Батюшка Дон кн. 2 гл. 13

К ночи отделение Иоганна Майера вышло к частично разрушенной железнодорожной станции, в ней нашлось несколько неповреждённых домов, в которых предстояло стать на постой. Повсюду валялись разбитые багажные вагоны и допотопные сани с мёртвыми лошадьми.
- Работала наша авиация? - спросил кто-то.
- Тебе не всё равно?
Подошёл невысокий лейтенант, их непосредственный начальник маленький сержант Гесс, отдал рапорт. Лейтенант бросил на пополнение мимолётный взгляд и сказал:
- Значит, вы новенькие.
- Так точно!
- Идите вон туда, к той группе домов… Доложите унтер-офицеру. Он разместит вас где-нибудь вместе с другими. И не теряя времени, ложитесь спать! Мы можем выйти на позиции, как рассветёт.
Предназначенная им изба уже была заполнена до упора и в ней остро пахло солдатским потом и чаем из мяты. Спёртый воздух оказался таким тяжёлым, хоть режь его ножом.
- По крайней мере, здесь тепло! - высказался Пилле, снимая шинель. - Даже до тошноты тепло.   
Друзья нашли скромное место в углу и сгрудились на земляном полу. На ужин они съели пару толстых бутербродов с сосисками, которые остались от походного пайка, запивая кружкой горячего чая.
- Лучше бы с пивом… - мечтательно сказал Франц Ульмер.
- Как можно пить эту кислятину?! - фыркнул непьющий Вилли.
- У нас в Силезии даже женщины пьют пиво, - сообщил Франц.
- Женщина не должна пить алкоголь! - настаивал Шольц.
- Однажды я зашёл в деревенскую пивнуху перекусить, - начал рассказ житель Силезии. - Вдруг открывается дверь, на пороге мощная женщина, не толстая, а мощная, те, что коня на скаку останавливают. Она орлиным зорким взглядом осмотрела пивнуху и решительно направилась к одному столику. Там сидят пару мужичков с полными кружками пива. Молодуха говорит одному: «Так! Йозеф! Идём домой!». Мужичок мягко отвечает: «Ну, ты видишь, у меня пиво не закончилось! Подожди!». Она хватает кружку, опрокидывает залпом и говорит: «Уже закончилось! Пойдём домой!».
- Вот это женщина! - не выдержал Ковач. - Мне бы такую жену…
- Давайте спать! - недовольно сказал Пилле. - Нашли время мечтать…
На улице виднелись всполохи света, как во время грандиозного фейерверка. Грохот фронта не прекращался ни на минуту. Крошечные оконные стёкла подрагивали, а пламя коптящих свечей тревожно мерцало.
- Я начал страстно желать наступления утра, - сказал Иоганн и вытянул мосластые ноги. - Пускай даже случится дьявольская заваруха впереди.
- Спи уже! - ругнулся дремлющий Ковач. - Утром будешь геройствовать.
Прижав лоб к поджатым ногам, Майер старался задремать, но не мог, ему для сна нужно было вытянуться. Очевидно, сидящий рядом Пилле тоже прекратил попытки заснуть, как бесполезное занятие.
- Мы так устали от марша, но не можем уснуть? - долго мучился он.
Он был поглощён разговором с Вилли, который они вели тревожным шепотом. Большинство остальных ребят крепко спали в неудобных позах. Было видно, что фронтовики-ветераны бывали и в худших условиях. 
- Лично я собираюсь стать героем, - услышал Иоганн. -   Мы берём штурмом русский город, а по возвращении домой мои родные и близкие будут говорить: «Наш Вилли был там, и он победил».
Иоганн знал, что в разговоре не было слова правды.
- Если я погибну, мои родители будут убиты горем, а вовсе не горды героем, - подумал он, вспомнив повара из Гамбурга.
Майер вздрогнул, как будто увидел жуткую груду тел в укрытии на железнодорожном вокзале Сталино. Их пришлось по кускам собирать лопатой для того, чтобы похоронить. Он подумал: 
- Боже Всемогущий, почему мы должны стать героями?.. Но у нас нет выбора. Большинство из нас уверены, что их не убьют. 
Иоганн приподнялся и посмотрел вокруг.
- Хватит, - приказал он себе, - достаточно мучительных раздумий. Как говорит старина Франц: «Если воняет, приятель, зажми, чёртов нос!»
Тот сидел на корточках и сладко спал. Его шапка сползла на нос, а пальцы сплелись на животе. Сосед повернулся и неловко толкнул его.
- Осторожнее, остолоп. - Ульмер ткнул парня, но старослужащий продолжал храпеть.
Франц сел прямо, моргая, и зевнул до слёз в глазах. Кивнув в направлении линии фронта, он посмотрел на Майера и сказал:
- Слышишь грохот?
Иоганн заметил, что шуметь стало сильнее. Грохот стал непрерывным. 
- Ночная атака, - сказал человек с забинтованной головой, бинты на которой давно стали грязными.
Ульмер наклонился вперёд и спросил хриплым шепотом:
- Как это далеко отсюда? 
- Ну, я думаю, километра два с половиной, - ответил он, растягивая слова, - но, если русские прорвались, мы можем занять позиции прямо здесь. 
Пилле обернулся и поинтересовался:
- А что у вас вообще за подразделение? 
Косоглазый человек устроился поудобнее. Он не спеша достал короткую трубку с порядком искусанным мундштуком.
- Что за подразделение? - он сделал театральную паузу. - Транспортная часть. Полагаю, у тебя возникнет вопрос, а где же чертовы грузовики? Русские их уничтожили. У нас деревенские сани с лошадьми. 
Человек с повязкой отрывисто хохотнул и оглядел соседей:
- Вы, парни, никогда раньше не были на фронте?
- Нет.
- Ну, всё, что я могу сказать, вы чертовски хорошо проведёте время… - он задумчиво уставился на трубку. - Нужно не поддаваться панике. Вы скоро к этому привыкнете. И совсем не так всё ужасно, как нам кажется отсюда.
Худой, с глазами навыкате фельдфебель, обросший бородой, приподнялся, опираясь на костлявые руки и выругался:
- Что ты несёшь, дурак?.. Всё не так плохо! Никогда не знал, что ты такой дурень... Что ж ты не скажешь, почему у тебя эта тряпка на черепе?
Когда его оппонент ничего не ответил, он продолжил:
- Очень хорошо, тогда давай я скажу. Это было прямое попадание снаряда. Пятерых человек из нашей роты как не бывало… 
- Ты закончил, Зандер? - проворчал человек с повязкой.
Но лупоглазый продолжал говорить, будто не услышал вопроса: 
- Прошлым летом мы громили русских в пух и прах, почти играючи. Потом пришли холода и снег, где они в своей стихии. Теперь уже они атакуют… Слышите этот шум? Ночные атаки в этом русские спецы. Это как бой с тенью, и, прежде чем ты это осознаешь, нож уже будет у тебя между ребер. А потом, их танки...
Окно слегка вздрогнуло. В воцарившейся тишине парень с перевязанной головой, спокойно попыхивал трубкой. Затем он спросил:   
- Вы, ребята, откуда? Вас перевели?
Пилле в замешательстве глотнул воздух.
- Мы попросили, чтобы нас перевели в воюющую часть, - выговорил он.
Эта реплика заставила Зандера оживиться:
- Что я слышу? Вы попросились сюда? Господи Иисусе, я умру от смеха! - он захохотал, нервно поглаживая щетину на лице. - Значит, вы из этих ярых идеалистов?.. Хотите умереть за Отечество, в этом ваша идея?.. Или хотите снискать боевые лавры? Интересуетесь, как будет смотреться на груди Железный крест второго класса? Милая маленькая орденская лента! Или, может быть, вам хочется первый Железный крест? Разве вашим папашам не будет приятно! Будьте спокойны, вы его получите... Я это гарантирую...
Зандер наклонился вперёд, отчего отвернулась левая половина его кителя. Иоганн увидел несколько наград над левым нагрудным карманом. Железный крест первого класса красовался посредине. Солдат снял орден и, презрительно скривив губы, бросил Пилле на колени.
- А вот и крест, - разрешил он: - Ты можешь поносить его.
Пилле сидел как истукан, изумлённо глядя на орден. Ковач взял крест и ловко бросил обратно провокатору.
- Будь осторожней, ты, лупоглазый святой, - проворчал он, - отстань от этих ребят… Они самые лучшие, поверь мне. Смотри, не обожгись на этом...
Но Зандер только усмехнулся и тихо лёг на место. Тут в разговор вмешался лопоухий сержант из другого конца комнаты:
- Самое время вам, тупые ублюдки, заткнуться!.. Ваше брюзжание действует людям на нервы. Какого чёрта вы все не ложитесь спать? 
Ковач громко рыгнул и задул свечу. Иоганну постарался сразу заснуть.
- Тот, кто громче всех храпит, засыпает первым… - подумал он.

***
На участке фронта, занимаемом военной частью под командованием Михаила Кошевого, произошли изменения. Вместо итальянской дивизии, перемолотой советскими частями, подошла дивизия, состоявшая из чистокровных баварцев. Они пьяные выходили на опушку за ручьём и орали:
- Эй, рус Иван! Мы вам не Италия! - переводили те, кто немного знал немецкий. - Мы Бавария!.. Дадим вам жару!
Теперь отпала необходимость посылать разведку за «языками», немцы предупреждали о будущих действиях. В конце апреля пьяные баварцы выкатили на опушку леса артиллерийское орудие и открыли стрельбу по блиндажам батальона. Термитными снарядами жгли советские укрепления прямой наводкой.
- Ну, я сейчас вам покажу Баварию! - психанул Михаил и метнулся к пулемётному расчёту. - Я вам, гады, устрою!
- Я помогу… - Лисинчук выполнял обязанности второго номера расчёта. Он ловко составил ленту под две тысячи патронов. Три сменных ствола положил справа от ведущей руки на холодный земляной накат и доложил:
- Готово!
Командир встал на земляной уступ и прицелился из трофейного пулемёта.
- Поиграем, - сказал Кошевой и дал контрольный выстрел. - Не хрен орать на нас.
Надменные баварцы, мастера военного дела, перевели стрельбу на нахальный пулемёт. Снаряд с гулом пролетел совсем низко и грянул мимо.
- А, вот так? - стрелок дал ещё одну пристрелочную очередь и попал по стальному щиту орудия.
В ответ полетело два снаряда, но слаженный расчёт успел скрыться за непробиваемый накат и появиться у пулемёта, чтобы дать ответную очередь.
- Всё! - крикнул Михаил и выпустил в ответ пять-шесть бронебойно-зажигательных зарядов.
- Есть попадание, - высунув голову из укрытия, отметил Павел.
Пушка обиженно замолчала. Вспышек ответных выстрелов больше не было. Азартно нажав на спуск, старший лейтенант выдал длиннейшую очередь с криком:
- Получите и распишитесь.
Малокалиберное орудие полетело кувырком. «Фрицы», будто вспугнутые тараканы, бросились в разные стороны, но до спасительных окопов было шагов тридцать. Ни один из них не добежал туда, все полегли на опушке замертво от метких очередей.
- А мы русские! - усмехнулся Кошевой. - Здесь вам не Бавария…
Вечером весь командный состав роты сидел в блиндаже Кошевого, поднимая свои сто наркомовских грамм за меткость. Вдруг далеко на юго-запад от реки раздался вздох дальнобойной крупповской пушки. В небе зашелестел летящий крупнокалиберный снаряд. Он неумолимо приближался и, завывая по-бабьи, ускорял полёт на снижении.
- Не наш! - воскликнул Михаил, по звуку в одно мгновение, просчитав, куда ляжет снаряд, пущенный из одинокого орудия. - Недолёт...
Земля ощутимо вздрогнула... Самодельный «светлячок» в землянке мигнул и обижено погас.
- Война для командира главная военная академия, - сказал побледневший Кошевой. - В данном случае пусть и удачной стрельбой, но я обнаружил наш КП.
- А немец он мужчина злопамятный, - уточнил Павел.
- И вредный… - согласился он.
Следующий снаряд взорвался значительно левее. Гул от взрыва не затих, как в землянку ввалился старшина роты Градобоев. У него в бороде и усах застряла солома, глаза были расширены от ужаса.
- Я оглох, - закричал он и начал слепо шарить руками.
- Как тебя угораздило?
Оказалось, что снарядом его выбросило из окопа у входа в бывший немецкий блиндаж, где примостилось трое пулемётчиков на завтрак. Все погибли, а блиндаж завалило. 
- Ведь я приказывал не занимать немецкие блиндажи, они все пристреляны. - Кошевой, жестикулируя, приказал Градобоеву, оглохшему окончательно. - Беги к Бабичеву в санвзвод!
Через минуту снова послышался чувственный вздох «кривой пушки», как бойцы прозвали сверхтяжёлую мортиру-чудовище. Вскоре выплюнутый ею снаряд, резко снижаясь, победно завыл.
- Наш! - прошептал Кошевой и обхватил столб, что подпирал кровлю землянки. - Ложись!
- Кто выживет, отпишите домой! - крикнул кто-то.
Снаряд врезался с недолётом в десяток метров, блиндаж перекосило. На головы солдат с потолка и стен посыпалась сухая земля, будто из дырявого мешка.
- Надо скорей бежать вниз по логу к Северному Донцу под обрыв, - торопливо предложил Лисинчук, - там не достанут.
- Так и сделаем.
Однако, люди, словно парализованные пережитыми страшными секундами, не сдвинулись с места. Последовал ещё один «вздох». Снаряд со зловещим шорохом приблизился и взорвался, сделав небольшой перелёт.
- Бегом наружу! - закричал Кошевой и первым бросился к выходу.
Накат из толстых сосновых брёвен подозрительно заваливался в одну сторону, грозя сделать им настоящую ловушку.
- Может, здесь переждём? - предложил чей-то голос.
- Немцы увидели взлетевшие вверх доски и обязательно добьют нас.
Следующий снаряд немецкой мортиры вошёл в землю, пробил боковую подпорную стенку, завертелся в дыму от горящего дерева и не взорвался.
- Ни хрена себе! - люди в один момент просто оцепенели от дикого страха.
- Никогда такого не видел…
Они сидели, смотрели на спящий снаряд, помирая от мысли, что он мог взорваться в любую секунду. Со всех ног, разбросав брёвна, все ринулись наверх. Встали, тяжело дыша на краю огромной воронки, куда попал предыдущий снаряд.
- Дом-пятистенок войдёт! - определил на глаз опытный Лисинчук.
- Нужно укрыться за речным обрывом…
Обойдя дымящуюся воронку, они логом побежали к реке. Из подполья, разобранного на накаты дома, выползали артиллеристы «сорокапятки», лица у всех были мертвенно-зелёные.
- Все живы? - Михаил увидел командира орудия лейтенанта Молчанова.
Тот после уничтожения Кошевым из пулемёта орудия немцев додумался выдвинуть свою пушчонку и сделать несколько выстрелов по металлолому, тем обнаружив позицию. Он злорадно крикнул Молчанову:
- Это тебе за белые перчатки!
- Пошёл ты… - огрызнулся артиллерист.
- Скажи, спасибо, что обошлось!
При стрельбе Молчанов взмахивал рукой в парадной белой перчатке, театрально выставив вперёд блестящий хромовый сапог.
- Пижон городской, - обозвал его Михаил.
Через день после памятного обстрела солдаты лопатами рыли котлован для нового блиндажа, врезаясь в обрыв к реке, место, куда по наблюдениям, не доставали снаряды противника и тем более пулемёты.
- Это вам подарок от третьей роты! - со стороны леса появился командир упомянутой роты Столяров, неся на плечах сосновый брус.
Он улыбался оттого, что товарищи отделались от очередной смерти. Вдруг от леса за ручьём вылетела пулемётная трасса, единственная и короткая. Столяров свалился убитый наповал, у Кошевого около лба и затылка прошли две пули, задев за каску так, что она слетела с головы. Михаил лежал, боясь тронуть голову.
- Твою мать! - он прислушался он к странным звукам справа. - У Градобоева булькает кровь!
Повернул головой туда-сюда, шея на месте. Бедолаге старшине пуля прошила нижнюю челюсть навылет.
- Вот что значит увлечься какими-то планами да на открытом опаснейшем месте, - запоздало подумал ротный.
Это было великое счастье, редкостный случай. Ещё раз костлявая взмахнула косой над ними. Спустя короткое время вернулся в роту Градобоев с обезображенным пулей ртом. Кошевой его по-товарищески пожурил:
- Зачем тебя сюда принесло?
- Не захотел эвакуироваться в тыл.
- Зря, - недовольно скривился Кошевой. - Мы рано или поздно погибнем тут, как пить дать.
На другой день, закончив строительство, организовали праздничный обед.
- Теперь нам никакой обстрел не страшен! - радовались пирующие.
Заместитель по строевой части Голосуев, сидя у передней стены нового погреба, травил очередной анекдот, которыми он был будто напичкан. Свет проникал от входа через оставленную щель сверх поворота окопа-входа. Снаряд с воем пронесся высоко в небе.
- Мазилы! - ухмыльнулся Голосуев. - Заряд взорвался далеко за Донцом.
Вдруг крупный осколок влетел в узенькую щель-просвет и по касательной врезался в лоб рассказчику.
- Твою мать! - только и сказал он.
Кровь ручейками хлынула по его щекам. Голосуев быстро вырвал горячий осколок и его перевязали. 
- Бывает же такое! - никто не верил, что осколок мог случайно попасть в малюсенькую щель. - Это невероятно…
Вскоре под крутым береговым склоном, у самой реки, КП устроили прямо по-барски. Обили стены рейкой с дебаркадера, старшина повесил на стену спасательный круг. Накатов сверху пять-шесть, отчего в убежище стало значительно тише, особенно от пулемётных трасс и взрывов снарядов.
- Красота! - восхищался Лисинчук, осматривая новострой. - Топчаны, вместо земляных, сделаны из досок... Стол дощатый, воюй, не хочу.
От лога выкопали ход сообщения глубиной в два метра, а сверху накрыли дощатой решёткой с дёрном для маскировки с воздуха.
- Можно ходить, не пригибаясь, - оценили удобства солдаты.
Ход вёл к левому дзоту. Оттуда ко второму, перекрывавшему стык с соседями огнём пулемётов в три ствола «Максимов» и двух МГ.
- Теперь «фрицам» на этом стыке не пройти! - успокоился Кошевой. - Можно спокойно жить.
- Спокойно будем жить, когда их не будет… - не согласился Павел.
Этот ход-траншея с полами из досок стал как бы эталоном для всех, у пулемётчиков потери в людях прекратились.
- Всего-то надо было поработать головой и руками, - поучал довольный ротный. - Воевать надо уметь.
- Когда это в России воевали головой?
Снег незаметно сошёл полностью и открылся безрадостный пейзаж. После осенних боёв осталось поле, изрытое воронками глубиной до пяти-шести метров от тяжёлых снарядов. Поле казалось будто лунным. Ни кустика, ни травинки, лишь голая, изрытая глина, напичканная осколками, костями и отравленная толом.
- Надо бы всё же зарыть немцев, - посоветовал командиру Лисинчук. - Воняют, сил нет.
- Вот ты этим и займись!
Кошевой приказал закопать трупы бывших врагов там, где они лежали, в густо натыканные ямы от снарядных разрывов. Однако даже в импровизированных могилах покойники успокоились не сразу. Остаток весны, прозрачными лунными ночами, братские могилы светились каким-то мерцающим дымным светом и пугали верующих солдат…

***
Вода небольшого озерца была тёмно-зелёной, хотя не такой грязной, как в обычном деревенском пруду. Широкий пояс камышовых зарослей покрывал илистый берег. Ветви пары раскидистых деревьев создавали приятную тень, а их листья заговорчески шелестели на ветру. Под ними сидели двое военных и негромко разговаривали.
- Сплошной молодняк набирают! - заворчал сержант Анатолий Захаров, критически рассматривая проходящий мимо неровный строй новобранцев.
- А ты ожидал увидеть былинных богатырей? - с улыбкой спросил Григорий Шелехов.
- Хотя бы не сопляков…
Среди новоприбывших было довольно много юнцов, некоторые на два-три года моложе самых младших солдат, остатков довоенной кадровой армии. Большинство из них прибыли сразу после того, как прошли краткий военной курс подготовки.
- Неужто всех мужиков в России уже призвали?
- Погодь маленько, - успокоил Григорий. - Как зачнут на передовую гнать сибирские дивизии, тогда и посмотрим, чья сила переборет…
- Думаешь?
- Под Москвой они немца здорово шуганули.
Пока 33-я стрелковая дивизия стояла на переформировании в Пятигорске в неё постоянно вливались новые резервы с целью пополнить изрядно поредевшие ряды.
- Это ж и нас заставят маршировать с ними… - с тоской сказал Толик.
- А ты против?
- Стар я стал для таких дел! - усмехнулся боевой сержант.
- Какие твои годы… - с лёгкой завистью заметил Шелехов и почесал совершенно седую голову.   
Молодёжь обращалась к ветеранам уважительно, будто те офицеры. Сначала они не верили своим ушам, но некоторые парни напускали на себя начальственный вид и нещадно гоняли молодых бедолаг.
- Ветеранов нужно уважать! - поучали они сельских пацанов.
Когда ефрейтор Колосов стал крепко донимать наивного новичка и практически сделал из него слугу, Григорий и Захаров остановили наглеца:
- Скидывай сапоги!
- Зачем? - спросил Колосов и поправил пилотку.
- Хочу начистить их…
- Ты шутишь? - удивился кривоногий ефрейтор. - Не пойму тебя, Шелехов.
- Што ж тут непонятного, Ваше благородие? - обманчиво мягким голосом сказал Григорий. - Ты, видать, захотел себе вестового завести…
- Что ты несёшь?
- А то! - рявкнул Толик Захаров. - Чего же ты тогда Новикова гоняешь, как собственного ординарца?
Колосов смутился. После того, как ефрейтор пообещал больше не трогать молодого солдата, Захаров подозвал Новикова.
- Эй, послушай! - крикнул он и сделал страшное лицо. - Погодь-ка минутку!.. Я хочу с тобой поговорить!
- Иду, - бедняга послушно подошёл к ним.
- Ты зачем здесь служишь?
- Чтобы научиться воевать.
- Так будь же немного поэнергичней, приятель!.. Тебе же завтра, может, в бой идти, а ты бегаешь за спичками для Колосова… Понятно?
- Так точно, - он залился алым румянцем. - Я думал так правильно.
- Послушай, сынок, - сказал Григорий авторитетно. - Говорю для твоего же блага. Ежели ты когда-нибудь опять вздумаешь обращаться к нам как к офицерам, ты меня тогда узнаешь… Я тебя на части разорву! Понял?
После вольготной зимы, проведённой в расслабляющей обстановке кавказских пейзажей, весной началась муштра. После полной комплектации части им позволили расслабиться. На третий день лейтенант Большаков, недавно назначенный командир взвода сообщил, что он приготовил:
- Три часа ежедневных занятий, чистка оружия и починка снаряжения.
- Всё, как всегда, - пробурчал из второго ряда строя Григорий. - Лучше бы сразу на фронт.
- Что-то непонятно, Шелехов?
- Никак нет!
Все были чрезвычайно обозлены, но оставалось только извергать проклятия и сетовать на небеса. Захаров больше других пришёл в ярость:
- Мы там ползали в грязи, нас в любой момент могли прихлопнуть, что ночью, что днём, так что каждый превратился в комок нервов, а тут появляется эта вонючка и портит жизнь...
- Выслуживается гад!
- Попомните моё слово! Этот мерзавец получит орден. Более того, он, очевидно, получит его как раз за то, что гоняет нас в хвост и в гриву!
Взводу приходилось маршировать под палящим солнцем строевым порядком по всей форме, с надетыми противогазами. При этом лейтенант Большаков не хотел поручать кому-либо, командовать, он обожал сам отдавать приказы:
- Лечь! Встать! Кругом! На живот!.. Ползком вперёд!
Солдаты отрабатывали атаку с винтовками наперевес. Иногда, используя пулемёты и штыки, они демонстрировали технику падения на землю, как будто это основное занятие на войне. Большаков нещадно заставлял отрабатывать строевой шаг, которым маршировали на параде.
- Боже Всемогущий! - думал Григорий, маршируя, как в молодости. - Всего на расстоянии сотни километров солдаты гибнут в окопах, а нас тут тренируют ходить стилем парадных колонн!
Сержант Захаров отвёл их отделение в укромное место, туда, где не так было видно этой сволочи лейтенанта.
- Я вас умоляю, - уговаривал товарищей Анатолий, - давайте сделайте пару этих выкрутасов, чтобы ублажить его!
Как деревянные куклы, солдаты вскидывали руки вверх для отдания чести, то опускали их вниз. Когда появлялся лейтенант, сержант зычно орал во весь голос:
- Шелехов, а ну-ка, локти держать прижатыми!
- Слушаюсь!
- Вот так лучше!  Новиков, выше голову!.. Юлин, а ну-ка, выпрями свои сальные пальцы!
Наконец, Большаков оказался удовлетворён и объявил два часа личного времени. Большинство солдат отвалило в казарму. Группа ветеранов отошла в сторону гор, и остановились у небольшого узкого озера.
- Думаю, что хороший спортсмен смог бы добросить ручную гранату от одного берега до другого, - задумчиво произнёс Захаров. - Как думаешь, Шелехов?
- Какая разница, Толя! - отмахнулся Григорий и снял потную гимнастёрку. - Давайте лучше смоем пот и пыль.
- Вот это жизнь! - признался Толик и вытянулся на зелёной травке. - Даже не верится, что где-то война…
- Подожди немец подойдёт, - пробурчал раздевающийся Григорий. - Поверишь мигом!
- Откуда здесь «фрицам» взяться?.. Вечно ты всем недоволен, Шелехов! - удивился добродушный сержант. - То тебе не так и это не эдак…
- Молчи, балабол!
Говорить ему не хотелось. Впервые за много лет Григорий мог спокойно поплавать в тёплой воде и поэтому, быстро раздевшись, нырнул рыбкой в манящую глубину. Захаров со смехом и шумом последовал за ним. Делая резкие мощные гребки, Григорий сделал несколько кругов, потом подплыл к сержанту и схватил под водой его руку.
- Что такое?  - спросил тот и попытался нырнуть.
- Притворяйся, што ничего не заметил! - быстро сказал Григорий. - Делай вид, што мы просто развлекаемся.
- Ты скажи прямо, в чём дело?      
- Посмотри хорошенько вон туда левее вблизи другого берега, - он слегка кивнул, указывая на противоположный берег. - Видишь што-нибудь?
- Да ничего я не вижу.
- Ладно, а я вижу оружейный ствол… А, как раз зараз зашевелились камыши. Там кто-то есть.
 Анатолий медленно повернул голову и понял, что товарищ прав. Ствол тупорылого немецкого автомата смотрел прямо на них. Сержант в полголоса, приказал:
- Давай из воды, и как можно спокойнее!
 

 
 
продолжение http://proza.ru/2012/08/18/31