Охота. 28 августа 1894 года. В. Шильдер

     Император Александр II страстно любил охоту. Оттого заботился о местах, где охоты проводились, и всячески благоустраивал и улучшал гатчинский "Зверинец". Были построены металлические мосты через реку Теплая (Гатчинку), проводились мероприятия по увеличению поголовья "Зверинца". Из Германии завозили оленей и выдр, из Беловежской пущи кабанов и зубров. Было организованы места и для охоты на зайцев.

     28 августа, в 6 ; часа утра, мы выехали к горе Парныгу, к истокам речки Бамбака (приток Уруштена). Обращенные к востоку листочки травы были покрыты белой росой; с противоположной стороны ее уже согнал не прекращавшийся со стороны ущелья реки Киши сильнейший ветер. Мы миновали небольшие живописные озера в верховьях реки Бамбака и загромождённую крупными камнями местность, напоминавшую кратер потухшего вулкана. Спешились около поджидавших нас, высланных вперед, загонщиков и осторожно взобрались к краю глубокой котловины между горой Парныгу и скалами Джуга, прозванной Андреевским гаем.

     Зоркие охотники разглядели в котловине против нас несколько туров, которые мирно паслись врассыпную около больших лапин нерастаявшего под скалами прошлогоднего снега. Я с трудом разглядел туров в подзорную трубу.
 
     Решили попытаться  взять из загоном и условились не начинать стрелять иначе, как по турам. После продолжительного совещания между охотниками и решения, как действовать, великий князь бросил жребий, определивший наши места. Пробираясь к седловине, на которую предполагалось нагнать туров, преодолели довольно непроходимые  места в крутых осыпях скал. Мимоходом видели в стороне, в скалах ниже нас, за так называемым Георгиевским гаем, другую партию туров.

      Я добрался до моего крайнего номера в 9 ; ч. Каменная глыба скрывала меня с тыла от бешеного ветра, пронизывающего на открытой, гладкой седловине беззащитных великого князя и гр. А.В. Гудовича. К ним приходили серны, дали вволю собой налюбоваться, но в ожидании туров, по уговору, по сернам не стреляли. Осторожные туры, к величайшей общей досаде, вышли из гая раньше, чем круг был сомкнут, благодаря оплошности одного из загонщиков, показавшегося раньше времени в скалах над турами. Просидев на месте 11 ; часа, я ничего кроме большой стаи альпийских ворон не видел. Они носились передо мной с неистовым резким криком, напоминавшим одновременный крик наших галок, скворцов и щуров.

     Загонщики несколько утомились в скалах, что великий князь не решился брать в этот же день соседний Георгиевский гай, и мы направились к лагерю. Добыча этого дня заключалась в кусках кристаллов горного хрусталя, собранных охотниками в котловинах Андреевского гая.

     Когда мы вернулись в лагерь, сплошные облака, как вата, лезли с севера по ущелью реки Киши, распространяясь и в боковые лесные балки. Возникли опасения за погоду; но облака не поднимались выше определённого предела в горизонтальном направлении, и едва обрывки их отделялись вверх, как тут же, на глазах и рассеивались, бесследно исчезая в сухом воздухе. Облака держались примерно на полуверсты ниже нас, и когда в 5 часов ветер, наконец, стих, - под ними стояло почти гладкое море облаков с разбросанными по ним, в виде островов, вершинами гор. Вечером, при луне, картина эта приобрела еще большую прелесть. В прошедшем году черкес Паго сообщил на Бамбаке о горском поверье, будто ущелье реки Киши представляет собой хранилище облаков всего мира; отсюда Аллах их распределяет по свету.

     К вечеру пришёл Лабазан с товарищем и заявил, что его поиски зубровых следов успеха не имели; при этом он сказался больным лихорадкой. – Всякая надежда на зубра исчезла. Впрочем, опытный Ф.И. Краткий утверждал с самого начала, что нам его не добыть.

     На вечернем заседании у костра было решено охотиться завтра всем врозь, с подхода.

     Великий князь имел намерение идти в Георгиевский гай, предоставив Ф.И. Краткому Андреевский, А.А. Павлову, гр. А.В. Гудовичу и мне – Ачешбок и скалы по пути к нему, доктору – гору Парныгу.