Обида

Из дома Виктор вышел чуть за полночь, с тем, чтобы успеть на один из последних трамваев. В темном сентябрьском небе сквозь густую пелену облаков едва просматривались мерцающие звезды. Полная луна как бы украдкой выглядывала из-за туч и снова ныряла во тьму.
В сторону центра народу не было, так что в вагоне трамвая сидело лишь несколько запоздалых пассажиров. Было прохладно, и Виктор поднял воротник куртки и наглухо застегнул молнию.
Трамвай дернулся и стремительно, грохоча на стыках, покатил в ночь.
Озябшей рукой в правом кармане куртки Пухов нащупал комочек холодного металла. Осторожно, пальцами прошёлся по ребристой поверхности лимонки, смертоносного подарка далекого армейского друга.
Лимонка эта, то есть граната Ф-1, добрых пару месяцев мирно покоилась на тещиной даче в Пирогово. Её Виктору в один из последних приездов в Москву привез верный друг Сергей, офицер армейский, участвовавший в примирении сторон в одной из горячих точек бывшего Союза. Там с таким «товаром» в ту грозную пору было запросто. Однако, Пухов не думал, что эта страшная «игрушка» ему вот так вдруг понадобится.

X X X

…Злость, обида, негодование переполняли сердце. Шутка ли подумать, что за все прожитые им тридцать лет его, спокойного, нормального парня по сути, впервые в жизни, вдруг обвинили в краже. Да еще кто?! Этот поганый гопстопник Валера, Валера Зюзин, новоиспеченный коммерсант-спекулянт.
Таких как он, деловых, оборотистых, крутых мужиков, в народе величали гопстопниками, потому что сами, ничего, естественно, не производя, они перепродают чужой товар, при этом заламывая цену втридорога. А попросту грабят своего брата покупателя.
Волна эта постперестроечная начиналась с толчков и рынков, когда наше «народное» правительство, проводя очередную реформу, взяло курс на рыночные отношения. Да так отпустило цены на товары народного потребления, что честному труженику просто хоть в гроб ложись.
Так вот, Виктора с этим самым дельцом Зюзиным познакомил приятель. Случилось это в одном товарищеском застолье. Тогда-то Зюзин и предложил, интеллигентному с виду Пухову, сделку. Естъ, мол, партия кроссовок, десять тысяч штук. Прямо со склада. Можно подзаработать.
В это время многие из приятелей Виктора занялись так называемым бизнесом, ударились в коммерцию. Только Пухов оказался не у дел. А деньги, чего греха таить, как и всем смертным. ему были необходимы. Все-таки, жена - простой рядовой учитель, двое детишек на шее. И решил Виктор взять у жизни реванш.
Со всякими трудностями и потугами нашел он покупателя на кроссовки. И заработал. С покупателя две пары взял «откатом», то есть, товаром, а с Зюзина, за соответствующие услуги, десять тысяч наличным.
От жены Виктор ничего не скрывал, доложил все, как есть. И погуляли они тогда на славу. Купили для детей диванчик-малютку, кое-что по мелочи. И холодильник, конечно, заполнили доверху.
Заметив в Викторе такую деловую хватку, 3юзин предложил ему - давай в компаньоны. Пухов, посоветовавшись с женой, согласился.
В товариществе с ограниченной ответственностью проработал он три месяца. Перепродавали все, что только можно. У предприимчивого Зюзина, крутившегося на этой орбите не один год, были связи на базах, на складах, в магазинах. Там он по приемлемой цене приобретал за наличные или брал под реализацию разный товар. Потом значительно дороже сдавал его оптом подвернувшемуся, менее удачливому предпринимателю. Так помаленьку сколачивал Зюзин капиталец.
Был у него выход и на биржу. Там у него сидел молодой брокер - девятнадцатилетний Дима. Кстати, кадры Зюзин подобрал себе классные. Брат - работник торговли, армейский приятель Сеня. Кроме них - трое юношей от девятнадцати до двадцати пяти.
Двое первых занимались продовольствием. По безналичному расчету закупали ходовые продукты: колбасы, карбонаты, сардельки, и тут же, за несколько дней, с прилавка, обналичивали эти, уже неучтенные денежки. Все операции обтяпывали под крышей солидного учреждения. В их спецбуфете, под охраной на дверях, так что ни один законник носу не подточит. За это высокопоставленному дяде отстегивали соответствующую мзду с четырьмя-пятью нулями.
Молодежь работала на бирже и в офисе бесплатно. Валера лишь обнадежил их десятью процентами от будущих сделок.
Пухов эти три месяца был у него вроде начальника штаба. Когда Валера отъезжал по делам, сидел на телефоне, принимал посетителей. Это позже он вник в суть происходящего, когда чуть было не пропало сорок килограмм вареной колбасы. А дело было так.
Под праздник Валера получил с мясокомбината солидную партию продуктов в надежде сорвать приличный куш. Да под праздник она не разошлась. А когда проверили ее в холодильнике, оказалось - колбаса потеряла товарный вид. Тогда-то Зюзин и встревожился, что, мол, делать, Виктор?! И пришел к выводу - надо загрузить колбасу в легковушку, благо ее осталось немного, да свезти на свалку.
Услышав такое предложение, Пухов остолбенел. Как это – колбасу на свалку?! Давай ее хотя бы на Курский вокзал отвезем. Там бомжей столько тусуется, еще молиться за благодетелей будут. Однако этот вариант отставили, не решился Зюзин светиться.
Тогда Виктор предложил другую идею. Коли пропадает добро, надо его между собой разобрать, не пропадать же.
В этот вечер Пухов принес в семью два (!) батона. Молодежь, нимало не смущаясь, тащила домой по увесистому бумажному мешку. Может, на продажу подешевле, может для своих. Бог их знает. Так постепенно Пухов, вникал в дела товарищества.
Как-то под вечер после двух рюмок водки Валера предложил: «Слушай, давай ко мне заместителем. Будешь печатью ведать с правом подписи». На это предложение Виктор ответил уклончиво, а про себя насторожился: «Делами Зюзин ворочает не совсем чистыми, а право подписи может привести к нежелательным последствиям». Переговорив об этом с женой, Пухов отказался.
А в это самое время началась его тяжба в молодежью. Сидят они в офисе, баклуши бьют, ждут, будто обещанные им проценты с неба упадут. Вот так и сидят. То в карты режутся, то невестам названивают. При всем при этом дым в офисе стоял столбом, так что всех приличных клиентов можно было распугать.
Виктор им все это в глаза и высказал, однако положительного действия это не возымело. Валера же на проделки молодых смотрел сквозь пальцы. Видимо, их услуги, не требующие оплаты, его вполне устраивали. Так, в товариществе наметился внутренний конфликт. И завершился он следующим образом,
В один из дней, не облеченный полномочиями Пухов, дежурил в офисе. Валера поехал на какую-то фабрику, молодежи не было. Нужно сказать, что тут же, в комнатке складировалось кое-что из недавно привезенного с базы товара: кроссовки, футболки, таймеры (импортные приемники с часами и магнитофоном). Вот эти самые таймеры и решили дело.
На следующее утро, едва Пухов переступил порог офиса, 3юзин в присутствии всех изрек:
- Виктор Сергеич (так он величал его на людях), вы вчера дежурили?
- Я, - нисколько не смущаясь, ответил Пухов.
- Дело в том, - продолжал президент, - что из комнаты пропал один таймер.
- Ну и что? - не понял тот.
- Как что? Было их тридцать, осталось двадцать девять, - продолжал Валера.
- То есть, как?! - растерялся Пухов, оглядываясь по сторонам.
- А так. Ребят здесь вчера не было, так что с вас и спрос.
Понемногу, до Пухова стало доходить. Получается, кто-то, воспользовавшись его отсутствием (а он не раз за день выходил из офиса), совершил кражу. Виктор предложил Зюзину выйти для разговора.
- А мне от народа скрывать нечего, - выговорил тот, однако вышел.
На лестничной площадке они закурили. Зюзин настойчиво смотрел в глаза Виктору. Тот, по-прежнему, не мог прийти в себя, хотя внешне, как ему казалось, оставался спокоен.
- Так что. Валера, ты это серьезно? - спросил он.
- Абсолютно. Все факты против тебя, - обличающе произнес тот.
- Какие факты? - недоумевал Пухов.
- Такие факты. Таймера нет, а в офисе был ты один.
Виктор понял, что объяснять что-либо в этой ситуации бесполезно. А Зюзин прокурорски бескомпромиссно заключил:
- Извини, старик, но получается так, что ты…
Виктор было сделал шаг вперед, выходя из себя и собираясь съездить компаньону по морде. Но тот будто понял это и недоговорил.
Времени на размышления у Пухова не было. Он все с тем же видимым спокойствием достал из кармана свое удостоверение, сорвал с него фотографию и швырнул ксиву председателю. У того откровенно, в нескрываемом удовольствии, горели глаза.
- Будь здоров, Зюзя! - резко бросил Виктор и добавил, - больше я с тобой никаких дел иметь не желаю. Найдется таймер, позвонишь...
До дома Виктор ехал сам не свой.
«Вор! Вор! Вор!» - вертелось у него в голове. «Пухов - вор!» - будто кричал ему вдогонку поганый Згозин.
Дома он долго на мог очухаться. С женой говорить ни о чем не стал. Выпил несколько рюмок водки и лег на диване в кухне. Часов до пяти утра Пухов не сомкнул галаз. Все ворочался и курил. Приходила жена, но он рассеянно смотрел сквозь нее, будто не замечая. И только под самое утро он то ли забылся от усталости, то ли задремал. И привиделось ему далекое детство. Его родной районный городишко, где он крестился, учился и рос.
Вспомнил он себя пацаном бесшабашным. Как гонял с ребятами в футбол на ипподроме, как днями пропадал на речке. И вспомнил вдруг то, как в первый и последний раз в жизни украл деньги. Собственно, украл-то он пятнадцать копеек. И все же...

Х Х Х

Исполнилось ему тогда лет одиннадцать. Но, как водится в провинции, парень он был не по годам шустрый. К тому же поддержка была хорошая – трое двоюродных братьев: на девять, шесть и четыре года старше. Есть кому заступиться. Поэтому и дружбу он водил с подростками постарше. Тогда же научился курить, попробовал вина.
Как-то в майские праздники вышли они на прогулку, тусовку, как теперь говорят. По-тогдашнему – город. Побродили возле единственного кинотеатра, прошлись мимо праздничной трибуны. Подошли к Дому культуры.
В центре было людно. Только что закончилась демонстрация, люди толпились возле ларьков, магазинов в поисках вкуснятины и разных неожиданных лакомств. Тогда в праздники народ кое-чем баловали, да и цены были божеские. Скажем, билет в кино на детский сеанс стоил десять копеек, пряники - девяносто коп. за кило, водка - два восемьдесят семь!
Каждый праздник у Дома культуры устанавливали ларек с газированной водой. Торговал ею испокон веку пожилой хроменький мужичок. В народе его почему-то величали Сердце-Матъ. То ли присказка у него такая была, то ли еще почему.
Этот самый Сердце-Мать в белом халате быстро налаживал свою установку, состоящую из газового баллона и двух колбочек с делениям. В одной – сироп, в другой – газвода. И стоило это замечательное удовольствие три копейки. Так что от клиентов, особенно детворы, отбою не было.
Стоит Витькина компания возле этой газводы. Разгозаривают о своем. И тут подходят к ним его брат, тот, что постарше на четыре года, шустрый такой парень. Подходит и подкидывает на ладошке монетку.
- Вот, пацаны, как работать надо. Бац-бац, и полтинник в кармане.
- Ну ?! - удивленно воскликнул один.
- Нечего делать, - произнес тот. – Сердце-Мать ушами - хлоп-хлоп, а я смахнул и дело с концом.
Витька с нескрываемым восхищением и легкой завистью посмотрел на брата. А то съехидничал:
- Слабо, пацаны, вот так вот сработать?!
Пацаны растерялись, опешили.
Тогда вперед вышел Витька Пухов. Не срамить же фамилию. Или он братьев своих хуже?! Ребята стали за ним следить.
А Витька, бестолковая башка, взял да и подошел прямо к ларъку. Протянул руку, и хвать монетку. И народу у газводы в этот момент небыло немного, так что Сердце-Мать похитителя сразу увидел. И ну кричать во всю глотку: «Держите вора! Держите вора!»
Витька на секунду опешил, потом как припустил по улице. Бежит вокруг Дома культуры, мимо церкви, уже до школы почти добежал. Оглянулся, а Сердце-Мать за ним кондыляет. Хоть и хромой, а бежит, и кричит свое: «Держите вора!». У Витьки уже и коленки стали подкашиваться. И взмок он не то от гонки этой, не то от волнения. А пятнашку злосчастную он еще по дороге в сердцах зашвырнул подальше.
И вот перед самой школой парень лет двадцати дорогу ему загородил. Витька замешкался. Сердце-Мать его и настиг. Схватил за ухо и кричит: «Ну-ка, воришка, пошли в милицию!». И ведет обратно. Невесть откуда накатили на Витьку слезы, прямо потоп. Плачет: «Дяденька, прости, больше не буду». А Сердце-Мать свое: «Я тебе покажу, где раки зимуют!».
По дороге к ним присоединилась компания вместе с братом. И все в один голос: «Дядь, отпусти пацана, чо привязался? Вишь плачет? Не будет больше».
Пока возвращались к ларьку, отошел, видно, старик, бросил ухо и пригрозил: «Смотри, мошенник, еще раз поймаю, худо будет!».
Витька, конечно, вскоре под сочувствующими взглядами товарищей успокоился, даже в некотором роде героем стал. Но случай этот запомнил на всю свою жизнь.

X X X

…Несколько дней Пухов ходил сам не свой. После той бессонной ночи места себе не находил. Думал, думал, все передумал. Может, таймер этот кто-то другой украл? А может, и не пропал он вовсе? Может, этот самый Зюзин все инсценировал, чтобы скорее от него, такого несговорчивого компаньона избавиться? Бог знает. Только обида эта несправедливая, ложь и клевета задели Виктора за живое. Тогда он и решился на отчаянный шаг.

Х Х Х

… Из трамвая Пухов вышел у кинотеатра «Космос». Потом переулками прошел к улице Академика Королева. Миновал несколько дворов, затем через арку вошел в знакомый. Здесь он бывал однажды с Зюзиным.
Волнения не было. Лишь осенняя прохлада пробиралась под куртку, вызывая неприятные мурашки. Тут Виктор неожиданно поймал себя на том, что крепко сжимает в руке холодную рубашку гранаты. Так, что пальцы заломило. Затем рука, должно быть, от напряжения вспотел. Виктор, не долго думая, вытер ее о джинсы.
Наконец, неподалеку от дома он увидел одиноко стоявший красный «жигуленок»-двойку. Зюзинский! Пухов удовлетворенно вздохнул и, оглядевшись по сторонам, направился к машине…