Маня-маленькая

         Мне очень хотелось помочь маме по хозяйству, но она меня жалела и мало что заставляла делать, только под вечер, когда шла поливать огород, брала меня с собой. Она несла в крутую гору на коромысле два огромных ведра-бакыра, а я следом за ней, на специально для меня сделанном маленьком коромысле, тащила свои ведерки из небольших жестяных банок из-под повидла, их отдала матери продавщица ларька, что стоял возле угла нашего дома.
         Одно время мама сторожила этот ларек, и часто ночью, когда я просыпалась, видела, как она приподнимается на постели и внимательно всматривается в окно, что выходит на ларек. Так и караулила, не выходя из дома.
         Однако, вскоре она уже не работала сторожем, и шторка по ночам была задернута. Как я потом узнала,, однажды ночью, когда мы все крепко спали, кто-то оторвал у ларька доску и утащил два ящика обливных пряников и конфет-подушечек. Подозревали, что напакостили молодые ребята, но нам пришлось заплатить за украденные сладости, и отец заставил ее уволиться с этой работы.
         Итак, мы поливали огород: огурцы, помидоры, цветы. Их в палисаднике было особенно много, и к концу поливки уж и глаза бы не глядели на эти цветы, так я уставала, но стоило маме сказать: “Ну, доченька, пора заканчивать, все мы с тобой полили, всех водичкой напоили, молодец, помощница моя”,- как усталость, будто рукой снимало. Остатками воды ополаскиваем ноги. В палисаднике и в огороде пахнет влажной землей,свежеполитой зеленью, цветочными ароматами, и на душе становится хорошо и доброта разливается по телу.
         На завалинке, сидя возле теплого маминого бока, я вспоминаю, что давно собираюсь сделать для нее приятный сюрприз.
         На следующий день просыпаюсь рано, но в доме уже никого нет. Отец уже ушел на работу, он рано уходит в свою контору, а мама, наверное, погнала корову в табун, как у нас говорят.
         Выхожу во двор и вижу, что Маня, наша телочка, дома. Ее-то мне и надо, я давно собираюсь подоить Маню, а молочко отдать маме, вот и будет сюрприз.
         Беру свое жестяное ведерочко, низенький стульчик, на котором всегда сидит мама, когда доит Маню-большую, у нас все коровы, что были и есть - Мани, другого имени для коровы мама не признает.
         Так вот, беру я стульчик и подхожу к Мане-маленькой. Подхожу к ней спереди, осторожно и тихо приговаривая: “Маня, Маня, стой, милая, не брыкайся, стой спокойно...” Так приговаривает мама. Маня стоит, ничего не понимая, но поглядывает на меня подозрительно. Ставлю стульчик, сажусь, зажимаю между колен ведерко и тянусь к маленьким сосочкам. Едва я начинаю тянуть за них, как маленькая коровка взбрыкивает, опрокинув меня вместе с ведерком на землю и, не успеваю я вскочить на ноги, как ее острые рожки подцепляют меня под бок и быстро-быстро катят, как бревнышко по двору.
         Я ору благим матом на всю округу, и ничего не могу поделать, а вокруг никого нет. Маня не дает мне подняться, ее рожки достают меня снова и снова, и катят, и катят... Мне больно и страшно, что это никогда не кончится и, закрыв глаза, я кричу уже во всю мочь своих легких. И вдруг понимаю, что уже не качусь, а просто лежу на земле. Открываю глаза и вижу маму.
         Так бесславно закончился мой “сюрприз”. Синяки от рожек Мани со временем прошли, но на всю жизнь осталась почтительная осторожность перед рогатыми.