Художник

                Набросок
 Холодный вечер ноября. Если выглянуть из окна на улицу, можно увидеть многое – и одиноких прохожих, суетливо спешащих куда-то, хлюпая по осенне-дождливых лужах, и влюбленные парочки, романтично ютящиеся под одним зонтиком – то-то им все было нипочем, что дождь, что снег,  а можно увидеть и саму осень – в ее великолепии дождя, постылости серых туч, плотно затянувших небо, мокрых листьев на асфальте,  при взгляде на которых становить как-то грустно, печально оттого, что и эта осень исходит на нет,  неизбежно приводя за собой зиму. Многое открывается взгляду художника – безграничность небес, ярчайший спектр красок, что провожают солнце вместе с утихающим осенним днем…
 Молодой парень, лет этак двадцати, бездумно посмотрел в окно. Где были его мысли в тот момент? То ли и вправду созерцал печальное великолепие увядающей природы, то ли мыслями своими поднялся ещё выше.. А может, думал о долгах за квартиру, которые не в силах погасить не первый месяц, спуская все деньги на краски – но последнее вряд ли, хотя стоило бы.
 В дверь постучались. Молодой человек ответил что открыто, повернув голову к двери и уже догадываясь, кто это может быть. Так и есть, сострадательная женщина, сдающая ему мансарду не первый год – но и ее терпению приходил конец. Та, помолчав, в который раз пыталась его вразумить, как добрая тетушка опекая непутевое дитя – вот попадаются в наше время такие странные личности, что одни, что вторые, попадаются и все тут.
-Андрей, я понимаю, ты человек творческий. И картины твои иной раз – загляденье. Да вот видишь же сам, не покупает никто их. Людям сейчас подавай модернизм, чтобы смотрелось и к цвету занавесок шло…
 Парень сокрушенно вздохнул. Более того, что Нина Яковлевна терпела его задержки с оплатой жилья, она ещё и опекала как могла, советы давала – и совесть за такое гложила вдвойне, но его картины… Для кого-то дурная мазня, не несущая в себе чего-то особенного – а для него они были всем, целью и навязчивой идеей, средством реализации и отдушиной… тем языком, которым он мог свободно доносить миру свои мысли. Конечно, иной раз находились покупатели, иначе бы наш художник и не протянул бы долго – да, право, деньги каким-то чудным образом уходили большей частью в тот  же вечер – за выпивкой с друзьями.. с друзьями ли? Ведь тоже отдушина. Ведь тоже, куда без этого.
  Так дни чередой уходили в даль. Как будто не будет им конца-края, все растянулось в длинную, дождливую осень, пока, не замерев в ожидании зимы, не покрылось инеем.
-А к чему я зашла-то… Деньги нужны очень, когда заплатить сможешь? Домоправительство требует, говорят что начнут выселять, из-за злостных неуплат – и сказали-то как, придраться им к больше не к чему, нашли уж злостных неуплатчиков, лишь бы себе в карман да побольше, и так же белыми нитками все шито..
Рассеяно прислушиваясь к словам пожилой уже женщины, Андрей рассеянно почесал двухдневную щетину на подбородке. И откуда она взяться успела, всего лишь недавно новую картину начал, и только успевай календарные дни-листки считать..
-… Так что ты давай лучше подумай, если совсем нечем, то на пару дней я зубы заговорю – но на деле подумай, и хорошо подумай – лучше уж работу какую ищи, а будут деньги, будешь и заниматься мазней для души.
 Оставалось только соглашаться рассеяно, пока смысл ее последних перед уходом слов не дошел в полной мере. Она была права, как и сотни раз до этого – а что это меняло? А что должно было изменить? Неоднозначно..
 Сегодня он должен был сдать новую картину, и покупатель быстро нашелся – вот же и она, прислонена к стене, бездарная мазня или природа, в красоте своей простоты и полноты, завершенности.. Упрямо тряхнул головой. Вот и верно, рисовал, душу вкладывал, забывал про пищу и сон в порыве вдохновения, а в итоге продать, потому что жить-то и не на что больше. А она ему, может, к занавескам приглянулась. На кухню. Ну ему-то какое дело, в частности…

 -Андрююха! Вот стоит ли нам, бездарностям с претензиями на слово «творец», пытаться как-то достойно жить? Копошимся, ей-богу, как муравьи в своих муравейниках, мечемся, даже творим – или попросту говорим так, для красного словца.. а на самом-то деле мы от самого что ни есть «худо», с нелепой приставкой «дожники», для ****о.. благо.. или все-таки ****о.. звучности… эх, давай лучше выпьем!
Его закадычный товарищ и друг какой-никакой, Кирилл, которого и величали-то только как «Кирюха», придерживался твердых  жизненных позиций – только вот каких, оставалось туманным, ибо блудословить он любил, а единственной его постоянной чертой был отказ выходить надолго из запоя, ругая общество с его устоями и нравами последними словами, и напиваясь вдрызг, а после – снова по накатанной…
 Вот и снова, все повторяется по новой – да вот только не брал сегодня так уж Андрея хмель, и было самое то  состояние стояния, когда ещё подумать как возможность было актуальным. Кинув взгляд на окно, лениво и как-то осоловело, заметил первый явный признак тлена в вечной осени его жизни, разбавленной выпивкой, крепкой и не очень, табачным дымом дешевых сигарет, и созерцанием природы  – парадоксальность юного глупца, как оставалось усмехнуться, безусловного тлена, снега.
Не отдавая себе конкретного отчета о своих же действиях, резко встал и вышел на улицу, без куртки, какое там.. Поднял лицо к небу, закрыв глаза и чувствуя невесомые касания снежинок, голова постепенно остывала..  Вспомнилось выражение на латыни, выражавшее отчасти то смутное чувство, что последнее время назревало, слабо шевелилось в глубинах его сознания... «Non progredi est regredi», и дальше, дальше что – и дальше пить, рисовать, жить, как-то проживать? Бред…
 Повернулся и зашагал прочь, прочь от этой забегаловки, мутного хмеля, сомнительно приятного общества собутыльников..
 Через энное количество времени оказавшись дома, рука Андрея вновь потянулась к выпивке – и думалось так что ли легче, и горечь воспоминаний приглушалась лучше. А горечь навалилась, и многое вспоминалось – юношеские порывы, светлые мечты, старания, и первые успехи, восторги и вдохновения… А что сейчас? Разве это то, к чему стремился, желал чего? Ну уж никак, ни разу… Пьяный бред, а может и не только, назревал все с большим размахом, и мысли о ничтожности такого существования доходили до своего апофеоза, и почему же нет, вот здесь и сейчас– найти старую веревку и повеситься. Так всем будет лучше, нет, да?!
 Веревка нашлась быстро, и вопрос где повеситься, надолго не озадачил. Все было готово, все было решено… Но вдруг он замер. Вот так и кончиться его путь – бессмысленно и бесповоротно, вспыхнув вначале как свеча, затухнет от малейшего ветерка? Опустившись обессилено на табуретку, Андрей спрятал лицо в ладонях. Нет, все должно быть не так…
                Эскиз
  Казалось, зиме не будет конца-краю – но весна смело разорвала этот шаблон в первый же день, даже в воздухе пахло ею, все вокруг говорило неоспоримо о том, что вот она, пришла, приходит, рядом. Двое молодых людей сидели за одним из столиков кафе, что были уже выставлены на улицу, неспешно о чем то говоря. В одном из них можно было бы узнать нашего молодого художника – только он ли это был? Выглядел старше, но свежее, никаких кругов под глазами, щетины, усталого взгляда   - он как будто бы преобразился вместе с природой, и будто бы так и надо, и не было той затяжной осени.
-Так говоришь, тебе сделали заказ на картину? Здорово, здорово… Я волновался за тебя. И мама волновалась, она всегда говорила что это не серьезно, и заниматься по жизни этим нельзя, а ты и сам не свой был последнее время… очень долгое время.
Его младший брат всегда был другим. Более рациональным, смышленым – и всегда переживал за него, не одобрял такой жизни, такой работы, но переживал. И на этот раз от него наш герой не слышал ничего нового, и сказать-то ему тоже было нечего. Хотя…
-Артем,  знаю что тебе я не безразличен, я понимаю, о чем вы тревожитесь – но путь я себе давно выбрал, и, знаешь, ни о чем не жалею.

 Как можно описать ощущения творца, когда под кистью начинает появляться то, к чему стремился? Как можно описать художника, когда он полностью  в работе, просто вне времени и пространства, и только краски, он, холст и пейзаж за окном? Нет таких слов, хотя можно попытаться. Он совершенно отрешен, и на лице ни следа чего-то напускного, эмоций, лишь сосредоточенность… и нет, даже ее не было – нет, нету таких слов, чтобы как-то передать такое его состояние, когда он уже не здесь, лицо – просвещенного, познавшего какую-то высокую истину, или простого смертного, поднявшегося в этом апофеозе частиц намного выше себя.. Как знать, как знать. И каково же счастье, когда творение твое ввергает в такие же непознанные глубины не только творца, но и того, кто оценит это творение, непредвзято и по сути, кто увидит, поймет… воспримет.
И вот… картина закончена.
                Работа красками
 Сколько неудач может встретить на своем пути человек, прежде чем опустит руки, обессилено упадет на колени? Иль может, хватит ему сил снова и снова вставать, и в итоге – пройти свой путь до конца, от самого начала, когда конечная цель представлялась смутно, но так желанно – и до самой цели, которая, быть может, видоизменится и станет на порядок выше или ниже, но дойти туда он сумеет?
 Выставочный зал с работами перспективного художника. Презентация, просторное светлое помещение -  и картины, яркие, насыщенные, приковывающие к себя внимание… такие, что увлекают в себя, если с достаточным вниманием смотреть. Конечное желание любого таланта – но не потеряно ли это желание на пути к нему? Возможно, что и нет.
 И наш знакомец Андрей уже не так прост, как в начале пути. И он уже и сам может рассказать пару стоящих мыслей – что если перед тобой закрывают все двери, можно вырубить в стене свою. Что если не видишь цели в жизни, надо просто открыть глаза. И жизнь, что уж слишком она быстротечна для скоропостижных выводов, и иной раз как бойцовский ринг, и нельзя лежать обессилено, ожидая пока судья отсчитает над тобой до десяти. Бороться надо, не просто так дано тебе это земное существование. И самое главное – он расскажет, только если ты спросишь об этом.
И не сказать, что он уж  - законченный мудрец, и все в жизни постиг – такое не есть возможным, и главное, в этом и есть одна из прелестей жизни. Но выставка – его, и за шаг до петли он остановился, подчинившись какому-то здравому смыслу свыше – и не пожалел об этом.