ЛОХ

На дворе стояла серая промозглая осень. Лета, по сути, не было. Разве что в июле чуток пригрело. А так - серость и дожди. Ну, что в такую пору поделывает наш трудовой народ? Конечно, горькую пьёт, разговоры ведёт. И в нашем зеленом уютном дворе обстановка к этому располагала. Магазин - прямо в подъезде дома. В отдалении, среди дерев - столик и лавочки. Когда-то, в старые и добрые времена бывалые мужики резались здесь в домино, выпивали по рюмахе. Однако домино - пролетарская компанейская игра - отошла в небытие вместе с Советской властью. Так что оставалась только водка, нередко дешёвая, самопальная, да разговор.
Как-то, возвращаясь с работы, заглянул и я на огонёк. Взял четвертинку, пивка и двинулся к столику. Тут же ко мне присоединилась местная хулиганка Верка и едва знакомый парень в очках. Он жил где-то неподалёку. Махнули, перекурили, разговорились. А тут Верка и предлагает очкарику:
- Слушай, Шурик, а тащи-ка ты гитару, развеемся.
Взбодрённый, подогретый дружеской обстановкой, Шурик притащил гитару и пропел несколько хулиганских дворовых песен. На звон гитары подтянулись еще пару человек местных. Кто-то уже сбегал в магазин. Добавили. Еще попели, покурили, поговорили. Когда завечерело, пронырливая Верка и говорит:
- Ну что, поэт, а может в гости пригласишь? Котлеток поджарим?
Шурик, долго не раздумывая, согласился. И вот уже мы втроём сидим в его маленькой комнатке обшарпанной коммунальной квартиры. Верка живо сварганила, точнее, подогрела, три котлеты, резанула пару огурцов, и застолье продолжилось.
Жил гитарист на первом этаже сталинской кирпичной четырёхэтажки. Когда-то большинство квартир здесь были коммунальными. Постепенно жильцы расселились, разъехались, а несколько квартир, в том числе и Шурина, остались.
Их можно было определить невооружённым взглядом. Если с улицы на всех окнах стояли решётки, то здесь их не было. Если везде окна сияли чистотой и свежей краской, то здесь она облупилась. Тяжёлых металлических дверей тоже не было, и форточки практически не закрывались. Кому надо? Для жуликов эти убогие жилища интереса не представляли, брать нечего. Да и тащить последнее у своих? Это в падлу.
Надо отдать должное, что в отличие от кухни и мест общего пользования, комната у очкарика была ухоженная. На одинокой лампочке - пластмассовый абажур, на стене - ковёр не первой свежести, но всё же. На полу - ковровая дорожка. Из всей обстановки три стула, кровать, стол, шкаф, три книжные полки и два телевизора, один - на тумбочке, другой - на полу. Оказывается, второй друг ему привёз, телемастер. Обещал отремонтировать, а старый, громоздкий - на свалку.
Над кроватью на ковре висели две гитары. Одна - подарочная с подписью из Приднестровья, другая - посолиднее, поновее.
Спел нам поэт пару песен, оказывается собственного сочинения, опять махнули. Да, нужно отметить, что оклеенные относительно свежими обоями стены были увешаны афишами - авторскими и цирковыми (оказывается, Шура некогда работал в цирке охранником). Висели здесь и различного рода войск фуражки, шлемофоны, фляга (был в Таджикистане), висели и доски резные зонального происхождения (ездил с гитарой по тюрьмам-лагерям). Завершали картину семейные фотографии и почетные грамоты.
Шура этот, сначала показавшийся мне бирюковатым и серьёзным, на поверку вышел парнем весёлым, коммуникабельным. С юмором посвятил нас в свою замысловатую непутёвую жизнь, жён своих преходящих добрым словом помянул. Рассказал, что на днях пел в музее Сахарова для участников живого кольца 91 года у Белого дома. Вот гонорар небольшой получил, три дня как гуляет.
Тут и Верка в разговор встряла. Оказывается, они три дня как познакомились. Об интригующих обстоятельствах знакомства с очкариком Шуркой Шуриным и повела рассказ Верка.
…Дело было в пятницу. Местная шпана, как и весь рабочий класс, отмечала короткий день. Магазин, как уже было сказано, рядом. Гонцы только успевали. Пиво, водка не рекой лились, но приличным ручейком. Продавщица Наталья - моложавая симпатичная женщина, едва успевала давать сдачу. Тут и появился Шура с гитарой. Конечно, в магазине и на площадке он не был завсегдатаем, но его (благо прожил здесь четверть века) знали.
И знали, что отмечается он в магазине по особым датам. То зарплата в охране, то - концертный гонорар. К тому же нередко наезжали к нему друзья. Тут были люди и солидные, и бывалые, подозрительные, чувствовалось - с богатой биографией. Так что круг общения у гитариста оказался широким. И легкие загулы следовали как бы сами собой, с некоторыми перерывами. Вот и сейчас один из таких перерывов закончился.
А Верка продолжала.
Стоит она у магазина с подругой Файкой. Ну, накатили, конечно, уже прилично. А тут - Шура с ботлом:
- Ну что, девчонки (а у них уж по трое по лавкам)…ну что, девчонки, по пять грамм?
- Что уж там по пять, - завелась черноглазая татарка Файка, - давай по сто!
Не дошли даже до лавочки, присели на детской площадке. Вмазали. Посидели. Тут, воодушевлённый после концерта Шура, и пригласил их в гости.
- Айда, девушки, ко мне! Я сирота. Махнем-покурим. Да и закусь найдется:
Так они впервые и оказались в коммуналке соседа.
Шура расстарался, выставил на стол креветки (с другом вчера разминались), помидоры порезал, яичницу поджарил. Девицы-то были деловые
У Файки - ходка по малолетке, у Верки две по взросляку, чего уж перед такими менжеватъся.
Тут и Шурик вспомнил свои командировки на Матросскую тишину, да в Бутырку на Крюковский общак, да на женскую Можайскую. Вспомнил и суровую «хозяйку» - полковничиху Савину. Кстати, с восхищением отозвался о тёплом приёме артистов. Ещё бы! Люди с воли да с песнями!
Долго они проговорили в этот вечер. Дважды ещё артист бегал в магазан. за добавкой. Да тут, как обычно бывает, заспорили они с Веркой по пьянке, завелись. Ну и предложил им Шура - до дома до хаты. Обиделись девушки. дверью хлопнули - прощевайте!
Вдруг среди ночи звонок дверной, как сумасшедший, затрезвонил. Шурка спросони, на босу ногу, да с больной головой, дверь открывает. Стоят два парня лет по пятнадцати. Один белобрысый, другой чернявый, вроде чурки. Ну и белобрысый бормочет что-то про телевизор. Впустил Шура незванного гостя, второй - за дверь остался.
Блондин и говорит:
- У меня телевизор пропал и видак. Не у тебя ли?
Шура и опешить не успел:
- Смотри,- говорит,- вот телек, друг привёз с другого края Москвы. А видака у меня отродясь не было.
Смутился парень, заглянул в комнату:
- Телек не мой. У меня «Самсунг» был.
- Ну тогда свободен, - почувствовав раздражение, бросил Щурка, - Да, а зовут-то тебя как?
- Лёха, - чистосердечно буркнул тот.
Проснувшись в субботу, Шура никак не мог отыскать ключи. И стал в памяти восстанавливать ход вчерашних событий. Хоть и тяжела была голова артиста, но он сообразил. Дважды бегал он в магазин и открывал дверь своими ключами. А тут - нету! Никак бабы сперли. Им это - как два пальца!...Тем более, обиделись и решили наказать лоха.
3атем он про телевизор вспомнил да Лёху белобрысого. И тут его осенило! Лёха-то этот как две капли Верка! Тем более, что про телевизор сломанный только бабы и знали.
Два дня разыскивал Шурка своих собутылъниц - всё бесполезно. Сначала в окно вылезал, потом запасные ключ нашёл. Вздохнул облегчённо. И всё же было неприятно. Мораль и совесть заели. Коммуналка, соседи, а с кем попало по пьянке. Благо соседи на даче.
…В понедельник с работы шел с каким-то непонятным чувством. И - на тебе! Ещё издали напротив магазина увидел Верку. Она что-то бурно обсуждала со здоровенным парнем Колькой, бывалым рецидивистом, местным ухажёром.
С Колькой артист был немного знаком. Не раз встречались у магазина, даже выпивали как-то в компании.
Поздоровавшись с Коляном, Шурик тут же взял под перекрёстный огонь Верку.
- Вера, мы люди не чужие. Так что к тебе два вопроса. Первый: где ключи? И второй: как сына твоего зовут?
Верка, конечно, всё тут же просекла, но выкрутиласъ - ключи не брала. А сына Лёшей зовут. Кстати призналась, что их у неё трое. Так это средний.
Ну тут, при третейском судье Коляне, артист и выложил всё. Про загул, про телевизор да про странных ночных посетителей.
- Ты, Вера, подумай хорошенько обо всём на досуге, - не прощаясь, бросил Шура, и, зайдя в магазин, на последние взял себе шкалик.
Вечером после плотного ужина и ста граммов водки Шурин начал прокручивать ситуацию. Да, ключи от общей квартира. Да, могут хапнуть хату те же малолетки. Но чего брать-то? Телевизор задрипанный или гитары? И, неужели напрасно катал он по этим проклятым взрослякам и малолеткам с песнями, чтобы получить такую неблагодарную расплату?!
Откровенно говоря, раскрутить эту Верку с её подругой большой проблемы не составит, но и к операм знакомым обращаться не хотелось.
С этими раздумьями артист и отрубился.
Вдруг в половине первого ночи, как на днях, сумасшедший звонок. И снова спросонья Шура открыл дверь и. ..видит Верку, растрёпанную, взволнованную.
- Ты чево? - неприветливо спросил он.
- Ты не один? - растерянно спросила она.
1 -Так тебе чево?
- Да вот…ключи нашла. Твои? - лукаво щурясь, проходя за дверь и доставая из нагрудного кармана три ключа, спросила она.
Шурке так всё это надоело. Эти загулы, эти случайные гости, что вроде и ключи на фиг не сдались! Он даже готов был лазить каждодневно в окно или форточку, только б забыть всё это. Но, наконец, он очнулся и произнёс:
- Ну, блин, Верка! ..Ну и семейка у тебя! ...Ночные гости!..
Тут она понесла какую-то пургу про ключи и спросила 35 рублей. Должно быть, ей очень хотелось обмыть это замечательное событие.
Наверное, даже если они и были бы у Шуры, он вряд ли бы дал. Нет, не из жадности, от, пожалуй, некоей обиды на_этих подлых и коварных баб! Но, конечно, он поблагодарил благородную Верку, а та ещё заметила:
- Ну надо же, я и дверь-то входную еле открыла, кода-то не знаю...
- Да уж, - подумал Шура, - кода не знаешь! Да тебе, Верка по силам и не такая дверка.
…Когда Верка с помощью Шуры закончила этот свой путанный мудрёный рассказ, было уже за полночь. Они сидели передо мной, эти улыбчивые соседи - кручёная-верченая Верка бесфамильная и добродушный очкарик и поэт Шурка Шурин.
- В пору рассказ об этом весёлом загуле написать, - сказал я.
Попробуй, - улыбнулся очкарик. И назови его - «Лох, Шурик и незнакомки». Или попросту – «Лох!»


29 августа 2003 г.