Бои в ставке Мамая

Они вышли с Епифанием из подземного  Русского дома на улицу и снова  окунулись в ад жары. Солнце поглощало этот мир! Оно сжирало его! Безжалостные лучи, подходившие к земле плотной массой,  были могучим  прессом. Но и под  этим прессом шевелись людишки, более того, возбуждение нарастало!

Все стремились к центру города на большую площадь. Там стоял трон, на котором сидел  правитель Мамай.

Это был человек высокого роста, несколько сутулый.  Он был реальным правителем Золотой Орды, меняя на престоле ханов по своему желанию, но сам великим ханом стать не мог, ибо в жилах его не текла кровь Чингизидов, потомков Чингисхана.

А вот какая кровь текла в его жилах, это трудно было разобрать. Лицом он более походил на европейца,  узкое белое лицо, европейского разреза глаза, но волосы черные и смоляные, как у настоящего монгола.

Властность, внутренняя сила и презрение к окружающим сразу бросались в  глаза, еще узкий рот, узкий как щель, губы все время змеились в усмешке, плечи поддергивались, веки  глаз, вдруг,  начинали часто-часто моргать.

«Какой нервный парень», - подумал Виктор.

По бокам Мамая стояли два чудовищно больших охранника, с невероятно толстыми руками, с выпяченными животами, полуголые. В руках у них были огромные мечи. Они были людьми непонятной расы, скорее всего смешанного происхождения, загорелые до черноты, они казались неграми, но скорее это были выходцы с каких-то островов в Тихом океане, они были похожи на борцов сумо.

Когда площадь заполнилась, то Мамай сошел с трона, и тут же снова вернулся на свое место, и тут же все упали ниц, все упали лицами в раскаленную землю, Виктор, понимая, что это ритуал, упал со всеми, его обоняние страдало от  сильнейшего запаха грязных тел, которые не мылись с рождения.

И тут же сразу начались поединки! Это были, как сейчас бы сказали, показательные бои. Богатыри сражались тупыми копьями и были правила, запрещавшие убивать им друг друга.

Сначала сошлись два монгола на маленьких лошадках, они под общий хохот мгновенно вышибли друг друга из седел, и сидели ошарашенные на земле, монголы были защищены кожаными доспехами.

Вслед за ними  на середину площади выскочил на огромном коне гигант.

- Лучший поединщик Мамая, - сказал кто-то из русских, стоявших рядом. – Челубей!

 Толстая многослойная кожа защищала его плечи, локти, колена, были нагрудники и кожаный же шлем.  Лицо его было неподвижно и источало высшее презрение, которое Виктор легко прочитал по его глазам. И сам боец был неподвижен, как статуя.

Первым биться с ним выскочил на черном мощном коне генуезец, весь в стальных латах. Но латы так накалились, что рыцарь упал с коня сам от солнечного удара.

Как же хохотала площадь! Монголы, тюрки, славяне, иранцы, европейцы в прямом смысле катались по земле от смеха, пихали друг друга – Ты видел? Ты видел?

В самом деле, на это было потешно, рыцарь лихо двинулся на Челубея, тот стоял не шелохнувшись, но вдруг, рыцарь выпустил поводья из рук, конь его перешел на шаг, и рыцарь плюхнулся прямо   под ноги коня гиганта.

Один Мамай не хохотал, в досаде он сказал что-то ближнему к нему человеку, и вот уже на Челубея мчался  другой рыцарь, испанец. Закаленный  ярким солнцем Испании, он, гремя всем своим железом, доскакал до Челубея. Тот одним мгновенным движением своего копья подбил руку рыцаря, и тот выронил  копье. После чего Челубей, как жонглер, развернул свое копье  толстой его частью вперед, ударом в живот согнул рыцаря пополам,  ловко поддел его и поднял!

Металлический рыцарь извивался как червяк на копье, наконец, соскользнул на землю, и оглушенный притих.

А площадь опять неудержимо хохотала!

И тут на встречу Челубею вылетел тот самый русский витязь, которого Виктор и Епифаний встретили в самом начале пребывания в ставке Мамая.

Он был в кольчуге, в шлеме, на руке  его по рыцарскому обычаю был повязан платок прекрасной дамы!

Виктор напрягся весь, даже не думая о том, что делает, он весь сконцентрировался на поединке, он сам не понимал, как у него так получилось, но когда Челубей нанес страшный удар в голову русского Виктор отвел этот удар, тот пошел вскользь по шлему,  витязь  проскакав мимо Челубея тут же развернул коня и  выбросил руку с копьем вперед. Челубей был в растерянности оттого, что пробил мимо цели, и не ожидал, что  противник развернется с конем на таком малом пяточке, а потому витязю удалось нанести удар тупым копьем  в бок гиганту,  тот взревел от боли и ярости.


Его копье перелетело как пушинка в левую руку, и он нанес разящий удар под руку витязя, но Виктор снова сделал усилие, и копье потеряло свою скорость,  и витязь усидел в седле. Он снова  пробил точно уже в грудь Челубея, тот пошатнулся в седле.

Площадь стояла в гробовой тишине, и в этой тишине было слышно, как Челубей лязгнул зубами,  как сжался точно огромная пружина и бросил своего коня вперед, конь ударил грудью в бок коня витязя и тот рухнул вместе с конем.

И тут со своего места встал Мамай, махнул рукой. Бои закончились. К нему подъехали оба поединщика, точнее Челубей подъехал, а витязь хромая подошел.

Мамай щедро отсыпал им золота.

- А ты почто за Сергия Юшку вступился, - спросил, вдруг, Епифаний Виктора, - без тебя бы Челубей его первым ударом из седла вынес.

- Так русский же!

- Это как поглядеть, - сказал Епифаний. – Юшка говорит, что родом из черниговских князей, может быть, конечно. Но сам он служил королю ляхов, потом был на службе в Крыму у генуезцев, потом, говорят, с кипчаками грабил караваны из Китая. Сейчас он у Мамая на хорошем счету. Мы русские здесь не говорим всего только двум людям – батюшке местной церкви православной, ибо уж очень он дорог  Мамаю, тот его золотом всего засыпал. И ничего не говорим Юшке. Видишь, как его Мамай любит, даже бой остановил, а то б Челубеюшка потоптал бы его немного конем.

Виктор задумался. Он знал, что будет битва на поле Куликовом, он знал, что поединщиком от татар будет Челубей, но, может быть, соврали русские летописи? И Пересвет не убил  Челубея  в том бою?

Епифаний  понял направленность мысли Виктора и сказал:

- Помнишь, у меня видел  воинов?

Виктор кивнул головой, еще бы их не помнить.

-  Так вот, каждый из них сильнее Челубея, это я тебе как бывший воин говорю.  Сильнее знаешь чем?

Тут Епифаний задумался, как бы точнее объяснить. Потом показал на голову и сказал:

-  У них молния здесь, понимаешь?  Мысль их быстрее, а потому и движения их быстрее. Челубею выстоять против любого из наших поединщиков можно, если только случай ему поможет.