Дорога на лестнице The road on the stairs. Эпилог

Мир не рухнул, небеса не упали на землю, птицы не перестали летать, а значило это только одно, что после твоей смерти, в мире ничего существенного не изменилось. Людям вообще, как и всем живым существам, свойственно умирать, и вопреки твоим словам, хотя от всей души не хочется в это верить, ничего не изменилось. Выходит, либо ты лгала, либо ничего не знала. Хотя, мне много чего довелось увидеть после того, как я вышел из палаты, и уселся в самый тенистый уголок приемного покоя: ждать долго не пришлось, и спустя минут пять после меня, вышел доктор и сказал, что ты начала чувствовать невыносимые боли, из-за чего тебя ввели в искусственную кому, а еще через несколько часов сообщили, что ты умерла. Во сне... что может быть лучше?.. Самая лучшая смерть, хотя ты и ненавидела говорить о смерти, как о чем-то хорошем. А все еще сидел в своем закуточке тени, в своем маленьком коконе и думал, думал о том, что если бы меня не было. Что ты видела в той жизни, ты так и не успела мне рассказать, мало времени нам на это отвели. Я решил не смотреть в лица твоим родным, но к сожалению уши я не мог закрыть. Конечно, как в разного рода мелодрамах там не было горьких рыданий типа: "На кого же ты нас оставила?" или "Что же теперь мы будем делать?" Но это молчание было хуже всяких криков и воплей, как на кладбище после похорон. Тогда я прикурил в последний раз, хотелось снова посмотреть как кольца дыма расползаются по воздуху и превратятся в ничто, несколько минут, пока я не закашлялся. Отвык. Не помогло.
Психодел похлеще, чем в моей жизни, и отчаянно хотелось, чтобы никто не трогал — хотел бы я чтобы так и было. Снова передо мной предстал нелегкий выбор, и как ни странно на этот раз, он был более чем очевиден. Уехать за город, отдохнуть от всего, что связывало с миром. Там, без всякого алкоголя я погрузился в мир, наверное, известный только нам обоим, а когда пришел в себя — идея появилась на свет сама собой.
И вот сейчас, сидя в зале и перечитывая свои рукописи, я готовлюсь выйти и произнести речь, над готовностью которой, я не особо задумывался. Этот обязательный этап создания, я хочу пройти как можно скорей. Я ведь всего лишь указал людям на очевидные вещи, которые и так их должны интересовать в первую очередь, а они восприняли это все как очередной порыв моего творчества. Но не важно. Единственный зритель, который мне нужен, не может здесь присутствовать.

*          *          *
- ...так расскажите нам, что подвигло вас написать эту книгу?
- Женщина, которая спасла мою душу, - вот так-то, коротко и ясно, слова, после, которых я ухожу со сцены.
Я не хочу ни с кем все это обсуждать, может быть, люди сами все поймут, когда придет время, но сейчас это для них не более, чем художественная литература. Путь в проходе между сидениями занимает не больше полуминуты, и из одного душного пространства я захожу в другое, коридор, чуть длиннее, и я ускорил шаг, чтобы больше не задерживаться в этом месте. Все, что я мог я уже сделал.
И вот, я сижу в машине, за рулем шафер, беспокойно поглядывает на меня в зеркало заднего вида, пока мы выезжаем из очередной пробки. Не знаю, может, мой вид вызвал у него беспокойство, оно и понятно, я сижу на заднем сидении, прислонившись виском к стеклу. Окно уже не хотелось открывать, сонливости не было, была другая усталость. Моральный износ, кажется это так называется, хотя я бы мог придумать себе тысячу занятий, но я не хочу. Вместо этого, мои мысли занимает только моя книга. Фурор, которая она произвели на всю общественность, меня мало интересовал, больше всего меня беспокоил тот факт, что я выставил чужую жизнь на обозрение народа, хоть и не указал это напрямую. Наверно, именно чувство вины, подвигло отдать всю выручку по продажам за книгу, ее семье. Прекрасно понимаю, что деньги не скрасят потери, но больше ничем я им помочь не могу, как впрочем и себе.
Ну вот и дом виден, сквозь сменяющиеся виды за окном. Я выхожу и больше не глядя по сторонам, иду по направлению к своей квартире. Лифт кажется, не работает, значит, придется идти по лестнице, хотя, впрочем, какая разница. Время уже не имеет значения, когда спешить не зачем. Ступенька за ступенькой, беспрерывная цепь, ведущая вперед и одновременно в никуда. И ничего невозможно прервать, есть ты идешь к цели. Интересно, можно было бы все изменить, если начать все сначала? Пойти поперек лестницы, наперекор времени, пространства, и всех других возможных ограничений и преград, да... «Дорога на лестнице» - именно так я и назвал свою книгу о тебе. Совпадение, но я не помню, о чем думал, когда придумывал название.
С этими же мыслями и отключился уже лежа в своей кровати...

*          *          *
- Вот и ты, - тихий женский голос, не нарушает морского спокойствия этого места, где легкие приливные волны едва касались босых ног.
- Я же обещал, что дождусь, - уже другой голос, кажется, это я говорю, во всяком случае, я не вижу никого, кто бы стоял рядом с тобой.
Белая и длинная полупрозрачная рубашка с длинными рукавами, коротенькие шортики, длинные голые ноги, длинные развивающиеся на ветру золотые кудри, и твое лицо, ты смотришь на меня в пол оборота, заправляя за ухо особо непослушную прядь, лезущую в глаза. Ты смотришь на море, и на меня, но только оно, и яркий, словно вспышка, рассвет, застывший таким навечно, отражаются в твоих глазах.
- Наконец-то все закончилось, - заговорила ты снова, оборачиваясь ко мне полностью, и улыбаясь, но уже более тепло, с отражением легкой грусти, и идешь ко мне во объятия, которые, я так предусмотрительно раскрыл перед тобой, предлагая согреться от навязчивого сквозняка.
- Видишь, - говорю я тебе в ответ, прижимая худое тельце к себе, и ты прижимаешься лицом к моей груди,  - это совсем не больно.
- Я знаю...

Конец.