Портреты. Лиза

Напрасно Таня пыталась вспомнить лицо тётки - не получалось. Не то, чтобы она не смогла узнать Лизу, если бы столкнулась с ней случайно на улице, нет! Образ из семейного альбома возникал перед глазами вполне отчётливо.

Молодая женщина в тёмном облегающем платье, с застёгнутым наглухо более светлым по тону воротничком и собранными в узкую манжету пышными рукавами, вытянулась по струнке, закинув  назад голову. В руках маленькая сумочка, которую сейчас, на английский манер, назвали бы "клатчем", а тогда именовали "ридикюлем".
Тёмно-русые волосы с едва заметной волной, разделённые косым пробором и подстриженные "под кружок", закреплены надо лбом роговым гребнем.
Глаза выразительные, серые, со льдинкой. О таких говорят "колючие".
Некрупный рот со слегка опущенными уголками чуть напряжён, но в нём нет жёсткости,  кажется, что Лиза усилием воли пытается спрятать несоответствующую торжественной обстановке улыбку. Да и овал лица мягкий, по-девичьи нежный.

"Подробности" тёткино лица Тане помогли восстановить в памяти потрескавшиеся снимки из коричневого кожаного альбома с тиснёными оленями.
В глубине души она с детства недолюбливала старшую папину сестру, которую знала только по рассказам родных и старым фотографиям. Та казалась ей вредной и некрасивой.
Поэтому, когда мама, рассердившись на неё за непослушание, начинала укорять: " Ну, вся в Елизавету Ивановну, такая же упрямая!", Таня упрямилась ещё больше, бежала за защитой к отцу и требовала, чтобы тот опроверг необоснованное утверждение.

Быть похожей на Лизу ей совсем не хотелось, а почему, она и сама не знала. То ли мечтала вырасти красавицей, то ли Козерожья сущность протестовала, просто так, без повода...

Уже повзрослев, Таня поняла, что сравнение её с тёткой - "мужичкой в юбке"-  некрасивой,  жестковатой, невоздержанной в эмоциях, заставили  детскую психику сознательно вычеркнуть непривлекательный образ из памяти. Психологи называют это "вытеснением".
Если это не так, то чем тогда объяснить, что она совершенно не помнила, как родственница гостила у них в Томске?  Конечно, сам факт приезда в памяти сохранился, но вот Лиза...

А ещё однажды папа брал Таню с собой в отпуск на Алтай. Тогда они целую неделю жили в Бийске. У тётки в доме...
Дом был деревянный, из потемневшего от времени бруса, с большим огородом, в котором росли "лимонные" помидоры. Огромные, мясистые, сладкие.
Таня даже сглотнула слюну, когда представила поблескивающий под лучами солнца разлом спелого помидора, который ела немытым прямо с куста, от чего он казался ещё вкуснее!
Огород с ровненькими грядками стоял перед глазами, словно она только вчера вязла босыми ногами в чёрной жирной земле.

И Петра Филипповича, четвёртого тёткиного мужа, Таня отлично помнила.
Коренастый, круглолицый, с лысиной во всё темечко, с пышными седыми усами и искрящимися добротой  глазами, он весело подмигивал ей из детства. Пётр Филиппович позволил тогда Тане раскрасить своё лицо губной помадой, не выказывая ни малейшего неудовольствия и даже называя себя Олегом Поповым к пущему удовольствию племянницы.

Кстати, а откуда взялась помада?  Она этого не помнила...
Не помнила выстиранных трусишек и платьиц, вкусных обедов и ужинов... Хотя папа рассказывал, что Лиза была большой мастерицей лепить пельмени.
И пироги у неё были необыкновенные!
Да что пироги! Не было дела, которое тётка не довела бы до конца.
Она и шила, и вязала, и траву в поле косила наравне с братьями, не отставая ни на шаг.
А ещё сама, без чьей-либо помощи, делала мебель.  Да-да! Настоящую мебель!
Сначала это были садовые скамейки, табуреты, а потом и буфет собственного производства украсил Лизину кухню.
Соседи и родственники только диву давались: "Вот это женщина! "И коня на скаку, и ..."

Рассказ про буфет Таня слышала, когда была ещё совсем маленькой, но вот осознала весь масштаб тёткиной личности только сегодня, когда проснулась рано и долго лежала, вспоминая родителей и своё счастливое детство.
Память плавно скользила по пережитому и услышанному и вдруг остановилась на той страничке, которую Таня когда-то без сожаления перевернула, не читая.
Достав с полки альбом, она принялась разглядывать старые фотографии, с неожиданным интересом останавливаясь на тех, где была запечатлена Лиза.

Словно бросая вызов давно сложившемуся Таниному мнению, "изюминки" тётушкиной внешности теперь нарочито бросались ей в глаза.
Какие пушистые у Лизы волосы! Особенно вот на этом снимке, где мягкими волнами спускаются на плечи, короной венчая безупречной формы лоб.
А вот Лиза улыбается, прижав к себе старшую Танину сестрёнку Людочку. Ласково так, с любовью...
Каким тёплым светом озарилось её лицо! Сколько в нём нежности! И нет больше "льдинок" в глазах...
А какая стать в тётушкиной фигуре, в гордо поднятой голове, длинной шее, женственной округлости плеч... "Мужичка в юбке"?! Ну, уж нет!!!
Теперь Лиза казалась Тане даже привлекательной.

Папа рассказывал, что тётка прекрасно танцевала. А уж пела как!
Вместе с первым своим мужем, Яковом Леонтьевичем, дуэтом тАк исполняла "Ревела буря, дождь шумел", что все замирали за столом, а кое-кто и плакал...

Да и не могли четверо мужчин до беспамятства любить "мужичку", если б не было в ней самого главного, от чего голова кругом, да дрожь в пальцах...
А что четырежды замуж выходила, то судьба так распорядилась: первый муж с войны не вернулся, второй от туберкулёза умер, о третьем Таня не знала ничего, но всё равно мысленно была теперь на стороне Лизы.
А Пётр Филиппович - это уже тётушкина "лебединая песня ", с ним она и век доживала.

На душе у Тани стало вдруг так спокойно-спокойно.
Ну, и что, пусть она похожа на Лизу немножко. Теперь она и сама разглядела это сходство, но не огорчилась, а даже улыбнулась ставшему неожиданно родным лицу.
Разве тётка виновата в том, что сама не понимая причины, племянница её недолюбливала когда-то?
Просто та была маленькой глупенькой девочкой, с кучей комплексов и желанием вырасти красавицей.
Да и в психологии Таня в ту пору совсем не разбиралась...