Чтоб не распалась душа

Чтобы перейти в завтрашний день, необходимо развязать все «сюжетные линии» сегодняшнего дня, разрешить его противоречия. Если это сделано не будет, то наступление завтрашнего дня исключается, мы рискуем погрязнуть в болоте «вечного настоящего», позабыть надежды на перемену мира к лучшему, «в нашу сторону». Впрочем, вечное продолжение «сегодня» может быть и не худшим вариантом будущего. Куда страшнее, если противоречия все-таки разрешатся, но без нашего участия, и в завтрашнем дне для нас просто не останется места. Он наступит, но уже по другую сторону нашего бытие, окунув нас в черную бездну НЕБЫТИЯ, откуда уже не будет выхода.
Страх перед таким будущим заставляет любым путем искать развязки сегодняшних «сюжетных линий». При этом у «архитекторов будущего» неизбежно возникает соблазн вычеркнуть из него все, что сейчас опасные противоречия производит. «Нет человека – нет проблемы», «нет народа – нет проблемы», все просто аж до безобразия. Необходимо лишь по возможности правильно определить объекты ликвидации и найти силы и средства для ее осуществления.
Не пустить сколько-нибудь людей в будущее – проще простого. Кирпичная стена, зловеще лязгающая затворами расстрельная команда, вспышка огня, свист пуль. Чтоб сделать завтра девственно-чистым, сегодняшнего свинца нам не жалко. Производительность команд, вооруженных автоматическим оружием тоже – неплохая. Устанут стрелки – посадим врагов будущего в баржи, вывезем на середину реки и откроем кингстоны. Пожалеем барж – повесим каждому приговоренному по камню на шею и бросим в пучину. Чего-чего, а уж камней у нас хватит!
Можно, впрочем, поступить и гуманнее. Стаи чаек над гранитным пирсом, белая громадина парохода, толпа народу с чемоданами. По взбирающимся на трап людишкам видно, что направляются они туда отнюдь не добровольно. Никто не смотрит на барашки морских волн, никто не вдыхает с упоением соленый морской воздух. Все они глядят лишь себе под ноги, только изредка кто-нибудь обернется в сторону родного берега, и снова оборачивается к трапу. Эти люди останутся жить где-то по ту сторону моря, но завтрашний день на нашей земле будет уже их лишен. Слово «море» и «мор» в русском языке – однокоренные, и прогнать супостата  за соленые волны означает то же самое, что и уничтожить его…
Очищать будущее от непригодных для него людей не так уж и сложно. Но что делать, когда лишними оказываются целые народы? Если народ пришлый, то, конечно, избавиться от него не представляет большой сложности. А если он – коренной, с незапамятных времен живущий в одной из частей страны? Однозначно, что избавиться от него можно, лишь разрушив его ландшафт, например – сровняв горы и превратив их в продолжение равнины. Такая задача едва ли под силу даже современной технике… Скорее всего, реальное выполнение подобной операции лишит будущего совершающий ее народ уже наверняка. Поэтому сторонники «упрощенческих» взглядов не могут предложить ничего лучшего, кроме как «прогуляться» по карте карандашом, проводя новые границы и отсекая «неудобные» пространства.
Есть одна мудрая мысль о том, что будущее по самой своей природе не может быть проще настоящего. Как не стремись сделать завтрашний день проще сегодняшнего, как не отрезай существующие и возможные источники противоречий, они все равно себя проявят. Вместе с тем устранение «лишних» людей, а тем более – «лишних» народов в будущем может лишить нас многих возможностей, в том числе – и по устранению неизбежных противоречий, которые волей-неволей возникают в жизни народа.
Пропитанные пылью лабиринты старого архива. Как он похож на старинную ловушку для птиц! Любая человеческая мысль, переведенная на бумагу, шурша крыльями, испещренными чернилами, легко влетает сюда. И… Уже не вылетает, бьется своими крыльями о бесконечные ряды стеллажей, покрытых ее сестрами по несчастию. Уже пожелтевшими, трухлявыми, покрытыми старыми буквами, какими теперь никто и не пишет. Не верить в такую судьбу и противиться ей здесь бесполезно, ибо она – неизбежна…
Идеи знатные, государственные, отправившие те мысли, которые как будто бы мешали их торжеству, на пожизненное заключение, тем временем обращаются во что-то уже не величественное. Гниющее, дурно пахнущее. Уже ничего не подавляющее, но наоборот – жаждущее помощи. Но помощи ждать неоткуда, ведь все, что могло помочь давным-давно расползлось от архивной сырости, слипшись в бумажные комья. Так случилось, например, с трудами евразийцев, некогда похороненными марксистской идеологией, утверждавшей свою почетную монополию на строительство великой ИМПЕРИИ. В этом и состоит (вопреки многим домыслам) ее главнейшее преступление перед народом,  ибо умирая, она в итоге прихватила с собой и всю ИМПЕРИЮ.
Сродни уничтожению «неудобных» идей и избавление от «неудобных» народов. Каждый народ – это сгусток идей и мыслей, памяти о прошлом и мечтами о будущем. Он занимает свое, положенное ему Божьей волей, реализованной через историю, место. И его удаление может обернуться катастрофой. Ибо в момент, когда этот народ понадобится  другим народам, всей ИМПЕРИИ, его уже не будет на месте, и заменить его уже никто и никогда не сможет.
Заброшенные белые хаты, превращенные в жилище для птиц, которых в этих краях – изобилие. Скрип колодезных журавлей, стук открытых ставней. Жуткая картина места, покинутого людьми. Так выглядели станицы терских казаков после знаменитого расказачивания, когда православные держатели русского щита были разбросаны по отдаленным землям страны или были выброшены за ее границы. Советская власть вроде бы избавилась от проблемы борьбы с сопротивлением, и как будто обеспечила себе покой. Может, на одно поколение, а может – на два…
Исчезновение терских казаков вскоре дало о себе знать. Разрушение этносистемы Кавказа привело к резкому ослаблению контроля за ним, что тут же откликнулось восстаниями горных народов. Для их подавления применялись регулярные войска, которые всякий раз показывали свою низкую эффективность, борясь не умением, но числом. Ведь они были лишены главного навыка, необходимого для горной войны – инициативы каждого бойца и способности его действовать в одиночку и в составе малых групп. Ведь регулярная армия по своему замыслу существует именно для массированного применения на равнинной местности. Но такой навык как раз был у казаков.
После подавления сепаратистских власти приходилось содержать регулярные войска на занятой территории, что с одной стороны было весьма затратно, а с другой – в той же степени неэффективно. Вывод же войск грозил новыми восстаниями.
Решение проблемы искали в заселение Кавказа русскими переселенцами из других областей. Безоружные, беззащитные перед силой чужих гор, они скорее становились заложниками, чем элементом жесткости имперской политики на Кавказе. Таким образом кратковременный, сугубо тактический успех большевиков в Гражданской войне породил последствия, которые мы вынуждены расхлебывать аж по сей день.
Сегодня эти же последствия порождают желание некоторых кругов вообще избавиться от Кавказской проблемы, решительно прочертив между ним и русскими землями карандашную черту границы. Такие мысли смогли возникнуть, как последствия отсечения евразийской мысли с одной стороны, и нарушение этносистемы ряда регионов через отсечение этнической группы казаков – с другой. Сейчас авторы подобных проектов даже не задумываются, что непроницаемость границ в современном мире обеспечить практически не возможно, они ищут самые простые пути, повторяя ходом своего мышления коммунистов ранних годов советской власти.
Что мы теряем в будущем, если чей-то карандаш сумеет провести по нашим землям такие линии, которые потом закрепятся полосатыми столбиками и мотками колючей проволоки?
Во-первых, мы потеряем землю, щедро пропитанную кровью наших предков. Исторический опыт показывает, что счастливого завтра на преданной крови предков ни один народ построить не в состоянии.
Во-вторых, мы потеряем края, в которых есть и священные места нашей, русской цивилизации. Например, главная гора Кавказа, Эльбрус, по-древнерусски именуется Бел-горюч-камень. По преданию эта гора – частица Первоматерии, сотворенная в самом начале Бытия и породившая весь тварный мир.
В-третьих же мы потеряем множество очень интересных народов. Пусть эти народы агрессивны и потому неудобны для сосуществования, но вместе с тем они имеют много бесценного опыта, например – опыт сохранения наследия своих предков, который трудно переоценить в современном мире. Уже один он делает необходимым присутствие народов Кавказа в Империи. Взаимодействие с этими народами, пусть часто сложное и даже драматичное, может благотворно повлиять на наше мировоззрение, отношение к наследию наших предков.
При мудрой имперской политике дело для горных народов, полезное всей ИМПЕРИИ в целом, безусловно, найдется. Например, из наиболее пассионарных их представителей можно формировать национальные военные формирования, взяв за образец знаменитые Туземные дивизии Российской Империи. Их можно применять их для обороны от внешнего противника в самых неудобных для нас, горных районах.
Но самое главное, что каждый народ – это сгусток умов, а значит – знаний и идей. Положим, не все знания и таланты всех народов находили применение в Империи до сегодняшнего дня. Но это не означает, что задачи, которые будет ставить перед Империей ее будущее, никогда их не востребуют. Отказавшись от того или иного народа, мы сознательно разрушаем свое же будущее. Возможно, оборачиваем в неразрешимую какую-либо из его задач, которая могла бы быть успешно решена, представителями как раз отвергаемого народа.
Наконец, не исключено, что каждый отвергнутый народ будет «подобран» кем-либо из наших противников, и пойдет уже за ним. Тогда его опасность возрастет многократно по сравнению с той, которую он представляет сегодня, находясь в составе страны.
Наконец, отказ от регионов и народов, остающихся по ту сторону новых границ, подрывает саму идею русского народа, как носителя имперского принципа, как собирателя народов. Последствия такого шага, несомненно – катастрофические, они поставят под вопрос сохранение за русским народом его исконных земель да и выживание самого народа. Ядовитый дух распада отравит оставшихся наедине с самими собой русских. Ведь в жилах каждого русского человека течет кровь не одного, но нескольких народов (как минимум – славян, финнов, угров, татар), и потому сам он – будто ИМПЕРИЯ в миниатюре. Ее разрушение пойдет уже по самому его нутру,  по душе. Люди с распадающимися душами не могут объединяться в целостный, живой народ.
Потому распад ИМПЕРИИ – это распад нас самих, а удержание ее целостности с надеждой на дальнейшее расширение – важнейшая задача каждого РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА. Чтоб душа не распалась…
Андрей Емельянов-Хальген
2012 год