Просто Мария

В живописном селе Млинки, на берегу реки Ворсклы, среди густых хвойных лесов и широких полей на Полтавщине, в 1926 году родилась в крестьянской семье светлоглазая красавица девочка Мария. Детство её протекало на приволье родной земли, которая была богата зелеными лугами с пахучей мятой, лесами с обильными ягодниками и грибами, рекой с ёршиками и притоками, где плавно кружились крылья многочисленных ветряных мельниц.
Мария была долгожданным ребенком, и в семье её очень любили. Тем не менее, девочка с ранних лет познала нелегкий крестьянский труд с его заботами и ответственностью, привыкла жить в постоянном отчёте перед людьми, а главное — перед своей совестью. Как и все члены семьи, Мария отличалась исключительной честностью и добротой. И не было дня, чтобы к ним в беленькую чистую хатку не наведывались бы соседи, чтобы отвести душу в откровенном разговоре о житье-бытье в стране да и в своем родном, затерявшимся среди полтавских лесов, небольшом селе.
Мария росла, как и многие ее сверстники училась в школе и радовалась каждому солнечному дню. Но не все складывалось гладко: в 1931-32 годах ее семье пришлось перенести голодомор, затем в 1937-38 годы — жестокость сталинских репрессий. А потом нагрянула война... Марии же в ту пору едва исполнилось 15. Отец Марии сразу же ушел на фронт, а мать осталась с двумя дочерьми, одной из которых была Мария, второй же — четырехлетняя Ольга. Тем временем немецкие оккупанты приближались к Полтаве. Но ни мать, Надежда Степановна, ни её дочери не хотели покоряться врагу. В одно пасмурное дождливое утро они закрыли двери своей хатки и пошли вместе с другими беженцами на восток. Однако события сложились так, что им пришлось вновь возвратиться в свое родное село — они попали в окружение. Родная хата была разграблена, в селе хозяйничали немцы. Вскоре явился полицай, переписал данные Марии, и её, шестнадцатилетнюю девочку, с тысячами таких же, как и она, угнали на работу в Германию. Мария хотела бежать, но безжалостная пуля полицая вонзилась ей в плечо...
В Полтаве всех их погрузили в товарный вагон и повезли на запад. Ни пищи, ни воды целых два дня! И лишь на станции Росток двери вагона открыли. Всюду слышалась отрывистая немецкая речь. Подъехала походная кухня, и людям стали раздавать баланду —  черпак на одного человека. Варево состояло из неочищенной картошки и воды, заправленной черной ржаной мукой... Потом был концлагерь и Мария стала его малолетней узницей. Говорить о том, как там жилось, Мария не может — плачет...
Вскоре в концлагерь стали наведываться «хозяева», которые выбирали для работы в своих усадьбах понравившихся им девушек. Марию выбрала крутобёдрая высокая немка и повезла её к себе под город Киль, что недалеко от Балтийского моря. У хозяйки Марии было обширное владение, где уже работали пленные поляки: два скотника и одна доярка, которую звали Ада. Марию определили к ней в подручные. Изголодавшаяся, худенькая Мария вынуждена была взяться за работу. Но сначала у неё не хватало сил, чтобы выдаивать огромных, откормленных украинской пшеницей коров. Ее мужественно поддерживала Ада и на вопрос хозяйки: «Как работает руссише швайн?» — отвечала: «Очень хорошо!»
Прошло какое-то время, но Мария так и не смогла смириться с положением рабыни на чужой земле. Она постоянно вспоминала родную Полтавщину, мать, отца, сестру. Ей было очень обидно и больно, что здесь её не звали по имени, а только «руссише швайн». Особенно усердствовал в том плане сын хозяйки Ганс, однолеток Марии, который к тому же домогался её. Не выдержав унижения, Мария бросилась на домогателя и сильно поцарапала ему лицо. Вечером хозяйка вожжами исполосовала ей спину и велела собираться в концлагерь. Но за неё заступилась Ада, и хозяйка, смилостивившись, оставила Марию работать в хлеву. Жизнелюбивая, честная натура Марии не могла смириться с тем, как с ней обращались на чужбине: ведь кормили в основном картошкой, которую отваривали свиньям. Мария пылала ненавистью не только к хозяйке и её сыну, но и к животным, за которыми ей приходилось убирать. «Фашистки» — так называла она хозяйских коров. А норовистого и глупого быка она прозвала «Гитлер». Узнав об этом, хозяйка вновь жестоко избила Марию и была уже полна решимости, чтобы отправить её в концлагерь. Но не успела. Высадившиеся в Киле американцы освободили Марию и многих других, подобных ей, от унизительной и голодной жизни «остарбайтеров» и переправили их к советским войскам.
Боже, с каким трепещущим сердцем вступила Мария на родную землю, как плакала и как целовала её! На одном из полустанков поезд с репатриантами встретился с составом возвращающихся из Германии на Родину советских войск. Выйдя на остановке из вагона, Мария увидела в толпе военных солдата, вся грудь которого была в орденах и медалях. Так завязалось знакомство, а затем и дальнейшая совместная жизнь Марии Ясько с Николаем Поляковым, который после демобилизации в 1947 году вернулся к ней. Целых два года молодые люди писали друг другу нежные письма, и, наконец, судьба соединила их. Сначала молодожены жили на родине Николая, под Рязанью, так как село Млинки, где раньше жила Мария, было сожжено дотла. Затем семья переехала в Крым, в поселок Красноперекопск, где Николай стал работать на бромном заводе, а Мария в сфере обслуживания. Здесь у них родилось двое сыновей. И молодые супруги, несмотря на трудности послевоенных лет, счастливо зажили, веря в светлое будущее.
Минули годы. Умер от старых фронтовых ран Николай, затем умер от инфаркта старший сын Марии, оставив ей на память троих внуков. И не зажила рана в сердце Марии от известия о смерти отца Андрея Ивановича, инвалида ВОВ. Жестокой болью страдала Мария от этих тяжелых потерь. Надорванный непосильным трудом в Германии, её организм с трудом справился с постигшими Марию несчастьями. Но она осталась жива, стойко перенеся все тяжести судьбы, выпавшие на её долю. Она осталась такой же жизнелюбивой, честной, собранной, справедливой и доброй, какой была в молодые годы. И нет в нашем микрорайоне добрее и приветливее этой женщины. Всегда всех чем-то угощает: то напечет пирожков с горохом, то коржики, то печенье. И люди благодарны ей за ее человеколюбие и искренность.
Кстати, Мария весьма сердобольна. У неё есть подруга, которую так же, как и ту польку, зовут Адой. Только этой уже 83 года. Мария ухаживает за ней, знакомит её с периодической печатью, купает в своей ванне и, конечно же, опять угощает чем-то печёным. Доброта Марии неиссякаема. А ведь сама она далеко не здорова — инвалид II группы общего заболевания. Но она не унывает, хотя живет одна и без посторонней помощи справляется со своими хозяйственными делами. И это притом, что ей самой уже скоро 80.
Вот такая женщина живет в нашем городке. Люди говорят о ней много хорошего. Ну, как же еще можно ее охарактеризовать? Пожалуй, просто Мария. Но это звучит гордо!


(Впервые опубликовано в газете "Перекоп", г.Красноперекопск, Крым, 28 июня 2003 г.)