Отец. Глава 29. Как мы с икотой разговаривали

 
  Однако что такое икота, я тогда ещё не знала. Повзрослев и услышав, я ужаснулась. По одной из версий, она представляет собой маленькие шевелящиеся мохнатые шарики. Человек, «знающий икот» и желающий их кому-то «посадить», пронзает,  парализует другого человека взглядом и в момент открывания им рта (в такой момент обычно начинается глубокое позёвывание) забрасывает ему в рот шарик. Всё остальное – в облике  Нади, о которой я писала выше.

   Икота поселяется в человеке и живёт своей жизнью, заставляя носителя говорить, делать то, что вздумается ей. Хотя так сложно назвать мыслящим существом этот шарик, но ведь так получается?  Надя страдала, очень страдала. Когда мама решилась пойти к  Наде, ей нелегко было это сделать. Она знала порядочность, доброту  Нади, хорошо относилась к ней, просто сочувствовала и жалела её. Но ей сказали, что можно помочь найти мужа таким образом, и мама послушалась. Позже она очень сокрушалась, что пошла на поводу у досужих на пересуды, не знающих  сути дела  людей и причинила страдания больному человеку.

   Когда мы вошли в комнату,  Надя была одна, она шила на швейной машинке. Ответив на приветствие  мамы, она пригласила нас пройти. В доме был порядок, чистота, уют. Надя  захлопотала с чаем, но мама отказалась и заговорила с ней.
– Ты уж,  Надя, извини меня, пожалуйста, но я к тебе по делу.
 Надя хорошо шила, принимала заказы на дому и этим словам  не удивилась. Она кивнула, слушая маму,  приятное, спокойное лицо её было улыбчиво.
- Я хочу спросить у твоей икоты, - продолжала мама выученную и вымученную, как я потом поняла, фразу, - знает ли она, где искать мне моего Петра.

    Лицо  Нади медленно начало искажаться, покраснело, мне казалось, что это была уже не  Надя, а надетая на её лицо маска, злая, отталкивающая. Она стала произносить сначала нечленораздельные звуки, вместе с которыми из её рта летела  слюна, а затем очень  внятно полетели матерные слова, из которых было понятно, что здесь нам не место и  лучше уйти. Руки Нади как-то хаотично, нецеленаправленно двигались в разные стороны, тело искривлялось, тряслось, дрожало! Глаза  Нади  закатились, она стала заваливаться и удачно попала при падении на кровать, медленно подрагивая всем телом. Изо рта ещё неслось сначала какое-то бормотанье, потом  Надя затихла.

    Мама, судорожно прижав меня к себе, смотрела на женщину, окаменев. Я боялась сказать слово. В доме не было никого – мама такое время и выбирала.  Спустя какое-то время – оно мне показалось вечностью – Надя  открыла глаза, нашла ими маму, вытерла лицо, села. В глазах её и на лице было такое страдание, что мама не выдержала и заплакала.
-  Прости меня,  Надя, прости!.. Нужда заставила…
- Ладно, Маруся, ничего, лишь бы Валенька не испугалась…Я ведь сама себе не рада, пойми ты меня! Как  ОНА меня всю измучила, знала бы ты! Жизнь-то мне ведь не мила! Ведь я сама не понимаю, что говорю и что делаю. Я не слышу даже, что  ОНА городит!...

    Надя и мама плакали обе. Я не шевелилась, боясь разреветься тоже, слёзы застряли в горле комом. Мне было жаль эту бедную женщину, страшно от только что увиденного и услышанного, а, кроме того, было горько, что все эти муки зря: мы так надеялись, что узнаем про отца. Убедившись, что  Надя в порядке и сама  подошла к столу, чтобы продолжить работу, мама торопливо простилась, и мы ушли.

Продолжение http://www.proza.ru/2012/04/18/543