Тетя Рая и тетя Ада

   Жили-были в городе Новосибирске две сестры, царство им небесное, мои родные тетки — тетя Рая и тетя Ада. Они были очень похожи друг на друга по габаритам — небольшого роста, полные, но разные по характеру и темпераменту — тетя Рая, старшая по возрасту, спокойная, степенная, а тетя Ада, «старшая» по внутриродственным застольям, быстрая, заводная. Были и другие схожести и различия: жили они семьями в небольшом собственном доме — тетя Рая в левой половине, тетя Ада — в правой; у тети Раи — дочь, у тети Ады — сын; муж у тети Раи пришел с фронта, увы, глухим (после контузии), а у тети Ады, увы, немым (после ранения).
   И вот однажды, где-то в пятидесятых годах прошлого столетия, остановились сестры на денек в Москве (возвращались в родной город из Ленинграда, ныне Петербурга, где были по профсоюзной путевке). И, конечно, решили отовариться шмотками. Тетя Ада замотала бедную сестренку походами по магазинам — и все без толку: то, чего очень хотели, не купили.
   И вот часа за два до окончания их пребывания в столице зашли они в какой-то магазин, а там — столпотворение. Что дают? Крепдешин! О! Мечта всей жизни! Но где взять силы, чтобы отстоять такую очередищу?! Да и времени нет. И, главное, не найдешь крайнего, не поймешь, кто за кем, словно все только и лезут без очереди, кричат, спорят, видимо, все же пытаясь навести хоть какой-то порядок. Словом, сплошная неразбериха. Грустно и обидно.
   И тут тетя Ада, зажав в кулаке деньги, срывается с места и начинает тоже яростно пробиваться к прилавку. Ее, конечно, не пускают. А она зубы сжала, губы стиснула и — вперед, мычит и лезет. На нее кричат, орут: «Куда лезешь? Куда прешь?» — чуть ли не матом. А она мычит и — только вперед. При ее-то габаритах люди, прилипшие друг к другу, вообще стали сплющиваться. Пытаются ее вытолкнуть, а она еще злее мычит и лезет, мычит и лезет. Тут один догадался: «Так она глухонемая. Инвалид. Бог с ней, пусть возьмет». Видать, все выдохнули, животы подтянули — расступились.
   Тетя Ада вылезла с отхваченным добром, схватила сестру за руку и с радостным криком: «Спасибо, люди добрые!» — потащила ее к выходу. Люди рты разинули и вслед такое «спасибо» стали посылать, что уши у всех вяли. А хохоту было еще больше.
   Выбегают сестры из магазина, и тут на счастье — их автобус. Они — к нему. Да опять толпа. Тетя Рая, как положено, — в задние двери, ну а тетя Ада — в передние. Тетя Ада видит, что сестра тоже втиснулась, обрадовалась и вдруг как заорет: «Райка! Это ты?» — «Я», — растерянно пролепетала тетя Рая, глядя на, видать, одуревшую от крепдешинового счастья сестренку. А тетя Ада продолжала орать: «Сестренка моя! Не верю! Не верю! Наконец-то я тебя нашла! Сестренка моя!» Люди стали подталкивать их друг к другу и места уступать. Тетя Ада, лобызая тетю Раю, осыпала ее вопросами: «Где живешь?.. В каком городе?.. Как твоя семья?..», и сама же на них отвечала, как бы догадываясь о ее житье-бытье, кое-что, конечно, привирая. Тетя Рая кивала и иногда даже поддакивала, — и была ни жива, ни мертва. Боялась, что если люди и здесь поймут, что они врут, то им целыми из автобуса не выбраться. Но, благо, явного вранья было не так уж много, поэтому все «охи» и «ахи» сестры были такими естественными, такими душевными, что тетя Рая была в шоке от этого прилюдного откровения. А до их остановки еще ехать и ехать, и тетя Ада с такой же искренностью стала рассказывать и о своей жизни.
   Люди притихли. Боже мой! Оказывается, сестры-то живут в одном городе! И даже недалеко друг от друга! И судьба у обеих похожая — несладкая. И надо же такому случиться: в Москве встретились. Кое-кто даже прослезился: война и разлуки у всех были в памяти. Но в основном люди улыбались и радовались их счастью. Да и за свой город и за себя радовались, словно эта случайная встреча — их заслуга.
   А мои тетки вдруг расплакались. Улыбались и плакали. Тетя Ада, обнимая «нашедшуюся» сестренку, прошептала на ухо: «Так тяжко все в душе держать. Пусть москвичи знают, как люди у нас живут. — И хихикнула: — В следующий раз пошлем за дефицитом наших мужиков: пусть они ломятся. Немому и глухому сподручней будет: без обмана».

2009 г.