Черная некто

День прошел и был порван в клочья. Пиво в холодильнике продержалось неделю и почти установило новый рекорд, но опять не хватило выдержки. Пресловутые сила воли плюс характер из раза в раз давали осечки. Не подводил только старый друг - диван, скрипучий, как орбитальный корабль образца надвигающегося двадцать первого столетия. Жизнь мельчала на глазах...
По ящику снова крутили фильм о его похождениях. Это уже давно неинтересно, так как все знают героев в лицо, а он лицо не сохранил, как ни грустно себе в этом признаваться. По другим каналам трепались про усовершенствованное оружие - новый, весьма занимательный способ убить себя и все живое вокруг - и про грядущую экологическую катастрофу, нехватку воды и энергии, голод, болезни и смерть. Да, оружие могло бы быть весьма полезно в этом случае - единственный способ погибнуть без особых мучений одним нажатием кнопки... Ящик немилосердно раздражал. Он встал с дивана и пнул его со всей оставшейся дурью. Ящик ударился о панельную стену и разлетелся в мелкие щепки - чего еще ожидать от старого ящика из-под апельсинов?! Он надел черную старую, но крепкую кожанку, положил в карман еще одну бутыль пива и вышел в мрачную морозную ночь, на скрипучий снег с косыми клиньями фонарного света.
Терминатор сам не знал, куда он идет. Хотелось просто избавиться от всех ненужных мыслей о спасении человечества, о мире во всем мире, об избавлении от ядерного оружия, о помощи детям с онковыми заболеваниями. Первое, что он сделал, когда очнулся в своей новой реинкарнации, - сунул пачку долларов в стеклянный шарик "Хосписа". Теперь все, что у него осталось - черная кожанка, очки, потрепанные, но еще дюжие "ливайсы" и ковбойские сапоги - последнее напоминание, кто он есть. Точнее, кем он был, пока с его лицом не получились другие герои Голливуда, а его самого не списали, как морально устаревшую модель. На городской свалке, где Терминатор жил после изгнания, его подобрали добрые хиппи, перепрограммировали, как сочли нужным, долго таскали с собой, приучая к человеческой культуре и речи, а потом нечаянно забыли нового друга на одном из вокзалов. Он сидел в зале ожидания и плакал - впервые в жизни плакал человеческими слезами, и тогда к нему подошла черная некто, прижалась к ногам и закатила глаза. Каким-то новым чутьем Терминатор понял, что она хочет есть, и продал припрятанный на всякий случай старенький харлей - свой последний опознавательный знак для своих - когда ты совсем один, неважно, кого считать своими, - если за ним все же надумают вернуться или хотя бы прислать кого-нибудь.
Они сидели на лавочке возле вокзала, ели крекеры и рыбные консервы, которые Терминатор открывал недавно освоенным по просьбам хиппи лазерным взглядом, и черная некто жмурилась на солнышке и блестела шкуркой. Потом были поезда, проводницы с чаем, станции, полустанки, вечный стук колес по рельсам. Потом стало холодно, и он понял, что за ним теперь уже наверняка никто никогда не придет. Он и черная некто выбрали себе чердак поуютнее, обустроились и начали жизнь с еще одного начала, которое, возможно, было больше похоже на конец. Черная некто это чувствовала очень остро, и поэтому однажды Терминанатор не нашел ее, когда вернулся домой с работы из таксопарка - как многие гастарбайтеры, он умел только крутить баранку и рассуждать о мире во всем мире с жутким акцентом. В холодильнике остались рыбные консервы, которые он не ел, поскольку хиппи его как-то не так перепрограммировали. И тогда он встал и впервые вышел в темную незнакомую холодную ночь, подавляя желание вырвать изнутри болящие железки, чтобы закоротило все схемы и чипы и он уже никогда не очнулся.
... Возле ларька он встретил привычную уже компанию в красных плащах. Здесь частенько собирались гвардейцы кардинала, пили вермут и хвастались друг перед другом грехопадениями. Терминатор не уважал их, но здоровался - как-никак, соседи.
Теперь он знал, куда направляется сегодня. Она живет через квартал, ее зовут Надька.
В заплеванном подъезде снова не работал лифт, до верхнего этажа он шел пешком, гремя по ступенькам тяжелыми сапогами. Звонок не работал, он стукнул в дверь кулаком. В хилом китайском железе осталась ощутимая вмятина.
- С наступающим! - он попытался изобразить самую дружелюбную улыбку.
- Заходи... - вздохнула она, поправляя взлохмаченные волосы и зевая во весь рот. - Извини, здесь грязно. Я спала...
- С работы? - понимающе кивнул Терминатор. Работа у Надьки была не дай Бог никому...
- С нее, с паскуды...  - Надька выловила в кармане драного халата пачку сигарет и подкурила. - Замерз, Тёмка? Чай? Или покрепче?
- Давай сегодня чая, - согласился Тёмка. Она была единственной в этом мире, кто называл его человеческим именем.
Надька жила в огромной, грязной и гулкой, как заброшенный колодец, трехкомнатной квартире. Раньше у нее были две сестры - старшая и младшая, но теперь одна сошла с ума, вторая повесилась после изнасилования. Чайник вскипел, на столе появилась пачка крекеров, следом пепельница.
- На крышу-то пойдем? - спросила Надька, натягивая гетры. Вопрос был риторическим. Зачем бы он сюда пришел, если не хотел идти на крышу?!
С тех пор, как они познакомились, он всегда ходил с ней на крышу. Там, в кромешной темноте, в холоде, на высоте птичьего полета они считали звезды. Если звезд окажется четное число, значит, добро победит зло, не случится ничего плохого и экологический балланс будет найден, наступит эра мира во всем мире и всеобщей, всепоглощающей, всеобъемлющей любви. А если нечетное... Никому не хотелось думать, что будет, если нечетное.
- ... Семь тысяч двести девяносто две,  семь тысяч двести девяносто три,  семь тысяч двести девяносто четыре... Черт, опять рассвет, не успели! - вздохнула Надька и закурила очередную сигарету.
- Не переживай, завтра начнем сначала! - Терминатор встал, потянулся, расправляя затекшие железные плечи, и зевнул во весь рот.
- Спать хочешь? - участливо поинтересовалась Надька. - Пойдем, уложу...
Спать сегодня ему предстояло на Любкиной постели, в ворохе каких-то нелепых рюшечек и розочек, но обращать внимание на это уже не хватало сил.
- Надь... - пробормотал он уже в полусне.
- Что, Тём? - спросила она, поправляя на нем одеяло.
- А если их все-таки будет нечетное число?
- Нам пока еще рано думать об этом, ведь мы не знаем, сколько их. Главное, надеяться, это все, что нам с тобой осталось. Спокойной ночи...
- Аста ла виста, беби...
Надька прикрыла дверь и вышла в кухню. Чайник кипел, на столе красовались недоеденные крекеры и полная окурков пепельница.
Черная некто бесшумно вошла следом за ней и легла у ног, вытянув вперед мощные лапы, заполняя собой почти все пространство маленькой кухни.
- Спит? - тихо спросила она.
- Как ангелочек, - ответила Надька.
- Ну пусть спит, - промурлыкала черная некто, улыбаясь и обнажая ряды острых, как бритва, зубов. - Ему идет на пользу общение с тобой... Нам всем идет на пользу общение с тобой... Потому что иначе - в чем смысл?

2008