Темные Воды

Никогда раньше мне не приходило в голову задуматься о том эгоизме, который всегда, во все времена был присущ роду человеческому. Мы объявили себя единственными носителями разума на планете, «венцом творения» - на основании чего? Кто дал нам право утверждать, что именно мы были созданы «по образу и подобию» творца? Лишь нелепым нежеланием сорвать шоры с глаз может быть объяснена эта твердолобая уверенность в собственном превосходстве. Я утверждаю так, ибо знаю теперь, что существуют другие «образы» и другие «подобия», и невероятные откровения до сих пор таятся за тонким покровом обыденности там, где, казалось бы, уже ничего невозможно утаить.

Начало было вполне невинным – как и начало многих других историй. Мой друг Артем, большой любитель активного отдыха, пригласил меня на выходные в небольшой городок на окраине Смоленской области. План был прост, а потому притягателен: провести несколько дней под открытым небом, сплавляясь в надувной лодке по одной из многочисленных мелких речек, коими полна смоленская земля. Летнее солнце, запах костра, буйная зелень всхолмленных равнин, кое-где одетых шапками мелколиственных лесов – все это влекло меня из душного мегаполиса, узником которого я являлся на протяжении многих лет. Тело желало активности иного рода, нежели давка в общественном транспорте или же спешная пробежка по задымленным улицам – поэтому предложения было принято без всяких раздумий.

Следует добавить, что я вовсе не являлся преданным адептом туризма, плавал неважно, и потому всецело положился в этом отношении на своего опытного друга и его спутников. В это маленькое путешествие с нами отправилась жена Артема, её сестра, а также еще одна супружеская пара – Игорь и Оля, которые также имели за плечами богатый туристический опыт. Таким образом, в надувной лодке разместилось шесть человек – к счастью, её размеры это позволяли.

Путешествие началось без всяких инцидентов. Речка была по местным меркам достаточно широка и часто петляла. Кое-где берег был сложен песчаными породами, образуя маленькие уютные пляжи, в иных местах, наоборот, по невысоким обрывистым склонам вплотную к реке подходили густые заросли кустарника. Погода соответствовала настроению – самые крупные облака, что были заметны на небосводе, едва ли превышали размерами мелкие клочки ваты. На первой стоянке мы провели несколько часов, загорая и купаясь в теплых водах реки. Оля купалась голышом, то и дело демонстрируя присутствующим свою упругую грудь с коричневыми сосками. Я же большую часть времени провалялся на горячем песке, ни разу не сунувшись в реку. Меня и так все устраивало – после родного-то города, с его тянущимися ввысь уродливыми небоскребами и вечными автомобильными пробками. Кроме того, полезно было выкинуть из головы хоть на время мысли о неоконченном романе, над которым я без видимого успеха трудился на протяжении многих месяцев. Задача, которую я поставил перед собой, сама по себе выглядела достаточно претенциозно - создать каноническую морскую историю, написанную слогом семнадцатого столетия, и посвященную захватывающим приключениям пиратского судна под названием "Хвост Дьявола". Боюсь, что сей труд настолько повлиял на мою манеру изложения, что речь моя навеки осталась чрезвычайно архаичной - надеюсь, возможный читатель проявит великодушие и закроет глаза на этот прискорбный недостаток...

Итак, во второй половине дня мы вновь погрузились на свою лодку и, вырулив на середину реки, двинулись вниз по течению, лениво работая веслами. Мы шутили и смеялись, то и дело восторгаясь незамысловатыми красотами русской природы, окружавшей нас со всех сторон.

Тут-то и начались те необъяснимые события, что привели впоследствии к поистине ужасному финалу. Артем вдруг заметил, что лодка существенно ускорила свой ход, несмотря на то, что мы совершенно перестали грести. Создавалось впечатление, что мы угодили в какое-то внутреннее течение, которое неслось значительно быстрее, чем вяло струящаяся вперед стремнина. Спустя еще какое-то время, вода за бортом потемнела – в нескольких метрах от нас с легкостью можно было различить дно, покрытое золотистым песком, в то время как непосредственно под лодкой точно бурлила безумная струя чернил. Артем дал команду грести к берегу, и мы налегли на весла, но сопротивляться течению оказалось решительно невозможно.

Ситуация складывалась довольно пугающая. Мой друг уже неоднократно сплавлялся по этой реке, и никогда не сталкивался ни с чем подобным, поэтому даже на его лице я заметил тень беспокойства. Как ни крути, страх – неизменный результат столкновения человека с любым отклонением от привычного опыта.

В полном молчании мы неслись вперед, не зная что предпринять. Таким образом лодка проделала несколько километров, а затем черный потом резко вильнул в сторону, и бурно ворвался в одно из ответвлений основного рукава реки. Беспокойство Артема усилилось – он клялся, что этого самого ответвления нет и никогда не было ни на одной карте, а ведь он знал здешние места как свои пять пальцев! Да и мыслимое ли дело – обнаружить в Центральной России нечто, обделенное вниманием картографов? Вся местность тут издавна исхожена людьми, это не бескрайние равнины Центральной Африки и не сумрачные джунгли Амазонии, каждый бугорок тут давно изучен исследователями и тщательно нанесен на карту... Но, зная все это, никто из нас ни на миг не усомнился в словах Артема – уж больно чужеродно и зловеще выглядели берега.

Новая речка была черной, как деготь, и очень узкой, вдоль русла стояли стеной узловатые, дико искривленные деревья, каких я не видел никогда в жизни. Их стволы нелепым образом утолщались в верхней части, подобно перевернутой бутылке, а переплетенные ветви образовывали над нашими головами настоящую крышу, сквозь которую почти не проникали солнечные лучи. Покрытые нездоровым грибком, деревья тянулись к небу, но под сенью их бледных крон стояла тьма, и эта чернота пугала нас так же, как и чернильный поток, стремительно несущийся в неизвестность.

Вскоре на борту лодки началась паника – женщины причитали и кричали, мужчины пытались их успокоить, но лица у всех были одинаково испуганными. Впрочем, весь этот шум мигом прервался, едва только берега расступились, и черный поток вынес лодку в небольшое темное озеро, густо покрытое гнилой тиной и окруженное лесом.

Однако не само озеро привлекло наше внимание, а то, что мы увидели на берегу. Там была деревня – но, право слово, она ни в коей мере не походила на нормальные русские деревни, какие можно встретить в здешних местах. И сами дома, и их расположение выглядели абсолютно чуждо. Часть построек стояла на сваях прямо над поверхностью озера, примерно как дома в Южной Азии, где реки часто разливаются и выходят из берегов. Некоторые дома были двухэтажными, и от одного к другому тянулись ветхие мостики, которые вряд ли выдержали бы вес здорового взрослого человека. Повсюду были развешены рыболовные сети, покрытые засохшей тиной. Главная улица деревни выводила к своеобразному причалу, загроможденному старыми ящиками, на конце которого располагалась площадка с тремя высокими столбами. Деревянные стены домов позеленели от времени, из каждой щели торчали пучки засохших водорослей, как будто деревня долгое время провела на дне...

Увидели мы и людей – те деловито сновали по берегу, подобно пингвинам переваливаясь с боку на бок. Поначалу мы решили, что это дети, так как росту в них было вряд ли больше полутора метров.

Все это мы созерцали изумленно раскрыв рты, так что даже не сразу заметили, как черный поток, вынесший нас сюда, утратил свою силу, и лодка неспешно покачивается на озерных волнах. Вскоре на нас обратили внимание – местные жители, все как один одетые в грязное тряпье, выстроились на берегу и устремили взгляды в сторону лодки.

Было в этом месте что-то поистине нездоровое, пугающее, патологически мерзкое, посему мы без раздумий решили убраться восвояси, однако затея эта не увенчалась успехом. Едва мы попытались вернуться в реку, по которой сюда приплыли, как могучий черный поток возобновлял свою работу, возвращая лодку в затхлое озеро. Таким образом, мы оказались пленниками этого аномального места, и дорога оставалась только одна –  вперед, к деревне.

Дрожащими руками я взялся за весло, и вместе со всеми начал грести в сторону трухлявого причала. Жители деревни продолжали неподвижно глазеть на нас с берега. Мимолетом окинув взглядом небо, я вдруг заметил, что солнце стоит совсем невысоко над горизонтом, в то время как часы показывают четыре пополудни. О своем наблюдении я решил никому не говорить, так как мысли об идущем вспять времени могли довести слабонервных дам до припадка.

Вскоре мы высадились и, преодолев скрипучий скользкий причал, измазанный рыбьими внутренностями, оказались на берегу. Тут-то до нас и дошло, что вовсе не детей мы видим сейчас перед собой – это вообще были не люди, или же люди, отмеченные особой печатью уродства. Их выпученные глаза смотрели не мигая  и напоминали рыбьи, носы отсутствовали вовсе – имелись лишь слизистые отверстия ноздрей, которые постоянно подрагивали, словно эти странные существа принюхивались к нам. Кожа их была бледной, с редкими пятнами нездоровой синевы, безволосые головы влажно блестели в свете утреннего солнца, а широкие безгубые рты были плотно закрыты. Я не знаю, почему женщины не завопили, увидев всю эту мерзость – хотя, возможно, я просто не обратил внимания на их крики, поглощенный отвратительным зрелищем. Как известно, всё отталкивающее обладает не меньшей притягательностью, чем прекрасное. Я ощутил себя настоящим испанским конкистадором, впервые высадившимся на неведомых берегах и столкнувшимся с племенем уродливых пигмеев, о которых рассказывали легенды...

Дальнейшие события развивались стремительно – из ближайшего к нам нелепого ветхого строения вывалилась целая толпа карликов, в руках которых я увидел заряженные камнями пращи. В следующее мгновение огромный булыжник уже размозжил череп Артему. Кровь брызнула на лицо его жены, отчего та пронзительно завопила, но крик её быстро прервался, так как следующий булыжник достался ей.

Я развернулся и кинулся бежать в сторону лодки, но поскользнулся на рыбьих кишках и рухнул на вонючие доски причала. Колени налились тупой болью. Встать я уже не успел – подоспевший низкорослый уродец огрел меня чем-то тяжелым, из-за чего в глазах моментально потемнело.

В реальный мир меня вернул отвратительный запах гниющей рыбы. Открыв глаза, не сразу понял, где нахожусь – мозг, которому причинили боль, отказывался адекватно анализировать происходящее. Затем я сообразил, что вижу перед собой три столба на краю причала, к которым ныне привязаны трое моих спутников. Одежду с них сорвали, так же как и с меня. Столбы были густо забрызганы чем-то темным, подозрительно напоминающим запекшуюся кровь. Меня держали чуть поодаль – причем я не был связан. Очевидно, проклятые мучители посчитали, что сознание к их жертве возвратится еще не скоро. Так как плана побега пока не имелось, я до времени решил не выдавать свое пробуждение.

Вскоре на круглую площадку перед столбами выполз жирный карлик в балахоне, обшитом рыбьими скелетами, раковинами, и прочими малоприятными вещами, добытыми со дна озера. В руках он держал бубен – похоже, это был шаман. Он затянул отвратительное булькающее пение, каковое вряд ли смогло бы породить человеческое горло. Толпа карликов ответила бурным воплем, напоминающим некий призыв. И шаман, и прочие собравшиеся на нечестивое действо неотрывно смотрели на гладкую поверхность черного озера, словно ожидая чьего-то появления. И появление это не заставило себя долго ждать.

Сначала из глубины озера поднялись пузыри, сменившиеся бурным волнением, затем вода буквально забурлила, словно извещая о прибытии того, кто все это время безмятежно спал на дне, пока удары бубна и дьявольское пение не пробудили его.

По-видимому, черный водоем имел просто невероятную глубину, словно бездонный колодец в ад, и не иначе как этот самый ад породил существо, спустя еще пару мгновений показавшееся на поверхности.

Волны взметнулись к небесам, и моим глазам предстала плоская голова с невероятно широкой пастью, усеянной тонкими зубами – пожалуй, наша лодка без труда могла бы уместиться в этой пасти вместе со всеми пассажирами. Огромные немигающие глаза уставились на нас, как два гигантских пузыря.

Монстр приподнял свою тушу над гладью озера, выпустив струю воды из отверстия на голове, подобно киту. Размеры видимой части чудовища превышали размеры любой из построек, словно в немом ужасе застывших на берегу. Я не забуду это зрелище – нет! Не забуду ни его рыбьих глаз, ни дряблого лягушачьего тела, ни развернутых красных плавников, ни перепончатых лап, которыми он отрывал от столбов моих друзей и забрасывал себе в пасть, перемалывая тела с омерзительным чавканьем. Олю он предварительно разорвал на две части, так что внутренности несчастной женщины кровавым комком вывалились на причал...

Тут карлики попытались поставить меня на ноги, и я понял, что пришла и моя очередь заполнить ненасытную утробу кошмарного озерного обитателя. Откладывать попытку бегства более не имело смысла – резко вскочив на ноги, я ударил локтем державшего меня уродца, отчего тот болезненно взвыл, разжимая хватку холодных лап. Место ушиба на голове болело, будто в него последовательно вкручивали раскаленный болт, но я все же нашел в себе силы растолкать местных жителей и рвануться в сторону леса. Уродливые карлики были крайне неповоротливы и являлись плохими преследователями, а я лишь надеялся, что гигантская тварь не покинет свое обиталище и не бросится вдогонку за ускользающей добычей. К счастью, этого и не произошло – тварь лишь издала негодующий вопль, от которого стены Иерихона как минимум дали бы трещину.

Через некоторое время я достиг леса и поспешил окунуться в затхлую темноту непролазной чащи. Только тогда я осмелился оглянуться, и увидел, что гигантское чудовище уже сгинуло в глубине, и лишь расходящиеся круги на воде еще напоминают о том кошмаре, что несколько минут назад явил себя миру. Погоня действительно отсутствовала. Видимо, карлики и сами боялись уходить далеко от воды, подобно каким-то двуногим земноводным...

Несколько успокоившись (если внезапно нахлынувшую нездоровую апатию можно назвать спокойствием), я продолжил свой путь через лес, стремясь только убраться подальше от богохульной мерзости, скрывшейся в волнах.

Признаюсь, в этом месте воспоминания мне изменяют – лишь обрывки событий застряли в памяти навсегда, в то время как темные провалы между ними вряд ли будут когда-нибудь заполнены. Судя по всему, спустя несколько дней беспрерывных блужданий, я, изможденный до крайности, вышел на окраину какой-то деревни – настоящей русской деревни на краю самого обычного леса... Я был голым и с ног до головы покрытым грязью, и, по словам местных жителей, беспрерывно нес какой-то бред, периодически повторяя одну и ту же фразу: «Пути Господни в природе – не наши пути...»

После этого события (о котором, кстати, я знаю только со слов обнаруживших меня людей, так как и здесь память сыграла со мной злую шутку) последовали долгие месяцы лечения и психологической реабилитации. Я как на духу рассказал врачам обо всем, что со мной приключилось, но стоит ли добавлять, что они не поверили ни единому слову? Они твердят, что мои безумные фантазии есть результат тяжелой травмы головы, полученной во время несчастного случая на воде, в котором погибли мои друзья (тела которых так и не были обнаружены), и я не имею ни малейшего желания оспаривать эту такую утешительную, но такую фальшивую версию...

Я знаю одно: человечество ныне окружило себя непробиваемыми стенами невежества – но иная жизнь идет по ту сторону этих стен, и лишь слепой случай порой позволяет нам столкнуться с омерзительными творениями чужих богов. Однако они всегда рядом – стоит лишь протянуть руку...