Сказка

Очаровательная эта древняя сказочная Русь.
Среди лягушек попадаются царевны. Каждая курочка – ряба, а каждая лисичка – обязательно сестричка.
По лесам хоронятся простоватые лешие и переливаются в неописуемой чаще их любопытные разноцветные глаза.
Лунной дорожкой выходят щекотать прохожих закутанные в серебристые волосы русалки. Прозрачные и грустные, но сытые в реках, переполненных рыбой.
Смешно в сказочной Руси. Избушки топчут землю курьими ножками и поворачиваются к молодцам только передом. А спереди резное окошко. А у окошка, ах! красна девица. Неналюбуешься.
Но мельком смотрят на окошки добры молодцы. Конные и пешие ищут они по белу свету диво-дивное, и во чистом поле спотыкаются о замшелый камень: «Налево – пропадешь, и направо – пропадешь, а прямо и вовсе ужас». Жуть.
Кто судьбу пытает, а иной детина плюет налево, крестится направо, «кышь»,- кричит вещему ворону и, устроившись в тени камня, открывает торговлишку – дорожные принадлежности: железные башмаки, железные лепешки, ну там – кистени, посохи. Вокруг объявляются другие умельцы: и плотники, и шорники, и гвоздари, и пуговишники.
Растут домишки, встает городишко.
Вот уж сидит у ворот старец и поет новому городу славу. Струится борода старца, мешается со струнами, вплетаются туда же его тонкие персты и не поймешь, что там звучит, но поет складно и сердцу сладко.
Так хорошо живут, что врагам обидно. Против них опоясывается былинная Русь богатырскими заставами.
Приник Алеша Попович к гудящей земле:
- Ужо слышу рать.
Илья Муромец поднял бровь… Шевельнул плечищами, погрозил кулачищами, заржал его борзый конь.
- Рать ужо ушла, - усмехнулся Добрыня, глядя из-под ладони.
И снова богатыри по-братски тешатся молодецкой силой, легонько забивая друг друга в сыру землю, но не более, чем по грудь.
А за широкими спинами хорошо растут большие животы. И заплывшие глазки смотрят на узкое бледное лицо:
- Иди-ка ты, братец, туда… не знаю куда. И сделай… не знаю чего. Но мигом! А то я…
Знают Мастера что делать. Давно облюбовано место: огромный заливной луг, окаймленный лесом. Две реки пересекают зеленый ковер и, сливаясь, исчезают за деревьями. Посреди зелени, среди небесной и речной голубизны построил Мастер белый храм.
Стройный, соразмерный с природой легко стоит он, чуть возвышаясь над окрестностями. Нежная белизна храма светится под темной тучей, и среди поникшей осенней листвы он неизменно ясный.
Взгляд больше не скользит рассеянно по лесам и полям, а сразу притягивается к белой стреле. И, задержавшись на ней, покоряется окружающей красотой.
Возвращаются с чужих сторон купцы и ратные люди, поднимаются ладьи по реке. Лес редеет и во влажных глазах дрожит бесконечный простор с белым чудом посредине.
- Родина.
Другой мастер отошел от законченного волшебства.
Трое задумчивых юношей. Один сидит прямо. Он уходит, его ждет новая земная жизнь, и жизнь эта будет мучительной. Двое других погружены в свои мысли. Но сдержанный наклон в сторону уходящего говорит, что их мысли о нем. Они знают его судьбу и сам он ее знает. Дерево за их спинами склонилось к нему и гора наклонила свою вершину.
Огромна и прекрасна древняя Русь.

Помнишь, милая.
Жили мы были и вдруг очутились в старом-престаром городе.
Утром вышли на улицу и засмеялись: приснится же наяву. В белом беззвучном просторе хороводы церквей. Они окружают площадь, стоят на всех пригорках, и с каждым шагом из-за крыши, дерева, друг из-за друга появляются новые маковки, купола, луковицы.
На распахнутом настежь небе сияющая солнечная улыбка. Из труб летят вверх белые колечки и на длинном пути тают в изнеможении. Упираются в край неба поля нарядного снега. Дома низкие, горизонт свободный, земля кажется огромной и, наверное, она вся такая же сказочная.
Вон, видно по щучьему велению, на горке, над речкой растет чей-то терем. Раскрасневшиеся плотники играют топорами на крыше. Желтые щепки ныряют в снег.
Терем почти готов. Нужна только царевна, чтобы открыла окошко и подперла белой ручкой румяную щечку.
Да, вот же она царевна. Идет рядом, смеется, обнимает меня и толкает в сугроб.
- Милый.
И я тяну за собой в сугроб царевну.
- Ха-ха-ха, - заливается царевна и протягивает ко мне залепленные снегом губы. Снег осыпается с ресниц и тает между нашими щеками.
Мы бродим по городу и трогаем камни морщинистых стен. Суетливый ветер метет за нами и холодом толкает в бок:
- Ближе, ближе теплее.
И кончился день. Наступила ночь.
- Милый.
Откуда вдруг такие большие глаза. Улыбается в них солнце, вспыхивают бесконечные снежинки и нежность, нежность… Как перенести столько нежности. Где у времени рукав? Схватить! Дернуть!
- Не беги! Постой. Ну чуть-чуть. Ведь у тебя вечность. Набегаешься.
Но время спешит. Вот оно уже ведет рассвет, а за ним идет день. День новый, но опять счастливый.
Мы кружим по карусели ярмарочного города. Я размечтался о жизни, про будущее.
У этого города не будет конца. Он вечный и годы его только красят. Пусть наша жизнь коротенькая, но где ее конец. Мы не знаем. А тогда она тоже вечная.
Я любуюсь своей царевной.
Вот сказка. Вечно рядом со мной будет прекрасная женщина.
И мне очень понравилось любить. Потому, что это хорошо и долго.
Уютно в сказочной Руси.

А время снова тянет вперед, не дает разнежиться и некогда оглядываться на бегу.
Другая зима и другой зачарованный город.
У него свое настроение. Кругом ночь с черными силуэтами куполов на темном небе. Бездонные тени подчеркивают выпуклость несокрушимых стен. А мы маленькие-маленькие, озябшие, посреди широкой площади, на белеющем среди черноты снегу.
В проемах звонницы, в безмолвии ночи, беззвучно застыли колокола. Древний Кремль за века сросся с землей и стоит неколебимо.
- Видите, какой я мощный. Я на могучем фундаменте. И мысль у меня одна. Великая! А вы, крошки, бегаете тут на тонких ножках и мысли ваши вразброд. И ваше счастье, эта ваша любовь. Вон какая она случайная, мелькнет и сгинет. А вам и невдомек.
Мне стало тревожно в темноте.
- Что ты, милый?
Я молча подвинул ее поближе.
- Вот оно ваше главное, - шевельнул Кремль звонницей. – Ваше ежедневное.
И запрыгали вдруг, зазвенели маленькие колокольчики. Надежды. Планы. Радости. Обиды. Разочарования. Совершенно оглушительные колокольчики. Столько забот, голова кругом. Нужно бежать, лететь, дела делать.
И вдруг ударил главный колокол. Ударил спокойно, но легко заглушил назойливые колокольчики.
И мы узнали этот звук.
- Слушай, милый, слушай.
Мы сразу его узнали. Это он слал нас навстречу друг другу и ненавистно было медленное время и бесконечное пространство между нами. Это он нес мне имя, как только утром я открывал глаза и был единственным каждый наш общий день. Он делал родное мне лицо самым красивым и волновал малейшим прикосновением.
- Бамм… Бамм.., - звучал колокол, и после каждого удара я очень боялся, что удар последний.
- Ты не должен замолчать, - убеждал я колокол. – Ты сам знаешь, какая она легкая и ускользающая. Видишь какой большой беспокойный мир, а нас только двое, а любовь всего одна. Но пока мы слышим тебя, я уверен.

А кругом опять все бежит наперегонки. Мы в шумном городе. Летит время и тысячи забот, каждая из которых называет себя важнейшей. И какой-нибудь начинаешь верить. И начинаешь служить только этой заботе. Это опасно. Это очень опасно – служить только одной заботе. Можно все проглядеть, даже то, что земля, по которой ходишь, большая и изукрашенная. Тут нужно обязательно услышать в себе давний звук.
- Бамм.., - ударит колокол. Но как сохранить его голос. Как оставить возникать в душе вечно, не дать заглушить его бойким повседневным колокольчикам.


Очаровательна эта древняя сказочная Русь.
Смешливая и доброжелательная делится она с нами мудростью и сказками. Милыми сказками, где лягушки становятся царевнами, где в каждой курочке золотое яичко, каждый медведь – добродушный дядя. А все прекрасное живет вечно.
Не смуты и не душегубы складывают наше прошлое и настоящее.
Главное в нашей жизни – сказка.


Рецензии
Очень славно, когда человек с юных лет умеет слышать и слушать. Видеть в обычном необычное и смотрит на жизнь сквозь чуть розовые или изумрудные очки, а не сквозь рентгеновский аппарат.
Ещё славнее, когда человек умеет писать об этом и передавать свой взгляд другим.

С уважением

Виктор Винчел   13.06.2012 15:10     Заявить о нарушении
Спасибо, конечно. Ведь не менее славно, когда человек умеет читать и за изгородью слов видеть автора.
С глубокой признательностью.

Лев Золотайкин   15.06.2012 15:57   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.