он останется. С ним на Литейном уже по полной программе работают. А на Лубянке всё с белого листа начинать. А лист уже не белый.
Он кивнул на сиротливый бумажный лист с каракулями Моисейки.
- Ти Жданов харашё отдаёшь себе отчет с кем говоришь и что говоришь. Я…
- Обратимся, к Хозяину – пусть решит?
Берия задумался.
- Ладно. Только что б я в курсе всего был. Пусть остаётся в Ленинграде.
- Само собой.
Мы не будем вводить в заблуждение заинтересованного читателя утверждением, что «Каббала» помогла жидку Моисейке свершить то что, ввергло в шок большевистских бонз. Помогла, конечно, но иным образом, чем может показаться на первый взгляд. Иную несколько роль сыграла эта книга, таинственная не менее чем мистическая. Все дело в том, что Моисейка, всегда будучи евреем, не всегда был Моисейкой, а тем более каббалистом. Без подробностей заметим, что книга «Каббала» не имеет никого отношения к тому, что в молодости был Моисейка знаком почти лично с русской девочкой Аней Горенкой, которая числилась в абонентской телефонной книге города Ленинграда под фамилией Ахматова А.А. Даже влюбился в неё. Впрочем, без взаимности. Сам стихи писал. Средние. Хотя на фоне ранних виршей Мандельштама они смотрелись вполне сносно. Выкрестом стал. Университет закончил. Личное дворянство получил. На остров Цейлон путешествие совершил. Там встретился чисто случайно с писателем Чеховым, с которым они на фоне замшелой от моха статуи Будду распили бутылку водки «Смирнов», хотя Чехов поначалу отказывался, ссылаясь на больную печень. И в Палестину. По святым местам. Паломничество. Там на берегу реки Иордан чисто случайно, опять же, встретился с писателем Буниным. Печень у Бунина была здоровая, и они выпили две бутылки водки и бутылку джинна. Русский путешественник, встречая соотечественника в далекой стране, обычно действует подобным образом, не взирая на ранг и социальный статус знакомца в отечестве. А Моисейка тогда стал уже почти русским. Но, сколько жида салом ни корми, он всё одно в синагогу сбежать норовит. Всё сие было ещё глубоко до 17 года, до августа 14-го года даже века 20-го. А потом, по причинам, сути которых нет места на данных страницах, сломалось чего-то в натуре его. Стал он Мойсейкой, жидом, толкователем и знатоком «Каббалы». Не сразу стал, конечно, лет десять в учениках ходил у какого-то Хаима, все время это крошки мацы за ним подъедал, и суть черной магии жидовской постигал. А Хаима этого самые набожные и кроткие Бердичевские евреи, не то что бы за раввина не признавали, а чуть ли не чертовым сыном величали. Слух стойкий стоял как среди православных, так и промеж басурман, что по ночам лунным выходил Хаим с учениками своими на промысел лютый. Ходил по местечкам и подбирал подкидышей, что девки гулящие на крыльцо добрым людям подкладывали, на милость Христову полагаясь. Но не являл Иисус милости своей животворящей к некрещёным кускам живого орущего человеческого мяса. Кровь их в мистериях своих тёмных Хаим с учениками использовали. А то зачем же ещё им младенцы? И то верно. В 1909 годе, угодники из «Союза Михаила Архангела», когда устраивали зачистку Земли Русской от скверны иудейской, двинулись было к хутору тому, где Хаим обитал, однако, то ли заплутали, то ли дорогу не нашли (хотя как не найти, все местные) – но свернули с полпути и двинулись в слободу. Где портняги да сапожники обитали, хоть жидки тоже, а с Хаимом в сравнении безобидные. Верно, видно молва окрестная тогда подметила – чёрт отвёл. Как и многие жиды тогдашние (российские особливо), что просвещения и цивилизации пригубив поначалу, а после жидовство своё осознавшие, проникся Моисейка идеей переустройства – и ни города Бердичева с окрестностями, а мира всего в целом. А как его переделать за жизнь человечью без магии чародейной – то-то.
Так что свезло Моисейке. Без помощи книги волшебной, «Каббалы» своей удалось ему красных демоном оставить со своим длинным еврейским носом (а нос у него, если честно совсем не жидовкий был, курносый даже немного).
А причем здесь «Каббала» тогда спросите вы, если Жданов выбрал для проверки мистических способностей известную Моисейке личность? А при том. Чем ещё, кроме узора, в который сложились знаки каббалистические, объяснить можно, что для проверки дара Моисейкиного, была выбрана отцветшая русская поэтесса, которая, не смотря на все свои старания, так не смогла стать «советской»? А не скажем академик какой-нибудь типа Лихачёва, никогда ни в Малороссии, ни в Одессе, не в Бердичеве тем паче не бывавший? Так-то. Каббала!
С тех пор засел Моисейка в своей камере в «Крестах», даже в тюремный дворик почти гулять не выходил. Кормили его почти кошерным кормом. Да и не только его. Практически все зэка питались как правоверные евреи, да и магометане, кстати тоже. Это в том смысле, что свинина, да и мясо вообще – об осетрине бесчешуйной уже не говоря, или там лобстеров варёных в меню тюремном не числилось. Возможно, что бы ни столько досадить мракобесам религиозным, сколько поставить их на путь исправления, и избавления от иллюзий и глупых религиозных предрассудков, Наркомат Нутряных Дел и потчевал бы своих клиентов мясом тушканчиков, потребление которых в пищу не рекомендуется как Пятикнижием Моисеевым, так и Кораном. Но! Тушканчиков, во-первых, необходимо было ловить (что в принципе решаемо – те же зэка и ловили бы), а во-вторых, зверёк этот не водился окрестностях Ленинграда в промышленных масштабах, а везти в этот корм из Каракумов было практически невозможно. Где столько рефрижераторных вагонов взять? Ведь живые тушканы за время транзита из средней Азии в центр России сдохнут, и так же как и забитые на месте, станут не пригодными в пищу даже для «врагов народа». В конце концов, отбывающих срока басмачей, муссавистов, татарских, чеченских и прочих исламских националистов не поили же насильно водкой в целях перевоспитания совсем не по гуманитарным соображениям – а по экономическим. Самим водки не хватало.
С тех пор до самого начала войны спец.курьеры таскали в камеру к Моисейке целые кипы документов Народного Комиссариата Иностранных дел, добытые советскими агентами в Германии и на Британских остовах протоколы частных бесед фюрера Германской нации Адольфа Гитлера, британского премьера Невелла Чемберлена, и сменившего его Уинстона Черчилля, а так же Рузвельта, Чан-Кайши, императора Хирохито, и тому подобную добычу «рыцарей плаща и кинжала» из НКВД и ГРУ. Это помимо чисто официальных документов, агентурных донесений на членов ЦК и сановников самого высокого ранга, их доносы друг на друга, их рапорты большевистскому ЦК о своих реальных и мнимых успехах, диктофонные записи частных бесед и так далее, и тому подобное и всё такое прочее. Благо переводчик для жида-полиглота не требовался. Все эти кипы документации толковались жидком Моисейской при помощи манускрипта «Каббалы», составлялись рекомендации, которые вместе с толкованиями изымались теми же спец.курьерами и доставлялись только можно догадываться куда. Есть серьёзные основания предположить, что на основании этих толкований строилась предвоенная внешняя политика Союза Советских Социалистических Республик. А, да и политика нутряная по ним же.
Великий фюрер не зря называл внешнеполитический курс СССР проеврейским. Хотя правильнее было бы, пожалуй, назвать сталинскую политию каббалистической.
Как теперь неопровержимо доказано одурманенный сионистами Иосиф Сталин, подписал для Ген.штаба РККА пресловутую директиву «Суворов», которая предусматривала вторжение большевистских орд в пределы рейха, на территорию генерал-губернаторства в июле 1941 года. Нанеся превентивный удар, доблестный вермахт, перечеркнул коварные планы сионистских агрессоров и на две декады опередил подлый удар коммунистов в спину сражающейся с британскими плутократами Германской империи.
Короче, в лютом феврале 1944 петля германской блокады так же неумолимо стягивалась на горле Ленинграда, как пеньковая верёвка на шее военных преступников, осуждённых два года спустя в Нюрнберге. И тогда генерал-лейтенант Жданов отдав приказ своим выжившим академикам разработать из подручных средств химическое и биологическое оружие. И извлёченные из спец.храна «Крестов» маги и доктора оккультных наук получили такой же указ. А именно придумать что-нибудь, хоть демонов из преисподни вызвать, лишь бы только отстоять город. И те, и другие деятели науки, без излишних напоминаний знали, какая их ждёт участь, если они не справятся с заданием партии большевиков. Будут отданы на съедение (в прямом смысле этого слова) пока ещё выжившим ленинградцам. А выжил на тот момент каждый десятый. И что занимательно. Уцелевшие до поры в столь жестких условиях организмы, в полном соответствии с теорией Дарвина, приобретали новые биологические свойства, о которых сами эти организмы пока представлений не имели. Агентами из Большого Дома на Литейном (НКВД работало в любых условиях) были зарегистрированы и, понятно тут же засекречены леденящие разум случаи. Некоторые выжившие новорождённые младенцы, (жизнь есть жизнь – люди размножались и рожались, не смотря на Сталина и блокаду) предпочитали материнскому молоку (а откуда ему взяться в иссушённых телах рожениц) – кровь. Обезумевшие матери, отворяли себе вены и поили детей собственной кровью. Был даже единичный случай, когда двухмесячный младенец вцепился в горло кормящей, загрыз её невесть как прорезавшимися зубами, и пил кровь пока она, кровь, не свернулась. Обнаружившие этот случай чекисты застрелили выродка из наганов. Все трое членов опергруппы были вскоре утилизированы, так как явно двинулись рассудком. Они писали в своих рапортах, что зверёныш полз в их строну и скалился, не смотря на то, что несколько пуль снесли ему пол головки и оторвали руку.
И то верно. Если человека регулярно бить – то результат ведь двоякий может получиться. Можно забить до смерти – а ведь может он и сдачи дать. Так же и здесь. Если множество людей содержать в нечеловеческих условиях – то они вымрут. Но кое-кто может и к условиям приспособиться. Не человеком стать. Кто зверем. А кто и нелюдем. Похоже, нечто подобное и произошло кое с кем из сотен тысяч несчастных ленинградцев оказавшихся в отрезанном от внешнего мира городе, как пасюки в железной бочке, для выведения «крысиного волка».
Так вот компания мистиков из «Крестов», после короткого совещания промеж собой, потребовала что б их всех запустили в запасники Эрмитажа, может быть там удастся найти какой-нибудь артефакт, который сможет помочь большевикам. И принялась за работу эта, отнюдь не святая троица, в составе чернокожего чёрного мага, попа-чернокнижника и жида-каббалиста.
И ведь нашли же! Быстро нашли. Относительно быстро с поправкой на ситуацию. Что уж тут результату способствовало, нюх ли их мистический, способности ли магические, книга ли «Каббала» - то не ведомо. Обнаружили маги в подвале музейном, заполненном обрывками эскизов не то Рембрандта, не то Рубенса, а то и самого Рафаэля, древками трофейных протазанов драбантов шведского короля Карлоса, обломками шпаг каких-то, судя по биркам на эфесах, принадлежавших в свое время и графу Калиостро, и графу Сен-Жермену и графу Суворову даже — шкатулку одну. Шкатулка с виду обыкновенная. В такие мамзели всех времён и народов перед сном жемчуг с шеи снятый складывают. По виду шкатулка из латуни сделана. Безо всяких там изыском и украшений. Только вот не собрана из фрагментов отдельных, а как бы целиком отлита. И чудная шкатулка эта была. Называлась она «Мальтийской» (об этом «черный маг» ещё до посадки, до революции, ещё от самого Гришки Распутина слышал – что есть, мол, такое чудо-чудное, диво-дивное). Её подарил императору Павлу Петровичу магистр ордена госпитальеров, когда в 1798 году бежал с Мальты от Бонапарта в Санкт-Петербург. Императора Павла, как известно госпитальеры избрали Великим гроссмейстером своего рыцарского ордена – так кому же, как не ему артефактом сим владеть было. Писалось где-то даже, что Бонапарт, собственно говоря и завернул по дороге в Египет на Мальту что бы шкатулочку это добыть, так прослышал откуда-то будущий Первый Консул о свойствах её мистических, не менее чем чудесных. Ан не вышло. Остров французы завоевали быстро – а магистр с артефактом ценным сбег ещё быстрей. Императора Павла Петровича масоны проклятые на весь свет психом ославили. Но теперь уже доказательств не требует факт, слухи сии были британскими плутократами проплачены, а деньга эта из закромов небезызвестного Ротшильда бралась. Так вот император здравомыслие похвальное проявил. После того как магистр пояснил ему что сие за вещь и откуда она взялась, приказал самодержец запрятать её куда подальше – в подвал глубокий и забыть о том. А почему вещь эта не изничтожена была? Потому что как потом выяснилось, не так просто сделать подобное действо было. К шкатулке был приложен пергамент, на который записано повествование магистра мальтийского о сути предмета сего. Ящик, в котором была шкатулка, вместе с сопроводиловкой попала в запасник Эрмитажа, после того чертог Павла Первого, Михайловский замок стал Инженерным корпусом. Как обо всем этом проведали мистики Ждановские? Может Моисейка что в Каббале своей вычитал, а может Черный маг в шаре хрустальном узрел – теперь никому не ведомо. Но нашли. Нашли-таки хитрюги. И пергамент прочли, что при шкатулке был. Прочли и поёжились. В чём чудность вида артефакта сего заключалось? А в том. Крышка шкатулке, чуть приоткрыта была. И из щели той свет ядовито-жёлтый чуть мерцал. Высачивался, как зубная паста из тюбика, только по плоскости. А крышку ни поднять выше, ни закрыть никак не получалось. И в щель заглянуть никак нельзя было. Шкатулку, для Жданова наглядности под танк Т-34 клали. Но едва трак гусеничный навис над полуоткрытой крышкой – заглох танк. И второй заглох. И третий. Словно черт в топливный бак малую нужду справил. На Кировский завод возили. Прессом гидравлическим крышку прикрыть пытались. Останавливался пресс-то в дюйме от крышки. Предохранителя в щитке электропитания сгорали. Их сменят. Рубильник включат. Пресс дернется чуть – и опять из щита электрического дым. Опять сменят предохранители. И опять всё тоже. Так же. И так раз пять. А крышка на месте. И шкатулке хоть бы хны. В щель между крышкой и краем пытались зеркальце на штыре просунуть, такое примерно, при посредстве которого стоматолог в раскрытом рте дырку в зубах у пациента выискивает. Не вышло ничего. Зеркальце и пол штыря растворились в мутном свечении как кусок сахара в стакане горячего чая. В руках только половинка осталась. Не пеклась, не жглась – хоть конец, к которому зеркальце примастырено было – как оплавился. Жидок Моисейка существенно дополнил манускрипт-сопроводиловку при посредстве книги своей мудрёной. Шкатулка оказалась действительно не так проста, а где правда, где ложь в том, что о ней говорилось – так в этом сам дьявол Ганс ногу сломал бы разбираясь. Хотя и со стороны другой не совсем осмотрительно было бы на веру брать всё то что, измыслили поп-расстрига, жид-каббалист, да чёрный маг, самозваный скорее всего, нанятые свихнувшимся от страха и отчаяния секретарём большевистского ЦК. И всё же дальнейшие события, если не подтвердили историю так называемой «мальтийской шкатулки», то вероятность того что она была именно такой сделали возможной. Как и следовало ожидать «мальтийской» шкатулка называлась она довольно условно. На Мальту её привёз сам магистр Ла-Валлет, после того как рыцари подписали почётную капитуляцию с турками во время славной Родоской осады, когда полчища султана Сулеймана почти год штурмовали островные бастионы с суши и моря. Дело было в 1525 году после рождества Христова. Существуют глухие упоминания в исторических хрониках, достоверность которых, впрочем, весьма сомнительна. Что блистательный тридцатилетний повелитель османов согласился отпустить ионитов восвояси – без выкупа, со знамёнами и оружием, лишь после того как во время rendez-vous с турком об условиях сдачи Родоса, Ла-Валлет намекнул Сулейману, что у него в арсенале имеется пресловутая «шкатулка Бар-Кохбы». Или «ларец бен Акибы». Именно под этим прозванием бала известна «Мальтийская шкатулка» вышеупомянутым персоналиям той истории. Уже тогда она была полуоткрыта, и из щели этой излучалось ядовито-лимонное сияние. В распоряжение мальтийского ордена этот артефакт попал ещё в ту пору, когда резиденция госпитальеров находилась в крестоносном Иерусалиме, в монастыре св. Иоанна. XII век. Рыцарям-монахам шкатулка, вместе с пергаментом-сопроводиловкой была оставлена каким-то их соратником по утверждению веры христовой во всём мире из ордена храмовников, умершего в госпитале св. Иоанна то ли от ран в стычке с сарацинами, то ли от какой-то неизвестной болезни. Как известно, тамплиеры (храмовники) проявляли самый живейший интерес к тому, что осталось от развалин храма Соломона. По повелению Великого Магистра на месте иудейской святыни, сожжённой легионами римского императора Тита через 70 лет после Христа, производилось подобие археологических раскопок. Разумеется с поправкой на средневековье. Да и вообще. Тамплиеры шастали по святой земле и с жадностью пизанских ростовщиков и азартом жидовских менял выискивали, не кости замученных римлянами христианских святых, а остатки всякого рода ветхозаветных артефактов.
До того как стать собственностью еврейского аятоллы бен Акибы, жившего в времена второй Иудейской войны, опять же по мутному преданию, «мальтийская шкатулка» была аксессуаром так называемого «ковчега завета», пронесённого перед толпой римских люмпенов во время триумфа Тита. Ковчег стал военным трофеем императора. Но ни его содержимое. О страшной, таинственной, мистической силе, которая хранилась в ларце, было известно, конечно же, верховным жрецам храма Соломона. Силой заключенной в ларце намеревались воспользоваться ещё так называемые «солдаты Иеговы», лидеры зелотов, вожди первого иудейского восстания, комендант осажденного Иерусалима Симон и иже с ним. Загнанные безысходностью войны как крысы в угол, они готовы были унести с собою в могилу весь мир, при условии, что в эту воронку вместе с ними попадут арийские легионы великого Рима. Ведь именно «ларец Акибы» в свое время и послужил основой эллинского мифа о «ящике Пандоры». Приоткрыв его на мир людей можно было выпустить неведомые напасти, в свое время сварганенные на своей адской кухне, царем пекла Люцифером, и якобы запечатанные в этом самом ларце архангелом Джабраилом по письменному предписанию самого Иеговы. Однако тогда, иудейские фанатики ещё не знали того факта, что открыть шкатулку, то бишь снять печать архангела не так-то просто. Но не все иудеи были фанатиками, не все хотели умирать во славу Иеговы от римского железа. Правда, не у всех это получилось. У 500 000 евреев собравшихся в Иерусалим, отпраздновать песах в 40-ом году после смерти, с их точки зрения лжемессии Иешуа бен Иосифа, не получилось уж точно. Так как сразу же за толпами паломников в окрестностях города появились римские легионы во главе с генералом Титом. А вот у хитрющего раввина по имени Йоханна бен Закая вышло. Он был учеником небезызвестного Галлея, и среди своих почитателей считался кем-то вроде праведника. Собираясь выжить сам, хитроумный жрец вынужден был позаботиться и о сохранении остального мира. Доживать-то в случае успеха предприятия где-то нужно было. Будучи допущенным к храмовым таинствам, Закай каким-то образом выкрал шкатулку из «святая святых». Из «ковчега завета». Ковчег, скорее всего, прятали за ширмой пологом в ритуальном зале, где первосвященники казнили козлов в жертву своему божеству. А после этого бен Закай притворился мертвецом и послал своих учеников к Титу, с просьбой о разрешении, что бы им было позволено похоронить своего кумира согласно иудейскому обряду. Осада фанатично обороняющегося города измотала и самого императора и его легионы. Тит ещё не утерял надежду кончить войну без лишней крови, римской в первую очередь. А посему в качества жеста доброй воли дал согласие на подобное деяние. После того как гроб с телом праведника оказался в римском расположении, сам праведник, подобно евангельскому Лазарю ожил, но безо всякого вмешательства божества. И удостоился аудиенции императора. О чем там шел разговор никто уже не узнает. Однако факты говорят следующее. Через некоторое время Иерусалим пал. Храм Соломона разрушен. Мятежники подверглись поголовной каре. А Йоханн бен Закай, оказался в милости у римлян и, получив даже разрешение продолжить свою мракобесную религиозную деятельность, организовал пресловутую фарисейскую академию в городе Ямине. Надо полагать, шкатулка осталась у него, в качестве последней самой великой святыни иудеев. Через два поколения ларец оказался во владении бен Акибы, признанного фарисеями вторым евреем после пророка Мусы, по мудрости и благорасположению к нему Иеговы. Акиба, помимо редактирования списков торы, промышлял так же «черной магией» и «белой хиромантией». Он был амбициозен не менее чем умен, а хитер надо думать и более. И, конечно же, имел представление о сути заполученного артефакта. Обуянный гордыней и честолюбием создатель канона талмуда, решил использовать в борьбе против римлян имеющуюся в его распоряжении «шкатулку Пандоры». Однако для этого ларец было необходимо открыть. Путем многолетних изысканий, а возможно и контактов с потусторонними силами Акиба постиг этот секрет. Но это ещё более осложнило задачу. Шкатулка открывалась при условии, что будут прочтена вслух надпись, проступавшую на крышке в каждое второе полнолуние после еврейской пасхи. Письменные знаки были начертаны на непонятном языке. Акиба смог вычислить, что надпись эта есть точная копия той, которую якобы Адам на радостях выкарябал на стволе дерева познания, после совокупления с Эвой. И, мол, именно за это хулиганство, а совсем не за дегустацию яблок, Иегова изгнал из рая первых людей, которые, как теперь неопровержимо доказано в Берлинском институте Ahnenerbe, были никакими не евреями, а предками современным арийцев. Семиты же произошли в результате кровосмесительных связей между потомками Каина. Так вот если увидеть воочию автограф Адама на райском дереве, то тогда и станет понятна надпись-печать на шкатулке. А как попасть в Эдем, а оттуда потом вернуться? Нормальный человек, чьё сознание обременено опытом современной арийской цивилизации и научными знаниями, если перед ним поставят такого рода задачу, только хмыкнет и, в лучшем случае с иронией вымолвит: «Все там будем». Не то люди из древности, особенно если их сознание отягощено ложными догмами, мраком невежества, глупыми предрассудками, а самое главное, если они принадлежат к популяции неполноценной с расовой точки зрения. К популяции семитской в частности. Если верить Авраамистической мифологии, и положиться на толкование Каббалы, сделанные сталинским жидом Моисейкой, за исторический период были предприняты шесть попыток попасть в потусторонний мир (на тот свет) живым и вернуться оттуда. Только одна из них принадлежит арийцу. И то, это было сделано не ради абстрактных идей, а с чисто конкретной целью, что свидетельствует о прикладных свойства нордического сознания, коренным образом отличающегося от абстракно-догматического мышления семитов. Впрочем, и результат говорит сам за себя. Речь идёт об Улиссе. Принужденный жесткими обстоятельствами он был вынужден посетить царство теней, дабы выведать у мертвых соратников дорогу на родную Итаку.
Пожалуй, самым известным из семитов совершившим при жизни вояж в потусторонний мир, и вернувшийся к земному бытию является арабиец Мохаммед, который считается сотнями миллионами магометан пророком. В Иерусалиме, адепты этого варварского предрассудка, до сей поры, тайком показывают то место, в которое с небес была спущена золотая лестница. По ней этот вполне реальный исторический персонаж вскарабкался на небеса, для аудиенции с высшим существом, название которого в арабской транскрипции звучит как «Аллах». На этом самом месте была возведена мечеть Аль-Акса, разрушенная в 1952 году во время первой пансемитской войны в Палестине. Что замечательно, мечеть было возведена на тех же самых площадях, где когда-то стоял храм Соломона. После того как на территории Британской Палестины в 1953 году был создан доминион Самария, ортодоксальные сионисты развернули бешенную пропагандисткою компанию по восстановлению храма, в своё время разрушенного легионами Тита. Но даже у Лондонских плутократов хватило трезвости рассудка, дабы пресечь подобные провокационные поползновения. По личной просьбе короля Георга Ротшильд прекратил финансирование так называемого «фонда восстановления» и проект храма лопнул как мыльный пузырь. Однако, современные исторические реалии служат неопровержимым подтверждением того, что предоставление правительством Черчилля государственного статуса своей подмандатной территории, населённой евреями есть преступление перед человечеством. Вот уже несколько четверть века этот сионистский гнойник служит очагом опасности и агрессии не только на Ближнем Востоке – но и во всем мире. Риторическим является вопрос о пользе для арийской цивилизации любого из двух ответвлений семиткой расы – арабов или евреев. Однако геноцид устроенный евреями своим кузенам по крови и происхождению, после провозглашения фактической независимости Самарии, есть ярчайший пример той степени опасности, которую являют из себя иудеи – как для расы вышей, арийской, так и для рас неполноценных, даже родственной семитской. Само существование доминиона Самария есть ярчайшее подтверждение краха Ближневосточной политики британских плутократов, являющихся лишь марионетками в ловких и потных руках кукловодов типа Ротшильда и иже с ним.
Оставшимися четырьмя вояжёрами в потусторонний мир, населенный бесплотными ангелами, атмосфера которого была пропитана духом творца вселенной, являлись якобы евреи.
Два раввина раввина-чернокнижника бен Асаи и бен Зома. Этими двигало, скорее всего, праздное любопытство и присущая их племени гордыня. Для обоих вояж кончился печально. Неизвестно, что представало взору бен Асаи, однако когда он вновь оказался в реальном мире – то виденное и услышанное превратило его в слепоглухонемого. Бен Зома ни утратил зрения и слуха – но после репатриации в реальность лишился рассудка. Существует предание, что до конца своей земной жизни он сидел на берегу Мертвого моря и крутил дули пролетающим воробьям. Это занятие прерывалось лишь на приступы истерического хохота и несколько часов забытья в тревожной дрёме. Данные факты имели место в библейские времена. События последующие произошли уже во времена исторические, новозаветные.
Третьим из еврейских танаимахов (вояжеров за благословением высших сил в мир иной) был некто Ахер, он же Савл, он же Павел, именовавший себя апостолом Христовым. Тот самый, которому принадлежит сомнительная заслуга в искажении арийских проповедей нордического Иисуса, придания им космополитического характера, сокрытия ныне признанной кардинальной 11-ой заповеди. Благодаря общению с личностями непосредственно контактировавших с Иисусом, экзальтированности натуры, абсолютной прагматичности целей, и вероятному содействую самого Иисуса в организации rendez-vous, он таки удостоился аудиенции, если не самого Иеговы (он же Аллах), то по крайности одного из его, так называемых, архангелов. Вояж Ахера так же закончился fiasco, для него конкретно уж точно. Существуют глухие сведения о том, что в силу присущей всем унтерменшам такой черте характера как природная клептомания, Ахер пытался прихватить с собой, не то огрызок райского яблока, блюдо с которыми стояло на хризолитовом столе в небесном чертоге. Не то иридиевую ложку с этого самого стола.
Темная короче история. Однако непреложен следующий факт. Остаток дней своих Павел провел в трезвом уме, относительном благополучии, бурно занимаясь пропагандой учения Иисуса, выхолощенного от его нордических элементов и разбавленного ложными семитскими догмами. Кончил Павел на кресте в период так называемых «Нероновых гонений», которые являлись на самом деле не чем иным, как запоздалой попыткой римского общества очистится от чужеродных семитских вкраплений.
Не стоит с таким уж пренебрежением относиться ко всем этим мифам. В наш век, когда благодаря трудам самых светлых умов рейха, в институте Ahnenerbe развенчана пресловутая «теория относительности» еврейского шарлатана Эйнштейна. Когда неоспоримо доказано наличие обитаемых пустот под земной корой, вероятность обратной вогнутости земного шара и совершено немало других открытий чудных. Все эти еврейские россказни могут иметь под собой реальную основу, искаженную присущим семитам догматическим восприятием мира. Факты, о которых говорится в довольно мерзковатые преданиях неполноценных народов (сравните их с вполне историческими эпосами германцев типа «Песни о небелунгах», Старшей и Младшей Эддах, «Иллиаде», или даже русских былинах) вполне могут иметь под собой некоторые черты реальности и объяснены с точки зрения здравого смысла и арийской логики. Ведь все то, что в душе унтерменша вызывает мистический или религиозный трепет и бессилие перед непознаваемым, в ледяном рассудке истинного арийца пробуждает лишь здравый скепсис и желание решить поставленную задачу вне зависимости от её уровня её сложности и того кем она сформулирована.
Лауреат Нобелевской премии в области «оккультизма и спиритуализма» профессор института Ahnenerbe доктор философии Хаусхофер в своем капитальном труде «Теоретические основы арийского мистицизма в аспекте нордической сентиментальности» вполне конкретно доказал возможность такого рода транзитов между мирами реальным и виртуальным. Понятно данная возможность осуществляется не в вульгарно-материалистическом виде. А путём отделения сознания человеческого индивида от его физической субстанции в реальном мире. Данное действо если верить семитским чернокнижникам осуществляется при посредстве черной магии и прочих изотерических изысков, не говоря уже о таких примитивах как обращение к высшим силам с помощью промодулированных молитв, или обряда языческих жертвоприношений. Однако очищенный от шелухи наивных и вредных предрассудков метод, в результате которого человеческое сознание обретает временную автономность, есть воздействие на метаболизм организма химических соединений, как органических, так и нет. Иногда сложных по своей структуре. Многие из них только пока что описаны арийскими химиками, и в силу отсутствия разработанной технологии не могут быть синтезированы. Однако в окружающей homo sapiens природной среде имеется достаточный арсенал подобных средств, не требующих сложного синтеза. Это в первую очередь гашиш, опий, кока и тому подобные природные элементы. Впрочем, при наличии соответствующей технологической базы, у арийских ученых имеется самая широкая возможность создания аналогов вышеперечисленных веществ с на несколько порядков более сильным воздействием, и самым широким спектром этого воздействия. Ярчайшим примером чему служит успешный синтез из спор дикой полыньи таких веществ как LSD, или exitsy в лабораториях имперского концерна «Persil».
Так что с большой вероятностью, когда пророк Мохаммед карабкался по лестнице в небеса, окружающие вполне вероятно имели возможность лицезреть его физический организм, пускающий слюни, перебирающего руками и ногами, а рядом кальян с дымящимся гашишем, скорее всего высокой степени очистки. Когда же сознание, совершив вполне материальный вояж в потусторонний мир, виртуальный не менее чем материалистический, вернулось к исходной точке маршрута, вполне конкретные воспоминания и ощущения стабилизировались, и стали неотделимой частью окружающего бытия, как во времени, так и в пространстве. Всё это конечно с учётом психологического фактора, и полного отсутствия арийских навыков абстрактного анализа ситуации.
Но довольно.
Каким путём бен Акиба, перенёся в эдемские кущи сейчас уже сказать нельзя. Так же нельзя утверждать состоялось ли рандеву этого пронырливого семита с высшим существом. Пусть это будет условно «Иегова». Получил ли он так называемое «благословление», которое и являлось формальным поводом для вояжа. Но. Факты, и последующие исторические реалии свидетельствуют о том, что ему удалось лицезреть автограф Адама на стволе райского древа познания. Запомнить это начертание. Вернуться. И сохранить при этом память и рассудок. Владение «ларцом Пандоры» и пусть даже теоретическая возможность использовать его в своих целях, побудила к действиям поставившим евреев на грань уничтожения. Тогда грань эта к досаде ещё не осознавшей себя арийской нации, так и не была перейдена. Но всё по порядку.
А цель еврейского аятоллы была глобальна, не менее чем изощрена. Бросить открытый вызов как всей Римской империи в целом, так и её императору Адриану, конкретно. Акиба объехал всю империю от Геркулесовых столбов до устья Евфрата. Его авторитет был непререкаем. Его слово стоило векселя в миллионы динариев. Следует напомнить, что к моменту второй Иудейской войны бен Акибе было уже под сто лет. Он родился ещё при жизни Христа, в зрелом возрасте имел возможность видеть падение Иерусалима. До сорока шести лет пас свиней, excuse me, баранов. Потренировавшись на мелком рогатом скоте он, волей обстоятельств и двигаемый амбицией стал пастырем народа своего. Все евреи, обитавшие на пространствах империи, отдали десятую часть своих доходов на организацию мятежа на территории своей исторической родины, вот уже два столетия бывшей провинцией Великого Рима. Однако, ни империи, не республике не удалось адоптировать палестинских варваров в свой жизненный уклад, не привить им нормы европейской цивилизации. Иудейские дикари на все эти попытки выставляли один единый аргумент. Когда Рим был ещё деревней, царь Соломон раздвинул границы еврейской империи от Нила до Евфрата. «С таким же основанием насекомые могут пыжится перед приматами тем, что они владели миром за миллионы лет до появления первой обезьяны. И так же как насекомые, типа блох, вшей, комаров и навозных мух ведут свой образ жизни, паразитируя на млекопитающих, так и раса низшая существует исключительно благодаря паразитированию, на крови, труде и достижениях расы высшей» .
Как уже не говорилось, ничего не известно о том дал ли Иегова аудиенцию бен Аибе, или его вояж в царство небесное окончился всего лишь ознакомительной экскурсией по эдемскому парку. А если оно и было, то хитрый жрец, надо полагать, с присущей его соплеменникам торгашеской суетой, и нездоровым оптимизмом истолковал слова небесного оракула в выгодном для себя свете. То бишь посчитал, что получил какого-то рода полномочия или даже благословление своих далеко идущих планов. Дерзких, не менее чем мятежных – а амбициозных и более того. Сложно попасть в потусторонний мир. Ещё более сложнее добиться rendez-vous с высшим существом, но в тысячу раз сложнее понять суть им сказанного. Для унтерменша такое практически не возможно. Ведь даже фюрер германской нации Адольф Гитлер, реально претендующий в историческом разрезе на титул мессии и пророка арийцев, с гораздо большими основаниями, чем тот же Иисус или Мохаммед на соответственные звания «мессии и пророка», не смотря чисто человеческую, земную суть природы своего гения, не всегда был понят. И не только современниками, но и потомками. В его трудах и речах можно найти ответ на любой вопрос, решение любой задачи. Вот только поиск этот не всегда и не для всех венчается успехом. Причем, даже для интеллектуалов из среды чистой расы, не зараженной семитскими или африканскими спорами. Что уж тут говорить о Существе Высшего порядка? Что уж тут говорить о каком-то бен Акибе?
… и всё же бросить вызовов мощи непобедимых легионов было не так просто даже для, изощрённого в интригах иудейского мышления, хитрющего старого раввина. Кто будет воевать? Точнее за те огромные деньги которые оказались в распоряжении бен Акибы, вполне было возможно нанять и экипировать вполне солидную армию. Но умудрённый вековым жизненным опытом жрец Иеговы прекрасно отдавал себе отчёт, что оказавшись лицом к лицу с железными шеренгами легионов наемники, да и добровольцы побегут. И плакали тогда денежки. Не говоря уже об идее Великого Израиля. Информацию об обладании испепеляющего мистического оружия, Акиба содержал в строгом секрете. По ряду причин. Одной из основных из которых была та, что его применение скорее всего окажется губительных для обоих противоборствующих сторон. Конечно, финансовый резерв позволял не один раз возобновить запас человеческого мяса для кровавой гекатомбы во славу Иеговы. Но пушечному мясу об этой детали знать ведь совсем не обязательно? Так?
Нужен был нестандартный ход. И Акиба нашел выход с подлостью и коварством так присущей его породе. Отвергнув нордического мессию Иисуса, евреи с вожделением ждали мессию своего, горбоносого, кучерявого и всесильного. Ждали тогда. Ждут теперь. И долго ещё ждать будут. Обуянный гордыней ненавистью и честолюбием жрец взял на себя роль Проведения. Впрочем, его дальнейшие действия строились на расчёте выверенном (так ему казалось) не менее чем циничном, а подлым и более того. Потому что проходимец, подысканный бен Акибой на роль мессии, возможно и питал какие-либо иллюзии по поводу своего происхождения, в силу вероятного расстройства психики, - то уж Акиба взявшийся за стремя его коня и представивший Спасителя электорату, заблуждений подобного рода не испытывал. Скорей же всего это был кощунственный сговор двух ловких мошенников. Но был ещё и «ларец Пандоры» который явился печатью скрепивший этот сговор, подлый не менее, чем кровавый, и чьё существование пока никак не может быть объяснено с позиций, как нордического материализма так и арийской диалектики. Сделаем акцент на слове «пока».
Верховная Рада (сендрион) фарисеев под предводительством бен Акибы провозгласила независимость Израиля от Империи. Главой исполнительной власти и верховным главнокомандующим был объявлен лично мессия. Симон Бар-Кохба, «сын звезды» (надо полагать шестиконечной). Бен Акиба в новом правительстве получил портфель министра пропаганды. Израиль провозглашен рейхом всех евреев. За те несколько месяцев пока проконсул Сирии Тиний Руф занимался подготовкой вверенных под его командование легионов к карательной экспедиции и зачистки мятежной провинции от бунтовщиков, Бар-Кохба с одобрения Бен Акибы отдал приказ своим мюридам произвести зачистку подконтрольной ему территории от всех представителей вида homo sapiens не имеющих сомнительного удовольствия именоваться евреями. А так же тех из евреев, для которых мессианские амбиции «человека со звезды» выглядели сомнительными.
Под штандарты лжемессии собралось более двухсот тысяч фанатиков, вооружённых чем попало и практически необученных милитаристским навыкам. Это была слишком большая армия, что бы её можно прокормить долгое время, и слишком малая, что бы иметь хоть какой-то шанс одолеть имперские легионы, пусть даже уступающие ей численно на порядок. Легионы достойно противостояли не только ордам не менее храбрых чем евреи кельтов и готов, но и регулярным воинствам иранских шахиншахов, в которые входили и стада боевых слонов и закованная в сталь тяжёлая конница, и корпус «бессмертных» - преторианская гвардия шахиншаха, в который включались самые храбрые и ловкие бойцы Востока. Двести лет шахиншахи из иранской династии Сасанидов бессильно клацали челюстями и кинжалами в ножнах, при каждой сизифовой попытке продвинуть границы своей державы на Запад, и соответственно державы римской отодвинуть. Но. Живая стена непобедимых легионов оберегала рубеж цивилизации Запада не менее надежно чем Великая Китайская стена ограждала от варварских вторжений лоно цивилизации Дальнего Востока.
Этой-то несокрушимости и бросил дерзкий вызов жрец Иеговы Бен Акиба, прибегнув к черной магии, белой хиромантии, спиритуализму и ловким идеологическим престидижитациям. Если положиться на достоверность весьма спорных летописных источников, то летом того же года орды евреев во главе со своим фюрером и его рейсхминистром пропаганды, невдалеке от развалин Иерусалима, более 60-ти лет тому назад сровненного с землёй легионами императора Тита, встретились с карательным корпусом проконсула Руфа.
На выжженном солнцем холме Сиона, Бар-Кохба и Бен Акиба, в окружении отборных Иудейских schutzstaffel наблюдали как шестерни имперских легионов, словно живая мясорубка кусок парной говядины, перемалывают на фарш из человечины мириады евреев. Которые вдохновленные присутствием мессии фанатично шли на копья римских воителей. Те, в свою очередь, дисциплинированно и равнодушно уничтожли всё новые и новые толпы атакующих. Вот уже, похожие на огромных механических насекомых, квадраты легионных когорт с методичностью газонокосилки приближаются к ставке лжемессии. Бежать мессия не мог. Мог, конечно, но тогда бы весь проект ренессанса Великого Израиля потерпел бы fiasco. Не известно откуда – но известно точно. Бегством мессии не спасаются. Необходимо было чудо. И оно было у Бен Акибы. Обставив действо всеми ритуалами спиритуалистического сеанса, первосвященник открыл свой ларец.
Что произошло дальше, сведения практически отсутствуют. Однако известен следующий факт. Три пограничных сирийских легиона навсегда исчезли из реестра имперских войск, так как их штандарты, вексилиумы украшенные золотыми орлами были брошены к ногам мессии, в качестве трофеев. Проконсул Руф взят в плен и распят на вершине горы Сион, а Бар-Кохба под протекторатом Бен Акибы получил возможность ещё почти год обустраивать Израиль по своему вкусу и разумению и разрабатывать планы вторжения в Египет и Месопотамию.
Однако сталинский жид Моисейка вычитал в своей Каббале, что после побоища, еврейские похоронные команды с рвением и ужасом выполняли лютый приказ Бар-Кохбы (конечно же, продиктованный ему Бен Акибой). Суть приказа состояла вот в чем. В каждый труп на поле боя было велено вогнать осиновый кол меж рёбер (повозки с этими самыми колами были загодя припасены в обозе палестинского воинства) и сжечь. Как известно старозаветные евреи своих покойников не сжигали, но приказ победоносного мессии был выполнен и не сочтён святотатственным.
А на зачищенной от инородцев территории Палестины начался шабаш религиозного мракобесия. Для населения этих земель Тора стала нормой жизни. А для кого не стала – то и жизни не стало. Во всех смыслах данного понятия. Все это попытался остановить новый проконсул Сирии Публий Марцелл, весной следующего 132 года вторгшийся в Израиль со свежими легионами, переброшенными с границы на Дунае. Дунайские легионы разделили участь сирийских, а новый проконсул участь предыдущего. Террор мессии в Палестине достиг своего апогея. После этой новой виктории Бар-Кохба, с согласия своего идеолога устроил в освобождённом Иерусалиме, что-то наподобие римского триумфа. Своеобразный парад победы. Сам он восседал на золотом троне, на помосте, сооружённом из римских щитов перед так называемой «Стеной плача» в окружении своих генералов. А проходящие парадным маршем полки израильской армии приветствовали его как живого бога и швыряли к подножию трона трофейные легионные штандарты – золотых римских орлов. Надо сказать пропагандистский эффект такого рода шоу произвёл на электорат весьма глубокое впечатление. Но не только на электорат – но на лже-фюрера так же. Похоже, что он действительно возомнил себя мессией. И допустил неизбежную в подобного рода ситуациях ошибку. Он стал тяготиться духовным протекторатом Бен Акибы. Тем, более хитрый жрец в последнее время пытался слегка сдерживать рвение мессии от фильтрации «народа избранного» от чужеродных элементов. При таких темпах зачисток могли быстро кончиться не только «враги веры истинной», но и её потенциальные адепты – евреи то бишь. Однако, будучи существом не глупым, этот «сын звезды Давида» прекрасно понимал, что бы избавиться от опеки своего вождя и учителя, прежде всего у него необходимо выведать секрет «чудо-оружия» Иеговы. Бар-Кохба имел представление о ларце Пандоры. Но не знал как им правильно пользоваться.
Сейчас в имперском институте Ahnenerbe, проведены глубокие исследования по поводу того, что же все-таки содержалось в шкатулке Пандоры, в чем секрет еврейского чудо-оружия. Об окончательных итогах говорить пока преждевременно, но некоторые предположения вполне допустимы. Согласно гипотезе доктора von Тролля, директора научно-исследовательского центра химического народного концерна «Persil» в так называемом «ларце Акибы» вполне мог содержаться концентрированный до твёрдого состояния газ, обладающий бинарным эффектом при воздействии с атмосферным воздухом. Эффект этот и являет из себя деструктурное воздействие на нервную систему, психику и другие элементы организма homo sapiens. Вполне вероятно он способен так же изменять метаболизм структуры организма человека и даже воздействовать на генном уровне, вызывая практически мгновенные мутации клеток и нейропсихического поля мозга. Другой возможный вариант воздействия газа с атмосферой земли, являет из себя бинарный эффект так называемой «вакуумной бомбы». А именно мгновенный и огромный перепад давления в довольно большом объеме. То есть столб атмосферного давления сжимается подобно пружине, а потом срабатывает как пресс. Люди сначала лопаются как мыльные пузыри, а потом превращается в пыль состоящую из фракций в несколько молекул. Но последнее вряд ли было возможно. Во-первых, для подобного рода эффекта необходимо закрытое пространство, типа горного ущелья или системы пещер, но никак не чистое поле. А во-вторых он не оставляет следов. Трупов. Тел покойников, способных подвергнуться мистической метаморфозе и изменить свой метаболизм загробного бытия. Ведь именно для избегания этого следствия сердца римских легионеров и еврейских инсургентов, павших в побоище у горы Сион были сначала проткнуты кольями – а трупы потом преданы огню.
А расхождения между фюрером Израиля и его министром пропаганды всё усиливались. Опьянённый победами своих орд над легионами Великого Рима Бар-Кохба отказался удовлетворить требования Акибы по реставрации храма Соломона и восстановления Иерусалима как единой и неделимой столицы еврейского государства. Мол, у народа появился храм тела мессии, в котором живёт дух Иеговы, а следовательно строить храм из камня надобность отпала. Жулик, смотрел в глаза создателя собственного мифа, честным взглядом свихнувшегося от удачи напёрсточника, и делал вид что не замечает ужимки бен Акибы, который в присутствии электората не решался открыто противоречить собственноручно созданному голему. Этот возомнивший себя сверхчеловеком духовный Франкенштейн «Игоря Бен Акибы» перебрался в крепость Шеен-Бет, обзавелся шикарным гаремом и организовал двор не менее пышный, чем у парфянского шахиншаха.
Впрочем, что бы быть более точным Казиба, он Бар-Кохба, явился по отношению к бен Акибе, скорее не Франкенштейном, а живучим големом Бартошебом, над которым его создатель так же утерял свой контроль.
Там, в новой столице, алуф евреев, вместе со своим генштабом, предался взлелеиванию планов завоевательного похода в Египет, что бы предъявить застарелый моральный должок потомкам фараонов и добить остатки римлян, под чьим протекторатом тогда находилась страна пирамид. Но самый большой просчёт мессии заключался вот в чём. Во время последнего победоносного сражения с легионами проконсула Марцелла, ему удалось каким-то образом выведать, как Акиба пускает в ход своё мистическое чудо-оруже. А проще говоря, открывает «ларец Иеговы». Или «шкатулку Пандоры», она же «Мальтийская шкатулка», если угодно. Среди достоинств нео-миссии был и такой как хорошая память. Во время второго побоища с легионами он, согласно своему статусу, присутствовал при том моменте, когда Акиба открывал ларец во второй раз. И запомнил шифр-код. Точнее ту фразу, добытую раввином в мире ином, при помощи которой механизм «чудо-оружия» Иеговы приводился в действо. Сохранившиеся источники, даже Каббала молчат о том, как ларец оказался в полном распоряжении Бар-Кохбы. Однако сам подобный факт не отрицается. Мессия, путём хитрой интриги, формально сохранив лицо, предал своего создателя. Он обустроил так что раввин попал в плен к римлянам. Но Бар-Кохба жестоко просчитался.
А обстановка на палестинских фронтах сложилась к тому моменту (135 году после Христа) следующим образом.
Ответный удар империи был неотвратимым не менее, чем просчитанным, а испепеляющим и более того.
Император Адриан, перебросил с берегов Рейна на берега Иордана свежие и закалённые германские легионы. Во главе их был поставлен герой калидонской войны, усмиритель Британии и Германии, генерал Луций Север;. Адриан лично прибыл в Палестину во главе преторианской гвардии. Израиль был обречён. Хотя ещё об этом не знал.
И вновь, в третий раз армия мессии стояла напротив имперских легионов. Предстоял последний и решительный бой. Схватка между двумя императорами – римским и израильским. Между наместником Юпитера на просторах Ойкумены и якобы легатом Иеговы в мире подлунном. Последний был уверен в успехе. Он восседал на жеребце масти парного козьего молока, возложив руки на крышку ларца. Глупец! Откуда ему было знать то, что крышка эта откроется в том случае, если код-шифр будет промодулирован лишь голосом того человека, который добыл его в мире ином. И никого другого. А если конкретно, то Бен Акибы. А тот, в кандалах, был поставлен на видное место, на холм, за первой линией имперских войск.
Однако император Андриан, сам того не осознавая, чуть не упустил викторию. Распятие на кресте было сочтено для Акибы слишком лёгким наказанием. Фантазия римского dominos, вдохновлённая садистским воображением ушедших в историческое небытие владык ассирийской державы, уготовила мятежному аятолле смерть более жуткую и тягучую, чем даже Христу и его апостолам.
И вот по мановению длани мессии, евреи, издав боевой клич: «Слава Иегове!», двинулись навстречу живой стене-строю легионов, надвигающихся на них с неотвратимостью смены дня и ночи. Подавляющая часть из десятков тысяч «солдат Яхве» должна была погибнуть вместе со своими римскими визави, сразу же после открытия крышки ларца Пандоры. Но они шли на римские копья с вдохновением и восторгом, так как не испытывали сомнения в словах мессии, что осиновый кол меж рёбер после геройской смерти послужит им пропуском в райские куши. А дым погребальных кострищ доставит их души прямым транзитом в небесный чертог Иеговы из горного хрусталя. Прямо за накрытый праздничный стол. Где они с расстановкой, не спеша, наслаждаясь вкусом изысканных яств, утончённых вин, и изощрёнными ласками англелиц-одалисок, смогут достойно отпраздновать очередную великую победу еврейского оружия.
И вот, когда поле боя наполнилось лязгом оружия, боевым кличами и хрипами умирающих, когда две армии слились в единое целое само себя уничтожающее, наступил тот самый момент, когда необходимо чудо. Чудо-оружие. Ведь не смотря на безумную храбрость и фанатизм палестинских комбатантов, их ряды таяли как поздний снег под лучами ласкового апрельского солнышка. Солнцем был Рим. Его легионы. Только солнцем не ласковым. Не апрельским. А жарким. Испепеляющим. Солнцем Августа.
К тому же до Адриана дошли смутные сведения, что евреи обладают каким-то волшебным артефактом, помогающим им одерживать победы. Адриан не верил в волшебство. К богам относился скептически. Он верил в мощь своих легионов. А среди легионов ходил какой-то смутный слух об обладании евреями каким-то талисманом делающих их неуязвимыми, якобы добытым с небес главным вдохновителем мятежа Бен Акибой. Публичная казнь иудейского аятоллы прямо на поле боя, на глазах сражающихся солдат несомненно должна была поднять дух воинства и развеять глупые предрассудки. Так полагал генерал Север;. И император был с ним полностью согласен. По его приказу палачи раскаленными медными скребками сдирали кожу с ещё живого министра культа и пропаганды двухлетнего израильского рейха. Его истошные вопли порою перекрывали грохот побоища. Акиба кричал: «Слава Иегове». Предательство его, им же самим выпестованным мессией, наполняло душу болью не меньшей, чем зубья из меди сдирающие с его костей кожу и мясо. Он хотел, что бы псевдомессия умирал так же. Но он не хотел поражения Израиля. Но мало ли кто чего хочет. Если было бы так как хотят все – то не было бы никого. И ничего.
А Бар-Кохба поглаживая дланью унизанной золотыми перстнями с огромными рубинами, борозды резьбы надписи на крышке ларца, изрек заклинание. Шифр. Код. Когда это словосочетание на непонятном языке обретало реальность с губ Бен Акибы шкатулка открывалась и из-под крышки исходило то, что превращало толпы сошедшихся в схватке на поле боя двуногих в горы дергающегося в предсмертных судорогах мяса, покрытых бардовыми и фиолетовыми пятнами. Метаморфоза происходила не сразу но довольно быстро и зримо. Сначала замедлялись движения, а потом сражающиеся как бы засыпали на ходу и вались с ног. Не одновременно. Очевидно, воздействие содержимого на каждого человека воздействовало по-разному – но в течение получаса на всех. И на друзей и на врагов. Зрелище это у выживших заставляло кровь в жилах превращаться в талую воду. Некоторые из членов schutzstaffel окружавших мессию сходили с ума. Но большинство из выживших, проникались несокрушимостью веры в небесное происхождение своего фюрера.
Но ларец не открывался.
А сражение уже перешло в ту стадию, когда его исход решает не милитаристский талант стратега и даже не храбрость и презрение к смерти бойцов, а воинская выучка боевых подразделений. И в тогдашней ойкумене не было, ни одной армии сравнимой по этому параметру с римским легионом.
Римский император Адриан, как никто был близок к окончательному решению еврейского вопроса. Ему не хватило твердости, как в наше время великому фюреру германской нации не хватило времени.
Но и эта, первая почти удачная попытка окончательного решения чуть было не кончилась полным крахом.
Римский пиллум, подобно сдвоенной молнии Юпитера, пригвоздил лже-мессию к земле Израиля вместе с конем, на котором он восседал. Мессия кончился. Он умер лёгкой смертью. Как уже говорилось, Бен Акиба умирал иначе. Очевидно, зубья медных скребков обострили его чувства, и он увидел реальность. Великой аятолла израильской интифады издал свой последний вопль, перекрывший шум битвы. Это был не клич: «Слава Иегове!». А заклинание открывающее ларец Пандоры.
Неизвестно, что послужило мотивацией императору Адриану совершить нижеприведённый поступок. Вряд ли гуманизм. Скорее всего, вид освежёванного аятоллы пробуждал в организме чувство брезгливости и отбивал аппетит. А может и гуманизм. Кто его знает? Но был отдан приказ приколоть мученика. Меч вонзился в горло хрипящее горло Бен Акибы на полузвуке исторгаемого заклятия. Не произойди это событие – кто его знает, как бы дальше развивалась история человечества? Возможно, Римская империя пала бы на 400 лет раньше. Возможно, иудейские фанатики уничтожили бы в душах людей воспоминание о Христе вместе с оболочками в которых эти души хранились. Ведь если римский император и его подданные были для тогдашних евреев «большим сатаной», то Иисус и адепты его учения – «сатаной малым». На всех землях подвластных Бар-Кохбе была произведена тотальная зачистка не только римских граждан, язычников – но и христиан, без различия пола, возраста и расовой принадлежности. С большой вероятностью можно заявить, что теперь арийский мир находился бы в семитском рабстве, а возможно его бы вообще не было. Кто знает?
Но крышка шкатулки лежащей рядом с трупом поверженного мессии лишь чуть приоткрылась, да так и осталась в этом положении на века.
Можно только строить предположение, каким образом сей артефакт оказался в тайнике в развалинах храма Соломона, где спустя почти тысячу лет после последней битвы Бар-Кохбы он был найден рыцарем-тамплиером.
Это отдельный сюжет. И другого повествования…
И вот в февральскую морозную лють 1944 года, в нетопленой химической лаборатории одного из секретных институтов АН СССР, в осаждённом вермахтом Ленинграде, по приказу Жданова сталинские маги колдуют над этой самой шкатулкой. Пытаются открыть её. Поп расстрига, черный маг и жид-каббалист много достигли. Но и без достижений современной материалистической науки не возможно никакое мистическое чудо. Объяснить чудеса наука довольно часто не состоянии, но воплощению их в реальность способствует практически всегда.
Из шарашки Марфино под Москвой, на самолете в умирающий Ленинград была доставлена группа ученых во главе с кандидатом физических наук, бывшим платным агентом Intelligence service и «Кемпейтай» Глебом Нержиным. Перед бывшими вредителями и шпионами, согласившимися искупить свой иудин грех перед родиной посредством своих знаний и таланта была поставлена казалось бы невыполнимая задача. А именно восстановить голос вот уже как 1815 лет мертвого еврейского аятоллы Бен Акибы, и записать его модуляции на фонограф. Этим звуковым рядом воспроизвести аудиокод, при помощи которого откроется «Мальтийская шкатулка».
Каббалист и расстрига при помощи Септуагинты на коптском языке и Каббалы, переведённой на язык суахили восстановили не только написание фразы начертанной первым из человеков на коре древа познания, но и умудрились воссоздать транскрипцию звучания этой фразы. Чем примитивней и первобытней наречие, тем ближе оно к тем первым звукам, которые родились в гортани AinHerr – Адама, то бишь, модуляции на суахили, по одним магам ведомым параметрам, оказались для этих целей самым подходящими. Теперь дело было за учёными. Необходимо было получить магнитную запись этой фразы, произнесенную мертвым евреем. Помог черный маг. Наука и мистика вошли в жесткий симбиоз. Как гадюки и ужи, которые когда попадают по весне в одно змеиное кубло, то спариваются не глядючи на то какая гадина ядовитая, а какая просто кусачая.
Черный маг-негр выдвинул идею, от которой ученые-вредители (вредители, в отличие от учёных, аристократов и доберманов бывают таки бывшими) нос воротили. Но, поразмыслив, приняли данную концепцию за «рабочую». Дело все в том, что надпись на крышке ларца, лишь при полной луне зримой становящаяся, не простая была. А от мысли о том, чьей рукой сия гравировка сотворена, вообще дух захватывало. А, следовательно, и свойствами должна была обладать надпись данная несколько иными, чем, к примеру, та, что на заборе пьяный гимназист оставил после первого визита в дом терпимости. Свойства эти понять удалось. Заключались они в следующем. Если, к примеру, ключ какой, или отмычку в замок вставить, а потом вытащить – то бороздки его следы оставят. По которым при рвении должном и аппаратуре соответственной нарезку ключа этого не только восстановить можно, но и понять из какого метала он выточен, и чуть ли не отпечаток пальца на нём оставленный восстановить. Сей факт был засвидетельствован самыми видными питерскими экспертами-криминалистами, в том числе и знаменитым Трефом Евграфовым, пережившим трех императоров и двух председателей совнаркома, не окочурившегося в блокаду (умел старый эксперт корм добывать из вещей совсем вроде не съедобных). И, по слухам, продолживший своё бытие в том, во что вскоре превратиться Ленинград. Именно Треф Евграфович Колодин, в свое время взял с поличным пресловутую Соньку Золотую Ручку, и вывел на чистую воду небезызвестного Леха Куковского, мелкого шляхтича из Лодзи, на полном серьёзе именовавшим себя «крулём престидижитации», «шулером всех времён и народов» и «императором мошенников». Принял самое непосредственное участие Треф Евграфович и в большой королевской охоте питерского ОГПУ на «короля налётчиков», бывшего чекиста, превратившегося в бешеного пса, Лёнку Пантелеева. Разумеется, не ногами в кирзовых сапогах и руками, с зажатыми в них наганами – а добрым советом и качественной экспертизой вещественных доказательств с мест преступления. А главное анализом! И не урины – а интеллектуальным. Впрочем, для настоящего эксперта анализ урины великого фюрера, может поведать не меньше, чем детальное, с карандашиком ознакомление с продуктом его разума, великой книгой всех времен и народов «Main Kamp». Или там «Материализм и эмпириокритицизм». Ибо величие настоящего вождя проявляется во всем. Во всех выделениях его материального организма. Как духовных, так и физиологических.
Так вот. И надпись эта – оказывается, хранила на себе следы звуковых модуляций с помощью которых механизм открывания включался. Примерно так же как прибрежный песочек сохраняет рябь набежавшей волны. Только волна, понятно, звуковая. Самая близкая ассоциация научной задачи будет, пожалуй, следующая. Реставрировать разбитое зеркало. И даже не само зеркало – а то отражение, которое в нём было на тот момент, когда мозолистая рука проведения в него булыжник швырнула. Не зря ведь всё-таки истинно русские люди признаны близкими к высшей, арийской расе, не только по параметрам антропологическим – но интеллектуальным даже. Конечно же, основным фактором, позволившим русской научной мысли подняться до определённых высот, явилось то благотворное влияние арийской культуры в эфире, которого оказалась российская империя во времена Екатерины Великой, когда произошел значительный впрыск германского элемента в татаро-азиатскую среду русского уклада. Ничем другим последующие успехи русской научной мысли объяснить не представляется возможным. Этот потенциал был столь огромен и укоренён, что даже двадцатилетнее сталинско-еврейское иго не смогло окончательно прополоть эти здоровые ростки.
Мальтийскую шкатулку поместили в камеру с радиоактивным полонием и, по отражённому излучению изотопов, учёным удалось восстановить синусоиды графика голосовых параметров древнего раввина. Примерно так же, как доблестной германской науке удалось в прошлом 1976 году воссоздать из одной живой клетке пресловутую овечку Гретхен. Но это очень приблизительная аналогия. Короче, сталинские маги и учёные получили точную графическую модель заклинания когда-то произнесённого Бен Акибой. Теперь дело было за малым. За техникой. Член той же научной группы полковник Яхонтов разработал и собрал специальный вокодер, способный, по этому графику восстановить аудиомодуляции произнесённые жрецом Иеговы 181о лет тому назад на горе Сион во время битвы между римскими легионами и полчищами Бар-Кохбы.
И вот за 28 часов до генерального штурма вермахтом Северной Пальмиры, на письменном столе перед её сатрапом Ждановым стоит Мальтийская шкатулка, с чуть приоткрытой крышкой, в щель из-под которой пробивается какое-то ядовито-жёлтое сияние и диктофон, подключённый к мощному динамику. А в диктофон заправлена катушка с магнитной лентой. А на ленте запись, с голосом мертвого еврея, который, если на миг допустить реальность религиозных догм, наверняка ведь сквозь хрустальный свод небес или (что всего скорее) сквозь едучую пелену серных испарений со дна преисподни, с неподдельным интересом наблюдал за последующими событиями.
Научно-мистический исследовательский коллектив наградили щедро. По-царски. В большевистском смысле данного понятия. Всех. И физиков, и химиков, и мистиков и магов с каббалистами. В первую (и как выяснилось – последнюю) очередь, их всех накормили и напоили. Жаренными на смальце котлетами из конины, настоящим пшеничным хлебом без древесных опилок. И кагором. Ещё дореволюционным. Из обрядных запасов священного синода. Напоили и накормили до отвала. До смерти можно сказать. До отвала потому что котлет было много. Хлеба по буханке на двоих. А кагора по полуштофному парадному фужеру. А до смерти, потому кагор был разбавлен сулемой, а котлетный фарш со стрихнином перемешан.
Как-то Сталин сказал Жданову, в буфете, в перерыве между заседаниями XVIII съезда ВКП(б), что лучший сейф для сохранности государственных секретов это черепная коробка их владельца. Пустая. И добавил, лукаво в палёные усы улыбнувшись. «За то, что б Йорик бил багатым». Качнул бокалом с вином «Ашхети» цвета бирманского рубина чистой воды, и хитро кивнул в сторону Бухарина, что-то с жаром доказывавшего предшественнику Жданова на посту сатрапа – Сергею Кострикову, который сосредоточенно жевал копчёную сёмгу, ломоть за ломтём, механически запивая съеденное бадаевским нефильтрованным пивом из бутылки прямо. И головой кивал в такт работе челюстей.
Жданов уже тогда оценил доверие фюрера большевистской партии. Он был одним из не многих, который смог уяснить источник цитаты из Шекспира, и то что она из Шекспира, а не из виршей того же Демьяна Бедного . И, главное, изощрённость тоста-каламбура в который она была ввернута. Доверие Сталина Жанов пока оправдывал. Но если Ленинград будет взят, то не оправдает. А по сему он занес толстый сальный палец над клавшей диктофона и глубоко вздохнул. Задрожали стекла. Это начала артподготовку штурмовая артиллерия. Завыла воздушная тревога. Жданов выдохнул и со щелком притопил клавишу. Динамик ожил хриплым, картавым почти нечленораздельными звуками. Они больше походили на рычание какого-то зверя, чем на человеческую речь. Не говоря о том, что язык был явно не русский. Однако, Жданов не понял даже послышалось ему или на самом деле раздалась мелодия, проигранная на каком-то непонятном духовом инструменте – и крышка на шкатулке с тихим звоном плавно откинулась. С животным любопытством сталинский сатрап вытянул свою короткую шею, увенчанную пухлой мордочкой со щегольскими усиками, полоской которых любили украшать верхнюю губу провинциальные жиголло, во времена, когда Ульянофф в городе Цюрихе наслаждался вкусом отборного немецкого пива, заедая бутербродами с ноздреватым швейцарским сыром, пришлёпнутым на толстый слой добротного коровьего масла, захрумкивая всё это шоколадом. Хорошим, сливочным. И мечтал о мировой революции, Ульнофф-то, тогда – а теперь Жданов заглянул в самое нутро артефакта. Там было пусто. Изнанка ларца представляла собой глянцевые стенки, цвета черного гранита испещрённые какими-то знаками, похожими на японские иероглифы. Надписи вроде были выцарапаны – густо и аккуратно. Но видно, что от руки. И всё. Только со дна шкатулки какой-то дымок струился – как от плохо затушенной папиросы. Жданов метнулся к окну. Отдёрнул штору. Впрочем, что он мог увидеть из окна Смольного. Но зазвонил телефон. Он взял трубку и услышал. Губы его затряслись, а пухлые щёки опали. Сытый розовый румянец на них превратился в пятна цвета табачного пепла. А из динамика всё продолжал изрыгать картавый рык на непонятном языке. Вот картонная мембрана на динамике лопнула, словно что-то там из нутрии ткнуло в него. Катушка на диктофоне завертелась как пропеллер на выруливающим на взлётную полосу истребителе «Мессершмидт». Бабины слетели с катушек. Магнитная пленка блеснула в помещение как брошенные рулончики серпантина. Она повисла на ушах и погонах сатрапа. А диктофон взорвался как новогодняя хлопушка с извержением деталей, искр и запаха палева и канифоли.
Вскоре начался штурм Ленинграда. Чем он закончился – известно. Трудно сейчас сказать, что явилось конкретной причиной произошедших трагических событий, несомненно оказавших, да продолжающих до сей поры оказывать пагубное влияние на развитие современной цивилизации. Толи нечистая сила вызванная из мрака преисподни реанимированными заклинаниями мертвого еврейского аятоллы. Толи прямое попадание снаряда в склады новейшего химического оружия, которое умирающие ленинградские химики таки создали по приказу сталинского сатрапа. В результате этого попадания взорвались емкости с фракциями сжиженного газа. Каждая в отдельности фракция была безобидна, как для человека, так и для окружающей среды. О том, что будет, когда они перемещаются, опытные исследования ещё не были завершены. Но теория гласила, что последствия сии непредсказуемы. По тротуарам и мостовым Северной Пальмиры стала медленно, но зримо расползаться едучая, пахнущая аммиаком дымка, от соприкосновения с которой снег приобретал зеленоватый оттенок, а вода становилась розовой, и отдавала миндалём на вкус. Тонны кислоты попали в ливневую канализацию города и в Неву. Кислота, эта была ингредиентом для дьявольской газовой смеси, обладала неизвестной структурой, и не имела даже рабочего названия. Единственное, что известно это была кислота не соляная, не азотная и не кремниевая. Впоследствии, когда германским учёным все же удалось заполучить образцы данного химического соединения – оно получило псевдоним «Слюна дьявола». В тот же злополучный час, когда начался генеральный штурм Ленинграда (не без основания названного командующим группы армий «Север» фельдмаршалом von Леебом «русским Иерусалимом»), когда снаряд из жерла «Большой Берты» угодил в склады с новейшими образцами химического оружия, когда, в конце концов, открылась крышка на пресловутой «Мальтийской шкатулке», именно тогда тяжелая авиабомба метко угодила в другое гадючье большевистское кубло. В секретную лабораторию, и соответственное хранилище образцов, где умирающие ленинградские микробиологии по приказу того же Жданова создавали образцы новейшего биологического оружия. И судя по всему, далеко продвинулись в этом направлении. Тысячи тысяч блох, вшей, тараканов и крыс, носителей не только стандартных; сибирской язвы, бубонной чумы, тифа и тому подобных зараз, но и культур вирусов и бактерий доселе невиданных, но вредоносных более – расползлись по городу. Мороз и огонь пожарищ, конечно, почти мгновенно свели на нет эту популяцию – но она тут же восстановилась и стала увеличиваться в геометрической прогрессии оказавшись, в дистрофичных организмах защитников города и обывателей, и конечно же в крови солдат доблестного вермахта практически ворвавшихся в умирающую столицу бывшей российской империи. Возможно каждый вышеприведенный фактор в отдельности, а скорее всего тот калейдоскопический симбиоз, в который они вошли и привело к тому, что сапог неприятельского солдата так толком и не ступил на территорию «Петра творенья». Но, тем не менее, город пал. Пал под ударами судьбы. Он, как «Лариса», персонаж пьесы дореволюционного драматурга Островского, не достался никому. Преступная сталинская политика превратила бывшую имперскую столицу в осязаемый мираж. Ленинград не умер. Ленинград стал городом-зомби. Городом-вампиром, пьющим собственную кровь.
Откуда широкой публике стали известны вышеприведённые детали. А из уст самого Жданова. Точнее из тех протоколов допросов следователей Нюрнбергского трибунала, которые по чистой случайности стали достоянием, так называемой свободной прессы.
Через несколько часов после открытия «ларца Акибы», Жданов с ближайшими подельниками бежал из Ленинграда, который медленно, но зримо стал превращаться в натурную площадку для съёмки мистических фильмов ужасов на тему Армагеддона.
На самолете сатрап и его клика, проскользнув линию фронта, добрались до нейтральной Швеции, и попросили политическое убежище. Шведы, подстрекаемые советским послом Колонтай, отказали. На законном основании, предложив интернировать беглецов до конца войны с последующей передачей в руки победителей. На размышление большевистская банда получила сутки. За эти самые сутки, опустошив содержимое двух из целой вязанки саквояжей набитыми пасхальными яйцами Фаберже и прочими бранзулетками из запасников Эрмитажа, за бешеные деньги, через не успевших сориентироваться агентов НКВД в королевстве Шведском, был куплен добротный и быстроходный рыболовецкий траулер вместе с капитаном и экипажем. На этом-то судне, Жданов и его шайка, вместе с тремя контейнерами под завязку набитыми сокровищами из того же Эрмитажа, отбыли в неизвестном направлении. Предположительно на Запад. Или на Север. Телеграмма из Свердловска в советское посольство в Стокгольме пришла уже тогда, когда дым от труб «Великой Королевской удачи» (так именовалось судно) стал едва виден с берега. Советских военных кораблей в мировом океане уже не было. Британское адмиралтейство так же вяло отнеслось к перспективе отлавливать беглого сталинского сатрапа-расстригу, тем более на судне под флагом нейтральной страны, не смотря на личную просьбу Сталина в своем очередном послании к Черчиллю. Перед капитанами подводных барракуд доблестных Крингсмарине никто такой задачи не ставил. Не до того уже было. В тот момент времени.
Через два месяца Жданов вместе с подельниками объявился в Южной Америке. В Чили. В этой стране, на президентских выборах 1942 года победил молодой и амбициозный 34-летий доктор Сальвадор Альенде. По образованию он был врачом, по убеждениям марксист. Конечно, в другое время вряд ли госдепартамент США допустил подобный исход народного волеизъявления на территории находящейся в эфире влияния Вашингтона. Но. Во-первых, тогда Америка находилась в состоянии противоестественного союза со Сталинской кликой и, соответственно, в трагическом противоборстве с германским рейхом и японской империей. Во-вторых, вашингтонские торгаши-плутократы сочли режим Альенде уместным противовесом правительству Хуана Перрона в Аргентине. Так как генерал Перрон не скрывал своих симпатий к Великой Германии, фюреру немецкой нации и идеям национал-социализма. В Сантьяго-де-Чили во второй половине 40-года осела вся «красно-розовая» муть и пена, поднявшаяся с социального дна Старого Мира, взбаламученного мировой войной, развязанной еврейскими плутократами против мировой арийской цивилизации. От недобитых испанских мятежников-республиканцев, до германских изменников делу фюрера, бежавших от заслуженной кары справедливого суда рейха. Были там и сталинские мастера тёмных дел в изгнании, увильнувшие от политической дезинфекции 1937 года, которую устроил Джугашвили в своем чумном бараке, в который была превращена Великая Россия.
В конце 1946 года, марксистская клика Альенде была сметена волной народного гнева, на гребне которой стоял «Союз Молодых офицеров» во главе с майором Аугусто Пиночетом и корпусом аргентинских добровольцев-националистов под командой молодого, 24-летнего, патриота Че Гевара.
Но в июне 1945 года правительство Альенде отказалось выдать Германии военного преступника генерал-лейтенанта Жданова. Не удовлетворено было и требование Сибирской директории выдать того же Жданова и его сподручных, как изменника, предателя и вора . Кончил этот любитель марксистов, доктор Альенде, плохо. Впрочем, проведение рано или поздно карает всех почитателей богопротивного еврейского культа, так называемого «пролетарского интернационализма». Если для Жданова рукой проведения оказались: гений разведки всех времён и народов Вальтер Шеленберг и легендарный диверсант Отто Скорцени, то в судьбе Альенде подобную роль сыграли майор Пиночет, генерал Перрон, и врач-отоларинголог Гевара. Альенде отклонил гуманное предложение майора Пиночета покинуть Чили и передать власть «хунте народного единства» добровольно и, с бандой наёмников-космополитов попытался оказать сопротивление. В результате чего 11 сентября президентский дворец в Сантьяго был взят приступом. Альенде погиб в перестрелке, как говорят, лично застрелен команданте Че Гевара, возглавившим авангардную штурмовую колонну.
А за год до этих событий, летом 1945 года группа доблестного германского спецназа, во главе со штандартенфюрером СС Скорцени, по личному приказу главы РСХА, нынешнего вице-канцлера Ренхарда Гейдриха, провела блистательную операцию по захвату Жданова и депортации его в рейх. На суд народов. В Нюрнберг. Согласно вердикту трибунала Жданов разделил участь прочих большевистских преступников, таких как Берия, Молотов, Каганович, Маленков, Калинин, Жуков, Булганин и прочие. Все они, как известно, были повешены. Кроме Молотова. Вячеслав Молотов, один из главных поджигателей войны, после суда в Нюрнберге, был выдан властям Финляндии. Там, после процесса в Хельсинки (где Молотов таки оказался, как и грозился в ноябре 39-го года – только не во главе орд большевистских гоблинов, а под германским конвоем) сталинский нарком был доставлен в Выборг и при огромном стечении народа публично четвертован на площади Свободы. Впрочем, человеколюбивые финны проявили истинный нордический гуманизм. Соратника Джугашвили, его правую руку, личного врага народа Суоми, за несколько минут до акта воплощения правосудия – усыпили стрихнином. Причем не путём внутривенной инъекции, а через наполненный до краёв гранёный стакан казённой русской водки, которой Молотов испил на плахе. И даже успел загрызть выпитое добрым шматом вкусного финского сала, на которое разевал свой пархатый рот ещё во время большевистской агрессии 1939-40 годов.
А после того, как 23 февраля 1944 года передовые части вермахта ворвавшиеся в город, стали единым целым с ленинградским кошмаром, а штурмовые части второго эшелона в панике отступили на исходные позиции, через неделю из Питера поперла нечисть. Прёт она оттуда и посей день. По приказу командующего группы армий «Север» кольцо блокады было сделано практически непроницаемым. Положение стало столь угрожающим и пугающим, что даже фюрер Адольф Гитлер, обычно жесткий в данных вопросах безропотно, молча, удовлетворил требование von Лееба о подкреплении. С фронтов на реках Рейне, Урале и Каме были переброшены 20 дивизий, что бы возможность герметичности блокады стала реальной. По всему радиусу вокруг сбесившегося мегалополиса была сооружена сеть заграждений и блокпостов, снабжённых пулемётными гнездами, зенитными пушками и, главное, огнеметами.
Они уничтожали всю питерскую нечисть, которая истекала из города с завидной регулярностью, как месячные выделения из гениталий молодой кокотки. Несомненно, труп уморённого блокадой Ленинграда сыграл амбивалентную роль в истории второй мировой войны.
С одной стороны отзыв германских дивизий с Западного и Восточного фронтов сделал реальностью следующие факты. Он позволил большевистскому режиму Сталина избежать окончательного краха после провала контрнаступления из-под Свердловска и разгрома во второй Сталинградской битве. Во-вторых, всё это весьма способствовало частичным успехам англосаксонского экспедиционного корпуса после высадки в Нормандии, в результате чего армия Эйзенхауэра вышла к границам рейха. Благодаря тем же самым обстоятельствам войскам Монтгомери удалось удержать фронт по реке Дон, и отбить натиск вермахта в районе Батайска и Ростова. Но. Эти же факторы принудили антигерманскую коалицию пойти на заключение сначала перемирия – а потом уже и Брюссельского мирного договора. Рейхсканцлер Герман Геринг дал ясно понять, как Черчиллю, так и Рузвельту, что если союзники не пойдут на переговоры, германские войска, будут выведены с Северо-запада на юг СССР. Из северной Германии и Пруссии в Баварию за Альпийский оборонный вал – а плутократам самим будет предоставлена возможность разбираться с Питерской чумой, которая хлынет на просторы Центральной Европы и Скандинавии, и с большой вероятностью распространиться по всему миру и поставит под угрозу существование человеческой цивилизации.
И у Черчилля, и у Рузвельта все же хватило здравого смысла оценить степень потенциальной угрозы. В результате чего, согласно пунктам Брюссельского мира современные границы практически закреплены по линии фронтов разрезавших Европейский континент к маю 1945 года. И если согласно этому договору военная победа рейха в той войне выглядит несколько относительно, так не было достигнуто основных целей. А именно – создание полномасштабного объединения народов Европы, более того произошел раскол арийских народов на два враждующих блока – стран НАТО и держав Варшавского договора. Не была искоренена и большевистская угроза. Режим Сталина – хоть и практически раздавленный – был не добит и продолжил своё мерзкое существование в виде современной Сибирской Директории. Не подлежит, однако, сомнению, что потенциал возможной агрессии большевиков против цивилизации подорван если не навсегда, то на исторически долгий срок уж точно.
При всей той кошмарности проблемы для современной арийской цивилизации, нахождение на коже нашей планеты такой трофической язвы как «Ленинград» сыграла и положительную роль в сближении нордических наций, перед лицом всеобщей угрозы. Угрозы всё ещё более скрытой, чем явной. Как уже говорилось, наличие Ленинграда и необходимости поддержания режима жесткой блокады, или как она зовется сегодня официально «Международного Карантина» (режим МК), вместе с доблестью солдат германского вермахта положила конец всеевропейской бойне развязанной просионисткими кругами Британской Империи и США, при прямом подстрекательстве большевистского интернационала. Положила началу современного мирного существования двух мировых систем придерживающихся различной росово-политической политики. Два мира – две системы! Вынудила нордические правительства англосаксонского блока проводить политику детанта, несмотря на яростное противодействие «серых кардиналов» из проеврейского лобби. Нельзя забывать, что именно проблема «Ленинграда» послужила одним из основных мотивов для создания Организации Объединённых Наций. Ведь именно войсками ООН ныне и поддерживается режим МК района Ленинграда. Зона вокруг разлагающегося трупа города, в котором продолжает плодиться и размножаться нечисть объявлена международной. Система блокпостов и заграждений блокады организованная вермахтом весной 44 года заменена тройной стеной и самыми современными системами изоляции и безопасности. С космической орбиты, с борта Международной Космической Станции со сменными совместными экипажами (из НАСА и Имперского Ракетного Агентства), ведется постоянное наблюдение, киносъёмка и космический зондаж данной местности. Согласно постановлению генеральной ассамблеи при совете безопасности ООН, вся информация данного рода объявлена закрытой и не подлежащей широкой публикации в средствах mass media – но не для кого не является секретом, что ситуация вокруг Ленинграда, хоть и пока контролируема – но большого оптимизма не внушает.
Ярчайшим примером сотрудничества нордических наций, существующих в разных социально-расовых системах является соглашение, подписанное три года назад. А реализованное в жизнь в прошлом, 1976 году. Благодаря чему стала реальностью попытка покончить с гнойником Ленинграда. И высвободить огромные финансовые, людские и духовные ресурсы, которые тратит международное сообщества на поддержание режима МК. Режима перманентной блокады Ленинграда. Объеденный штаб войск ООН, под наблюдением представителей, как НАТО, так и Варшавского Договора разработал план акции по дезактивации этой проблемы. А именно бомбардировка города ракетами с боеголовками оснащёнными нейтронными атомными снарядами. По расчёту аналитиков жесткое ;-излучение должно уничтожить метастазу в которую превратилось то, что населяло некогда имперскую столицу, оставив в неприкосновенности материальные ценности. Увы, нейтронные бомбы взорванные на Васильевском острове и в районе Гатчины не принесли к ожидаемым результатам. К противоположенным привели. Судя по снимкам с космической орбиты (полет над Ленинградом даже современных высотных истребителей хоть американских «F-15», хоть германских «Альбатросов» по понятным причинам не был возможен) показали что после попытки нейтронной стерилизации города биологическая активность там не только не прекратилась — активизировалась! Как выяснилось, увы, горьким опытным путём, жесткое нейтронное излучение смертельное для природы человека, для сути нечисти, нелюди, оказалось – живительным.
Но довольно. Всё что касается Ленинграда, возможно, весьма есть занимательно, однако не является сюжетом данного повествования, хотя вполне вероятно и косвенно повлияет на некоторые сюжетные линии и предопределит кое-какие мотивации поступков персонажей. Впрочем, кто его знает? Но читатель должен согласиться с тем, что без вышеприведённой информации тяжело получить представление о современности, в которой существуют герои романа, реальные не менее, чем чернила которыми пишутся эти строки. А, следовательно что бы привести интеллект потребителя данного текста в состояние духовного оргазма подобный информационный patting просто необходим. Итак продолжим.
Перевод с Новонемецкого. Внеклассовое чтиво
© Copyright: Костантин, 2012
Свидетельство о публикации №212041701436
Свидетельство о публикации №212041701436
Рецензии