Судьба

Никифор Антонович переходил дорогу. Прежде чем ступить на этот неширокий участок земли, он не ме¬нее семи раз внимательно посмотрел по сторонам. Дойдя до середины до¬роги, Никифор Антонович заметил кра¬ем глаза приближавшуюся издалека машину. Он охнул и прибавил шаг. Переступив на асфальт, он воровато посмотрел по сторонам, после чего поднял голову и тщательно изучил небо. Со стороны могло показаться, что эта сгорбленная фигурка человека любу¬ется яркой голубизной неба, но это было не так. Никифору Антоновичу дела не было до погоды, хотя и это он не упускал из внимания. Все дело было в том, что в данный момент Никифор Антонович находился рядом со зданием — а мало ли что. Он зашагал дальше, стараясь обходить попадавшиеся на пути люки. «Дедуш¬ка», — неожиданно раздалось сзади, и Никифор Антонович услышал топот догонявшего. Никифор Антонович за¬травленно обернулся. Сзади стоял мальчишка лет двенадцати.
— Дедушка, — повторил он, — не скажете, сколько время?
Никифор Антонович глянул на часы:
— Без четверти семь. ¬
— Спасибо, — весело ответил тот и убежал.
Никифор Антонович развернулся и медленно поплелся дальше. «Дедуш¬ка, — горько подумал он. — Неужели я так постарел? Мне же всего сорок три года».
Еще полгода назад Никифор Анто¬нович был очень полным и веселым человеком. Он беспрестанно шутил с сослуживцами и посмеивался над уборщицей конторы Клавой, которая выписывала все издания книг по астро¬логии. Клава могла за доли секунды составить вам гороскоп и с удоволь¬ствием его рассказать. Мало того, она ходила в церковь, и когда у кого-нибудь выскакивало нелитературное слово, то начинала креститься, приго¬варивая «типун вам на язык».
Вырвала Никифора Антоновича из раздумий компания парней, неожи¬данно вырулившая из-за угла дома. Один из компании нагло уставился на Никифора Антоновича, слегка прищурив один глаз. Сердце у Никифора Антоновича ухнуло.
«Вот. Это и есть, — подумал он, сворачивая на другую сторону. Несмотря на это, ничего не произошло. Никифор Антонович, слегка успокоившись, протянул руку во внутренний карман пиджака и ощупал лежавший там конверт, — Значит, еще не сейчас».

Все началось полгода назад, когда друг Никифора Антоновича — Лошадев – пригласил его на окраину города к старой бабке-ворожее.
— Потрясающая старуха, — мно¬гозначительно сказал Лошадев, — чу¬деса творит, как в сказке. Слепые от нее уходят, забыв, что это такое, безногие уходят на ногах.
Никифор Антонович с ехидцей посмотрел в лицо Лошадеву.
— Про безногих — это, конечно, выдумки, — не сдавался тот, — но есть конкретные люди.
— А я тут причем? — с иронией спросил Никифор Антонович.
— Все дело в том, — затараторил Лошадев, не раслышав вопроса, — что она умеет предсказывать судьбу, и главное — смерть. Представляешь? Говорят, от судьбы не убежишь, но не убежишь почему? — тут Лошадев сде¬лал торжественную паузу, — потому что не знаешь ее. Совсем другое дело, когда ты знаешь свою смертушку, так сказать, в лицо, и можешь лишний раз остеречься, — он хихикнул.
Заметив на лице Никифора Анто¬новича недоверчивую улыбку, Лоша¬дев начал его уговаривать:
— Да ты что? Это же так здорово! Ведь так и сто лет прожить можно. Вот мне эта бабка предсказала, что я умру от электричества. Так ты думаешь, я теперь в провода лезу? Как бы не так. У меня недавно в комнате выключа¬тель перегорел — так я чинить его ринулся? Не дождешься! Я теперь луч¬ше раньше спать лягу, чем себя на гибель толкать.
— Пригласил бы электрика, — уже сочувственно посоветовал Никифор Антонович.
— Да некогда мне, — слегка остыв, ответил Лошадев. — Работа кончается в шесть, а мне еще надо дочку из садика забрать, накормить. Да мало ли. Жена-то от меня ушла. Эта бабка предсказала ей, что гибель ее будет от мужа — вот она и развелась. Только не пойму — зачем? Все равно вышла замуж за другого.
— Что же ты из-за каких-то глупостей семью ломаешь?
— Ничего не из-за глупостей, — напустился на него Лошадев.
– Начальнику железнодорожной станции баб¬ка что предсказала? Переедет его поезд. А он что сделал? Как и ты, не поверил, а спустя месяц его нашли на железнодорожном полотне. Мертво¬го. И он не единственный, погибший по неверию. Говорю тебе, как лучший друг, — пойдем.
— Далеко живет-то? — упавшим голосом спросил Никифор Антоно¬вич.
... Уже когда подходили к старо¬му, покосившемуся дому, в душу Никифо¬ра Антоновича начало вкрадываться сомнение, но Лошадев упрямо тащил его за руку, и отказываться было не¬удобно. Лошадев решительно посту¬чал в ветхую дверь. Через минуту она распахнулась, и Никифор Антонович увидел стоявшую на пороге сухонь¬кую старушку, с гоповы до ног заку¬танную в платок. Они вошли в темную комнатку с низким потолком.
Старуха разделалась с ним быст¬ро. Попросила показать руки, загляну¬ла в глаза, поводила над плечами ла¬дошками и села за стол, что-то напи¬сав на листе бумаги.
Лошадев посмотрел через ее пле¬чо, и, прочитав написанное, присвист¬нул. «Как в вещем Олеге», — усмех¬нулся он.
— Это все? — разочарованно спро¬сил Никифор Антонович.
— Все, — выпалил Лошадев. — Дер¬жи, — и протянул ему бумажку, на которой кривыми буквами что-то было написано.
— Что вы хотите за это? — шевель¬нул рукой с листком Никифор Антоно¬вич.
— Да ты что, — отмахнулась старуш¬ка. — Спасибо скажешь, да лишний раз вспомнишь, и то хорошо.
— Спасибо большое, — удерживая на лице улыбку, сказал Никифор Ан¬тонович и шагнул из избы.
Следом вышел Лошадев.
— Ну как? — со сдерживаемой ра¬достью спросил он.
— Что это? — безразлично произнес Никифор Антонович, — чушь. Выжив¬шая из ума старуха раздает предска¬зания. Курам на смех.
— А начальника станции? — выста¬вил аргумент Лошадев.
— Совпадение, — невозмутимо от¬ветил Никифор Антонович, и, повер¬нув голову, посмотрел на избу, но ... Избушки не было. Пустырь был, кус¬тарник был, даже ступеньки крыльца были, но дом...
— И всегда вот так, — обыденно произнес Лошадев и дернул его за рукав, — пошли.
По дороге домой Никифор Анто¬нович произнес:
— Знаешь что, ты мне не говори, что там написано, а сам я читать не буду.
— Почему? — вздернул брови тот.
— Ну, а что мне, как и тебе, шара¬хаться от проводов и железной доро¬ги? Нет. Пускай листочек будет у меня, ради интереса, но читать — нет.
Никифор Антонович был явный оп¬тимист, не веривший ни в Бога, ни в черта. Он и сейчас говорил себе, что все это просто выдумки, не стоящие внимания. Единственное, что его сму¬щало — пропажа дома. И таинствен¬ные слова Лошадева «всегда вот так». В конце концов, хоть все это и не правда, заглядывать в таинствен¬ную записку он не решался. Сейчас в нем боролись два аргумента: атеизм и боязнь потерять покой, узнав свою судьбу, против одного жгучего желания прочитать написанное. Он взвесил все «за» и «против» и решил пока туда не смотреть, хотя удержаться от такого соблазна было трудно, но стоило ему протянуть руку к конверту, в кото¬рый он запечатал листок, как кто-то невидимый говорил ему, что он глу¬пец, поверивший в такое, и конверт оставался нетронутым. Несмотря на свое твердое решение, Никифор Ан¬тонович всегда носил его с собой. В конце концов, Никифор Антонович и вовсе забыл бы о нем, если бы не слова Лошадева, постоянно подкалы¬вавшие его: «Как в вещем Олеге». И Никифор Антонович, руководствуясь инстинктом самосохранения, хитрил сам с собой, пытавшись воспользо¬ваться ими: «И примешь ты смерть от коня своего».
— Но конь — что? Путь по дороге домой? Работа, дом? Что?
С тех пор Никифор Антонович опа¬сался всего. Он был осторожен вез¬де, где бы ни находился: на улице, в автобусе, в гостях. Вся эта осторож¬ность доставляла Никифору Антоновичу много хлопот: он перестал улы¬баться, ходил с опаской, даже пил с предельной осторожностью — вдруг это от воды? И нет ничего удивитель¬ного, что постоянная жизнь «на взво¬де» превратила его в человека, кото¬рого теперь окликают не иначе, как «дедушка».
Так теперь Никифор Антонович и жил с опаской. Ходил, говорил, сидел. Неизвестно, до чего бы довел он себя, если бы не один случай. Жена послала его под Новый год в соседний город за елкой. Там они были не в пример лучше здешних, маленьких и обод¬ранных. Никифор Антонович с радос¬тным настроением садился в свою машину. Завел ее и, насвистывая, тро¬нулся. Пошел снег. Никифор Антоно¬вич включил стеклоочистители и за¬жег фары, так как на улице, несмотря на ранний час, начинало смеркаться. Навстречу то и дело попадались ма¬шины, набитые шумными компаниями. Никифор Антонович включил магни¬тофон. Веселая песня добавила радости. Никифор Антонович даже улыбнулся: «Хорошо!» И тут он вспомнил про конверт, всегда сопутствующий ему. Никифор Антонович поколебался с минуту, и наконец, не выдержав, до¬стал его из внутреннего кармана пид¬жака. Одной рукой он удерживал руль, а другой, слегка подрагивающими пальцами, разорвал конверт и достал оттуда белый листочек, свернутый вдвое.
— Сколько можно так ходить и трястись, — сказал себе Никифор Ан¬тонович и развернул листок. На нем было написано лишь одно слово «Ав¬токатастрофа». Никифор Антонович дернулся и сжался в комок.
— Нет. Не верю!
За всей операцией по вскрытию конверта Никифор Антонович ни разу не взглянул на дорогу, и потому не заметил, как она резко повернула влево. Машина на полной скорости вылетела за ограждение дороги и врезалась в телеграфный столб.
В отделении ГАИ, в протоколе о случив¬шемся происшествии, записали: «Атомобильная катастрофа вследствие невнимания водителя».
1994 г.