Отец. Глава 8. Подружки

   Я не помню, чтобы отец при мне отзывался о ком-нибудь плохо, и мир моего детства был расцвечен только добрыми красками. Через несколько лет мой одноклассник скажет мне критически, что я смотрю на жизнь сквозь розовые и голубые очки. А совсем недавно мне сказали фразу: «У тебя все хорошие!» Не все, конечно, но я до сих пор думаю, что нас, «добрых» и «хороших»,  всё-таки гораздо больше, а «плохих» людей Бог посылает для того, чтобы уметь различить добро и зло.  Теперь я думаю, что очки эти были надеты на меня моим отцом. Ни одной моей подружки он не покритиковал никогда, он был рад каждой девочке, приходившей к нам в дом, он учил меня коммуникабельности, открытости миру.

  Он привечал мою первую подружку Раечку, которая до школы каждое лето жила у бабушки, да и зимами позже приезжала в каникулы. Сколько снега перелопатили мы с ней, создавая снежные лабиринты в наших угорах на берегу Васькиного ручья! А сколько прочитано с ней первых детских книжек! Сколько фантазий умещалось в наших детских головках! Так, обнаружив за домом  две старые заросшие луковые грядки, мы придумали, что это могила Дяди Стёпы: куда ж его похоронишь, такого огромного? И потихоньку ходили туда с цветами, укладывая их в начале каждой из гряд. Зимой так здорово было прокатиться на санях с бочкой, наполненной водой из ручья: Райкина тётка Васюшка, как звала её Рая, а я – степенно, как взрослые – Василисой – была водовозкой. По пути мы соскакивали с саней и придумывали сходить к кому-нибудь в гости, свято и наивно уверенные в том, что нам всюду рады так же, как и мы им, что осчастливим их своим гостеваньем: к Марье Вадимовой, к Марье Дедовой, к бабе Настасье, к бабе Доте, к бабе Кате, к Герасимовне, к Владимировне… И надо отметить, что ни разу нам не пришлось разочароваться в нашей уверенности. Нам действительно везде были рады! Мир моего детства был, как в сказке, населён только добрыми людьми!

  Ещё до школы мы познакомились и часто бегали вместе с Машей Жигаловой, в дом к которой я охотно приходила. Приветливое лицо матери Маши, маленькой, сухонькой Анисьи, расцветало в улыбке, когда она видела меня: "Невеста моему Петеньке пришла!" А я сердилась и говорила, что уж замуж за Петьку я ни за что не пойду, потому что он маленький(брат Маши был двумя годами моложе), на что Петька важно парировал, сопя у самовара с чаем:" А я тебя на верёвке утяну!" Как здорово было до сумерек играть перед избой Жигаловых в лапту, или "гонять попа", а то и в 10 палочек! Но страшнее всего и таинственнее была игра "в стрЕлки", и не дай Бог, если стрелка приводила к нежилому заколоченному дому, где, по слухам, "жила деревянная нога". И летела тогда я от этого дома прочь, даже если "галить" должна была, то есть, искать, куда все спрятались, потому что в отверстии слухового окна мерещился мне скрип деревянной ноги, догоняющей меня...

Потом, когда мы уже будем учиться в школе, мы с Машей увлечёмся игрой в шахматы, и долгие зимние вечера я буду проводить в их семье за этой увлекательной игрой. Мне нравилось бывать здесь ещё и потому, что корова у них всегда телилась зимой, и маленького телёночка приносили в избу. Можно было любоваться им, гладить, чесать за ушками, а он смешно взбрыкивал всеми своими ножками, весело или жалобно мукал, тянулся к нам своей влажной мордочкой. Ещё мне помнится, как мы иногда забегали к бабушке Маши, маленькой Калистратьевне, которую мы вечно заставали в одной и той же позе: она качала зыбку и пела длинную, нескончаемую песню, собирая туда всю свою жизнь. Старенькая подслеповатая бабушка не понимала сразу, кто к ней пришёл, и быстро, на одном дыхании, перечисляла имена всех своих детей и внуков с краю, пока не добиралась до имени Маши. Меня это очень забавляло.

  А девочки Патракеевы: Валя, Маша, Аннушка, их младшая сестра… Пока не заболели девочки, и хозяин семьи не уехал с ними на несколько лет в противотуберкулёзный санаторий, мы с огромным удовольствием общались с этим дружным девичьим семейством. (Их единственный брат Геннадий и старшая сестра Саша были уже взрослыми людьми, потому мы и не общались с ними, но с перечисленными девчатами немало было разных приключений!) Мы переписывались, и через несколько лет, когда Михаил Евлампиевич привёз Валю и Машеньку, дружба возобновилась
 
  Нашим коноводом была Маша Когина, старшая из дочерей Степана Степановича Когина, которая совершенно правильно выбрала своей жизненной стезёй путь педагога: ведь она была им от природы. Мы очень любили её, справедливую и в то же время добрую, внимательную к нашим детским бедам и заботам. А как мы переживали, когда Когины всей своей большой семьёй переехали на постоянное место жительства в Сосновку, на лесоучасток в 25 км. Зато нашей радости не было конца, когда летом они снова приезжали в свой уютный большой дом.  Забрав нас: своих сестёр Нину и Катеньку, а впридачу ещё и окрестную мелюзгу от 6 до 10 лет, Маша ведёт нас  купаться, или в лес за земляникой, за черникой. Или, собравшись всем разноголосым табором, мы играем в куклы. А самое интересное – это игра «в школу». Затаив дыхание, слушаем мы свою «первую учительницу». 
   
  Любила поиграть и позаниматься с нами и Саша Родионова, девушка несколькими годами старше нас, чей дом стоял недалеко от дома Когиных. Она рассказывала нам разные истории, которые становились потом предметом наших обсуждений и разговоров. Скорее всего, это были пересказы прочитанных ею книг на примитивном,  доходчивом для мелюзги уровне.

  Школа познакомила меня и с девочками постарше, с Валей Когиной и Лидой Меньшиной, подружками из Заручья. Я помню многолюдье избы Когиных(Валя была старшая в большой многодетной семье), жизнерадостную Валину улыбку, которой я всегда удивлялась: вроде и проблем у неё никаких не было никогда. Такой жизнерадостной Валя осталась на всю жизнь. И сейчас, встречаясь с ней, ощущаю заряд оптимизма, глядя на её улыбчивое лицо. В доме Лиды я бывала в те времена, когда отец её лежал смертельно больной, исхудавший, бледный. Сердце моё сжималось при взгляде на него, и хотелось скорее уйти из дома. Но образ Григория и сейчас стоит перед моими глазами, так цепка детская память. Появились подружки и приятельницы и с заречной стороны. Став постарше, я бегала иногда за реку к Машеньке Новиковой, однокласснице, тёзке Маши Новиковой, тоже нашей одноклассницы. Маша большая - это Маша с нашей стороны, а Машенька маленькая - из Заречья. Бывала я в гостях и "бегала", как у нас говорят вместо "гуляла", с Машей Ильиной, учившейся двумя годами младше меня, а также с Валей Тончихиной и Лидой Кувалдиной, двумя подружками-одноклассницами на год меня моложе, с которыми ещё не раз сведёт меня жизнь в последующем... 

Продолжение http://www.proza.ru/2012/04/17/1507