Военно-морское карате

                В О Е Н Н О – М О Р С К О Е   К А Р А Т Е .

        В стародавние времена, в годы моей флотской молодости, когда я имел честь
служить помощником начальника штаба дивизии противолодочных кораблей.произошёл со мной этот случай. Случай, который, по прошествии многих лет, я склонен расценивать как предтечу последовавших потом событий, как божье предзнаменование того, что в дальнейшем произойдёт с гордостью страны – Военно-морским флотом, который, к несчастью, примет «НОВЫЙ ОБЛИК». Об облике я скажу позже, а теперь, читатель, вернёмся  в те времена.
        Дивизия наша была самой большой по составу в Союзе. В ней были и авианосцы, и вертолётоносцы, и крейсера, и противолодочные корабли 1 и 2 рангов.Личный состав соединения, за который я отвечал, составлял более десяти тысяч человек. Сейчас столько кораблей не наберётся во всём Военно-морском флоте России,  встающей  с  колен  или как  её  сейчас называют, не упомню.Привезли ко мне на Минную стенку из штаба флота какого-то капитана 3 ранга и сказали, что это направленец по Черноморскому флоту из  орг.-моб. управления Главного  штаба  ВМФ (организационно-мобилизационного).
        Сразу было видно, что капитан 3 ранга не наш, не флотский,: фуражка на нём была «выданная» ,т.е. напоминала крышку старинной чернильницы. Брючата – короткие, видны носки. Фигура чем-то напоминала  вешалку  в коридоре, на которой забыли морскую форму. Но, что поделаешь, Генштаб есть генштаб – никуда не денешься ! Придётся оказывать ему соответствующее почтение.Насчёт фуражек замечу, что каждый уважающий себя корабельный офицер носил в то время фуражку, пошитую на заказ, стоила  которая месячную плату  за снимаемую квартиру. Брюки  всегда были с напуском . Представитель Генштаба представлял собой, честно говоря, карикатуру на флотского офицера.
         Его вид, особенно фуражка, напомнили мне один жизненный эпизод . Идём на катере по бухте.  В кокпите стоят командир нашего крейсера и капраз из Москвы, член инспекции, приехавшей на флот, друг нашего командира .Фуражка на  капразе – несуразная, «выданная», про такие флотский люд говорил: «народ выдал – народ пусть смеётся». Наш командир говорит москвичу  «Поверишь, не могу без  слёз  смотреть на тебя в этой фуражке! В каюте тебя ждёт новая, которую  я пошил для тебя!» и неожиданно срывает у него с головы фуражку и выбрасывает   за борт. Москвич в неистовстве кричит крючковым, чтобы те ловили фуражку. Наш кэп смеётся: «Сдался тебе этот колпак!». Гость визжит, выходит из себя, он- в бешенстве. Кэп подаёт команду, катер снижает ход, разворачивается, подходит к плавающей фуражке. Крючковой цепляет её отпорным крюком и подносит к москвичу. Тот снимает фуражку с крюка,  вытаскивает из-за чёрной ленты на околыше купюру в сто рублей и выбрасывает проклятый  головной убор за борт. Я понял – лучшего места для хранения «заначки» от жены не найти.
        Но, хватит предаваться воспоминаниям – рядом стоит представитель Главного Штаба.. Мягко интересуюсь, какова цель его посещения нас, недостойных. Отвечает, что его интересует организация работы штаба дивизии по комплектованию и учёту личного состава. Идём в помещении (теперь бы уместно было ска-  зать  «офис»),  где я начинаю докладывать ему по названным вопросам. Докладываю и понимаю, что товарищ, мягко говоря,не «врубается». Перехожу на образный язык, язык плаката – результат тот же. Неофит какой-то, неужели это направленец по нашему флоту в Главном Штабе?
            Исподволь выведывю его подноготную. Учился в ЛИАПе (ленинградский  институт авиационного приборостроения). По окончании через военную кафедру получил «лейтенанта» и служил военпредом на каком-то московском заводе, принимая прицелы для морской авиации. Видимо, поэтому он стал капитаном 3 ранга. Обычно переаттестация на морское звание занимала длительное время, да и экзамены приходилось сдавать. В то время в центральные учреждения брали с большим удовольствием офицеров, имеющих жилплощадь в Москве. Тут, видно, наш«капитан 3 ранга» и подвернулся, сделав головокружительную карьеру аж до Главного Штаба ВМФ..
          Я перестал мучить его своими россказнями – ни за день, ни за два ему материал было не охватить. Да и я  не нанимался  готовить  себе таких больших  начальников. Была у московского гостя просьба – показать ему корабль (я понял, что в жизни его нога не ступала на палубу корабля)  Повёл я его на самый совре- менный в то время большой противолодочный корабль проекта 1134Б. Показал ему корабль, провёл по командным пунктам и боевым постам, рассказал  об оружии и его боевых возможностях. Видя, что московский гость слабо воспринимает материал, я закончил экскурсию и предложил ему поужинать на
корабле. Согласие было тут же получено. Мы расположились в каюте у помощника командира корабля, с которым я договорился насчёт ужина до которого оставалось  ещё какое-то время. Сидим, мирно беседуем на различные флотские темы. В каюту то входят то выходят офицеры, решая с помощником различные проблемы. Обстановка – самая заурядная, повседневная. Заходит в каюту старший офицер  ракетно-артиллерийского отдела штаба флота капитан 2 ранга Жора Клокоцкий, устало присаживается на стул и выдыхает: «Как это всё меня достало!». Москвич заинтересованно спрашивает: «А в чём дело?». «Да КАРАТ-М,
проклятый!»,-угрюмо отзывается Жора. «Позвольте! Ведь этим должны заниматься спортсмены!», - воскликнул мой подопечный. От неожиданности я чуть-чуть от смеха не напустил в штаны, помощник командира закрыл лицо каким-то толстенным журналом и, сидя за столом, трясётся в конвульсиях, Клокоцкий с совершено идиотским видом, открыв рот, т.к. нижняя челюсть отвалилась, развалился на стуле. Я выскочил в коридор, где начал, содрогаясь вконвульсиях,хохотать..
Через мгновение из каюты с отвисшей ещё больше челюстью выполз Клокоцкий спросил, обращаясь ко мне; «Станислав, кто это?». «Офицер Главного  Штаба ВМФ» - ответил я сквозь судорожный смех. Произнеся что-то нецензурное, капи-тан 2 ранга  в задумчивости удалился по коридору.
           Смысл произшедшего заключался в том,  что уже длительное время представители промышленности модернизировали на кораблях систему пожаротушения в ракетных погребах и контейнерах, которая называлась «КАРАТ – М». Знали об этом все, вплоть до самого молодого матроса. Московскому же каптри послышалось просто: «КАРАТЭ». В силу своей дремучести он решил, что проблему о которой он и зелёного понятия не имел… «должны решать спортсмены», чем и привёл в неистовство окружающих. Ну, да бог с ним, с этим бедным человечком,попавшим в чуждую ему обстановку! В начале моего рассказа я обещал остановиться на «новом облике» флота, который он имел несчастье приобрести к насто-
ящему  времени.
              Прости, читатель! Не могу! Больно!