На пределе возможностей

“...Умей принудить сердце, нервы, тело тебе служить,
Когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело и только воля
Говорит: «иди»”...
Р. Киплинг

В жизни каждого случаются оказии, требующие “выложиться до последнего”, предъявить всё, чего ты стоишь. В определенном смысле, в этом состоит “зрелость личности” - в (по)знании и преодолении себя, пределов собственных возможностей.

Владение собой - собственным телом, собственной душой - вопреки “судьбоносным” (пред)начертаниям богов, вопреки мнениям и суждениям людей, собственной хандре и легкомыслию - это стержень, делающий человека личностью! Стержень, который необходимо и возможно выко(вы)вать только в упорной борьбе, в сражении - с самим собой и с окружающим миром. И выковывание характера в этой борьбе никогда и ни для кого не бывает лёгкой задачей. Каждая новая закалка стержня - это всегда, в большей или меньшей степени, переворот (революция) в душе, выход за рубежи освоенного, привычного пространства. Это всегда душевная работа на пределе возможного! Особенно остро касается это мужчин, снова и снова обязанных доказывать себе и всему миру свою состоятельность. И вот, поёт Цой, “ты стоишь на берегу, и думаешь - плыть или не плыть”...

Впервые пройтись по кромке собственных возможностей случилось мне на финише школьных лет. В то время - в середине девяностых - практиковались еще военные сборы, имеющие целью готовить мальчиков к защите Родины. Одним из итогов сборов были мультиспортивные соревнования - по подтягиванию, метанию гранаты, стрельбе из пневнатической винтовки и кроссу на один километр. В ходе состязаний определялось первенство по отдельным этим видам, а также - победитель в суммарном зачёте.

Я издревле был одним из лучших в классе по подтягиванию (в начальной школе для этого было достаточно семи-восьми раз). На сборах моя голова приподнялась над перекладиной 22 раза. Это сделало меня первым среди выпускников школ города, и породило во мне желание завоевать победу в абсолютном зачёте. Приступил к тренировкам. На меткость стрельбы полагаться не приходилось (по причине слабого зрения), метать далеко гранату я не приноровился (ибо сам весу был не большого), и потому начал бегать. С бегом, как и с подтягиванием, у меня всегда получалось неплохо и основания рассчитывать на победу у меня имелись.

Первые в жизни пробежки я начал совершать с отцом, когда мне перевалило за второй десяток. Отец приучал меня к зарядке и упражнениям на “парадоксальное дыхание” - вдохам во время наклонов, пережимавших грудную клетку*. По утрам, до завтрака, размявшись, мы выбегали в направлении рассвета - школы - речки. Пробежав метров двести, переходили на шаг, а восстановив дыхание, снова бежали. Дышали носом на счёт: пять выдохов, четыре вдоха и т.п.

К сборам, я обладал уже опытом участия в нескольких (меж)школьных соревнованиях. К кроссу я ещё улучшил спортивную форму, и пробегал необходимую дистанцию быстрее своих одноклассников. Однако, на сборах состязаться предстояло с выпускниками всех (девяти) школ города. Таким образом, победа вовсе не представлялась лёгкой задачей.

Трасса была размечена вдоль крутого обрыва реки-Зуши, с более-менее плавным спуском к урезу воды, и резким подъёмом. Нас, полтора десятка допризывников, построили, открыли обратный отсчёт, дали отмашку. На старте я, пропустив вперёд нескольких ретивых бегунов, вскоре, с удовольствием, и без большого труда, обошёл их. Между тем, мы описали петлю, спустились гурьбой под откос, а затем, шумно дыша, стремительно взметнулись на бровку берега. Впереди притаились несколько ухабов, а за ними - финишная прямая.

Первыми к решающему отрезку трассы добрались двое - я, и моего роста жилистый парень. Он бежал напористо, держась всё время несколько впереди меня. Я же, зная, как мне казалось, возможности своего тела, делал ставку на спурт - стремительный рывок на финишной прямой. Сколько раз бывало, внутренне торжествуя, краем глаза я разглядывал изумленные лица остав(ав)шихся позади горе-чемпионов, трусивших к финишу в ровном темпе. В этот раз ситуация складывалась по-новому: мой соперник не выразил желания “уплывать”, отставая, назад. Напротив, он бесцеремонно ускорился. “Отпускать” его было уже нельзя, однако дистанция была все ещё слишком велика - больше, чем могло позволить моё “второе дыхание”. Несмотря на это, крякнув, я рванул следом.

Теперь я не рассуждал - выжимал из лёгких, сердечной и прочих мышц всё, что было (воз)можно, всё больше и больше ускоряя бег, ради того только, чтобы не отста(ва)ть от беспардонного спринтера. Мгновения эти, длившиеся не более 8-10 секунд, вместили мои внутренние диалоги, борьбу, сомнения, отчаяние и решимость. Я торговался с собой и с ним за каждый разделявший или сближавший нас шаг, способный отвоевать для победы лишние “пол-корпуса”. Все процессы моего тела переключились, казалось, на автономный режим, и я, как будто не нуждался даже в дыхании. Внимание сузилось, словно в мире остались только я и он.  И асфальт. И финишная черта. И голос внутри меня, приказывавший: - Ещё! Давай! Ну давай же, напрягись!

Чем разрешилось это противостояние? До финиша оставалось не более двадцати метров, когда у меня иссякли последние капли топлива... Нет, я не упал и не сошел с дистанции, но едва владея телом, подволакивая ноги, перебрался за финишную черту. К этому моменту, словно “из небытия” “нарисовались” отставшие бегуны - трое или четверо обошли меня. Однако, мне не было теперь дела ни до них, ни до первенства. На некоторое время значение потеряло всё. Я выдал на горА весь свой ресурс: энергии не осталось ни на мысли, ни на чувства, ни на движения. ...Словно мельчайшие иглы усыпали моё тело с макушки до пят. Горло горело, дыхания не хватало, в глазах то темнело, то поблёскивало. Дотащившись до лавочки, много минут потратил я на то, чтобы восстановить сердцебиение, и прийти в себя.

Похожее произошло со мной полтора десятилетия спустя на Бакшевской масленице**. На пути к небу. К Солнцу.

...Народу сильного, задорного, молодого было с лихвой - десятки переходили в сотни. Одни - выстраивались в очередь - себя испытать, подаро(че)к добыть, другие - целили снежками в голые спины первых, третьи - глазели и доброжелательно горланили - подбадривали. После сутолоки и пререканий по поводу очерёдности, подошёл мой "момент истины".

С детства я лелеял желание покорить “масленичный столб”. Ежегодно на “прОводах русской зимы”, присматривался, примеряясь - как бы сподручнее было бы в(з)лезть на него. Примечал: победу над столбом не  раз одерживали  (под)выпившие мужики, (вз)громоздившиеся пирамидой по два-три человека на плечи друг (к) другу. Хороших же “лазунов” было на перечёт.

На Бакшевской масленице дело иное. Забегая вперёд отмечу: спустя даже два часа после снятия последнего приза, азартный люд все ещё продолжал карабкаться вверх. В ряду прочих, до крестовины на макушке столба долезла и одна спортивная девушка! Пацанам же “столболазам” не было числа.

Мои предшественники, скинув с себя всю, практически, одежду, подходили к столбу в одних только трусах. Это давало им ощутимые тактические преимущества - максимально увеличивалась площадь соприкосновения кожи со столбом; до минимума сокращалось скольжение.

Я обнажился до пояса, джинсы закатал до колена, разулся, на голове оставил шапку. П(р)отопав босыми ногами по снегу, подошёл к столбу, прижал к нему, примеряясь, ладони. Столб был холодный, шершавый, массивно-широкий и, главное, - неприлично-высокий. Через каждый метр на нем были нанесены риски - отметки высоты, общим числом - девять. Они отмеряли метраж в обоих направлениях - снизу вверх и сверху вниз. Венчала столб обыкновенная крестовина, с которой, конечно, свисали призы - кирзовые, высокие сапоги, подбитые поблескивавшими на солнце гвоздиками, крупная красного цвета матрёшка, какой-то тубус (очевидно, с бутылкой алкоголя внутри) и несколько невзрачных (снизу) синих мешочков.

- И-ии-эхх! Словно ныряя, потянулся руками вверх, оттолкнулся от земли, оплёл столб ногами, приникнув к нему грудью и животом. Рассуждать теперь поздно и не о чем - дороги назад нет. Только вперёд. Только ввер-и-эхх! И ещщ-её! Кажется, не соскальзываю... Кажется, ПОЛУЧАЕТСЯ ПРОДВИГАТЬСЯ ВВЕРХ! Это напоминает привычное мне подтягивание. Значит получится! Значит смогу! Ещщ-е-е-ё! И ещщ-е-её! Вроде, быстро (про)двигаюсь... Сколько пролез? Вот отметка! Боже! ...Только четыре метра! Значит, ещё пять! И ещщ-е-е-ё! Е-щщ-е-её! Характер (и темп) (пере)движения по оси вверх теперь меняется: всем телом - голыми ступнями, икрами, бёдрами, животом, грудью, предплечьями стараюсь закрепиться, задержаться на скользкой, холодной вертикали. Стараюсь сократить, устранить миллиметры сползания. А потом напрягаюсь, и - выбрасываю, подбрасываю вверх руки, тянусь за ними сам. Очень вверх! Прямо к небу! К солнцу! И ррраз! И-р-р-раз!

...Необходимо отдохнуть. Собраться с силами. Лбом. Прижимаюсь. К (про)мороженой древесине. Прямо перед глазами чернеет начертанная (от)метка - “8 метров”. Буквально поодаль колышутся, раскачиваются легким вет(е)р(к)ом не-завоёванные ещё призы - чуть-чуть осталось долезть! Вот-вот схвачусь за крестовину и дотянусь до них! Снизу доносятся ободряющие возгласы, а-ля: - “Давай”, “Впердёд”, “Ты (с)можешь” и т.п. Испытываю благодарность к людям. В голове, однако, проносятся предсказуемые мысли, типа: “Хорошо вам снизу кричать”. Пытаюсь очистить сознание. Коплю силы.

Парень, что лез передо мной (в канареечных трусах), не долез даже и до моей высоты. “Застрял” на некоторое время, меняя туда-сюда ноги - лодыжки его начали вибрировать от напряжения. Не хватило пороху - “пошёл” вниз. На высоте четырёх-пяти метров он совсем ослабел: заскользил всё быстрее и быстрее, пока не грохнулся оземь. Впрочем, остался цел.

Мда-а-а. Силы необходимо экономить ещё и на обратную дорогу! Выложиться здесь полностью, как при беге, нету права. ...Снизу продолжают скандировать. Пауза затянулась. Делаю новое усилие - снова выбрасываю вверх руки. Подтягиваюсь. Может быть ...на пять сантиметров. Ещё раз! - Ещё на пять... Прижимаюсь к столбу голой грудью изо всех сил. Столб здесь, на вершине, местами покрыт ледяной коркой. Неужели сверху обливали-таки?! Лёд холодит кожу, сковывает мышцы... Ещё раз забрасываю вверх руки! Они больше не подбрасываются... До призов - с пол-метра... Замечаю неожиданно, что дышать становится всё тяжелее, грудь изнутри начинает жечь огнём - хватаю губами воздух. Спускаться!

Прижимаясь к столбу нагим телом, изо всех сил стараюсь замедлить скольжение. Ноги, руки, живот - ободранная или стёртая кожа уже не имеет значения. ...Наконец ступни погружаются в снег. Ууух!

...Интересно, что как и в истории с бегом, я вовсе не ощущаю себя побеждённым. И пускай заветная крестовина с призами так и осталась пока не покорённой мною - я был наверху! Я залез “выше своей головы”, разорвал тенеты обыденности! Приняв вызов, я сделал свой шаг вперёд, нырнул в небо и раздвинул границы своих возможностей.

____________________________
*Дыхательная гимнастика Стрельниковой или “парадоксальное” дыхание Стрельниковой - дыхательная практика, которая активно стимулирует развитие дыхательной мускулатуры и способствует укреплению здоровья.
**Бакшевская масленица (БМ)- “полузакрытое” народное гулянье, посвященное проводам Русской зимы. Осуществляется каждый год на новой, глубоко запрятанной в каком-нибудь подмосковном лесу поляне. Характеризуется патриотическим настроем, неподдельным весельем, доброжелательностью участников, отсутствием алкоголя и другими положительными свойствами. Фотографии с БМ2012 можно увидеть, например, здесь: http://tot-kto-gotov.livejournal.com/7929.html