Хиросима и Нагасаки Приамурья

То, что произошло с нами, можно увидеть только в страшном сне …. Жизнь наша началась с выживания и заканчивается выживанием.
Н.И. Попов. «Последний долг»,2001 год

Я взял эпиграфом к своему очерку строки из мемуаров Николая Ивановича Попова, Почетного гражданина города Свободного, заслуженного учителя, заработавшего в советские времена персональную пенсию республиканского значения и награждённого орденом Ленина, создателя городского историко-краеведческого музея и городской Книги памяти погибших в Великой Отечественной войне. Но первая треть жизни Николая Ивановича, по его воспоминаниям, была « не жизнь, а сплошное выживание». На это выживание обрекало его клеймо врага народа как сына отца, дважды осуждённого по политическим статьям и погибшего в лагерях БАМлага, ссылка его самого в Нарымский край в начале 30-х годов прошлого века и много других испытаний. Большая часть его жизни прошла в Свободном. Но что собой представляет ныне эта бывшая столица БАМлага?

В ветреный день 13 апреля 2012 года по поводу 80-летия начала строительства БАМа у Закладного камня на привокзальном пустыре славного города Свободного собралась небольшая группа его жителей. И собралась не затем, чтобы прославлять строителей города, а для того, чтобы скорбеть о них. Ибо славен город Свободный не тем, что был двадцать лет тому назад вторым промышленным центром Приамурья, а тем, что 80 лет тому назад стал центром крупнейшего в мире концентрационного лагеря – БАМлага. А заключённые этого концентрационного лагеря, которых в народе называют зэками, строили не только знаменитый БАМ, но и вторые пути Забайкальской и Уссурийской железных дорог, трудились на лесоповале, добывали золото, строили. Много чего понастроили бамлаговские зэки и в Свободном, например, капитальное четырёхэтажное здание Управления БАМлага. Впоследствии там разместилось Управление железной дороги, затем железнодорожный техникум и железнодорожный музей. Это здание и ныне выглядит достойно. А вот, здание бывшего Дома Советской Армии (ДОСА), расположенное в самом центре города (на улице Ленина, в ста метрах от городской администрации) выглядит отнюдь не респектабельно. «Застекленные» фанерой окна, проваленная крыша, обвалившаяся штукатурка стен …. И на фоне этого безобразия две скульптуры советских времён и два новых памятника постсоветского периода: памятник погибшим в локальных  войнах воинам-свободненцам и памятник советскому офицеру. В ДОСА мы, молодые офицеры, по субботам приходили на танцы. Именно там, почти полвека тому назад, на новогоднем балу я, молодой лейтенант, познакомился со своей будущей женой. Ныне никаких новогодних балов в полуразвалившемся здании ДОСА проводить невозможно. Чуть дальше, между улицами Ленина и Шатковской, располагался городской парк. Летом мы встречались там с моей будущей женой. Катались на колесе обозрения, качелях, карусели …. Ныне ржавый каркас колеса обозрения вздымается над парком и городом, как каркас Торговой палаты в центре Хиросимы, названный японцами Собором атомной бомбы и сохранённый как мемориал атомной бомбардировки. Но что можно обозреть с верхотуры колеса обозрения, если предположить, что его отремонтируют и запустят? И по одну и по другую сторону улицы Ленина обозреватель увидит одну и ту же картину – трущобы, напоминающие развалины Хиросимы и Нагасаки после ядерной бомбардировки этих городов американцами. От танцевальной площадки остались по её периметру бетонные блоки с торчащими ржавыми арматурными прутьями. Когда-то мы танцевали на этой открытой танцплощадке, окольцованной решетчатым забором под духовой оркестр. И ныне слова песни «В городском саду играет духовой оркестр, на скамейке, где сидим мы, нет свободных мест…» вызывают у меня ностальгические воспоминания. Свободных мест на скамейках центральной освещённой аллеи парка действительно не было, но у нас была в дальнем тёмном углу парка излюбленная скамейка. Будущая жена, студентка Благовещенского пединститута, изображала из себя недотрогу, и я по этому поводу даже сочинил стихотворение.

 
Красив букет из алых роз
Поэты воспевали их веками,
Но лишь неопытный поэт
Забудет, что они с шипами.

И всё же не любить их невозможно,
Но, если роз нарвать захочешь ты,
То не спеши, рви розы осторожно.
Тогда минуешь острые шипы.
 
Жена до сих пор пытается уколоть меня, намекая на сходство с четверостишьем в балладе Иоганна Вольфганга фон Гёте «Степная роза». Мне приходится терпеть её уколы, потому что, «ЖЕНА НЕ РУКАВИЦА, С ЛЕВОЙ РУЧКИ НЕ СТРЯХНЁШЬ И ЗА ПОЯС НЕ ЗАТКНЁШЬ». Я уверен, что большинство нынешних школьников не скажут, из какого произведения нашего поэта взяты приведённые мной строчки, а уж с поэзией Гёте знакомы, наверно, лишь единицы. А почему? Потому что, по словам Почётного гражданина города Свободного Николая Ивановича Попова, историка и заслуженного учителя, отдавшего 58 лет своей жизни школе, постсоветские СМИ обрушили на молодое поколение «рекламу памперсов, прокладок, кинофильмы, в которых льётся кровь, показываются ужасы, порнография …. Хорошо вижу, особенно в период избирательных кампаний, как наши независимые СМИ верно служат властям». Книга «Последний долг», из которой взяты эти строчки вышла тиражом в 300 экземпляров за 4 года до смерти автора.
Здание ДОСА до сих пор числится за Министерством Обороны. Глава администрации Роберт Каминский на передаче бывшего помещения паспортного стола Совету ветеранов города Свободного говорил, что давно добивается передачи городу здания ДОСА. Но для какой цели? Под новый торговый комплекс? Но это не разрешит проблему обеспечения безработных города рабочими местами. А вот, если бы городским властям совместно с военными сделать это здание центром военно-патриотического воспитания, то тогда не было бы оснований упрекать городские власти в отсутствии внимания к этой проблеме. А такие упрёки есть. Например, в отношении выделения средств на оборудование памятника погибшим в локальных войнах председатель городского отделения общественной организации «Боевое братство» сказал: «На памятник собирать – с администрацией воевать!». Он утверждал, что в основном этот памятник создавался на средства и силами членов «Боевого братства», то есть «афганцев» (участников войны в Афганистане) и «чеченцев» (участников войны на Кавказе). А сослуживец погибшего во время военного конфликта с Китаем в марте 1969 года свободненца Каменчука привёл пример о полной неосведомлённости молодёжи об этом конфликте, которая даже не знает, что такой конфликт был. А ведь первая памятная доска на памятнике – в память Каменчука, как жертвы этого конфликта. Последняя – в память свободненца полковника Внутренних войск Маслова, погибшего в августе 2011 года в Дагестане. Война на Кавказе продолжается и ряды членов «Боевого братства» растут. А вот председатель свободненского Комитета ветеранов Великой Отечественной войны и военной службы Никулин рискует скоро остаться в этой ветеранской организации в единственном числе. Ветераны военной службы не желают даже приходить на собрания, и после того, как последние ветераны Великой Отечественной войны вымрут, останется он председателем несуществующего в реальности Комитета.
Напротив здания ДОСА, на углу улиц Ленина и Почтамтской – военкомат. А если от ДОСА по Почтамтской пройти 100 метров до Шатковской, – бюро ритуальных услуг. Здесь можно заказать и памятник, и мемориальную плиту, и всё, что должно сохранять память об умершем или погибшем человеке. Во время Отечественной войны там размещался штаб 272 стрелковой запасной бригады. О роли этой бригады в подготовке кадров для фронта подробно рассказано в книге Н.И. Попова. «Наш город». Четверть миллиона ушло на фронт подготовленных в этой бригаде воинов, что должно быть указано на мемориальной доске, закреплённой на этом здании. И, наверно, лучше было бы разместить в нём учреждение, имеющее отношение к военно-патриотическому воспитанию, а не похоронные услуги. Ритуальные услуги в нормальных городах размещают вблизи от кладбищ. Но для Свободного, в котором вдвое больше умирает, чем рождается, размещать ритуальные услуги можно и в центре. Ведь трущобы и ритуальные услуги вполне совместимы. За улицей Шатковской с комплексом ритуальных услуг в сторону железной дороги – трущобы, в залинейной части города – трущобы. Выше улицы Ленина, параллельно ей – улица 50 лет Октября. Ещё выше – трущобы вплоть до кладбищенской зоны. Во время осмотра безымянных бамлаговских захоронений мне вспомнились другие захоронения. Вблизи от подмосковного Ногинска на Богородском военном кладбище, заложенном в сентябре 2000 года для захоронения погибших в Чечне солдат, 25 сентября ежегодно отмечается День поминовения защитников Отечества. После воинских почестей, с возложением венков от воинов Московского гарнизона к Мемориалу, траурного митинга, молитвы «за упокой души солдат, в земле афганской и чеченской живот свой положивших», возлагают цветы к могилам и Мемориалу сотни присутствующих на поминовении родственников. У Мемориала (скорбящей женщины) – вечный огонь. Не остаются без внимания и 132 безымянные могилы. Над каждой – мемориальная плита с надписью «Могила неизвестного солдата». Над безымянными могилами кладбища в Свободном следовало бы на плитах писать «Групповая могила жертв Бамлага». Ведь в БАМлаге содержались не только жертвы политических репрессий. Это подтверждает рассказ моей тёщи Дороховой Александры Михайловны. Её отцу, высланному на поселение на прииск Норск в 1938 году, по прошествии 5 лет сделали «послабление», как красному партизану, и разрешили вернуться в Свободный. Через некоторое время в их квартиру попросился на проживание бывший вор-домушник Федя Таран, отбывший срок заключения.
«Он несколько лет жил у нас, - рассказывает Александра Михайловна, - и говорил: «Дядя Миша, я могу любую квартиру открыть». А он ему говорит: «Ты что Федя, опять пойдёшь по этим путям?». И устроил его работать в зубопротезную поликлинику, которой заведовал его друг Ивачёв Иван Михайлович. Федя работал у него зубным техником. Хороший был мужик. А потом его сестра Даша приехала с Украины. У нас жили. А потом он женился и уехал в Москву. Там дочь у него родилась».
Бывшему вору повезло. Вероятно, он с помощью своих детей давно обзавёлся персональным надгробием, причём не безымянным. Относительно «повезло» и тем, кто покоится в безымянных могилах на подмосковном Богородском кладбище. Будем надеяться что «повезёт» и тем, кто покоится в безымянных групповых захоронениях БАМлага, тем более, что большинство из них всё же являются не уголовниками, а жертвами политических репрессий. И бюро ритуальных услуг переведут в кладбищенскую зону, так будет удобнее жителям возрождённого из трущоб процветающего города Свободного. И Мемориал жертвам политических репрессий установят на Расстрельном и уже не безымянном кладбище. И День поминовения жертв политических репрессий будет проходить  примерно так же, как день поминовения жертв войны на Кавказе и защитников Отечества, погибших в локальных войнах и военных конфликтах.
После воинских почестей, с возложением венков от воинов Свободненского гарнизона к Мемориалу, траурного митинга, молитвы «за упокой душ безвинно пострадавших», возлагают цветы к могилам и Мемориалу сотни присутствующих на поминовении родственников. У Мемориала – вечный огонь. Над каждым захоронением – мемориальная плита с надписью «Групповая могила жертв Бамлага № …».
Но жертвами могли стать все жители Свободного и после БАМлага. Ведь город долгое время находился на ядерной и гептиловой «бочке». Рядом со Свободным базировалась дивизия Ракетных войск стратегического назначения, последний командир которой генерал Винидиктов уверял, что «мы могли отравить гептилом весь мир». Рядом со Свободным в посёлке «Орлиный» хранились ядерные боеголовки для дивизии Винидиктова. И, наконец, рядом со Свободным базировалась дивизия стратегических бомбардировщиков конструкции Мясищева. Где-то поблизости хранились и 6-тонные атомные бомбы, которые в случае необходимости подвешивались в бомболюки. Для какой цели город подвергался такой опасности?
В 60-х годах я входил в боевой расчёт по подвеске атомных бомб в бомболюки Мясищевых. Собственно, носителями были самолёты 3-М и 3М-Д, носовая часть которых оснащалась заправочной штангой. Самолёты заправщики М-4 в полёте выпускали заправочный шланг с конусом. В начале 50-х, когда Мясищевых было выпущено всего два десятка, заправка в воздухе не получалась. И систему заправки в воздухе забраковали. Но когда стало от нашей зарубежной агентуры известно, что американцами готовится атомная бомбардировка ста крупнейших городов Советского Союза, к отработке системы дозаправки снова вернулись и довели её, как говорится, «до ума». Дело в том, что у нас тогда не было носителей ядерного оружия, способных достичь территории США. И американцы рассчитывали безнаказанно осуществить свои планы с территории Западной Европы. Но с дозаправкой в воздухе самолёт Мясищева мог достичь территории США и вернуться обратно (взлётный вес 3-МД – 130 тонн, полётный – 210 тонн, то есть в воздухе можно закачать топлива больше, чем на земле). И тогда прагматичные американцы отказались от своего плана. Этот план под названием «Дропшот» был рассекречен в 1977 году. А если бы он был осуществлен? Чтобы не возникали подобные планы и встали на боевое дежурство ракеты объекта «Свободный-18» - предшественника будущего космодрома «Восточный». А оснащались они ядерными боеголовками, хранимыми на объекте «Свободный – 21». Так, может, у вокзала станции «Свободный» следовало бы установить монументы ракеты-защитницы и космического корабля, стартующего с космодрома «Восточный»?  Чтобы не только свободненцы, но и проезжающие по Транссибу пассажиры, узнавали о славных страницах истории города Свободного. Я думаю, что на привокзальной площади лучше было бы увековечить то, что прославляет его славное прошлое и ближайшее космическое будущее. Но администрация города решила иначе. Поэтому вернёмся на митинг к Закладному камню.
Надпись на Закладном камне гласит: «На этом месте будет сооружён Мемориал жертвам политических репрессий 1920-50-х годов», но не раскрывается, когда произойдёт это знаменательное событие. Впрочем, заместитель главы администрации города Наталья Грушко сказала: «В «следующем году мы с вами, возможно, придём не к закладному камню, а уже к памятнику, чтобы отдать дань памяти тем, кто прошёл через такой кровавый террор». Она сказала «возможно», ибо сама не уверена, что Мемориал к следующему году будет возведён.
Председатель Совета ветеранов Нина Ивановна Ларина многократно обращалась ко всем тем, кто обязан или имеет возможность хоть что-то сделать в память жертв политических репрессий. К тому же такой жертвой был и её отец. Обращалась она и к заместителю главы администрации города, которая является Председателем комиссии по охране, сохранению. использованию и популяризации объектов культурного наследия на территории города Свободного. А «отдать дань памяти» в виде достойного памятника «тем, кто прошёл через такой кровавый террор» следовало бы уже давно, «ведь сюда отправлялись не только, жители нашего города, но и Амурской области, и со всего Советского Союза». Этими словами заместитель мэра города невольно «кинула камешек в огород» областных и федеральных властей, которые ныне озабочены благоустройством своих столиц, но до сих пор ничего не сделали для того, чтобы увековечить память погибших в БАМлаге жертв политических репрессий и для того, чтобы сделать бывшую столицу БАМлага процветающим городом. Вот поэтому даже пострадавшие от репрессий или их родственники не желают приходить на подобные мероприятия.
По количеству погибших жертв политических репрессий (115 тысяч) БАМлаг можно сравнить с жертвами атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Окрестности будущего мемориала у привокзальной площади напоминают развалины Хиросимы после атомной бомбардировки, а вид на бывшую пересыльную тюрьму в Залинейной части города со стороны Памятного камня – развалины Нагасаки. Вот только ныне эти города, в отличие от вымирающего города Свободного, стали самыми процветающими городами Японии. В этом можно убедиться пользователям интернета посетив сайт «Хиросима и Нагасаки. Жизнь после смерти». А какие замечательные мемориалы и памятники жертвам атомной бомбардировки сделали японцы! Красивый саркофаг в японском стиле, парк Мира в бывшем центре города, созданный под девизом «Второй Хиросиме — нет!». Лишь обугленные каркасы бывшей Торговой палаты, оказавшейся в эпицентре разрушений, назвали «Собором атомной бомбы» и оставили в неприкосновенности.

В том, что расстрелы были массовыми, я убедился собственными глазами у памятного камня, установленного на месте расстрелов узников БАМлага. Кое-где из заросших бурьяном ям торчат ржавые металлические прутки, обозначающие места захоронений. Над одним из захоронений даже остался проржавевший памятник с пулевыми пробоинами, который, очевидно, использовали вместо мишени нынешние вандалы. Рядом с безымянным расстрельным кладбищем, находится кладбище погибших во времена гражданской войны японцев и кладбище, на котором похоронен дед моей жены Поздеев Михаил Александрович. Он отличился в боях под Чудиновкой и Черновками, в которых партизанами был уничтожен целый батальон японцев. В 1938 году красный партизан Поздеев был вместе с семьёй сослан по национальному признаку в Мазановский район на прииск Норск. Дело в том, что дед моей жены был китаец, принявший православие. А поскольку крёстным отцом его был Поздеев Александр Михайлович, то китаец Чан да Дин стал Поздеевым Михаилом Александровичем. В Книге Памяти жертв политических репрессий он числится за номером 18774, а за номерами 18775, 18776 и 18776 числятся его жена и две дочери.
То, что жертвами политических репрессий были тысячи невиновных людей, несомненно, но возникает много вопросов. Почему потомки японцев, переживших атомную бомбардировку, живут несравненно лучше, чем потомки жертв БАМлага?  Почему, несмотря на репрессии, население страны в советские времена росло, а ныне оно убывает? Например, Свободный с 1939 до 1992 года вырос численно с 44 до 83 тысяч жителей, то есть почти вдвое, а в 2011 году количество жителей сократилось до 56,7 тысяч? Почему в Свободном в 2011 году родилось 698 детей, а умерло 1005 его жителей? Город вымирает, а вдобавок к тюрьме действующей собираются разместить в городе ещё одну тюрьму. Последствия для города – хуже БАМлага. БАМ построили – строим космодром. И Свободный - центр нового БАМлага.

Когда наш автобус проезжал по мосту над железнодорожными путями станции Свободный краевед и редактор телеканала регион Евгений Паршин обратил моё внимание на 4 ряда путей забитых цистернами с нефтью. Эта нефть транспортировалась с Тайшета до Сковородино по нефтепроводу, затем цистернами к Тихому океану и танкерами в страны азиатско-тихоокеанского региона, причём большая часть идёт на экспорт в Японию. Может поэтому, как сказала мне главный экономист Свободненского района, «в советские времена три литра горючки стоили по цене стакана зерна, а ныне три килограмма зерна равны стоимости стакана горючки». Ныне нет необходимости транспортировать нефть цистернами, так как река нефти потекла через территорию Амурской области в китайский цетр нефтепереработки Дацин.Скоро в Китай потечёт река сибирского газа. Сахалинский газ в сжиженом виде переправляется танкерами с Сахалина и Приморья в Японию, а в городе Свободном Амурской области разобрали на металлолом последние газгольдеры.За границу распродают наши природные ресурсы. Куда уходят деньги от их распродажи, если уровень жизни наших жителей понижается?
В Японии средняя продолжительность жизни мужчин выросла до 79,19 лет, женщин до 85,99 лет. До чего живучие эти японцы!