Пьют на Руси... пьют

  С давних времен непременным атрибутом праздничного стола на Руси были спиртные напитки. В традиции славянских народов винопитие всегда являлось важным элементом ритуального этикета. Без него не обходилось никакое торжество. Но главное – прием гостя.

Как считают историки, ещё в глубокой древности была распространена процедура питья вкруговую. На Руси для этого использовались большие серебряные сосуды. Их называли "чарами", а позже – «братинами». Этот обычай имеет архаические истоки.

Древние славяне считали, что равное приобщение к спиртному напитку, как и пища, исходит от родовых богов, и принадлежат всему роду в целом. Первоначально в честь языческих богов поднимали чары вверх. Таким жестом славяне просили о счастье и богатстве для всех. Таким же образом они произносили заклинания от имени богов.

Своеобразные заклятия-благословения дошли до нас в надписях на древнерусских чарах. В дальнейшем этот ритуал принял христианизированные формы, но до сих пор перед питьем поднимают бокалы вверх, как бы приближая их к небу, принося благодарность Богу.

Со времен Киевской Руси существует выражение "пити на ня" (пить за честь, здоровье кого-то). Вероятно, это выражение описывало некую процедуру, когда один человек отпивал от чаши, и передавал по кругу другому, желая ему здоровья.

В те времена хозяин дома первым пробовал пищу и питье, приготовленные для гостей. Тем самым он показывал, что угощение не отравлено. С ним не насылается порча. Отсюда сохранившийся доныне обычай:  тот, кто разливает вино, сначала должен налить немного в свою рюмку.

Манера пить водку и прочие крепкие напитки "одним глотком", которая и поныне вызывает удивление иностранцев, тоже восходит к ритуальной языческой практике русских. Ещё в языческие времена первоначально выпитая "одним духом" чаша символизировала послание заклинания божеству (духу), прося о богатстве и благополучии. Нечто похожее на мгновенные жесты японских самураев.

 Позже это осмысливалось, как выпить "за полное здоровье", "чтобы не оставить зла  на дне стакана". "Кто не выпил до дна - не пожелал добра", "Не допиваешь, значит недолюбливаешь" - говорят русские пословицы.

Как пишут старинные книги и летописи, излишества в питье во многих случаях считалось этикетом тех времен, хотя и вызывали неодобрение духовенства. При дворе московских государей со времен Ивана Грозного старались обязательно напоить иностранных послов, что называется, до положения "лёжа". "Кто не пьет лихо, тому нет места у русских" - вычитал я в "Истории о великом княжестве Московском".

В XX веке в России "валтасаровы пиры", довольно неожиданно для исторического процесса, возродились. Особенно в сталинское время. В своих мемуарах многие участники знаменитых ночных ужинов у Вождя и Учителя вспоминают, что сам он пил довольно мало. В основном хорошие кавказские вина. А вот других пить почти насильно заставлял. Похоже, придерживался тезиса "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке".

Отказ пить патологически подозрительный Иосиф-грозный воспринимал исключительно, как боязнь проболтаться, желание что-то скрыть от него. Собственно, и в моё время  существовала та же традиция среди, что называется, простого народа. Новый гость за столом, обязательно должен был хорошо «поддать», дабы превратиться из "чужого" "своего".

По служебным делам мне часто доводилось бывать в Средней Азии и Казахстане. Народ там добрый и гостеприимный. Это правда. Разумеется, не могу сказать так обо всём населении региона. Но к тем, с кем пришлось общаться, в массе своей данное определение вполне применимо.

Население этих б.советских республик было в подавляющем большинстве своём мусульманского происхождения. Однако, я часто наблюдал как за обильным казахским столом с бешбармаком на большом блюде или душистым узбекским пловом,  не оглядываясь на Коран, казахи и узбеки поглощали водку нисколько ни в меньших количествах, чем это делали их православные мои коллеги-белорусы.

Некоторые национальные особенности, конечно, проявлялись, но исключительно в процедуре. К примеру, на Востоке чаще всего крепкие напитки пьют не из рюмок и стаканов, а из пиал. К этой посуде, кстати, я так и не привык.

Повторюсь, казахи и узбеки народы очень гостеприимные. Однако один аспект этой доброй традиции часто ввергал меня в состояние душевного дискомфорта. Гость в тех краях является самым уважаемым человеком за столом. По древнему ритуалу ему положено произнести первый тост и осушить пиалу до дна.

В пиалушку иногда наливали грамм по триста. Доза для меня почти смертельная. Проглотить такую прорву спиртного я не мог. Отпивал глоток, и ставил сосуд на стол. Мой приём, как правило, вызывал негативную реакцию хозяев. Цветастыми восточными прибаутками они настойчиво пытались заставить допить содержимое пиалы.

До скандала, впрочем, никогда не доходило, но определённая неловкость порой возникала. Запомнилась присказка, которую мне часто приходилось слышать во время среднеазиатских застолий: «На Востоке кушать не заставляют. Здесь жарко, потому заставляют только пить». Этикет той поры, формально не запрещал потребление спиртных напитков в застольной ситуации, тем не менее предписывал, что пить надо как все, сидящие за столом.

В античной легенде о боге виноделия Вакхе говориться о том,  что он дабы уберечь первую виноградную лозу от засыхания, вначале вложил ее в птичью косточку. Но веточка стала расти прямо на глазах. Тогда юноша нашел львиную кость, которая вместила растение вместе с птичьей косточкой.

Тем не менее веточка продолжала расти. И вот тогда Вакх увидел на обочине дороги кость осла... Затем Вакх стал щедро угощать людей полученным из винограда напитком. Произошло странное, но закономерное событие. После того как человек выпивал один бокал, он веселился и пел, как птичка. Выпив еще один – становился сильным и смелым, как лев. А вот после третьего бокала - превращался в осла.

К началу семидесятых годов, перефразируя слова вождя мирового пролетариата, водка и прочие крепкие напитки в СССР полностью овладели народными массами. В неравной борьбе они окончательно победили идею построения коммунизма.

Так что многие даже очень толковые и образованные интеллигенты, строго говоря, по части потребления спиртного шагали в ногу с простым трудовым народом, который спокон веков считал, что крепко выпить скорее достоинство, нежели недостаток.

 И всё-таки, надо быть справедливым, власть не единожды давала пьянству бой. Первая антиалкогольная кампания была проведена большевиками сразу же по приходу к власти. Петроградский реввоенсовет издал приказ от 8 ноября 1917 года, который гласил: «впредь до особого распоряжения воспрещается производство алкоголя и всяких алкогольных напитков».

Так же как и в других странах во времена «сухих законов» российский народ с ломкой вековых традиций не смирился. Виноделие и прочие самогон и медовуха ушли в подполье. Разумеется, народ пить не перестал. Даже при отсутствии достойной закуски. Да и кто успевал следить за исполнением революционного приказа в те лихие времена.

В 1923 году, когда казна большевиков и коммунистов истощала до безобразия, о приказе Петроградский реввоенсовет ленинское руководство вспомнило. И вот 26 августа 1923 года ЦИК СССР и СНК СССР издали постановление о возобновлении производства и торговли спиртными напитками в СССР. В юридическом плане всё вернулось на круги своя.

И ещё одно историческое заблуждение. Принято считать, что накануне 25–26 октября(6–7 ноября) 1917 года в Петрограде шли бои за обладание телеграфом, почтамтом, вокзалами. Отнюдь нет. Не меньшие бои (если не большие) разгорелись вокруг винных складов и погребов столицы. Ничто и никто не мог противостоять этому разгулу пьяных страстей простого русского народа. Впрочем, не только русского.

Но что удручает особо, пьянство оказалось намного-намного крепче советской власти. Советской власти давно уже нет, а вот эта пагубная привычка, к сожалению, всё ещё процветает. 20 лет, как канул в лету СССР, однако плакаты типа «Бой пьянству» мне приходилось видеть в России при недавнем её посещении. К моему некоторому удивлению, они все ещё актуальны.

Я хорошо помню, как в 1985 году появилось Постановление ЦК КПСС и СМ СССР "О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма". Как я понимаю, этот законодательный акт в немалой степени способствовал  началу распада Советской империи.

Сегодня некоторые историки утверждают, что, вроде бы, распад СССР начался не с алкоголя, а с кондитерских изделий. Когда осмелевшие руководители прибалтийских республик ребром поставили перед генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым вопрос о предоставлении им самостоятельности.

Нет-нет не политической, а всего лишь в создании рецептов тортов и каких-то там плюшек с целью удешевления продукции. Будто бы приходиться тратить немалые деньги на многочисленные командировки в Москву, где эти рецепты утверждались. Так вот историки говорят, мол, именно тогда и дала слабину вертикаль советской власти...
 
На самом деле, конечно, не в тортиках было дело. Они пошли потом и так неплохо. Причём хорошо помню – цена осталась прежней и даже поднялась. А вот, что явилось бесспорным фактом, так это был роковой просчет генсека. Он позволил ввести в стране фактически сухой закон.
 
До Михаила Горбачева правил Юрий Андропов. Чего он только не вытворял. С крупного международного форума по ограничению ядерных вооружений демонстративно отозвал всю советскую делегацию. Днем устраивал облавы. Как-то, находясь в командировке в Москве, освободился от дел часа в три дня. Рядом с министерством оказался кинотеатр.

Не успел войти в вестибюль, как меня повязали дюжие молодцы в штатском. Предъявил паспорт, командировочное удостоверение, даже заводской пропуск. Не помогло. Свезли, правда, не сразу в каталажку, а в ближайшее отделение милиции. Бравый майор на полном серьёзе устроил довольно пристрастное дознание.

"Почему в Москве, а не на конвейере МТЗ? да ещё в рабочее время суток?" -посыпались вопросы. Я, было, пошутил, что мы выпускаем тракторы круглые сутки. Так что рабочее время, кроме выходных и праздников у нас всегда. Как оказалось, это была плохая шутка.

Мой юмор майору явно по душе не пришёлся. Тем не менее после недолгой беседы меня на свободу выпустили. Правда, билет пропал. Да и идти в кино как-то расхотелось. Вредный мент таки отправил на завод соответствующий циркуляр. Потом пришлось объясняться с начальством.

И всё же, насколько помню, народ Юрия Владимировича, я бы сказал, не только терпел, но и даже немножко любил. И главным образом за то, что распорядился выпускать водку по сносной цене, которую благодарные граждане тут же окрестили "андроповкой".

А вот Михаил Горбачев говорил хорошо и много. Он ребят из-под афганских пуль вывел, и церковь демонстративно уважал и даже вдову певца Джона Леннона в Москву вызвал. Поговорить с ней захотелось. И всё-таки, как бы это помягче, не любил что ли, его простой народ. Да и не очень простой тоже. В большинстве своём за то, что ввел сухой закон. А когда весь народ в едином порыве власть ненавидит, ей не устоять.
               
 Я, разумеется, не берусь осветить всю многогранность столь бездонной темы. Скажу только, что, к счастью, к этому зелью так и не пристрастился. Хотя возможности имел обширнейшие. Ведь большую часть своей трудовой жизни я провёл в бесчисленных командировках.

Там меня постоянно окружали люди, готовые в любой момент и по любому поводу, а часто и без оного, с большим энтузиазмом и удовольствием поглощать не только водку, но и разного рода другие сомнительные напитки. Некоторые из них могла употреблять во внутрь только кропотливо выращенная большевиками и коммунистами новая порода людей. Так называемый советский человек. И то далеко не каждый.

Вообще-то, в нашей семье «сухой закон» строго не блюли. По праздникам крепкие и не очень напитки на стол всегда выставлялись. Однако процесс возлияния обычно заканчивался где-то на второй, максимум, третьей рюмке.

   Мать, которая к спиртному даже не прикасалась, тщательно следила за тем, чтобы никто из нас троих мужиков, отец, старший брат и я традицию не нарушали. Не упомню случая, чтобы отец или брат когда-либо возражали против маминого диктата. Тем более помалкивал я, как самый младший.

Лет с двенадцати увлёкся спортом. С тех пор уже сознательно к большому маминому удовольствию стал исполнять указания своих спортивных наставников по части курения и питья. Практически лет до двадцати действительно соблюдал табу на спиртное и сигареты.

Вероятно, в этот период жизни и происходило постепенное или интенсивное, у кого как, приобщение к древней славянской традиции употреблять спиртное в неимоверных количествах по любому маломальскому поводу. Где-то уже на последнем курсе института, когда спорт остался в прошлом, я стал пропускать рюмочку другую. Тем не менее в глазах своих однокашников так и оставался непьющим.

В дальнейшем, работая на МТЗ, мне многократно приходилось бывать на различных банкетах и тому подобных мероприятиях. Вино и более крепкие напитки иногда там лились рекой. Однако у меня во время таких обильных застолий всегда наступала рюмочка, которую осилить я уже не мог.

Сознание оставалось ясным, но нутро категорически возражало. И я никогда не насиловал себя. Зачем, нанося вред здоровью, переводить ценный продукт, если рядом всегда находился товарищ, готовый употребить его с удовольствием?

Во времена моей молодости, честно признаться, не пить бывало трудновато. Непьющий, или малопьющий человек за столом всегда являлся объектом подозрения. И уж точно, особой симпатией у сотрапезников не пользовался. Намного проще было предвосхитить ненужные споры. Пропустил стаканчик и дело - с концом. Оставаться самим собой в стране советов было трудно не только в идеологическом плане, но и за столом тоже. Особенно по молодости, когда не хотелось сойти за «слабака».
 
Как-то мой друг, врач по профессии, объяснил, что мне посчастливилось на всю жизнь сохранить стойкий физиологический иммунитет против спиртного. Это состояние, когда организм протестует, отказываясь принимать лишнюю порцию. Причём протестует так настойчиво, что появляется непреодолимое отвращение к столь популярному питью. Несравненно хуже, ежели случается наоборот. Когда померкнувшее сознание продолжает требовать вредоносное зелье, а желудок не отказывается его впитывать.

Такой физиологический успех моего организма, пожалуй, можно объяснить, по меньшей мере, двумя факторами. Во-первых, генетическим кодом, который достался мне от родителей. И что, не менее важно, тотальной антиалкогольной пропагандой, которую вела мать на протяжении всей своей жизни. Не скажу отвращение, но строжайшую умеренность в потреблении спиртного в наше с братом сознание буквально вдалбливалась родителями с самого раннего детства. И теперь могу констатировать, что родительское воспитание даром не пропало.