Охота. 30 августа 1894 года. В. Шильдер

30 августа

Зверинцы для царской охоты служили не только для развлечений, но использовались и в целях высокой политики. В царской охоте принимали участие особы королевской крови, послы иностранных государств, проводились придворные торжества. При императорском дворе всегда имелась особая егермейстерская служба с большим штатом егерей, псарей, лесничих. Чин обер-егермейстера мог получить только представитель родовитой аристократии.

     Выступили из лагеря в 5 ; часа утра по тому же пути, как и 28 августа, в верховья реки Бамбака, и далее, на Джугу, к Георгиевскому гаю. Спешившись под седловиной близь Андреевского гая, пошли к номерам, распределенным между нами по жребию. Подойдя к краю глубокой котловины, охотники увидели в ней туров. Пришлось приостановиться и дать им спокойно отойти за скалу, раньше, чем продолжать расстановку номеров. К величайшей моей радости, великий князь неожиданно согласился пустить меня в скалы и дал мне свои кошки (небольшие круглые железные подковы с шипами, прикрепляемые ремешками под середину стопы). Я был в восторге, очень скоро применился к ходьбе с кошками и, дойдя до самого трудного места в скалах, передал штуцер Жукову. Отсутствие на плечах этой тяжелой ноши чрезвычайно облегчает ходьбу; когда кошки плотно подтянуты, руки свободны, и не боишься ушибить ружье об скалу, - пройдешь где угодно, особливо имея в перспективе серн и даже затаенную надежду на туров.

     В 7 ; часа Жуков предложил мне остаться на небольшой углубленной площадке и продолжал свой путь по скалистому гребню.

     Загонщики были заведены на этот раз удачно. Туры не успели улизнуть из гая: они натолкнулись  в скалах на боковую цепь, на нашем левом фланге их заворотили Чепурнов с Жуковым; последний носился по склонам, как по гладкому, кричал, свистел, шипел и размахивал руками.

     Загон кончился, слышно было, как великий князь приказывал загонщикам вынести из кручи двух туров. Был момент, когда я, по наивности, вообразил, не прошли ли туда раненые моими первыми выстрелами. Подошел Жуков, осмотрел впереди лежащую местность – ничего.
 
     Заглянул в расщелину, оказавшуюся единственным в этом месте выходом из котловины, - «кажется, лежит, надо податься еще вперёд». Страшно было смотреть, как он, прилепившись к скале, продвинулся шагов на пять вперёд над пропастью. Какие нужно иметь нервы, чтобы смотреть при таких условиях вниз, не испытывая головокружения и не поддаваясь притягательной силе бездны!

- Черт с ним, с туром! …полезай скорей назад!
- Кажется, лежит; желаете посмотреть!? … хладнокровно приглашал Жуков, выглядывая и выворачивая шею, чтобы, не отделяясь телом от скал, через плечо лучше разглядеть перед собой тура.
- Благодарю покорно. – Лежит? Верно?

- А ведь я этого не подозревал и рановато начал стрелять. Следовало подождать, - они бы сами ко мне пришли…. Ведь они под конец меня едва не затоптали. Теперь я понимаю, что вот оттуда они меня даже и не видели в тени. А ведь только они вынырнули из-за того бугра и остановились, я подумал – кончено! Заметили и сейчас повернут, прочь от меня.
 
- Это ничего, что остановились; они так постоянно в скалах останавливаются и озираются.
 
     Забрав свои пожитки и  предав ружье Жукову, я благополучно спустился и присоединился к товарищам. Начались расспросы и рассказы.
 
- Конечно, нужно быть довольными тем, что есть, - отвечали охотники, которым посчастливилось в Георгиевском гае.

     Не то выражали лица тех, которых капризная судьба обошла своими милостями.

     Для обратного пути избрали кратчайшую, но очень узкую тропу, про которую Щербаков вперед сказал: «трудновато будет, ну да ничего».

     Действительно, за все 18 дней в горах не пришлось испытать того неприятного чувства, которое мной на минуту овладело, когда я увидел как из-под задних ног лошади ехавшего передо мной атамана Беспрозванного вырвался большой камень и полетел вниз. Лошадь как бы присела на зад, но скоро справилась; тем не мнение Беспрозванный счел необходимым наградить ее за это нагайкой.

     Вскоре в лагерь вернулся и великий князь. Пообедавши в самом лучшем настроении духа, сложили из добычи Георгиевского гая группу, и великий князь снял с тех фотографию.
 
- Ну, сегодня, шашлыки будут жариться, по крайней мере, до часа ночи, заметил атаман Беспрозванный.

– Положенную мясную порцию даже не берут сегодня, отказываются.

     Повар Семен ухитрился испечь к обеду пирог; вечером он подал на третье блюдо жареный кусок тура; что касается последнего, сладкого блюда, то по преимуществу фигурировала в разных видах малина. Ее во множестве приносили из лесу; с виду она крупнее нашей лесной малины, но не столь ароматна. Перезревшая черная смородина приторна до отвращения.

     Приходил табунщик Якуб сообщить, как он наткнулся в лесу на сонного медведя: «Видмедь кричал, наш кричал, видмедь убежал».

     Под конец Ф.И. Краткий допрашивал Лабазана, оправившегося от лихорадки, сколько он полагает в районе охоты великого князя зубров  - без преувеличения?

- Сот до семи, - отвечал тот, подумав.
- Не может быть!
- Верно, я вам говорю.
- А сколько ты их в своей жизни убил?
 - Всех убил 18 штук. Только их надо бить не теперь, а в июне месяце, когда они поедят, поедят, да к соленому источнику, поедят и опять к соленому источнику.
- К какому источнику?
- Да ко всякому…. Где он только есть, там и садись и дожидайся. А теперь неизвестно, где его искать. Место обширно. Уж сколько я сегодня обошел – на свежий след не напал.

     Великий князь спросил Лабазана об образе жизни зубров.

- Да так, ходят себе, что скотина.
- А раненые не бросаются на человека?
- Чего бросаются!. Сказано, как есть скотина.

     По внешности Лабазана, напоминавшей русского крестьянина, и по отсутствию акцента в речи, никто бы не признал в нем лезгина. Сообщенные им сведения о зубрах дополнил Щербаков, со слов охотника Кожевникова, находившегося на Бамбаке, когда здесь строили барак.

- Тут шумели и огонь постоянно жгли. А раз под вечер зубра вышла на тот вон бугор; все видели; жрет себе траву и на людей не глядит. Ее, конечно, не пугали, а вволю все насмотрелись с этих самых мест. Потом, значит, наевшись, зубра ушла и больше ее не видели».

     Ф.И. Краткий утверждал, что видел ниже Георгиевского гая, под Джугой, на безымянной речке, впадающей в Кишу, свежие следы зубра; даже вдавленный копытом в землю зеленый лист травы не успел вполне завять. Там же, за несколько дней, Жуков наткнулся на трех, лежавших на поляне, зубров. Охотники указывали великому князю на самые нижние отроги Джуги, в верховьях реки Киши, как на место, где англичанину (Литльдель) удалось убить зубра.

     Не теряя надежды добыть когда-нибудь зубра, великий князь приказал не будущее время тщательно исследовать весь верхний бассейн реки Киши.

     На завтра было предложено перейти в лагерь, называемый Челипси. Жаль, мне было расставаться с Байбаком. От добра -  добра  не ищут; - меня же здесь миновали даже мелкие, постигшие товарищей невзгоды, в виде сожженного солнцем лица, потертых ног и сильного насморка.

     Но Щербаков обнадежил, что впереди нас ожидают места ничуть не хуже здешних.