Приезжай! Маленькая повесть

 
- Приезжай, я буду встречать тебя на вокзале, - сказал он мне при расставании, сказал те же слова, что и много – много лет назад. Почему я тогда не поехала к нему, ведь он меня об этом просил. Наверное, все было в жизни по-другому, и наш сын был бы сейчас жив. Как я сейчас жалею, что была, возможно, излишне гордой, и излишне скромной. Что мне сейчас делать?
 Прошло уже более тридцати лет со времени нашего знакомства, когда я совсем молоденькая девчонка, поступившая после окончания десятилетки работать в контору ЖКУ, поехала в свой первый в жизни отпуск по тур. путевке к Черному морю. Как мне хотелось тогда посмотреть мир, покупаться в море! Что я видела до этого в жизни, да почти ничего, хоть и жила в одном из древнейших русских городов. Мой отец ушел из семьи, когда мне было пять лет, почему он ушел – я не знаю, моя мама до старости сохранила привлекательность, возможно, она была такой же гордой и не простила отцу его кратковременного увлечения, но она об этом мне так и ничего не сказала. Маме трудно было одной растить меня, хотя отец  всегда пересылал алименты. Мама берегла каждую копеечку, экономила буквально на всем, и жили мы очень скромно. Отдам должное маме в умении ставить себе задачу и стремиться выполнить ее. Так, экономя и откладывая от получки к получке деньги, мы постепенно покупали мебель, пускай не дорогую, но по тем временам вполне приличную. Свою одежду мама носила очень бережливо, а потом отдавала свое пальто к знакомой портнихе и та перелицовывала его и перешивала для меня. После ухода отца мы с мамой жили в однокомнатной квартире в доме, построенном в начале шестидесятых годов на бывшем пустыре. Сейчас это один из престижных районов города с парком под окнами,  прекрасным транспортным сообщением, близко расположенной Волгой, дома новых русских сейчас заняли все пространство бывшей здесь когда-то свалки.  Школа, где когда-то училась я, а потом учился мой сын, находится рядом с нашим домом в сквере из красивых белоствольных берез, которых я помню совсем маленькими,  и считается сейчас одной из лучших в городе.
 Мама всегда мечтала иметь дачу или дом в деревне – ее в детстве родители вывозили на дачу, снимая комнату в деревне. Помню, как обрадовалась мама, узнав, что совсем дешево продается дача в садоводческом товариществе.
- Будем мы с тобой выходные проводить на природе, будут у нас свои овощи, клубники поедим досыта! – радовалась тогда  мама. 
 Что такое клубника я узнала только в десять лет, когда кто-то из маминых сотрудниц  ввиду большого урожая подарил ей корзиночку клубники, а так просто купить ягод у нас не было денег. Однако для приобретения дачного участка требовалась приличная сумма, которой в наличии у нас не было. Были отложены деньги на покупку нового зимнего пальто для мамы, но их было мало. Маме пришлось занимать деньги у знакомых, дальних родственников, и, наконец, договариваться с продавцом участка, что бы он согласился на получение всей суммы через полгода. Мы с мамой «сели на диету» и питались, впрочем, это совсем неинтересно, но дача в садовом участке была на следующий год наша. Теперь в нашем распоряжении был участок в четыре сотки, несколько яблонь, грядки с желанной клубникой, небольшой огород и маленький садовый домик, состоящий из одной комнатки, где еле помещалась кровать, столик и пара стульев, а также из совсем куцей прихожей - она же была кухней. Участок находился практически в городской черте – рядом находились какие–то заводские склады, но туда можно было доехать без пересадок на трамвае, и, кроме того, пройдя полтора километра и спустившись вниз по тропинке вдоль забора и гаражей, мы приходили в березовую рощу, расположенную на самом берегу Волги. Там можно было позагорать на теплом песке, покупаться в Волге, посмотреть на плывущие мимо корабли. На другой стороне реки был виден старинный монастырь, издали похожий на сказочный городок.
- Мама, что там  сейчас находится? – как - то спросила я маму.
- Колония для малолетних преступников.
 Ее ответ разочаровал меня, мне так хотелось, что бы в жизни было место для чего - то необычного. Уже потом при прочтении книг, где были описания монастырей, я почему - то переносила действие  в этот монастырь, мне казалось, что картина Левитана «Вечерний звон» была написана им именно здесь.
 Так и прошло мое детство и юность между домом, школой и дачей.
Ярким впечатлением осталась в моей памяти поездка в Москву в зимние каникулы, когда я училась в девятом классе, - тогда я впервые побывала в столице. Мама тогда с трудом нашла денег для символической оплаты поездки и мне на мелкие расходы. Я тогда впервые ехала в междугороднем автобусе и впервые видела другие города и другие места. Мои одноклассники шумели, а мне было так интересно слышать каждое слово экскурсовода. Кроме этой поездки были организованные опять-таки  в школе поездки на теплоходе по Волге и экскурсия в усадьбу великого русского поэта, находящуюся недалеко от нашего города. Вот и все, что видела в юности.
 Училась я в школе совсем неплохо, но по ее окончанию встал вопрос: куда идти дальше. Я думаю, что могла бы поступить в один из институтов, или пойти учиться в техникум, но как жить на мамину зарплату в девяносто рублей! Отец перестал к тому времени платить алименты, но иногда обычно ко дню моего рождения, делал мне хорошие нужные подарки или дарил приличную для нас сумму денег. Однако у него в новой семье подрастали сводный брат и моя единокровная сестра, а получал он совсем немного.
Мы посоветовались с мамой и решили пока устроиться на работу в расчетный отдел ЖКУ, где и работала кассиром моя мать, а вечером, для начала, окончить школу бухгалтеров, ну, а  там возможно и вечерний техникум.
 Что я могу сказать, о том какая я тогда была: ростом я вышла в маму - была совсем невысокой, но фигурка у меня была пропорционально и хорошо сложена, поэтому  в легком платьице или, тем более в купальнике я производила на ребят впечатление. Мои черные густые, чуть вьющиеся волосы были прекрасны, а когда я распускала их по плечам, они теплым ковром застилали всю мою спину. Как бы иногда не было жарко летом, я даже не думала о том, что их можно остричь. Сказать, что я была красивой, значит соврать, но мое лицо было очень милым, а когда  в хорошие минуты жизни я ласкалась к маме и улыбалась, мама мне говорила, что я была очень хорошенькой. Наверное, так оно и было.
 Школьная любовь редко перерастает в любовь на всю жизнь, обычно это кратковременное увлечение, как бы репетиция перед настоящими чувствами. Был и у меня мальчик, провожал он меня после школы, встречались мы с ним, гуляли по городу, ходили в кино, целовались в подъезде. Сейчас я совсем забыла этого человека, хоть он и живет недалеко, но видимся мы с ним совсем редко.
Потом ходила я с подружкой на танцы во Дворец культуры, но среди  толпы девчонок я была совсем незаметна из-за небольшого роста, правда иногда меня провожали до дома, но продолжения эти знакомства не имели.
На работе в ЖКУ  был сплошной женский коллектив, этим все сказано: сплетни, зависть, сочувствие и понимание сплелось в какой-то необъяснимый клубок. Я до сих пор не могу сказать, кто из сотрудниц был хорошим человеком, а кто нет, - различные людские качества перемешались, и трудно было найти объяснение происходящим поступкам и произнесенным словам.
 И вот эта моя поездка на юг. Как все случилось неожиданно! Обычно уйти летом в отпуск великое благо для простого человека, а тут как будто свершилось чудо: сотрудница, которая должна было идти в отпуск в это время, неожиданно отказалась, другие или уже были в отпуске или наметили идти позднее, и тут из профкома управления нашему ЖКУ неожиданно предложили «горящую» тур. путевку. Профорг побегал, побегал, а потом вдруг подошел ко мне и сказал, что если я соглашусь, то он переговорит с начальством и устроит мне перенос отпуска с октября на июнь. Конечно, я сразу согласилась.
 Как стучало у меня сердце, когда после спешных сборов я садилась в электричку, везущую меня в Москву. Потом я была несколько часов в столице, успела побывать на Красной площади и купить еды себе в дорогу. Поезд уносил меня с Казанского вокзала на юг, туда, где я не бывала даже в мечтах. Билетов в плацкартный вагон уже не было и мне пришлось ехать в купе – непозволительная роскошь, за которую придется расплачиваться сокращением расходов во время отпуска. Моими соседями были две девочки – москвички на год постарше меня и мужчина лет пятидесяти, спасающийся от жары пивом. За окном промелькнула Рязань, и начались степи, редкие леса из клена и дуба, а в открытое окно вагона врывался жар летнего полдня  и, совсем непохожие на наши, запахи степей и лесов.
 Москвички перебросились со мной парой слов и уткнулись в книги, а мужчина, попивая пивко, расспрашивал меня о городе, где я живу, а больше говорил о себе, о своей семье. Быстро наступил вечер, я легла на свою полку и мгновенно уснула. Утром в окне, в каком - то кажущимся голубым воздухе уже виднелись терриконы и переходящие друг в друга и слившиеся между собой города Донбасса.
- Скоро будет Ростов, а сейчас можно будет увидеть кусочек моря, - глядя в окно, сообщил мне попутчик, когда наш поезд подъезжал к Таганрогу.
Я тогда впервые видела море, манящее, зеленое, в свете полдня оно казалось мне сказочным и прекрасным. Потом мы долго проезжали через Ростов и начались благодатные земли Краснодарского края: ровные прямоугольники полей ограниченные лесозащитными полосами, и засеянные кукурузой, подсолнечником, начинающей желтеть пшеницей. К вечеру мы приехали в Краснодар – там у меня начинался маршрут. Я очень устала с дороги, и сразу легла спать, даже не познакомившись ни с кем из своей группы, хотя там были люди из моего города.
 Утром я впервые обратила на этого парня внимание, вернее он первый посмотрел на меня, и я поняла, что чувства и даже мысли людей можно чувствовать на расстоянии. Следя за его взглядом, я поняла, что он колеблется в выборе  между мной и прекрасной девушкой из пригорода Ленинграда. Потом я почувствовала, что он все - таки остановил свой выбор на мне: красавица было уж больно хороша, и, наверное, для него не доступна.
 Как он тогда выглядел, да, наверное, как все ребята того поколения семидесятых: среднего роста, светлые, чуть длинноватые волосы, серые глаза, простое и ничем не примечательное лицо человека из провинции. Одет он был в  пестренькую рубашку с коротким рукавом и джинсы. Его от других парней отличала манера разговора: он говорил хорошим литературным языком, коротко, в ясной форме  излагал свои мысли, чувствовалось, что этот человек много знает.
После организационного собрания группы, где мы все познакомились друг с другом, я пошла со своей землячкой на рынок: мне очень захотелось черешни, которая стоила здесь копейки и которую я никогда не пробовала. Он нагнал нас по дороге, и предложил пойти на рынок вместе. Оказалось, он живет в одном из городов нашей области и часто бывает в нашем городе.
- Валя, - представилась я, протянув ему свою руку.
- Юра, - задержав на мгновение больше, чем обычно бывает в таких случаях мою ладонь, сказал он. Я на мгновение ощутила  тепло и силу его руки.
Моя землячка, тоже познакомилась с Юрой, и мы пошли по городу.
Юра по пути говорил о Краснодаре: он приехал сюда накануне и уже был немного знаком с городом.
 Потом, после похода на рынок, он предложил мне погулять по Краснодару:
«Мама, я помнила все твои наставления и предупреждения, конечно, ты была права, но тогда, я почувствовала себя уже взрослой».
 Мы  нагулялись по этому большому непривычному для нас южному городу и потом долго сидели на скамейке под прекрасными плакучими ивами на центральной площади. Он рассказывал, что четыре года назад окончил с отличием институт, сейчас работает на одном из крупных заводов, в свободное время занимается ориентированием, очень любит приезжать в город, где я живу, и смотреть памятники старины, которых у нас так много. Он рассказывал мне о них, а мне было немного стыдно, что я ничего этого не знаю. Он долго держал мою маленькую руку в своей руке, чувствовалось, что ему это очень нравилось. Вечером после танцев, мы снова немного погуляли у турбазы и, расставаясь, впервые поцеловались.
 Через два дня был переезд на автобусе и начало пешеходного маршрута, который должен был закончиться на берегу Черного моря. В первый вечер на природе после небольшого пешего перехода часть нашей группы устроила вечером пирушку. Мы сидели у костра, пили вино, вели разговоры. Все это было впервые в моей жизни: и костер, и яркие южные звезды, и круг друзей, еще вчера мне не знакомых! Юра сидел рядом со мной и обнимал меня, - как мне было тогда хорошо! Я до сих пор не могу себе простить, что позволила себе выпить чуть больше, чем бы мне следовало, но я даже сейчас спустя много лет оправдываю себя, - я впервые почувствовала свободу. Потом мы с Юрой отошли от костра на полянку и долго-долго целовались. Потом он захотел меня, но я же не потеряла голову, чтобы это все случилось так просто! Нет, он не обиделся, он проводил меня до палатки, где я жила, и мы снова целовались.
 А на следующее утро мне почему-то стало стыдно своего вчерашнего поведения, и я отказалась дальше встречаться с Юрой. Он пару вечеров походил за мной, а потом нашел себе другую подружку.
Быстро прошел мой первый незабываемый отпуск, я вдоволь накупалась в море, хорошо загорела, но чувство стыда еще долго преследовало меня, хотя стыдится, в принципе мне было нечего.
Мама долго расспрашивала меня о проведенном отпуске и была очень рада, что мне удалось хорошо отдохнуть.
Осенью, в октябре, когда первые несмелые морозы установились ненадолго, всего на несколько дней, чтобы потом опять уступить место надоевшим дождям, утром в субботу я услышала, как звонит дверной звонок. Почему тогда у меня так застучало сердце?  Это приехал Юра и предложил мне погулять по городу. Я даже не пригласила его зайти к нам домой! Мы встретились через час и пошли по знакомому и в то же времени незнакомому для меня центру нашего города. Юра рассказывал мне так много интересного об окружающих нас домах и улицах, и как жаль, что я раньше ничего этого не знала. Он опять держал в своей руке мою ладонь в вязаной рукавичке (на перчатки не было денег) и я сквозь его перчатку и рукавичку чувствовала тепло его руки.
 Потом он еще пару раз приезжал ко мне уже зимой, но погода была совсем неудачная: то стояли сильные морозы, а в другой его приезд наступила сильная оттепель. Мы опять гуляли по городу, и я стеснялась своего скромного старенького пальто, дешевых сапожек, простой вязаной шапочки. Мы сходили в кино, потом он проводил меня до дома, а я опять не пригласила его домой, хотя знала, что его поезд пойдет еще через три часа.
«Что это за любовь? - думала я тогда. - Хоть приезжал бы чаще, или бы совсем не приезжал».
 Но у меня никого кроме него не было, и я при расспросах подруг имела полное право сказать, что у меня есть парень. В марте я его случайно увидела в городе в кампании друзей, они несли лыжи и, вероятно, возвращались с соревнований.
«Ну, что же ты не зашел ко мне?» - хотела я догнать и спросить его, но поскольку он не видел меня, я тоже не подошла.
Наступил долгожданный май, и мы с мамой в выходные дни всегда уезжали на дачу. Где-то ближе к концу мая, когда после кратковременных похолоданий и прошедших теплых дождей, наконец, наступило тепло, вечером, в пятницу ко мне зашел Юра. В этот раз дверь ему открыла моя мама, и поэтому мне пришлось их познакомить.
Он очаровал мою маму, и она была готова угощать его всеми нашими вареньями и компотами.
- Я сегодня через два часа уезжаю на соревнования, они будут совсем недалеко, в часе езды на теплоходе, жить будем в пионерском лагере, под крышей, лишний спальный мешок у меня есть. Может, поедем вместе? - предложил он.
 А я опять отказалась. Потом мама, которой Юра очень понравился, меня долго пилила за мое упорство. И почему я тогда с ним не поехала?
 Следующая наша встреча была самой главной встречей в нашей жизни. Я, кажется, помню каждую минуту этого дня. Тогда моя мама с утра в субботу поехала на дачу собирать первый в этом году урожай клубники и сказала, что вернется утром в понедельник, а я осталась в городе. Мне захотелось позагорать на пляже в центре города, побыть среди людей, ловить на своей ладной фигурке взгляда парней, и, кто знает, может быть, с кем ни будь познакомиться,  вот и я уговорила подругу пойти со мной. Почему у меня снова так тогда стучало сердце? Был жаркий день начала июля и, позагорав на пляже до обеда, мы пешком через центр города возвращались к себе домой. Я сразу увидела его, моего Юру, идущего нам навстречу.
- Здравствуй, - первая сказала я ему.
- Здравствуй, а я сейчас к тебе заходил, - ответил мне Юра, и я увидала, вернее, почувствовала, что он очень рад нашей встрече.
 Я познакомила его с подругой, стройной, но совсем некрасивой на лицо Галиной. Юра решил проводить нас домой. По пути он рассказывал, что приехал в город прямо с соревнований, которые проходят здесь, совсем рядом за городом, - туда можно проехать на пригородном автобусе. Команда, в составе которой он выступает, по результатам первого дня заняли первое место и есть большая вероятность, что завтра они тоже выступят неплохо. Он был очень доволен своим результатом и много говорил об ориентировании. К сожалению, я об этом виде спорта имела совсем скромные познания, а Галя, оказывается, в школе занималась ориентированием и тогда подавала неплохие надежды, к тому же она знала некоторых из участников соревнований. Я почувствовала, что Юра стал больше внимания обращать на мою подругу, а не на меня, я почувствовала, как его взгляд стал задерживаться на ее стройных прекрасных ножках, тонких гибких руках, небольшой, но упругой груди. Да и в разговоре она была по бойчей меня:  пока я от волнения только обдумывала фразу, Галя уже давала интересный четкий ответ. И тут я подумала, что когда Юра проводит меня до дома, то затем пойдет провожать живущую рядом, через два дома, Галю, а потом я его потеряю, потому что он увлечется ей. И мне вдруг захотелось прижаться к нему и долго-долго целовать его губы, как целовала тогда на юге.  Я взяла его за руку, и он, вероятно, вспомнив прошлые наши встречи, как будто очнулся.
- Мне надо зайти в магазин, а потом забежать на рынок, - соврала я.
Галя, конечно, все поняла, и мы с Юрой, зайдя в магазин и купив батон хлеба, сели на трамвай и скоро были у моего подъезда.
- Может, зайдешь? - совсем неожиданно для самой себя сказала я.
Мы вошли в гулкий пустынный и кажущийся прохладным после уличного зноя подъезд и неожиданно для самих себя долго целовались.
- Не стесняйся, заходи, мамы нет, - сказала я, входя в квартиру.
Я напоила Юру чаем, а потом как будто в каком-то сне разложила диван-кровать и расстелила постель. Дальше были минуты счастья, которого я больше уже никогда не испытала в своей жизни…
Ближе к вечеру, когда солнце стало клониться к вершинам деревьев парка, Юра сказал мне, что ему надо уезжать.
- Если бы я предупредил друзей, что вернусь утром, то они были бы спокойны, а так они будут за меня волноваться, поедут сюда в город, обратятся в милицию. Знаешь, завтра, после соревнований я приеду прямо к тебе и останусь ночевать, если ты не прогонишь! - он засмеялся.
- Я никогда не прогоню тебя, теперь ты навсегда мой, - ответила я и уткнулась ему в плечо, как всегда это делала, когда ласкалась к маме.
Весь следующий день я никуда не уходила – все боялась, что Юра придет, а меня не будет дома, хотя он сказал, что приедет днем не раньше двух часов. Я приготовила ему вкусный украинский борщ, который научила меня готовить мама, происходившая из семьи давно обрусевших украинцев, пожарила котлеты и стала ждать его, теперь моего Юру.  Как я ждала звонка у дверей, как я боялась его не услышать!  Наконец, будто гром раздался долгожданный звонок.
Юра, немного вспотевший от тяжести громоздкого рюкзака, вошел бочком в наш тесный коридор. Я прижалась к нему, и мне было хорошо-хорошо.
Мы пообедали. Я все смотрела на него, думая, что это наш первый семейный обед, а дальше будет большая - большая и, я так надеялась, счастливая жизнь. Юра рассказал мне, что их команда заняла первое место, и им в качестве призов выдали маленькие самоварчики.
- Сейчас я тебе его покажу, - он полез в рюкзак и достал коробочку.
- Какая прелесть! - воскликнула я, увидев небольшой, но вполне настоящий самовар.
- Он твой, - сказал мне Юра.
 Я подержала самоварчик в руках (вот бы мне такой в детстве!), а потом поставила его в сервант. Он до сих пор стоит там, в целости и сохранности – как ни просил в детстве мой сын им поиграть, я этого ему никогда не позволяла.
Мы с Юрой посидели на диване, он попросил меня о близости, но я ему отказала:
- Вся ночь будет наша, потерпи.
Потом мы поехали в центр города, и Юра опять много и интересно рассказывал об архитектуре нашего города, а я ловила каждое его слово и почувствовала, что сама стала понимать и видеть красоту окружающих нас улиц, домов и храмов. Потом, когда наш сын подрос, я к своему собственному удивлению повторяла ему слышанные мной рассказы его отца. На самой Стрелке, там, где в Волгу впадает ее живописный приток, мы встретили Юриного знакомого, живущего в нашем городе, кстати, я иногда встречала его на танцах. Он с интересом смотрел на меня, и, кажется, завидовал Юре.
«Что ты смотришь на меня, - подумала я тогда, глядя с упреком на этого парня, - ведь мы же даже пару раз танцевали, мог бы и проводить меня до дома, ведь я была тогда свободная, а сейчас любуешься моей фигуркой!».
Потом мы зашли в кафе на Волжской набережной и съели мороженое.
- В субботу приезжай ко мне, я тебя встречу на вокзале, потом мы поедем домой и познакомлю тебя с родителями, - несколько раз повторил Юра.
Мы стояли и целовались в знаменитой беседке на берегу Волги. Как прекрасно, как сладко пахло от цветущих лип, как они шумели …
Мы вернулись домой, выпили чая со свежим вареньем.
- Через полчаса давай ляжем спать, - предложил Юра, обнимая меня.
А у меня так сильно стучало сердце в предчувствии повторения ранее неизведанного чувства. Как я хотела, чтобы стрелки часов передвигались быстрее!
Осталось всего десять минут, и тут я услышала, как поворачивается ключ в замке и открывается дверь.
«Мама, моя мама, зачем ты приехала с дачи?!» - подумала я,  это были минуты, когда единственный раз в жизни я тебя ненавидела!
- Валенька, клубники наросло столько, что я решила ее собрать и сварить варенье.
Я поняла, что мама никуда сегодня от нас не уедет, и что Юре придется ехать домой.
Он тепло попрощался с моей мамой, нет, он на нее, видать совсем не обиделся, а я вышла проводить его до остановки трамвая.
- Приезжай ко мне, я тебя встречу на вокзале, потом мы поедем ко мне домой и познакомлю тебя с родителями, - опять повторил Юра. - Если я не встречу тебя, то адрес мой ты знаешь, обязательно приезжай, если не сможешь приехать, пожалуйста, обязательно позвони мне!
Мы целовались в ожидании трамвая, а потом он долго мне махал рукой, пока трамвай не завернул за поворот.
 Я вернулась домой по гулкой вечерней улице. Дома уже пахло вареньем и мама, ни о чем не догадывающаяся, мама, стала меня расспрашивать о Юре. Потом она стала жаловаться на отсутствие воды в саду, потом перевела разговор на одолевших садовых вредителей, потом заговорила о работе.
«Как тогда, мама, мне твои разговоры были не интересны!»
 Вся следующая неделя у меня прошла как во сне, я так боялась наступления субботы. А мама спрашивала меня, когда вновь приедет Юра, и все строила планы по дачным делам на следующий выходной. Вечером в четверг я вдруг задумалась, как я приеду к Юре, как встретят меня его родители. А что, если я не понравлюсь им, что тогда делать. И вечером в пятницу я вдруг неожиданно для самой себя я решила, что никуда я не поеду – пусть Юра еще раз приедет ко мне, обговорит все с моей мамой, которая так и ничего не знала, а потом я уже и поеду к нему. Какая я была тогда дура! Что за глупая гордость, что за самомнение! Что я тогда собой представляла - подумаешь хорошенькая девочка из ЖКУ, да таких как я - полгорода! Тоже мне королева!
 Так я тогда никуда и не поехала, а Юра ко мне больше не приезжал. Скоро я почувствовала, что буду мамой. Мне пришлось все рассказать маме, она обозвала меня всеми словами, которые выражают полное отсутствие ума, а потом предложила самой съездить к Юре. Теперь я на нее накричала, кончилось тем, что мы обе расплакались и потом, в конце – концов, решили, что мама станет бабушкой, а я мамой.
- Будет у нас с тобой цель в жизни, -  успокоившись, сказала мама. Тогда я впервые обратила внимание, как постарела моя дорогая любимая и с ни кем несравнимая мама.
 Потом у меня родился мальчишка, хорошенький и очень похожий на отца, только густые черные волосы ему достались от меня. Я назвала его Георгием, помня о том, что его отца зовут Юрой, что эти два имени практически одно и то же, и дала отчество от своего имени – Валентинович.
Мой отец  не сказал мне ни слова упрека, а был даже рад, что у него есть внук. А сводный брат и единокровная сестра по разному отнеслись к этому событию. Странно, но с братом мы всегда находились и находимся в хороших отношениях, и он в жизни мне много помог, хотя, по сути дела, он мне чужой человек. А с сестренкой отношения долго не складывались, пока от нее самой через три или четыре года после свадьбы – не помню точно – не ушел муж, оставив ее с ребенком, но сейчас мы с ней живем душа в душу, и ее внук любит приходить ко мне, да и я сама очень его люблю.
 Постепенно я стала забывать Юру, но однажды, когда мы с Жоркой пошли на представление в цирк, случайно чуть не столкнулись с ним и его семьей, вероятно приехавшей сюда из своего города. Я сразу обратила внимание, что его жена очень похожа на меня: невысокого роста, изящная, такие же черты лица, такие же густые черные волосы - видно, что Юре нравились девушки такого, как сейчас говорят типажа, а может быть, он решил жениться на похожей на меня девушке. Их сын, у меня даже тогда кольнуло сердце, был как капля воды похож на моего Жорку. Они встретятся, и даже познакомится, много позднее, я потом расскажу вам об этом. Ну, а Юра почти не изменился, даже не пополнел, правда, волосы его немного поредели на лбу, или мне это просто тогда показалось.
 Потом я иногда встречала их семью в центре нашего города, - вероятно, они приезжали сюда погулять по городу, но я всегда старалась не попасться ним на глаза.
Как я жила? После школы бухгалтеров я, когда немного подрос сын, поступила на вечернее отделение в строительный техникум  по специальности, как раз касающейся моей работы, вернее сказать всей работы ЖКУ. К тому времени из бухгалтерии я перешла в мастера участка – там была больше зарплата. Мне было сначала тяжело из-за моей робости, но потом, освоившись, я тоже научилась, когда надо и драть глотку, и спокойно разговаривать с квартиросъемщиками. За умение находить общий язык, да, честно скажу, за добросовестность меня стало ценить руководство: я получала редкие в те времена для нас, работников ЖКУ, премии, а потом мне самой предложили быть начальником ЖКУ, там я сейчас и работаю.
Личная жизнь у меня так и не сложилась: сначала завела я себе мужичка  - природа требовала своего - мастера из нашего ЖКУ, и встречались мы года два, пока его жена не устроила скандал, придя прямо к нам на работу. Но я тогда уже сама умела «варежку открывать» и поэтому ничего серьезного для меня не случилось, но с этим мужичком пришлось расстаться.
Затем, совсем случайно – он вызвал меня, как мастера участка, по поводу ремонта квартиры, я познакомилась с третьим после Юры мужчиной, это был толковый  добрый человек. Почему ему не везло в жизни, я не знаю, - он был дважды женат, но обе жены от него ушли, поэтому он из суеверия и не расписывался со мной. Жорка очень привык к нему и звал его «папой», да и я сама привязалась к нему и тоже привыкла. Сейчас я так жалею, что мы не завели ребенка, как мне было бы сейчас легче!  Годы, прожитые с ним, были светлым пятном в моей жизни: мы дважды ездили на юг, плавали на теплоходе до Астрахани, отдыхали в Доме отдыха. Я думала, что с ним проживу жизнь и спокойно встречу старость. Потом началась эта проклятая «Перестройка». Завод, где работал Алексей, развалился, он стал искать работу и слегка выпивать. Как нарочно, даже у нас в ЖКУ прошло сокращение, и я не могла его устроить даже дворником, впрочем, он вряд ли согласился так работать. Он очень переживал, что ничего не зарабатывает, но я его как могла, успокаивала, и никогда не осуждала. Помните этот проклятый спирт «Рояль», однажды мой муж – он же был все же моим мужем, я имею полное право так говорить, купил эту гадость. Выпил он совсем немного, да он и не пил много, но отравился и долго умирал - у него отказали почки. Я до сих пор вспоминаю его и плачу, придя на его могилу.
 Мои родители совсем недавно умерли, причем с разницей в несколько дней, - видно есть что – то связывающее супругов, пускай и бывших.
Жорка, мой маленький Жорка, как я надеялась, что ты, придя из армии, женишься, и у меня будут внуки. Не буду говорить дальше на эту тему, вы поймете меня, как мне тяжело.
 Учился в школе Жорка хорошо, но поскольку мы с Алексеем были все же  простые люди, в его образовании сказывался недостаток культуры. Нам бы больше заставлять его читать книги, ходить в наш знаменитый на всю страну театр, нам бы водить его регулярно в многочисленные городские музеи, а мы все это пустили на самотек. Юрина кровь давала себе знать в Жорке - он прекрасно знал математику и физику.
- Пойду учиться в университет, - говорил он, начиная  в восьмого класса.
Он был хорошим сыном, понимая, что мне трудно его растить, старался подрабатывать, где только можно и приносить домой совсем нелишние деньги.
Я до сих пор помню этот нежаркий  август девяносто пятого года, тогда мой сын сдавал экзамены в Университет. При подаче заявления он столкнулся со своим братом, вторым сыном Юры, приехавшего из своего города. В приемной комиссии все обратили внимание, что они похожи. Конечно, назвать очень похожими их было нельзя, к тому же цвет глаз у них был разный: у Жорки они были черные, как у меня, а у его брата серые, переходящие в синеву, как у Юры. Они перекинулись парой слов и потом при сдаче экзаменов уже тепло здоровались. Об этой встрече он мне подробно рассказал, а когда назвал фамилию своего нового знакомого, я все поняла, и тайком от сына пошла к Университету во время его первого вступительного экзамена – я надеялась увидеть Юру. Действительно, я увидела его, он, конечно, постарел: сильно поредели волосы на голове, он немного стал сутулиться, но в целом это был прежний, когда - то мой Юра. Нет, подойти к нему я бы ни за что не решилась, я вовсе не боялась разговора и, тем более, знакомства с его женой, бывшей рядом, кстати, с возрастом тоже, как я, немного пополневшей. Я просто хотела посмотреть на свою первую настоящую любовь. Конечно, я боялась, что Жорка случайно столкнется с Юрой, и тот обратит внимание на его сходство со своим сыном. Но этого не случилось, возможно,  Жора  впервые увидел так близко своего отца, дождавшегося сына после окончания экзамена, все понял, и пошел домой, не дожидаясь своего, как он считал своего нового знакомого, а фактически единокровного брата. Может быть, тогда мой сын снова задумался, о своем настоящем отце. Вообще, Георгий не задавал вопросов мне трудного вопроса: кто его отец. Возможно, мой папа нашел в свое время нужные слова и всё ему объяснил, потом Жора привязался к Алексею, и этот вопрос больше не возникал, хотя как заглянешь в душу ребенка.
 Жора неплохо сдавал экзамены и если бы не литература, то, вероятно, он бы поступил в университет. Теперь у него оставалась одна дорога - в армию.
  Помните предновогодний штурм Грозного, когда наша армия так бестолково, не щадя жизней своих солдат, пошла напролом. Казалось бы, нашим генералам надо было понять, что это не Великая отечественная война, здесь надо действовать по-другому. Через год  после этого события там, в Чечне, погиб мой сын. Пустота окружила меня, зачем мне жить, если нет на свете моего сына! Мне трудно говорить дальше, вы поймете меня…
…Мне повезло, если так можно сказать при потере единственного, родного сына – он погиб от случайной пули (какая может быть на войне случайность!) среди своих солдат, его смерть была легкой. Мне доставили гроб с его телом, и я не знаю великого горя матерей, занятых поиском своих погибших сыновей! Потом были торжественные похороны моего Жорки на Воинском кладбище. Все это время я была как бы в другом мире, не помню, что тогда со мной было. Вы поймете меня…
В это время меня очень поддерживал мой сводный брат, как я ему благодарна! Моя сестра тоже не отходила от меня, казалось, что мы все и не жили в разных семьях! А мама, моя бедная мама и мой отец, как это горе их подкосило! Жена отца была в это время рядом со мной и, как могла, утешала меня. Мое горе сплотило всех их вместе…
 Я была еще совсем молода, но горе состарило меня, я сильно изменилась, мои прекрасные черные волосы в течение года стали седыми. Я стала задумываться о смысле дальнейшей жизни. В один из приездов на дачу я как обычно спустилась к Волге, также набегала волна от проходящих мимо теплоходов, я вспомнила, как любил мой сын бегать по песку и купаться в Волге. Неожиданно для себя я услышала звон колокола – это звонили из возрожденного монастыря на другой стороне реки.
«Может быть, уйти в монастырь?» - впервые за всю жизнь подумала я.
Скоро я встретилась с настоятельницей монастыря, и она очень долго говорила со мной.
 Я рассказала ей всю свою жизнь, не утаив ничего, просила совета, как мне дальше жить. Она все поняла и, посмотрев на меня добрым сочувствующим взглядом, сказала, что уйти в монастырь я еще всегда успею, что горе мое, хоть оно и безутешно, но отчаиваться, ни в коем случае нельзя, сказала, что я еще буду нужна в жизни своим родственникам, сказала, что я еще так молода.
Как я благодарна ей за эти  теплые слова! Какой вновь уверенной в себе я вернулась домой, как мне вновь захотелось жить! Как помогла мне эта духовная поддержка в эти проклятые девяностые годы. Сейчас я сейчас все удивляюсь, как мы все это выдержали, все-таки нет народа терпеливее нашего, другой бы давно взбунтовался.
 Мой сводный брат после того, как фабрика, где он работал, в начале девяностых была кем-то сознательно доведена до банкротства – по-другому не могло быть, так как она производила очень хорошую, пользующуюся спросом продукцию, сейчас ее заменил китайский импорт, решил завести свое дело. Но ему все не везло: таких, как он было много - на каждом углу стояло по несколько палаток, кроме того, надо было давать взятки чиновникам, делиться с крепкими ребятами. Он то разворачивал торговлю, то был на грани разорения. Наконец, в начале лета девяносто восьмого года, когда он более-менее поправил свои дела и получил, наконец, хорошие деньги, устав  от каждодневного риска брат решил свернуть свое дело. Все свое хозяйство он продал за доллары  и решил  на вырученные деньги поменять квартиру. Я  посоветовала ему идти к нам мастером в ЖКУ, и он уже подал заявление. Дальше случился дефолт  и мой брат неожиданным образом резко увеличил свое состояние, а его прежние конкуренты мгновенно прогорели. Он подумал-подумал, а потом купил пару разорившихся магазинов, затем взял кредит и купил еще один. На освободившемся пространстве дело у него пошло, сейчас у него в городе сеть магазинов, он бы мог еще дальше развивать дело, но считает, что доходов ему вполне достаточно, а хлопот и так хватает. Из двухкомнатной квартиры он недавно переехал в коттедж, расположенный недалеко от города в прекрасном месте на берегу небольшой речки. Своей сестре он тоже рядом построил домик, а мне сказал, что одна из комнат в его доме будет всегда моя. Ту старую дачу я недавно продала и теперь, несмотря на уговоры брата не заниматься сельским хозяйством на его участке, все же  содержу по собственной инициативе  небольшой огород.
- Какая ты упрямая! - говорил он, но его внуки рады и первому зеленому луку, и редиске, выращенному мной, не говоря уже о клубнике,  а их радость - это моя радость. Теперь и он рад, что я настояла на своем, и в редкие минуты отдыха любит сам  покопаться в земле.
- Помогает успокаивать нервы от забот, - теперь заявляет брат.
Он предлагал мне перейти работать к нему, но я уже привыкла руководить сама и теперь переход под руководство, пусть и близкого, почти родного человека, меня не устраивает.
Свою квартиру я переделала: увеличила за счет комнаты коридор, чуть увеличила кухню, сделала раздельными сан. узлы. Теперь занимаюсь заменой мебели. Брат предлагал мне деньги на ее приобретение, но я отказалась, тогда он стал мне делать подарки в виде шикарного холодильника, цветного дорогого телевизора, стиральной машины.
Из тех редких фраз, сказанных им, я поняла, что он хочет компенсировать мне ту нашу с мамой бедную жизнь, которая наступила после ухода моего отца.
- Ведь ты совсем не виноват, что мой отец ушел к твоей маме, – говорю я ему.
- Он воспитывал меня, как своего сына, он сделал из меня человека, а тебе без него было тяжело, - отвечает он. - Не отказывайся, пожалуйста, ведь мы все же близкие люди.
 Проходят годы, а я еще совсем молода, мне ведь нет и пятидесяти. Какой бы я сейчас была молодой бабушкой! Мысли о моем погибшем сыне стали реже посещать меня, но при грядущей перемене погоды он мне всегда снится, и я на следующий день иду в церковь и ставлю свечку за упокой его души.
 Однажды, возвращаясь, домой из церкви  во второй половине январского дня в годину гибели сына, я увидала идущую от моего дома к трамвайной остановке мужскую фигуру. Что–то в ней мне показалось знакомым, почему-то кольнуло мое сердце.
- Юра! - инстинктивно крикнула я.
Да это был он. Мы стояли на улице и долго глядели друг на друга, потом он взял и прижал к себе мои руки.
- Давай, зайдем ко мне, - предложила я.
Я поставила чайник, достала печенье и конфеты, и села напротив его.
- Как твоя жизнь? Ты была замужем? - интересовался он.
- Нет…, - я не знала, как сказать об Алексее, - но того человека уже нет, он умер двенадцать лет назад. Это был хороший человек, мне с ним было легко жить.
- А кто этот юноша? - спросил он, глядя на портрет Георгия.
- Твой сын.
Я рассказала ему всё. Мы вместе долго плакали. Потом он с укором сказал мне, если бы он знал, тогда осенью девяносто пятого, что  сына берут в армию, то, что ни - будь, устроил:
- Понимаешь, у меня в военкомате тогда работал знакомый военком, с ним мы вместе учились в школе и он мне многим обязан. К примеру, наш сын мог бы временно переехать к нам в город, а оттуда бы его призвали уже через наш военкомат, и пошел бы он служить в часть, расположенную в вашем городе – это все можно было сделать!
Юра расспрашивал меня, каким он был наш сын. Я ему рассказала о тех встречах, в том числе и встрече  его со своим братом, сыном Юры.
- Как твой сын? - спросила я. 
Иногда я встречала его в городе, когда он учился. Он был так похож на  моего Георгия! Мне эти случайные встречи были одновременно очень тяжелы, - ведь я  вдруг думала, что свершилось чудо и это идет мне на встречу мой сын, но я отдавала себе отчет, что это не так, и, наоборот, были радостны – это шел сын человека, которого я любила.
- Ты, наверное, уже дедушка?
 Юра рассказал мне, что его  сын Слава после окончания университета устроился на одну московскую фирму, переехал туда, там, в Москве, а еще раньше женился на девочке с младшего курса. Сейчас у них двое детей.
- А твоя жена, почему ты ничего про нее не говоришь? - поинтересовалась я, строя в своем женском уме разные догадки.
Юра замолчал, а потом в его глазах вновь появились слезы. Я встала, подошла к нему и обняла его голову.
- Что случилось, расскажи?
 Юра рассказал мне, что этой осенью, когда они с женой возвращались от сына на своей машине из Москвы, на них налетел грузовик.
- Понимаешь, машину вдребезги, жена погибла сразу, а меня только чуть ушибло.
Как мне стало жаль его, я простила в этот момент ему все, - рядом со мной был близкий мне человек, понесший такую утрату! Я обняла Юру и гладила его голову, как глажу  головки внучат сестры и брата, своих маленьких родных человечков, когда им бывает плохо, но что значит детские печали, проходящие как летний дождик, и сменяющиеся через минуту звонким смехом, с горечью такой тяжелейшей утраты, постигшей взрослого человека!
 Потом Юра успокоился. Мы продолжили разговор, и Юра все же  спросил меня, почему я тогда к нему не приехала. Что мне было тогда ответить, я призналась, что была глупая.
Юра сказал, что предупредил родителей, что к нему приедет девушка, они приготовились ее встретить, накрыли стол  и долго ждали, когда Юра вернется со мной с вокзала. Потом его мать переживала, что могло случиться. А Юра недоумевал, почему в этом случае я  не позвонила, ведь хотя у меня в доме не было телефона, но почта находилась в соседнем доме, причем работала круглосуточно. Юрин отец должен был в этот день выйти на работу, - там у него было важное совещание, но он  из-за моего приезда туда не пошел, хотя его и ждали потом неприятности.  Вечером в субботу, родители Юры собрались, но не поехали на из-за этого на дачу. А сам Юра утром в воскресенье снова ходил на вокзал встречать меня. Выходной был испорчен, но Юра решил через неделю поехать ко мне, а потом, не встретив меня, прямо с вокзала поехал на соревнования по ориентированию проходившие в эти выходные. Там и произошла его встреча со своей будущей женой, учившейся на втором курсе института.
- Она была так похожа на тебя, что я сначала подумал, что это ты приехала сюда сама!
Они познакомились и уже на следующей неделе пару раз встречались. Юра не знал, что делать: обе девушки были хороши, но в результате всегда побеждает тот, что находится рядом, тем более вестей от меня так и не было.
- Я должен тебе сказать, почему тогда я выбрал тебя, - признался он, -  я знал, что мужчине ближе к тридцати годам требуется уже не хорошенькая девушка, а преданная жена и хорошая хозяйка. Я не стал дожидаться этого возраста, потому что часто  женятся на первой попавшейся женщине, и потом бывают несчастны всю жизнь, и стал выбирать жену заранее. Ты  подходила мне: была хороша собой, скромна, молода, умеешь хорошо готовить – что еще мне требовалось. Потом, после рождения ребенка, ты пошла бы учиться дальше. Я думал, мы бы с тобой были бы счастливы, - зачем, почему ты тогда не приехала ко мне! А у нас с  Наденькой через три месяца была свадьба, а на следующий год родился Славик.
 Юра сказал, что они с женой жили очень хорошо, построили небольшой домик в окрестностях города, лет пять назад купили для поездок на дачу «Ниву», и уже собирались покупать иномарку, но теперь он никогда больше не сядет за руль. Работает он начальником  цеха крупного завода.
- Понимаешь, после гибели жены я стал задумываться о прошедшей жизни и решил приехать сюда, к тебе, чтобы попросить прошения за то, что у нас было, я совсем не знал, что у меня был сын. Почему ты все же не приехала ко мне тогда, когда узнала, что у тебя будет ребенок?
- А вдруг ты бы сказал мне: нет…
- Не сказал бы.
Юра посмотрел на часы, висящие на стене, и увидел в серванте маленький самоварчик.
- Это он?
- Да, я даже Жорке  его разрешила взять в руки, только когда он подрос.
Юра подержал в руках этот свой скромный приз, которого когда-то касались руки его сына.
- Где он похоронен? - спросил он.
Я объяснила ему, что это совсем недалеко от моего дома,  на Воинском кладбище.
До отхода поезда оставалось полтора часа, и я предложила ему показать могилу нашего сына.
На улице похолодало, уже наступали ранние зимние сумерки, мы быстро прошли напрямик через дворы.
…На кладбище горел Вечный огонь, рядом были братские могилы солдат погибших в ту уже далекую Великую отечественную войну, а чуть дальше могилы воинов - интернационалистов, афганцев и погибших в чеченскую войну.
Мы подошли к могиле нашего сына и молча, встали рядом с ней. Горечь невозвратной потери была так велика. Я вновь подумала, как было бы хорошо, если бы наш сын был жив. Как мы были бы счастливы все вместе. Нет, нет, я совсем не хотела, чтобы Юра ушел ко мне, его жена должна была жить, нам и так было бы очень хорошо: Жорка, наверное, был бы дружен со своим братом; а Юра, конечно, был бы счастлив, что у него есть еще один сын; ну, а его жена, наверное, простила бы и Юру, и меня, - хотя чем я виновата! Но ничего этого нет.
- Мне скоро уезжать, но я провожу тебя, - сказал Юра.
Он проводил меня до подъезда, опять подержал в своих руках мои руки. Я думала, что он зайдет ко мне и останется, но он сказал:
- Приезжай, я буду тебя встречать на вокзале, обязательно приезжай!
Мы обменялись с ним номерами мобильников и расстались.
 В течение недели Юра постоянно звонил мне вечером, интересовался, как прошел день, говорил, что с нетерпением ждет выходного. Грусть и надежда слышалась в его голосе.
 Сегодня пятница, на работе была куча проблем, но вот я дома и смотрю по телевизору вечерние новости. Зазвонил мой сотовый телефон, я знаю, что это звонит Юра. Я даже знаю, что сейчас он скажет мне:
- Приезжай, я буду встречать тебя на вокзале. Обязательно приезжай!

                2006 год