Oblivion5

<<<TO FIND THE TRUTH>>>

Я всматривался в знакомый  силуэт, шагающий мне на встречу по залитой полуденным солнцем дорожке из серых плиток, который довольно быстро приближался. Затем обернулся на брата, стоящего неподалёку, позади меня на крыльце нашего довольно скромного, двухэтажного загородного домика.

Он, молча и с задумчиво рассеянным видом смотрел куда-то в сторону, устремив свой взгляд вдаль, и, кажется, ничего не замечая вокруг себя.

У меня снова возникло вдруг это чувство…какого-то непонятного, мерзкого и щемящего холода внутри, которое довольно появлялось при виде его… Не знаю, почему. Я не мог не замечать, как потерянно он выглядит. Мне жаль его? Нет, не похоже на то… Скорее всего, мне жаль себя.

Подойдя ко мне, Томо, по своему обыкновению, поздоровался, приветливо улыбнувшись. Но на этот раз в его улыбке я уловил оттенки неподдельной грусти. Действительно, радоваться было особо нечему.

Заметив Шенна, и несколько секунд пристально к нему приглядываясь, он участливо поинтересовался:

- Как он?

Я невольно вздохнул.

- Пока не знаю… Наверное, никак, - я дал неопределённый ответ одногруппнику, но вместе с тем ответив на этот же вопрос себе.

- Когда мы вернулись домой, мне казалось, он совсем не чувствует себя, как дома. Как будто он и не жил здесь… - добавил я, а Томо в ответ лишь мрачно кивнул.

- Я показывал ему наши фотографии. Но он ничего так и не вспомнил.

- Я понимаю… Пока будет очень трудно.

- Да, я знаю, - я поспешно перебил друга.

- Я могу поговорить с ним?

- Да, конечно, что ты спрашиваешь.

Когда мы подошли ближе к Шенну, он перевёл взгляд на нас и, заметив Томо, улыбнулся ему.

- Привет, Шенн.

- Привет.

- Как ты себя чувствуешь? - заботливо поинтересовался Томо.

- Хорошо, но…- брат замолчал, видимо, не зная, как объяснить своё состояние.

- Я понимаю, Шенн.

Мне до сих пор не хотелось верить в происходящее. Я снова и снова возвращался к неутешительным мыслям о том, почему же с нами случилось подобное. Виноват ли в этом я? Вспоминая тот злополучный день, постоянно прокручивал в мыслях каждый момент. Да, я тогда накричал на него. Я вспылил и высказал всё, что наболело, не в силах больше сдерживаться.

В конечном счёте, я начинал жалеть о том, что мы вообще начали этот разговор именно в это время, прямо в машине. И о том, что мне вообще предложили эту роль. Наверное, ничего бы не случилось.

Я никому не говорил о том, как было на самом деле…. Я с лёгкостью отмазался совершенно другой причиной. Не хотел всё объяснять - это было бы слишком сложно.

Но я не предполагал, что мне будет настолько трудно… С тех пор, как мой брат был дома, я чувствовал себя ещё более одиноким и потерянным, чем когда был один, пока он находился в больнице.
Сейчас ему была нужна моя постоянная поддержка. Однако он большую часть времени просто молчал, погружаясь глубоко в себя, вероятно, пытаясь что-то вспоминать. Тогда он почти не реагировал на меня, только изредка задавая какие-нибудь вопросы.
В такие минуты я почему-то задавался вопросом – а может, я ошибался, думая, что в глубине души я очень люблю своего брата? Но это было, скорее всего, лишь сомнение. Ведь я искренне хотел ему помочь. Он всегда был нужен мне…

Я и сам нуждался в поддержке друзей, как никогда. Именно Томо и Мэтта, которые и были настоящими друзьями на протяжении уже нескольких лет.

Однако этой поддержки мне всё равно не хватало.

У них тоже было много своих дел, и я это понимал. У Томо бурно развивалась личная жизнь… Может быть, он скоро женится. Мэтта пригласили в одну малоизвестную группу, которой нужен был временный басист. Он не отказался от предложения. Конечно, это была их жизнь, и я не имел права ничего от них требовать…
И, наверное, мне стоило признать, что и заботы Шенна, от которой я раньше на самом деле уставал, мне не хватало. По привычке…

Он всегда обо мне заботился, беспокоился. С того момента, как не стало мамы.

Тогда мы были ещё совсем юными, так сказать, в самом начале своего пути. С тех пор мы держались вместе, чтоб было легче. А он взял на себя должную ответственность старшего брата, причём капитальную… Которую оставил за собой на всю жизнь.

*** **** **** ***** ******


Гитарист с лёгкой улыбкой на лице рассказывал забавную историю, приключившуюся с ним вчера, в которую я почти не вслушивался.

Наверное, Томо пытался хоть как-то разрядить царящую у нас
тоскливо-пустующую атмосферу. А он, я уверен, её чувствовал.
Шенн, сидящий напротив, облокотившийся на спинку дивана, слушал его.

Я машинально наблюдал за ними, сам тем временем обитая в своих собственных мыслях.
Я думал о том, как мне сейчас до боли тоскливо. О том, как будет дальше, если Шеннон так и будет продолжать молчать и уходить в себя. Я уже не могу это выносить…

Томо уже расспрашивал Шенна о том, помнит ли он наш первый совместный с ним концерт. На что мой брат как-то неопределённо ответил: «Может быть…».

А я, поднявшись с места, направился в сторону кухни, где меня встретили уютная пустая тишина и спокойствие, а также бутылка любимого вина в холодильнике… Мне хотелось чем-то разбавить своё угнетённое состояние.

Прохладный алкоголь приятно обжёг горло. Легче не стало, конечно, но стало немного спокойнее.

- Хэй, пьянствуешь тут в одиночестве?

Неожиданная реплика так резко ворвалась в мою почти умиротворённую атмосферу, что я слегка поперхнулся.

В дверном проёме стоял Томо. Он, как всегда, непринуждённо улыбнулся, когда я взглянул на него.

- Ну не то, что бы пьянствую…

- А Шенн, кажется, снова не в настроении разговаривать, -вздохнул гитарист.

- Да, с ним часто такое… Он уходит в себя, пытается что-то вспоминать. И тогда я тоже не могу до него достучаться.
Томо нахмурился с задумчивым видом, после моих слов.

- Джей.. –вопросительно произнёс он, после недолгой паузы.

- Что?

- Ты уже сказал…о том, что нас пока не будет?

- А, ты про этот дурацкий миф о том, что у Шенна несколько переломов после аварии… Да, конечно, пришлось сказать. Ведь мы уже обещали концерт. Который явно ещё не скоро состоится.

Последнее я сказал с заметной даже для себя горечью в голосе.

- Но состоится, - я тут же приободрил сам себя. – С Шенном скоро будет всё отлично…

- Такими темпами – не так уж скоро, - как-то странно усмехнулся Томо.

- О чём ты?

- Джей, мне кажется, что…ты уделяешь ему недостаточно внимания, которое сейчас так ему необходимо.

- Томо, что это значит? - я усмехнулся. – Наверное, я делаю для него, что могу…

- Нет, - резко перебил меня он. – Ты никогда для него ничего не делал. Только он всегда, больше всего на свете, обожал своего младшего братишку…

Эти слова были произнесены с явным, открытым упрёком.
- Томо, ты несёшь полную чушь. Я не знаю, чего ты там себе напридумывал.

- По-твоему, я выдумываю? Я говорю то, что вижу, и видел всегда.

- Что ты видел? Да и вообще – что ты знаешь…

- Просто признай, что это правда.

- Хочешь, я тебе скажу, где правда? – я повернулся к нему, смотря в упор в его тёмные глаза, в которых было столько укоризны…

- Он тоже ко мне никогда не относился как-то по особому. Ты говоришь, обожал. Это даже смешно. На самом деле нас всегда объединяло только одно – просто привязанность, привычка друг к другу. Не более того, ты понимаешь?

В этот момент я вспомнил, с каким упрямством и настойчивостью Шенн всегда вмешивался в мою жизнь. Стремился запрещать мне делать всё, что, по его мнению, навредило бы мне. Всё так и было… Я сейчас сам до конца осознал это, что и подтолкнуло меня на выданную только что тираду.

Да, со стороны, может быть, и можно было всё видеть в таком свете, в каком видел Томо.

Тот уже с удивлением смотрел на меня.

- Что, ты глубоко ошибался, да?

- Я уверен, что нет. Ты просто ничего не понимаешь. И никогда не понимал! – с этими словами он развернулся и покинул кухню, предоставив меня самому себе и своим мыслям, которые нахлынули новым потоком после такого вывода.

«Это ты ничего не понимаешь, придурок,» - я невольно поймал промелькнувшую мысль, словно пропитанную ехидной насмешкой.
Шаги Томо стихли, и в снова наступившей тишине я слышал свои собственные слова, отдающиеся эхом теперь где-то внутри меня.
Стоит ли сомневаться в их истинности?

Наверное, у меня вовсе нет искреннего желания оказывать поддержку брату, и даже смутное ощущение того, что в произошедшем есть и моя прямая вина, а всего лишь чувство долга, обязанности… И, признаюсь, не без отягощения.