Постскриптум на наболевшее

   Общеизвестны понятия и целостности, к которым невозможно подходить из каких-то своих соображений. Так и украинскому журналисту рассчитывать в своей стране на свободу слова и мысли, закрепленную законодательно, да еще и на отсутствие цензуры - невежество непростительнейшее!
   Впрочем, речь идет о журналистах в классическом определении этой профессии. В счет не беру высокооплачиваемых спонсорских, «чьих-то»… Мне ближе горемыки районные, провинциальные донкихоты, нищие трудяги-бессребреники. Это на их долю приходится
самое что ни на есть непробиваемое табу на свободу слова и даже мысли, на сам образ жизни и существование, табу на уверенность в завтрашнем дне и свое же доброе имя, на выбор между совестью и нищим провинциальным «благополучием». А уж на правовую защиту и поддержку государства!.. Дай Бог вам сил и терпения, коллеги мои!..
   В Украине для этой журналистской прослойки жизнь запоздала лет на 60 и еще, как  минимум, на столько же, если учитывать время восстановления, необходимое после «погони» за первыми шестьюдесятью. «Глобальные» течения за свободу слова, поднимаемые СЖУ, ПАСЕ и проч., - как этим не до глубинок, так и глубинка абсолютно отстраненно принимает (если принимает вообще) саму идею этих течений. На периферии дебаты СЖУ и больших украинских газет с зарубежными вышеозначенными организациями - чужая «цирковая» арена.
   Нам бы их проблемы! - перевернули страницу и забыли. Не до барских сантиментов-разборок - в своей бы колее удержаться! Выдумка и реальность - «темники» и несвобода слова? Что белое и что черное в отчетах ПАСЕ? Или все – банальная предвзятость международных кураторов к украинским СМИ? Да как ни прислушивайся к себе - не позволяет реальность патриотически откликнуться...

   Моя журналистика и те, кто прошел со мною от начала до конца науку, именуемую «украинская свобода слова», - мы из иной Украины. Это по «ту» сторону от нас выпекаются медиапроблемы. Хоть и с изрядными «комками», но очень востребованные: их легко развернуть в нужный радиус; а уж море разливанное возможностей для надувания имиджей! Это провинциалам в их забитом «куту» важнейшей целостностью, началом начал остается неизменное Слово во вселенском измерении, свобода слова - в частности. А где-то совсем рядом представляется журналистика, и украинская журналистика в частности. Но, увы, именно украинская журналистика ни в целом, ни в частности пока не имеет морального права на себя примерять одежды свободословия... Пока не стало нормой и вторым ее дыханием понятие «журналистская этика».

                ТЕПЕРЬ - О СЕБЕ:и с чего бы это я так распоясалась?
   Я, Ирина Хроль, — последний редактор «сдохнувшей» (по формулировке небезызвестной в рядах защитников украинской свободы слова Натальи Петровой) старейшей районки Крыма, 67 лет достойно несшей свое имя «Черноморская заря». Хоть и с просоветским окрасом.
   Упомянув название своей газеты, и все с той же установки на должную этику журналистскую, я тут же наивно представила, как, съев не одну этическую «собаку» на журналистском поприще, разом и вдруг покраснели в Киеве господа И.Лубченко, В. Хорошковский (да-да, те самые!), опять же — госпожа Н. Петрова, вслед за нею — Н. Карпачева, И. Чиж; в Крыму — С. Куницын, В. Козубский, М. Рогожин, Л. Хорошилова, В. Притула, Н. Семена, Э. Доля... И это лишь избранный перечень непосредственных участников эпопеи вокруг маленькой крымской районки, не по своей вине или прихоти попавшей в беду. А все эти люди — доброхоты наши «искреннейшие», советчики-толкачики, легкие на обещания и забывчивость; фантастически изворотливые и беспринципные, когда доходит дело до защиты собственного "я" от проблемы, сулящей головоломку и утрату — не дай Бог! — удобоваримости в нужных кругах. Это все те господа и коллеги (впрочем, тоже господа), которые и сегодня лихо лавируют на большой журналистской трибуне между свободой слова и собственной совестью.

                О ПРЕДЫСТОРИИ - В САМУЮ МЕРУ
   Районный междоусобный бардак — это не исключительная прерогатива Черноморского района (АР Крым), откуда родом самый громкий, но незафиксированный в «высоких» отчетах, газетный скандал.
   Но так уж вышло: провозглашенное в 1996 году украинское разделение властных ветвей на местах подстегнуло провинциальные надежды периферийных претендентов во власть. И именно Черноморский, единственный из всех районов Крыма, наиболее рьяно и громко взялся за «претворение в жизнь» высокого указа. Те, кому довелось посетить наш край в его «минуты роковые» (члены комиссий верховных и ранговых, журналистских и даже миссии ОБСЕ), озадаченно подшучивали: мол, «ситуация в районе - миниатюрная копия сегодняшней Украины и ее парламента»...
   На какой позиции стояла районная газета «Черноморская заря»? Да, как и положено районке, - на позиции соучредителя, райсовета. Исключение из правила - не слепо, и не в рамках «одобрямс» по первому свистку. Мы были единомышленниками с молодым, недавно избранным (вдруг! и неприемлемо для заскорузлой в своих правилах глубинки!) руководителем района. Его неприемлемость для районной «элиты» усугублялась тем, что с первого дня пребывания у райсоветовского руля пошел Чужак (так за глаза окрестили его) против матерого, десятилетиями и партией сплоченного районного бардака, его кланового директората — хозяев глубинки, негласно традиционных...
   Это потом (да, впрочем, и сейчас - час от часу) будут злорадствовать мне в глаза их «последователи»: мол, это тебе за правду твою... «впредь знай, кого поддерживать!..». Одна из «сторонниц» нашей газеты, дама состоятельная, из «бывших райкомовских работников» (ее собственное определение), — как-то пришла к нам, в редакцию, с предложением о помощи. Но прежде поставила условие: «Вы, Ирина Александровна, повиниться должны перед людьми. Много против коммунистов публиковали материалов...». Виниться я отказалась и от помощи тоже. И в этом, кстати, одна из сторон медали периферийной несвободы слова: в окраинном от всего света мире, живущем по своим законам, - и допуска нет на то, что ты, журналист, вправе и в состоянии иметь собственную точку зрения, которая, к тому же, может совпадать с позицией районного руководства. Ему в свою очередь испокон существования периферии надлежит негласное и неотъемлемое «самодержное» право казнить и миловать. Безнаказанное право.
   А Чужак — может, и не без доли лихачества — не колеблясь снимал с должностей «проверенных» и «заслуженных», пожизненно не снимаемых независимо от «заслуг», шалостей и «рангов». В районе впервые повеяло не то чтобы переменами, — Надеждой!.. За столько-то лет-пятилеток и руководств! А главное — люди поверили в возможность перемен! Да, и в этом немалая заслуга - нашей "районки". Но, уточняю, качественной "районки". Газета сплотила вокруг себя внештатных авторов со всего района (и не только) — в этом была ее читабельность и популярность; авторитет не дутый, а заслуженный, более чем 60-летний. Директорскому клану, уже объединившемуся против Чужака, такое его единство с газетой представлялось и опасным, и просто недопустимым. Да и то верно: когда - в просоветское ли время или в нынешний «расцвет демократии» — можно было (хотя бы представить!), что в своей районной газете житель забитой глубинки открыто прочитает о махинациях районных воротил, судьи, прокурора?.. И это-то в особом вакууме периферии! В «Черноморской заре» эти материалы выходили под эгидой первого лица района.
   Тогда-то «хозяева района» берутся и за газету. На такой случай на местах (и это отличительная черта любой глубинки) всегда под рукой «свой» неоднократно опробованный метод воздействия (пресечения, наказания). В нашем случае водился местный параноик «правовед»-любитель (существует и такой подвид в замкнутом пространстве глубинок) — его-то руками и развернулась кампания травли против «Черноморской зари».
    
   Поначалу ни мы, коллектив газеты, ни даже организаторы травли всерьез «правоведа» не воспринимали: таким, как правило, где и о чем кричать - неважно,  кричать бы! Мешал работать, по несколько раз на день «набегая» на редакцию, всегда со скандалом, с угрозами и криками. Требовал публикации своих и только своих материалов. Если отказывали — требовал объяснений, и только письменных. Получает письменное — требует новых, уже на каждое слово в предыдущем объяснении, выносит обсуждение редакционных объяснений на сессии райсовета, поссовета… Работа редакции срывалась, нервы у всех на пределе — на первых порах это было главной бесконечной неприятностью. Но «правовед» наконец переходит от угроз к делу: подает 8 (восемь!) исков о возбуждении уголовных дел против сотрудников редакции (и даже к абсолютно незадействованным в основном производственном процессе газеты — водителю, техничке, бухгалтеру) — только за то, что не пожелал издерганный его угрозами коллектив видеть жалобщика, и в который раз выслушивать на своем производственном собрании!..
     На собрании принимается обращение к соучредителю газеты — главе райгосадми-нистраши (Чужаку) с просьбой оградить от сверхактивного внештатника («правоведа»), к тому же - депутату райсовета. За это самое обращение и подает «правовед» на нас восемь уголовных исков... А местные профессионалы-правоохранители, угождая клану обиженного директората, сей подарок из рук не выпустили. Так начиналось.

   Уголовная волокита затянулась с 1996 по 2002 год, пройдя все процессуальные ступени и уровни. Причем, и я особо, еще раз обращаю внимание на этот факт: о каждом шаге с "той" и с нашей стороны мы безотлагательно информировали инстанции, к которым самое непосредственное отношение имели (и имеют) вышеназванные персоны.
   Точку в пользу коллектива поставил Верховный Суд Украины - лишь в 2002 году. И к этому счастливому моменту истины «Черноморская заря» уже два года юридически не существовала...
   
   Но это, к сожалению, лишь одна из многих страниц пережитого. Надоедливый поначалу натиск «правоведа» перерос в «идейное» дооформление районных чаяний местных коммунистов — руководящих и отставных, одиночек-параноиков, подзуживаемых и подпитываемых теми, для кого в любом отдаленном от центра районе борьба за руководящее кресло — единственный смысл жизни и возможность не сесть за решетку. Во имя изгнания ретивого головы района и разгрома «его» газеты объединились те, кого прежде и представить было немыслимо в подобном «союзе».
   Тогда же, кстати, одна из популярных газет Крыма, слывшая довольно таки  «демократической» и «передовой», щедро оплаченная районным кланом (это не скрывалось, этим гордились заказчики в открытую), громила и нас, и Чужака за его новаторства. Предварительно побывав даже в моем кабинете, «по душам - как коллеги с коллегой» порассуждав, разузнав о ситуации, но бессовестнейшим образом переврав все на свой, профинансированный манер. Недавно слышала, что нынче и они не в лучшем положении...
   А в полуразваленном районе, где летом села — без воды, а каждую зиму замерзали школы и детсады, единственная больница закрывала в деревнях свои фельдшерские пункты из-за отсутствия даже нищенского финансирования, где работающие счастливчики месяцами ожидали зарплат, а пенсионеры — пенсий, в загоне доходило сельское хозяйство и предприятия, безработица гнала из района трудоспособное население и молодежь прямо со школьной скамьи, - при всех этих плачевных реалиях местный депутатский корпус (его большинство, возглавляемое прокоммунистическим райсоветом, очень тесно курируемым в то время крымским народником Грачом) не находит иного занятия для себя, как на 8 сессиях подряд — практически год (!) — рассматривать варианты и способы от приручения до уничтожения "Черноморской зари"!..
    Третируется редактор и журналистский коллектив. От нас требуют изменить уставные документы газеты и выйти из ее соучредителей — «не может коллектив быть соучредителем»! Ну «нет такого в украинском законодательстве»!? (закон «О печати»? Да «свои законы" на периферии!) А с выходом из соучредителей — «разогнать» неугодных журналистов, «чтобы газета стала только органом совета», чтобы «в полном объеме могли публиковаться депутаты и только депутаты».., и «да никаких 20% газетной площади»!
   И заодно, пока суд да дело, газету лишают финансирования. От коллектива требуют сдать кабинеты и имущество редакции, в пик подписной кампании объявляют о банкротстве и разгоне редакции «Черноморской зари». Это притом, что о незаконности действий райсовета и у последнего, и в редакции уже имелись заключения СЖУ Украины и Крыма, Комитета по работе со СМИ Bерховной Рады и прочих высоких инстанций!
   Всех этих «тонкостей» слишком много для одной статьи в «2000», а тем более — без 100%-ной надежды на публикацию. Но если тезисно, то в «тихом» периферийном омуте «свободной украинской прессы» пережили мы за свою неприхотливую свободу мыслить — жить — работать:
- восемь уже упомянутых уголовных преследований;

- еще три уголовных дела: возбуждались в отношении меня (на то время - заведующей отделом общественно-политической жизни), - опротестованы и закрыты Генпрокуратурой АР Крым «из-за отсутствия состава преступления», с вынесением нарекания районному прокурору и двум судьям района;

- незаконный выход райсовета из соучредителей «Черноморской зари» (далее — «Ч3») уже по инициативе нового головы (уехал-таки из района Чужак): мотивация — «нет средств», но на этой же сессии объявляется о создании новой газеты райсовета;

- игнорируется законодательная процедура разрыва соучредительства — и по сей день законодателю дела нет до попрания его же собственного табу;

- целый год передряг (с октября 1996 по октябрь 1997 года) обернулся двойной трагедией для семьи редактора «Ч3» Якименко А. Я.: хоронит тяжело болевшую супругу, а на 9-й день и сам умирает от инфаркта. Эти потери не учтены ни в сводках украинского СЖ, ни ПАСЕ);
 
- после похорон редактора травля коллектива усугубляется (в день похорон на воротах редакции и по поселку были расклеены листовки о прекращении существования и газеты, и ее коллектива — наши гонители рассчитывали, что с уходом редактора разбежится и коллектив, а мы набирали тираж...) - буквально на каждую публикацию, в которой пытаемся объяснить читателю (он тревожился и спрашивал) положение своих дел, защитить себя и свою «Черноморку» от нападок, но тут же сыпятся судебные иски «О защите чести и достоинства». И даже от первых лиц района. Всего 26 (!) за период с 1997 по 1999 гг. На «обиженных» работали и местный суд, и прокуратура. Решения в пользу истцов вытягивались, что называется, за уши - это, кстати, и точка зрения юристов AIREX-Pro-Media, и Н.Петровой лично (об этом - ниже и подробнее);

- наяву столкнулись с искусственным информационным голодом: новый руководитель райгосадминистрации дает распоряжение директорам предприятий и хозяйств района не предоставлять информацию журналистам «ЧЗ». В «своей» же газете руководство района публикует собственные материалы, подрывающие авторитет «ЧЗ» и ее коллектива, перевирая суть проблемы, срывая нам подписную кампанию. Дело в том, что хоть и молчаливо, но население района именно подпиской поддерживало свою старую «районку» (в 2000 году, на момент закрытия, газете исполнилось 67 лет). В пику новоиспеченной райсоветовской, на сегодняшний день, кстати, полностью утратившей добровольного активного читателя, подписка преимущественно льготная из расчета на пенсионеров и малоимущих. Так черноморцы проявляли свое отношение и к скандалу вокруг "их" газеты, и к его авторам;

- 15 тысяч гривен, выделенные правительством АР Крым для «Ч3», «переадресовываются»  газете райсовета. На этом «феномене» местного самоуправства я остановлюсь особо, так как у него и финал особый. Три года мытарств по арбитражам и айрексовским правоведам, да при наличии официальных бухгалтерских документов с финансовой же проводкой Минфина АР Крым... - и все напрасно! Предварительное обнадеживающее собеседование с судьей уже на первом слушанье перечеркивалось «случайным» появлением в кабинете судьи районного прокурора... И нам многозначительно отказывали даже в рассмотрении дела. Причиной называлось отсутствие подписи в каком-то документе — нет, подпись-то есть, но… «не на той странице», где искала судья; или «не нашел» судья квитанцию об оплате — об этом в деле, на странице под № 1 представлена сопроводительная записка, что квитанция об оплате находится во втором деле, рассматриваемом в том же контексте, тем же судьей (сумма переводилась через банк перечислением, на руки выдана одна квитанция). О допустимости сопроводительной записки предварительно согласовано... с судьей же!.. И так — бессчетное количество раз, сценарий лишь с незначительными изменениями.

                И ЧТО ЭТО ЗА 15 ТЫСЯЧ?
   Учитывая сложность ситуации вокруг «Ч3», которую спровоцировали именно местный райсовет и его депутатский корпус, Совмин и Верховный Совет Крыма идут навстречу коллективу газеты. Тем самым и своих нижестоящих подчиненных, изрядно наломавших дров, как бы выручают (вряд ли на столь высоком уровне взялись помогать газете, если бы конфликт спровоцировали редакторские «эмоции» и «спекуляция на демократии» - после 180-градусного поворота от газеты, Козубский-Рогожин). Ведь законодательством при любом «разводе» предусмотрен справедливый раздел имущества и выполнение сторонами своих обязательств. Порывая с «Ч3», райсовет обязан был погасить свою бюджетную задолженность перед газетой, а это 31 тыс. грн. Деньги, которые закладывались в районный бюджет на содержание газеты, так и не были выплачены (коллектив на 82% самостоятельно окупал  затраты по выпуску газеты). Но отдавать не хотелось. Как не хотелось тем самым оставить шанс на выживание опальному изданию.
   Подключились вышестоящие региональные. С помощью последней комиссии была «достигнута» договоренность: Совмин АР Крым выделяет «Ч3» 15 тыс. грн., которые прямиком через райфинотдел должны поступить на счет типографии - «за печатание газеты «Ч3». Остальные 16 тыс. грн. Черноморский райсовет заложит в бюджет нового года. Так предполагалось и долг погасить перед газетой, и конфликт наконец-то закрыть. После чего "районка" должна была «с миром» отчалить в свободное плаванье.
   На том и ударили по рукам в присутствии редакционного коллектива и представителей райсовета. А через месяц поступили совминовские 15 тысяч. Сумма прошла по платежным документам райфинотдела, редакции и типографии.
   Но еще через месяц депутатскому корпусу показалось... недостойным отпускать мятежную газету «с миром», не забрав у нее еще и все кабинеты, телефоны, столы... Мол, не отдадите — заберем у вас деньги Совмина.
   Конечно, сразу и не поверилось, что такое возможно. А согласились отдать 5 кабинетов из 10 - сугубо из соображений экономии; лишних столов-телефонов не было. Ну что ж... Экстренно (!) собирается «внеочередная» сессия, которая и принимает решение о «переадресовке» наших 15 тысяч! Уже проведенных (фактически потраченных!) по всем отчетным финансовым документам райфинотдела — редакции — типографии. Переадресовать газете райсовета! Мне, уже редактору «Ч3», сессия своим решением «указала» провести переоформление своей бухгалтерской документации (мне — редактору уже независимой газеты; при этом — никаких обоснований законодательных, правовых). Директора типографии своим решением сессия обязала считать полученные 15 тысяч деньгами, уже задолжавшей ей газеты райсовета, а редакцию «Ч3» - должником и банкротом; после чего типография тут же прекращает печатать нас(«Ч3»)...

   Подлость самоуправства периферийного еще и в том, что это неизживаемое бедствие: от бессилия перед ним жителей глубинок ограждает только антипатия. Антипатия ко всему, что за пределами его внутреннего мира, его дома, его семьи...
   В нашем случае очевидность в том, что никто газету «с миром» и не собирался отпускать. Она была обязана перестать существовать. И только! Ведь, несмотря ни на что, тираж «Ч3» рос, а райсоветовская газета населением бойкотировалась. С ходу, как предполагалось, разогнать опальный коллектив не получалось — разве что добиться его банкротства. Оставалась малость: руководство «Ч3» должно было, следуя решению сессии (а никто и не сомневался, что можно ослушаться, не выполнить его!), собственноручно «аннулировать» (порвать—сжечь?) финансовые проводки на 15 тысяч гривен. И уже районная прокуратура потирала руки: какой правдивый поводнеугодную редакторшу осадить-посадить! Урон-то предприятию на 15 тысяч нанесла! Ах какая «мировая» для опальной «районки»!

   Потом, когда конфликт перейдет в стадию «слишком затянувшегося», — именно это мое нежелание уничтожить финансовые документы, а фактически - добровольно подставить руки под наручники, будет объявлено нашими вчерашними кураторами «строптивостью» и «неуживчивостью с местным руководством». Им начнут вторить в Айрекс-ПроМедиа (симферопольское отделение: г. Притула), «изменила точку зрения» и г. Петрова в Киеве: «...не знаю, в какие вы там игры играете…».

   А в это время «Ч3» дважды останавливают: под нажимом местных голов ее отказывается печатать типография — четыре месяца печатаемся в соседнем, за 150 километров районе, по крохам собирая деньги на предоплату каждого номера (и сюда, в чужой район, пришло «предупреждение» от наших гонителей директору типографии!), на бензин для дряхлого редакционного УАЗика... Зачем нужны были такие жертвы? На непрерывном выходе газеты (самый высокий тираж среди районок Крыма!) «настаивали» и г. Рогожин, и г. Козубский; они «гарантировали» благополучный выход из конфликта — «только держитесь! Мы с вами», — говаривали лично, звонили...

   Редакцию выдворяют-таки из помещения, которое строилось для нее (совместно с типографией) и в котором редакция располагалась с 1972 года! И это, напоминаю, при наличии полного пакета арендных и учредительных документов, зарегистрированных, как и полагается, Крымским рескомом по информации! Вопреки уже существующему на тот момент указу Президента Украины о безвозмездной передаче помещений редакциям газет, которые те занимают (точно не помню предельных временных ограничений, но мы укладывались в эти рамки).
   Парадокс? В государстве, с якобы действующей правовой системой и претендующем на место в демократическом сообществе, ни один защитный иск, подкрепленный самыми официальными и фактическими доказательствами, так и не получает хода на протяжении почти пяти лет! И виновным остается пострадавший.

   Уже «устали» и «сменили свою точку зрения» на конфликт и наши кураторы. Коллеги из региональных СМИ, исчерпав имиджевый потенциал периферийной заварушки, перестали звонить и интересоваться нами. И к лучшему абсолютно ничего не изменилось... А у государства, выходит, не в чести своя же правовая система - какой уж тут контроль! Коррумпированная и несовершенная правовая система Украины лишь на бумаге и лишь предусматривает конституционные, гражданские и судебные права своих граждан, но на деле не гарантирует ничего и не защищает. Все - лишь видимое наличие законности.

                ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБЕЖИЩЕ
   В марте 2000 года я была вынуждена обратиться к международной общественности с просьбой о политическом убежище. Три уголовных дела, спровоцированных в отношении меня местным руководством и правоохранительными органами, — хотя уже и были опротестованы на то время Генпрокуратурой АРК, но для жителя глубинки, а тем более журналиста, редактора газеты, это оправдательная палка, не прекращающая бить. Реальнее стали угрозы; с остановкой газеты - невозможность работать, печататься, элементарно существовать и защищать себя тоже.

   С 1997 по 2000 гг. только по моим газетным публикациям сфабриковано 23 иска, в 19 из которых истцам отказано (но нужно ли говорить, что и на эти 19 потрачены силы, нервы, время). По четырем (нами «проигранным») занимались юристы, руководимые Н. Петровой, но так ни одно дело до ума не довели. Да и все участие Айрекса в нашей проблеме - напрасно упущенное время: элементарное «авось», пофигистское руководство и много-много невыполняемых обещаний. Хотя по «первичным» откровениям самих же петровских юристов, дела наши «для нормального юриста яйца выеденного не стоят» - по «легкости» их разрешения.
   А, ведь, Н. Петрова на том и стояла... поначалу. Но другое дело работать с заморочными периферийными исками - в них «галочку» для заморского шефа быстро не поставишь. А по сути именно проволочки и несостоятельность Айрекса бросили нас на произвол гонителей. На произвол безработицы и нищеты, отчаянья и незащищенности в районе, который уже по своему местоположению и административному устройству предполагает оторванность. И оторван¬ность не только географическую, но и социальную, образовательную и политическую. А уж правовую - прежде всего. Об этом надо бы знать господам петровым, когда возлагают они на себя подобную миссию.

   Единственная благодарность моя и всего коллектива «Черноморской зари» - представителям миссии ОБСЕ в Украине: Ф. Дюве, X. Вуокко, А. Иванко, руководителю миссии Ч. Маги. Это люди, которые добросовестно, в меру своих дипломатических возможностей приняли действенное участие в нашей газете. В отличие от Украинских чиновников и коллег. Неизвестно, какие бы еще неприятности на нас свалились, если бы не вмешались они и не донесли — именно миссия ОБСЕ — информацию о нас до Администрации Президента Украины. Другое дело, что наша чинушная лестница применяется еще и для… сбрасывания проблем-сигналов назад, вниз - не их вина.

                ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ
   Ею стало уголовное преследование членов моей семьи — и этих данных нет в сводках СЖУ, ПАСЕ? В отношении моего мужа преследование прекращено прокуратурой АР Крым - «из-за отсутствия состава преступления»,.. после семи(7!) месяцев заключения в СИЗО без права переписки и свиданий с семьей. Задерживался мой младший сын — «по недоразумению участкового». Председатель местного суда объявляла публично о моем аресте на трое суток (за нее извинялась секретарь - «да это она так…»).
   Сегодня, спустя годы и анализируя пережитое, прихожу к мысли: а не свои ли руководящие длани приложили и наши кураторы к тому, чтобы в пик избирательной президентской кампании именно так погасить неудобный конфликт? Коль не смогли решить его профессионально. И поскольку средства все хороши, обратились к «помощи» противной стороны.
   Когда был арестован муж, гг. Козубский и Рогожин лишь по разу позвонили мне на домашний телефон — «уточнить ситуацию». А потом все семь месяцев — ни звонка, ни отзвука. «Элегантно» отошла в сторону и г. Петрова. И по сегодняшний день лидеров крымских СМИ не интересует судьба разгромленной газеты и ее коллектива.
  Самой полной информацией о ситуации вокруг «Ч3» располагали и коллеги, и кураторы в Крыму, в Киеве. Но реально никто палец о палец не ударил. Свое участие в конфликте каждый определял личной выгодой — и ни на йоту больше! Когда же прослышали об обращении редактора «какой-то там районки!» к международной общественности о политическом убежище, - тогда и сплотилась госчиновничья рать (с молчаливого участия коллег пишущих!): Реском по информации АРК (В. Козубский - возглавлял Гостелерадио Крыма), представительство Президента Украины в Крыму - М. Рогожин (теперь во главе Крымского Рескома по информации).
   Именно эти господа, еще вчера подпитывавшие щекотливое стояние газеты за свои права, досконально изучившие учредительные и уставные документы редакции, имевшие их на руках, и даже инициаторы идеи выживания коллектива!.. Теперь они первыми поспешили объявить редактора едва ли не самодурой и скандалисткой, «аморальной спекулянткой по поводу ущемления демократии" - дословное высказывание в печати г.Рогожина; «из личной антипатаи к местному руководству» затеявшей вокруг себя весь этот сыр-бор; с «претензиями», в которых «звучат в основном эмоции» — опять же по Рогожину... А вы говорите свобода слова?! Тут даже лидеры крымских СМИ за любовь к гонителям этой самой «свободы»...

   А с другой стороны,.. - это ж насколько нужно быть НЕзаинтересованным в идее свободы слова, чтобы с легкостью флюгеров поворачиваться на все градусы при малейшем кабинетном сквозняке! И абсолютная некомпетентность, и нежелание быть компетентными! Возглавляя региональные комитеты, эти «руководители» и представления не имеют - и не желают иметь - чем и как выживает подчиненная им региональная горе-пресса! И все ее проблемы для них - служебная суета, должностные издержки... «Бывали хуже времена, но не было подлее», - сетовал наивный классик...
   Более двух лет на всех уровнях и лично оба вышеназванные высокопоставленные заявляли о «самодурстве районных властей, ведущих расправу с неугодной газетой»! Два года — оба и лично! — заверяли коллектив: «Держитесь, мы с вами! Ваш вопрос решается положительно!». Лично председатель Рескоминформа АРК (Козубский) предложил коллективу «Ч3» включить в состав соучредителей газеты Реском по информации АРК, дабы взять газету «под свое крыло» (протокол общего собрания коллектива редакции газеты «Черноморская заря» № 2 от 21 августа 1999 года). Кстати, не были в неведении и союзы журналистов — и Украины и Крыма, и комитеты по работе со СМИ обеих Верховных Рад...
  Пока они там «гарантировали» и «решали» наш вопрос, газету в счет своих, так и не выплаченных зарплат (своих семей, жизней и судеб), и немыслимых ухищрений на выживание удерживал на плаву крохотный коллектив — 7 человек. И речь не просто о «дружеских пожеланиях» комитетских чинуш, но - о «категорическом запрете останавливать газету»! «Запрет» получала я, редактор газеты, получала указание обоих и директор типографии, предупреждалась и сторона нападавшая!!!
   Но коль скоро кардинально ничего не решалось, задолженность газеты росла: перед типографией, коммунальными службами, наконец - по зарплате сотрудникам редакции! А «грянул» перелом мнений на ситуацию вокруг «ЧЗ» — газетную задолженность те же козубские-рогожины с легкостью вменили в вину самому коллективу и руководству газеты. И уже ни один из вчерашних должностных «доброжелателей» и косвенно не вспомнил о том, что с их высокого «пожелания» (В. Козубский — директору типографии: «Газету не останавливать ни при каких обстоятельствах!»; М. Рогожин — в райсовет, главе рай-госадминистрации: «Газета должна выходить, она под защитой представительства Президента Украины в Крыму!»)- вертелись газетные колеса. А у истоков конфликта лежит вопиющее, так никем из них — да и в целом в государстве Украинском «незалежном»(!)- не пресеченное нарушение закона! И именно со стороны районного руководства. Вот уж и впрямь, - не до эмоций журналистских!

   Каждый шаг запротоколирован, в наличии — самый полный набор документов и законодательных актов, регламентирующих функционирование газеты, защищающих — вроде бы! — права журналистов и сотрудников. Но конфликт вышел за рамки терпимости верхов - есть, оказывается, и такая негласная «ориентировка» у наших чинуш. Это и непреложный «приоритет» журналистской глубинки — приоритет на бесправное свое положение. Так сказать, традиционные вожжи, узаконенные «сверху» на свободу слова и мысли, в целом — на свободу прессы: по необходимости — отпустят, по надобности — поднатянут. Но если бы только это...

                АХ, «КОЛЛЕГИ»!..
   По совету председателя Крымского Рескома информации, я, редактор "районки" - как младшая по рангу, - обратилась к «старшему» собрату по перу, собкору киевской газеты «Зеркало недели» и крымской газеты «День» - к Н.Семене. Не знаю, как в Украине, в Крыму это имя примелькалось. Была уверенность, что о вопиющей ситуации должен знать «большой журналист», который непременно скажет свое слово об этом факте в центральной прессе. «Нам надо подымать общественность", - точка зрения предрескома информации (до 180-градусного разворота). Примерно теми же словами определил "фронт действий" и Н.Семена при нашей с ним первой встрече на симферопольском главпочтамте. Журналист просмотрел документы, которые я привезла специально для него и по его же просьбе (когда договаривались о встрече). Деловито отобрал копии «самых-самых». Далее договорились созваниваться. Публикации он обещал подготовить и в «Зеркало», и в «День».
   Через неделю звоню ему в Симферополь. Отвечает бодро: все в норме, материалы уже в редакциях, идут. Ждет коллектив «ЧЗ». Недели через две звоню Семене снова: мол, материалы, наверное, уже вышли, а я, возможно, пропустила их? «Нет, - отвечает Н. Семена, - еще не опубликованы, но вот-вот». Ему «обещали?..»... И больше ни разу на мой звонок трубку на противоположном конце провода не подняли. Не появились и обещанные публикации в «Дне» и «Зеркале».

   Но с Николаем Семеной мы встретились-таки. Более года прошло. В начале 2001-го в Форосе проходила журналистская Международная конференция под названием «Свобода прессы: опыт Центральной и Восточной Европы». В то время «Ч3» уже не выходила и юридически была закрыта, муж освобожден, судебные иски позади... относительно. А Н.Семена... «не узнал» меня. И в своем свободолюбивом выступлении на конференции в защиту гонимой и ущемляемой украинской прессы он утверждал со знанием дела: «По большому счету, в Украине нет проблемы свободы слова — здесь можно сказать все, что ты захочешь...» В «проблемный перечень» ввел даже манифест Екатерины II о присоединении Крыма к России в 1783 г.. «малопрофессиональное стрингерство» российских собкоров и даже из пальца высосанное «идеологическое подавление мусульманства» в Крыма... Но, - словно и слыхом не слыхивал о «Черноморской заре», старейшей районке Крыма... Да и вообще ни о чем. Какое удобное «незнание»! И флюгерство - просто идеальное!

                * * *
   Волею случая и с широких «зазывающих» объятий Н. Петровой оказалась «Ч3» в числе «подзащитных» Айрекс-ПроМедиа. Громкий, а главное — построенный на действительных, фактических реалиях скандал вокруг «Ч3», как нельзя кстати играл на имидж этой структуры. Откровенно говоря, и для нас, загнанных в угол, внимание столь солидной (но только на первый взгляд!) организации представлялось не просто полезным, но спасительным! К тому же все «свои» средства уже были исчерпаны, да и «очень положительно» о сотрудничестве с Айрексом отозвался сам предрескома!.. Начинаем сотрудничать.

   За нами закрепили профессионального адвоката, оплачиваемого Айрексом. Встречаемся с адвокатом в Симферополе. Предоставляю все необходимые документы. Профессионал составляет первые кассационные жалобы по уже оглашенным решениям суда (на те четыре "проигранных" иска); делаем какие-то шаги по арбитражам... Это первые шаги.
   А потом начинаются сплошные «спотыкачи»: по предварительной (по телефону) согласованности с адвокатом я приезжаю в Симферополь (за 150 км — три часа автобусом) — адвоката нет, заболела она, потом ее ребенок, у нее какие-то «непредвиденные» дела, она «ой, забыла» отдать (а потом забрать) дело... Шли месяцы, и в конце концов: «...а пусть они (Айрекс)сначала заплатят мне, а потом я буду заниматься вашими делами!»...
   Звоню Н. Петровой в Киев. Она — «в ужасе», она «возмущена»: оказывается, это именно я, - не юрист, не работник Айрекса - «должна была контролировать работу адвоката»! Штатного, айрексовского. Ну «как-то еще».., кроме бесполезных приездов за 150 км, практически ежедневных звонков — ну «как-то»!..
   Наконец первого адвоката заменили другим. Другой с нашими заморочными делами - вопреки «гарантиям»  и заверениям Н. Петровой — морочился недолго (хватило первого и последнего визита к нему): все свел к категорическому: «а мне не оплачивали работу с этими вашими делами». Проконсультировал лишь как юридически закрыть газету — и на том спасибо. И на все про все айрексовское «участие» ушло более чем полтора года, иски наши «устарели», исчерпав лимит давности... Как раз подоспело время флюгерить и самой Н. Петровой...


   В Айрекс-ПроМедиа указали нам дорожку и к В. Пригуле — корреспонденту украинской редакции радио Свобода», координатору Комитета по мониторингу прессы в Крыму, руко-водителю Крымского центра независимых политических исследователей и журналистов (КЦНПИЖ).
   Центр откликнулся также заинтересованно: были «изучены» наши уставные и судебные документы, проштудированы доводы противной стороны. Нас поддержали. «Тех» осудили. В общем, уже по известному сценарию началась самая откровенная выкачка имиджа из щекотливой периферийной «заварушки». Неискушенные в «таинствах» столичных массмедиа-кулуаров, мы тогда еще и не могли знать истинного к нам участия.
   Не могли знать, что кардинальное вмешательство в проблему нашей газеты из тех же уставных соображений запрограммировано «на галочку», а исполняется лишь как нескончаемая говорильня. Что любая проблемная ситуация здесь, - на этом уровне «участия», - лишь поплавок, должный удерживать заданный показатель необходимости подобного объединения - Комитета, Центра, организации... А бесконечное же черпанье из одного источника - не лучший показатель работы. Нужна «массовость» щекотливых ситуаций и победное участие в них Центра (Айрекса и прочих).
   Но и любая, самая независимая организация - те же AIREX, КЦНПИЖ, - все держат нос по социально-политическому ветру в среде заданного обитания. И даже независимо от установок и пожеланий прямых своих кормильцев-хозяев. Проблема «Черноморки» не решалась с наскоку, и чем дальшe - обременяла все больше. И тут сгодился хороший нюх: вслед за г.Петровой меняется и отношение руководства Центра - оно запускает в Интернет официальные заявления еще недавно заинтересованнейших кураторов районки. Мол, конфликта как такового нет, да и вовсе не было! Есть лишь «неуживчивость с местной властью» строптивого редактора газеты. С той местной властью, «самодурством» и «беспределом» которой сам же руководитель Центра совсем недавно был «крайне возмущен»! Но теперь Центр предоставляет страницы своего «Бюллетеня» одному из авторов конфликта (конфликта, которого «не было»!), на свой лад перевирающему ситуацию. И при этом — никаких документальных обоснований.
   Но свою «лояльность» руководство Центра объясняет элементарно: «мы никого не защищаем, а всем даем право высказаться...»
   Высказаться — да. Но в конкретном случае в общественное мнение была запущена лживая, дискредитирующая коллектив информация. И в Центре знали об этом, также располагали документальными фактами. Но объясняли «недолго мудрствуя»: «...в вашем споре теперь и у той стороны тоже есть газета. А значит, и их интересы мы должны защищать» (теперь уже... «должны защищать»?) Пусть даже так...
   
   Однако из моего «строптивого угла» представляется, что в защите нуждаются лишь те «интересы», от которых зависит право газеты (журналиста) жить и работать вне зависимости от административных желаний и антипатий, право свободно нести читателю правдивое слово. В данном же случае (с нашими райсоветовскими оппонентами) речь не шла о каких бы то ни было поруганных правах: газета (вышеназванный «автор конфликта» - ее соавтор, инициатор создания), щедро финансируемая и опекаемая районным руководством, выполняла свое первое и главное назначение — помогала уничтожать «Ч3» как опасного конкурента.
   Тому свидетели жители Черноморского района, но не В. Притула и Н. Петрова, М. Мисьо, В. Козубский, М. Рогожин и Н. Семена. И что же тогда представляет собой  правозащитная цепочка AIREX, Центр КЦНПИЖ,сотрудничающие с ними комитеты и прочие, прочие? В просторечии подобное определяется просто: «телячья нежность» — как «любовь чрезмерная и неуместная, уродующая морально». Чистоплюйство, за которым — элементарные меркантильность и незнание в чем заключается профессионализм газетчика, журналистская мораль и этика.
   Ведь, следуя логике этих господ и их центров, почему бы в любых проблемах «свобода слова — свобода прессы» сразу же не занимать сторону сильнейшего? Не профессиональную. Не сторону права, элементарной порядочности, - а сторону силы! Это же скольких затяжных конфликтов можно избежать «авансом»! И свое место под солнцем надежней. И не надо продажность журналистскую клеймить заангажированностью — это и будет ее правом.
   А вздумал по своей, периферийной наивности коллектив какой-то там районки выступить против всемогущего местного беспредела, пусть даже и за свои права, — прихлопнуть их в зародыше! Нет донкихотов — и проблем нет. И власть, которая сильна от того, что власть, и тем уже права - ненаказуема! А уж как выгодна - если нос по ветру!.. Любую газету захлопнет «ежели что», себе «какую надо" - без законоправных проблем кроет... Вот ее-то и защищать — всегда в струе быть, всегда перспективнее...

                А ВОТ ТЕПЕРЬ - ОБ ЭТИКЕ,
                белой вороне В журналистской профессии.
   Увы, именно «белой» в сегодняшней Украине! Развращенная за последние годы избирательными кампаниями, украинская журналистика утратила по большому счету изначальный смысл своего предназначения. Сегодня умение выгодно продаваться признается достойным талантом. И выборная страда в среде журналистской без обиняков величается «жнивами». «Наши жнива» — так теперь говорят журналисты даже вслух и с апломбом, не тушуясь.
   А отсюда — и отношение к провинциальным собратьям, подотставшим от столичных коллег и оттого все еще нет-нет, да и донкихотствующим, и не только на «жнивах»... И г. Притулу, и его коллег не смущает, что новоиспеченный «коллега» — человек, использовавший свое служебное положение и депутатские полномочия, чтобы уничтожить неугодную лично ему газету и открыть послушную, которая будет без разбора и ограничений объема публиковать «только его материалы». По сути это и есть посягательство на свободу слова. Однако он принимаем в журналистских кругах... Где также неотъемлемой считается (или вспоминается к случаю?) цеховая солидарность. Увы!

   Сколько раз из-за отсутствия «нужного таланта» ощущала себя в их среде изгоем из низшего сословия. Меня, редактора районки, встречали по одежке... вполне обоснованно, впрочем. Заинтересованность именно демонстрировали, но лишь настолько, насколько я в их представлении «экипирована» профессионально (на то время немногие из районных редакторов, приезжая в центр (область) на совещание, могли включить диктофон, щелкнуть фотоаппаратом последней марки): блокнот, сшитый из отходов в собственной типографии, шариковая ручка — на нас таких косятся с удивлением снисходительным, как на древность, устаревшую до неприличия. Без интереса, но на всякий случай прощупывают: кто «стоит» за мной, у каких журналистско-политических кормушек «вращаюсь», насколько ситуация моей газеты выгодна для халявной накрутки их имиджа. «Никто» и «ни насколько»? При таких «показателях» отсутствие интереса к тебе и не скрывают. А уж если ты «бывший»!..

   Тогда, по прошествии трех лет с последней и окончательной остановки «Черноморской зари», за мной в названных кругах тянулся (и сегодня спотыкаюсь о него) шлейф изгоя. Солидарность и радушие к «павшим» — не характерная черта журналистского цеха в Украине. Слава Богу, у читателей «ЧЗ» и сегодня отношение к газете, к коллективу и ко мне не изменилось — это помогло выжить, помогает и сейчас.
   А что такое быть изгоем в одной из самых (вроде бы...)образованных, интеллектуально раскрепощенных прослоек общества, - я испытала сполна, окончательно расставшись с этическими иллюзиями насчет «солидарности» и «образованности», - с «интеллектуальностью» заодно.

   Замолчали «вдруг» и одновременно все недавние, искренне сочувствующие коллеги; даже невольный намек на то, что нуждаюсь в работе, прерывал вчера еще дружеские отношения. Нет, никто не отказывал. Но на договоренность «перезвонить» не отвечали, а если и дозванивалась — на том конце провода тушевались, обещали перезвонить уже «непременно»... Забывчивость объясняли занятостью».
   Периодически удавалось устроиться самой, но где-то там, в «ностальгии» кулуаров курирующих (все еще!) находился кто-то «помнящий-знающий», и очень скоро создавались условия, при которых я была вынуждена уходить. Разочарованием и пустотой оканчивались и попытки найти работу вдали от дома.
   Единственный, впрочем, результат (кроме того, что собрала материал фельетонный) — эти «хождения по мукам» окончательно утвердили меня во мнении о главном приоритете украинской журналистики: ее продажность - от незащищенности. А незащищенность — от бездарности так называемых курирующих СМИ-структур, от правовой несостоятельности законодательной системы. Несостоятельность последней — от ее же авторов-законотворцев, заболтавших само законотворчество как таковое.

   Оттого и позорно в украинской журналистике не продаваться, а слыть периферийным донкихотом без гроша в кармане и солидной «крыши», верящим все еще в закон, в свои права, в честь и этику журналистскую. Из своей-то, замкнутой от целого света глубинки!
   Чтобы обратили внимание на судьбу журналиста, - ему в Украине нужно как минимум погибнуть. Мы же сопротивлялись, невзирая на желания, отписки и хамелеонов-кураторов. И сегодня, наученные горьким опытом, ни я, ни мой коллектив (а мы таковым остались) ни за какие коврижки не поверим чаяниям И. Лубченко по поводу «впевнености суспильства» в том, что «...кожен злочин, скоений проти особи, ретельно розслидуетъся, i винни будуть суворо покарани».

   Вот, пожалуй, и все. Из того, что посчитала возможным (или нужным?) рассказать. Не очень-то верю, что кому-то захочется возиться с бородатой историей несуществующей уже газеты.
   Выписываю только «2000», но и в вашей газете «лидеров» СМИ читаю между строк. И факт остается фактом: пока украинская журналистика равняется на тех, кто продолжает лицемерить со страниц центральной прессы и телеэкранов, — до тех пор будет оставаться недоступным противоположный берег массового читателя. Что уж там доживающая свой век периферийная районка! Но, впрочем, именно она — все еще надежда и опора жителя глубинки. Качественная районка.
                Ирина ХРОЛЬ, журналист, АР Крым
                Еженедельник "2000" №7 (208), 16-22.02.2004 г.