уходим!

 Уходим!
Пора уходить с этой планеты. Учебная практика завершается. Но есть одно обстоятельство, которое придает расставанию колючее чувство щемящей тоски. Прежде все было спокойно, хотя времена и крутились, как цифры в рулетке. Подопечные наши рождались и умирали, совершенствовались и умнели. И вот, кажется, поумнели до того, что я впервые испытал вкус подлинной дружбы, дружбы  со своей биомашиной. И уходить теперь – это рвать   нити дружбы. Вот таким образом я и понял, что стоит за строгой формулой Устава: «Не привязываться, оставаться над ситуациями!»
Я и оставался  «над», пока подопечные мои были несмышленышами. А я – подсадкой. Мы едины, как возница и экипаж, летчик и самолет. Экспедиции, вроде этой, нам предписывалось рассматривать как  практику, как семинары личностного роста для решения задач, необходимых для эволюции Вселенной. Моя связь с биомашиной, планетой и ее Солнцем была столь же естественной, как и с родным домом на Альтаире и Голубым Солнцем моего далекого неба. Я просто жил и тут, и там одновременно.  И где-то еще. Это «где-то еще», оставаясь вне поля моего сознания, проявлялось в снах, как Венеция с ее гондолами и каналами, и в этом была тайна. Потому что мир, похожий на средневековую Италию, не входил в программу моих занятий. Впрочем, я был, по галактическим меркам, еще школьником и, судя по отметкам, неплохим учеником. И вот на носу уже – выпускные экзамены.
«Уходим»,- это их пароль. Впереди отдых дома, а потом снова учеба, возможно, в Академии. Главное сейчас – достойно защитить результаты практики, показать, какой она стала, , в результате нашей совместной работы,подшефная моя биомашина.
А зовут ее Геннадием. В отчетах я сокращенно пишу «Глен». Мы столько земного времени были как бы одной командой. Он, уважаемый житель лесного края, депутат, автолюбитель и меломан, что для  местных общественных деятелей совсем не характерно, - и я, летающий на звездолете. То есть никакого звездолета, разумеется, нет. Но для Геннадия-то он есть. Я  почти как отец – и вот должен сыночка отпустить в мир одного делать первые шашки.
То есть, конечно, родили его земные мама с папой, но и моя роль тут не из последних. Впервые, за все время, что работаю на этой планете с биомашинами, мой подопечный самостоятельно соединил правое и левое полушария вместе, построил антахкарану, сеточку из нитей света, связавших его нижние и верхние структуры. Нижние – хранящие память обо всем развитии материи, о Вечности, можно сказать, Источнике, Изначалии; и верхние, содержащие программы и пульты связи со Вселенской сетью, откуда человек может черпать Энергию, получать поддержку Высших сил. А внутри своего светового колокольчика он зажег  огонек Сердца. Научился играть струями энергии, расшифровывать образные картинки реальности не земного, но другого, информационного бытия, вернее, добытия… Он сумел выйти из-под  власти своей мерности - и вдруг – просто чудо – Глен впервые сам заговорил со мной:
-Капитан, я готов к работе. Чем могу помочь? Кажется, вас зовут Сокол?
-Что за формальности! Давай на "ты", - тотчас откликнулся я. Очень боялся испугать его. Надо поаккуратнее. Но он осознал меня как нечто от него отдельное. И это уже был успех.
-Какую работу  можете мне поручить, Сокол? - мой юный друг очень нетерпелив. Но я не мог ничего ему ответить, пока ни посоветуюсь со своим Учителем. Хотя я и не знаю, с кем именно  советуюсь, такова уж специфика нашего обучения... Общаемся на расстоянии, как бы по радиосвязи.
-На планете  существуют проблемы с уходом душ с астрального плана. Пусть попробует,- подсказал мне голос Учителя, которого для себя я называю Авиценной. Очень мне симпатичен этот образ средневекового восточного ученого.
Так я дал Глену первое серьезное поручение. Особенность этой планеты – загрязнение астрала, очень плохая экология – и вечные ветра, непогода…Мы-то, работающие здесь, привыкли, а вот души, в посмертии попадающие в этот грязный ветреный мир, пугались, метались, не умея добраться до места назначения, определенного для них на Суде – для лечения, исправления или отдыха. То есть их ждали кого - тюрьмы, кого - санатории, кого – учебные заведения, а они метались в вихрях песчаных бурь и мучились. У многих не хватало энергии прорваться сквозь барьер мерности. Глен понял задачу. Он стал собирать души вместе и открывал для них каналы связи с иными мерностями. Я подсказывал необходимую последовательность действий, помогал как мог и вскоре  доложил Учителю,  что, хотя наш выпускник детсада  и не все понимает, но фактически неплохо для начала справляется с ролью   мифического Харона, перевозчика через Лету.
Бедные слабые души потекли к нему, вернее, к открывшейся новой переправе.
-Куда, стой, притормози, - ругался мой ученик на уж слишком ретивых. - Канал еще не открыт полностью, а ты лезешь. Ну, теперь готово. Пошли, ребята!
И "ребята" голубыми  нитями потекли в свои санатории и восстановительные центры,   а те, кому были назначены места заключения, текли тоже - но уже на более темных энергиях. Их нити вились в низины таинственных лун с более плотными тяжелыми и темными энергиями….
- Сокол, расскажи мне обо мне, - попросил однажды Глен. С этого начались наши дружеские разговоры и  совместные прогулки. Иногда я брал его с собой в ночные полеты. Когда его тело спокойно отдыхало в постели,  он сам путешествовал со мной. Там, где он жил всегда, была ночь, а тут, в другом мире, царил светлый-пресветлый  день.  Мы мчались на поездах, летали на воздушных шарах и иных транспортных средствах по воздуху. Я остерегался демонстрировать ему полеты безо всяких приспособлений, этажи миров, крутящиеся барабаны времени - испугаю до смерти. Мы посещали театры и замки, храмы и санатории. Но и места заключения тоже. Тому, кто вступает на путь служения, надо знать,  как непреложно действует Закон.
 Не все сразу. У него впереди вечность. Успеет. Нельзя обучать высшей математике того, кто только что научился складывать  простые числа.
Да ведь и я еще многого не знаю и не умею, и я - пока ученик. Как говорится: "Я ему один раз объяснил, другой раз объяснил, наконец, и сам понял, а он все не понимает..." Есть такая шуточка...
Знания и упражнения, которые я постепенно открывал Глену, способствовало быстрому росту его огненного тела. Он выполнял их втайне от своего окружения и от друзей. Его общественная жизнь существовала как бы в одной плоскости бытия, а духовный мир развивался отдельно,  однако обеспечивал ему быстрое продвижение по социальной лестнице. Поблизости от него я не видел других таких же мужских огней, образующих  мандалу, подобную его дереву, корни которого уходят к огненному ядру планеты. А ветви – к центру Мироздания. Только одно женское дерево стояло рядом. Но  с тем деревом занимался не я, и у нас не принято лезть в дела коллег и соучеников. Я только знал, что Глен мой счастлив в жизни, и женщина рядом занимается медитациями вместе с ним.  Восхождение моего подопечного помогало им обоим, а вместе с тем и всей планете.
Однако время расставания приближалось стремительно, быстрее, чем я рассчитывал. Его огненное тело успешно формировало следующее, кармическое тело, шпиль Эго. А вот этой работой занимаются обычно другие наставники. Таким образом, мне пора покидать планету.
 Однажды вечерком мы с Геннадием сидели на крылечке его дома, вдали горел закат, краснооранжевым отсвечивали облака.  Дом стоял на высоком берегу   небольшой таежной реки, внизу на воде качались лодки  и катера, а во дворе урчал  автомобиль. Семейство – жена и дети – еще копались в огороде, а он, хозяин, уже завершил работу и теперь, полузакрыв глаза, смотрел на реку и тихо беседовал со мной. Река еще несла редкие льдины, темные и полузатонувшие. От нее пахло свежестью и ликованием весны. Кудрявые легкие облака толпились у краев горизонта, но тут, над поселком, сияло ослепительно чистое ясное небо. Как и должно быть над местом, где постоянно стоит, как телевышка, крутящийся энергетический вихрь.
 -Я должен сказать тебе, Геннадий, наша совместная работа завершается. Уже  завтра у тебя появится  другой наставник. Но если мы с тобой  работаем как бы в одной упряжке, то новый учитель будет  помогать  тебе   на расстоянии. Может  даже показаться, что ты брошен, остался один , но это не так. Со временем ты научишься ощущать невидимое присутствие нового Учителя.
 - Сокол, что за ерунду ты нынче несешь! Мне казалось, что ты и я - это одно и то же. Ты - наверху,  я - тут, у реки.
-Дорогой мой Геннадий, еще вчера это было так. Или почти так. Но ты сдашь завтра экзамены, завершаешь обучение в детском саду  и должен будешь перейти в школу, в первый  класс. А там - другие учителя. И твой завтрашний экзамен - это и для меня экзамен. Я сам как бы заканчиваю обучение в школе, понимаешь... Не врубаешься?  Попробую объяснить иначе. Если завтра ты справишься с заданием, то получишь нашивки сержанта, а я, соответственно, лейтенанта.
-Что-то мне ситуация не нравится. Мне казалось, что мы, ты и я, это единый вихрь.
-Где-то так. В данный момент. Ты - корни, я - ветви одного дерева. Но завтра ты ощутишь себя всем деревом полностью, от корней и до верхних листочков. И поймешь, что твой новый учитель – это другое стоящее рядом дерево – кедр, например…
-Доходчиво объясняешь, Сокол. И что мне завтра надо будет отвечать? Кто будет принимать экзамены? Напугал ты меня… Хоть бы билеты показал, а то ведь перетрухну, а шпаргалки и нет…
-Обойдешься без шпаргалки. И так готов. Расскажешь на Галактическом совете об экологическом кризисе в астрале твоей планеты. Это будет теоретический вопрос.         
Практическое задание будет тоже несложным: например, передать послание нижним мирам. Или залатать атмосферу у какой-нибудь планетки. Или  оказать помощь обитателям Зазеркалья – например, песней сгармонизировать их пространство…Справишься…
-Что-то сложно для выпускника детского сада.
 - Да ты не бойся, я буду рядом. Ежели что – подскажу…
-Слушай, а если я сдам, то что, ты совсем-совсем исчезнешь? Как же так?
-Мы будем обмениваться приветами…
-Ну, если так…
 Мне вдруг показалось, что он слишком легко согласился с неизбежностью нашего расставания. И это было больно. "Практикуйте непривязанность! Живите без желаний!» - твердят нам Учителя. У них на Земле об этом говорил Будда. О желаниях как источнике страданий. Чтобы легко уйти, если Судьба прикажет. Я этому  учусь. А Глен что, уже научился? Хороший   у меня ученик.
На следующий день - у лесного   озера - он отлично сдал экзамен. И, кажется, даже не заметил этого. Выступил перед 24 старцами, как он привык выступать перед   районной Думой. Изложил им все - про экологию и гибнущих лосей. Про нефть, которая заливает непроходимые болота. И про контейнеры с радиоактивными отходами, сброшенными в эти болота, так же как и в моря и океаны планеты... Требовал восстановить центры вращения плазмы, засоренные за века так называемой цивилизации. Ему объяснили, что они, люди, засорили, им и восстанавливать. Тем из них, кто, как он, дорос до понимания источников трагедии. И он тут  с ходу почистил и усилил вращение полярной чакры, лотоса планеты.  Ему надели волшебное кольцо как свидетельство об окончании детского сада. А мне, соответственно, вручили аттестат зрелости. И никакой игрушки не  дали. Ни короны, ни крылышек.  Посмеялись  и сказали, что все игрушки, если захочется, я и сам  себе могу сделать…
 У нас с Гленом оставалось полчаса бесценного общения.
-Полетаем просто так, без цели, - попросил он меня.
-Нельзя без цели, даже солнце светит, имея цель светить. Даже электроны крутятся, чтобы ваша материя существовала. Даже трава растет, чтобы…
-Сокол, Господи, какой же ты зануда! – поморщился Геннадий.
-На поминай имени Господа твоего всуе, - напомнил я ему.
-Вот я и говорю, что зануда! Мне почему-то кажется, что высшие цели достигаются именно тогда, когда паришь без цели, в свободном полете! Надо же иногда пить  шампанское! Или ты всегда меня вел строго по плану?
- Конечно! И тебя, и всех - до тебя…  А их было тьмы... Какое шампанское?!
-Да, неудивительно, что мы так медленно прорастаем к Свету Истины.
Ветви вы ветви, слишком мало вольности и свободы вы даете нам, своим               
 корням. А еще хотите  быстрых результатов!
Нет, как же быстро он зазнался! Отлично сданный  экзамен уже глаза Глену застит. Силу почувствовал, малец! Однако мои уроки для него  закончены. Почему бы сегодня мне не опробовать его шампанского?!
- Ну что ж, полетели без цели, Геннадий!
Мы выбрались из миазмов, которые окружали его планету, - и чуть не врезались в поток астероидов. Вот тебе и полетали налегке, без транспортных средств? Ладно, я использовал свои знания, и мы успели нырнуть в тоннель иного пространства-времени. Глен вытер пот со лба.
 -Ну, понял, любитель шампанского, что хоть мы и летим без цели, но все должно быть  просчитано заранее, чтоб не попасть в    авиакатастрофу...
-Согласен,- кивнул Глен. И поднял глаза. Мы оказались в саду, где живут жар-птицы. Они тут были, как в клетке, причем  их было слишком много в этой цветущей клетке. Почему-то они не могли покинуть пределы   сада, носились шумными стаями,   сталкивались и рыдали. Я тотчас сообразил, что ситуация выстроена для Глена. А может быть, и для меня.
-Сокол! Беда! Можно, я попробую им помочь?!
Он еще спрашивает разрешения!
 Он неплохо учился и сумел рассеять тучи и снять заговор с границ вишневого сада. И грузные птицы – а это были людские души – вылетая за пределы сада, преображались…  Многие из них становились бабочками. А другие – стрекозами.
-Летающие создания благодарят тебя, Глен. Голубые бабочки – одна из самых мудрых цивилизаций во Вселенной. Здесь на Земле мы видим как бы тень той огромной цивилизации. Ее отражение…  Но объясни мне, как ты это сделал – и понял ли ты, кто были эти птицы?
 -Не представляю даже. Просто я знал, что должен помочь – и помог! - вконец растерялся Геннадий.
-Помнишь, когда ты провожал души в посмертии, одно из мест назначения было не подготовлено к их приему. А ты их туда отослал. Это было твоей ошибкой. Вот они и мучились. Сейчас ты исправил   ошибку.
- Никогда бы не подумал, что вот так я исправляю свои прошлые ошибки. Я ведь хотел полетать без цели...
- Милый Геннадий, твой полет без цели - это выполнение реального дела Бога. Ты становишься его рукой, когда сознаешь  цель - но еще более - когда ты ее не сознаешь. 
-Значит, я не свободен? - вдруг что-то понял и даже  испугался Глен.
-Наоборот. И ты, и я свободны, как свободен и сам Господь. Мы свободно выполняем свою волю, как его; а его волю, как свою. Но мне пора возвращаться домой, на Альтаир. А тебя встречает твой новый Учитель. Видишь светлое пятно на горизонте?..
Геннадий поглядел туда, куда потянулись хороводы бабочек - и тут же   пропал из моего поля зрения. Унесся вместе с новым учителем. Словно две бабочки мелькнули вдали. И в тот же миг все  длинные века моего обучения в школе свернулось в хрустальную горошину. Я держал ее  на ладони, стоя уже не на дорожке цветущего сада,  а на берегу канала Венеции. И к мостику подходила гондола.
-Привет, Сокол, - сказал Гондольер,- Ты превосходно сдал свой экзамен вчера и переведен в Академию. Твой воспитанник сам – отныне ученик Школы. А ты будешь осваивать и дальше науки со мной. Как и все эти последние годы. Начинаются каникулы. Твои родители на Альтаире уж заждались тебя. Отдохнешь, а там снова учеба и космическая практика.
Гондольер протянул мне руку – и я легко ступил в лодку. Как странно, что я никогда не знал и не видел этого такого мне родного человека. Вот с кем я советовался, когда сомневался в ответах,  вот кто был моим наставником! Впервые я смог увидеть его!  Вот он какой, молодой, веселый, с легкими морщинками у глаз! Венеция, Венеция, вот где бывал я в своих снах, когда Учитель беседовал со мной!
-Но мы-то  с вами не расстанемся? - вдруг спросил я его, все еще думая о моем юном Глене, выросшем из коротких штанишек. О Глене, который из биомашины превратился в Человека Вселенной, которого я полюбил как сына, нарушив строгий запрет "не привязываться", вернее, разрешение "любить, не  привязываясь".
-Еще не скоро. Но когда-нибудь расстанемся  и мы. А пока поплывем, мой юный друг Сокол, в океан чистой потенциальности, куда брошено тобою зерно намерения. Уходим, Сокол, уходим с этой планеты. Ты и так задержался здесь дольше других. Наши ребята уже давно начали забирать своих... Взрослеют земляне, повышают свои вибрации, мы с тобой здесь уже не нужны…
-А как же те биомашины, которые не успели сформировать огненные тела?
-Не задавай лишних вопросов, Сокол, - Гондольер легко оттолкнулся веслом, и Венеция растаяла в сиянии Света. Мы перешли в состояние парения...