Кэсси

Трудно мне писать об этом, но сидит во мне воспоминание о моей Кэсси, жжет, мучает. Значит нужно рассказать о ней, выговориться, выплакаться…

Моя подруга Сашенька подарила мне ангорку: маленькую белую кошечку с голубыми глазами.
Мы с сыном долго думали, как ее назвать. Было ясно, что перед нами аристократка, а не какая-то дворовая Муська. Наконец, мы образовали от английского слова «кэт» (кошка) и русского «киса», нечто среднее – Кэсси. Имя это показалось нам одновременно и аристократичным, и кошачьим.

Со временем Кэсси превратилась в белоснежную пушистую красавицу. Очень она была хороша, когда сидела, обернувшись хвостиком, в царственной позе на стуле, как на троне.
Здоровье у нее оказалось не очень крепкое, и однажды, «съев что-то не то», она отравилась и чуть не умерла. Я сделала на диване в гостиной для нее спальный уголок, рядом поставила столик. Кэсси ничего не могла есть и пить, и я смазывала ей ротик водой, которую она слизывала. Мне также сказали, что для восстановления кишечной флоры ее надо кормить яичным белком, которым я тоже смазывала ей рот.

И так, постепенно, моя Кэсси стала оживать, но после этого ее привязанность ко мне стала совершенно сумасшедшей. Она ревновала меня ко всем и особенно к сыну. У нас было две комнаты, а между ними гостиная. Кэсси часто сидела на шкафу в гостиной, и когда сын выходил из комнаты, она бросалась на него и вцеплялась ему в ногу. Сын кричал:
- Я выброшу твою кошку!
- Это моя кошка, - отвечала я, - и она будет здесь жить.
Однажды я уехала в командировку. Думала, что на два дня, а вышло – на шесть. Сыну я велела давать Кэське сухой корм и каждый день наливать свежую воду. Когда я вернулась, Кэська тут же бросилась ко мне. Вид у нее был ужасный: живот прирос к спине, шерсть свалялась.
- Вася, ты что не кормил ее?
- Посмотри! – и сын указал на блюдечко, полное сухого корма, - она ничего не ела.
Когда мы сели обедать, обмениваясь впечатлениями о прошедших шести днях, Кэсси запрыгнула ко мне на колени, встала на задние лапы, обняв меня за шею передними, и, беспрестанно мяуча, засовывала мне мордочку в рот, как бы требуя, чтобы я разговаривала только с ней.
Эти проявления любви и нежности только забавляли меня, и я даже представить себе не могла, чем все может закончиться.

Однажды Кэсси пропала. Я сбилась с ног, искала ее везде, спрашивала соседей, не видели ли они нашу кошку – никто ничего не знал. Через три дня, когда я уже потеряла последнюю надежду, ко мне в дверь позвонили. Это была соседка, что жила напротив. Она сказала, что увидела Кэсси в подъезде и, решив, что мы ее выбросили, взяла к себе:
- Нина, я не знаю, где она. Ее нигде нет.
Я вошла в квартиру соседки и позвала: «Кэсси!». Слабое «мяу» раздалось со стороны окна. За белой шторой, на белом подоконнике распласталась моя Кэсси, почти слившись с его поверхностью. Я взяла несчастную Кэську на руки, мимоходом подумав о сволочах-соседях, которые, конечно же, все прекрасно знали, но пытались убедить меня в обратном.

Кэсси была уже взрослой кошкой, наступил и у нее «женский» период. Она каталась по полу, постоянно мяукала и принимала непристойные позы. Пожалев Кэську, я принесла к ней кота, который жил этажом ниже. Это был большой серый пятнистый кот. Вид он имел совершенно плебейский, но я не знала, как там, у кошек, может, и такой жених сгодится. После этого жизнь стала совсем невыносимой. Ночью оба представителя кошачьего племени орали дурными голосами, и утром, совсем не выспавшись, я шла на работу. На кухне я поставила еще одно блюдечко с сухим кормом, но кот-паршивец в прямом смысле ел за двоих, съедая и свою, и Кэськину порцию. При этом его обуревала дикая страсть. Еще бы, такая красавица, вот счастье-то привалило. Но Кэсси, с одной стороны, вела себя совершенно неприступно, а с другой -  страшно кокетничала. Например, она лежала на ковре в позе обнаженной махи, вытянув лапки и всем своим видом демонстрируя  истому и негу. Бедный кот ходил вокруг, тихо подвывая и постанывая, но стоило ему предпринять какие-то активные действия, как Кэська тут же запрыгивала на стул и, обернувшись хвостиком, надменно взирала сверху вниз на кота-наглеца, а в ее голубых глазах ясно прочитывалось:
- Что ты себе позволяешь, плебей?!
Короче, после трех бессонных ночей я решила прекратить эксперимент и отнесла кота обратно. Кэська еще несколько дней поорала и успокоилась.

Но тут в нашей жизни произошли серьезные перемены. Мой двадцатилетний сын привел в дом  жену, и вскоре на свет появился очаровательный малыш с глазами, цвета темного льда. Говорят, что «первый внук – это первый сын». И я действительно чувствовала неизъяснимую нежность к этому беспомощному созданию. Но Кэська не могла понять, что произошло, почему все крутится вокруг этого никчемного существа, которое, или лежит бревнышком, или орет, или ест, или спит. Больше всего ее раздражали и пугали крики ребенка. И, кроме того, ее нежелание делить меня ни с кем, натолкнулось на серьезное препятствие. Она видела, как много времени я провожу с малышом, как держу его на руках, качаю и что-то напеваю. Когда ребенок лежал в кроватке, она ходила вокруг кругами, что мне не нравилось и внушало беспокойство. Я велела сыну и невестки закрывать дверь гостиной и не пускать туда Кэську. Но молодые люди беспечны и забывчивы.

После Нового года я решила навестить подругу Сашеньку. Она жила в другом районе, довольно далеко от меня и так как мы редко виделись, то провели вместе целый день. Вернувшись вечером домой, я обнаружила около своей входной двери Кэсси. Она явно ждала меня. Я поняла, что что-то случилось. Как только я открыла дверь, Кэсси тут же побежала в мою комнату. Из гостиной вышли невестка и Василий, с сыном на руках.
- Она здесь больше не живет, - сказал Василий, имею в виду Кэсси.
- Что случилось?
- Посмотри на него, - и я увидела две поперечные царапины, пересекающие веки внука.
А дело было так. Невестка вышла из гостиной, не закрыв дверь. Малыш находился на диване. Диван мы раздвигали, так как к этому времени он уже активно ползал. Мы не боялись, что он упадет, так как на полу лежал большой и толстый ковер. Василий находился в соседней комнате, когда услышал крик сына. Он открыл дверь. Дальше все происходило, как в замедленной съемке. Малыш лежал на ковре, должно быть он закричал от испуга. Кэсси, которая находилась здесь же, сделала прыжок через всю комнату и провела когтями по глазам ребенка (к счастью,  он в это время моргнул). Кровь хлынула мгновенно, у маленьких детей такая нежная кожа. Василий с появившейся наконец невесткой подхватили сына и понесли в ванную, чтобы смыть кровь. Потом ранки смазали йодом. Самое интересное, что все это время малыш молчал. Когда выяснилось, что ребенку не грозит опасность умереть от потери крови, Василий кинулся отлавливать Кэську. Во всей этой суете они уронили елку, которая стояла у меня в комнате, и весь пол был усыпан осколками от разбитых игрушек.
Я оказалась в сложной ситуации. Я не могла уже сказать, как раньше: «Это моя кошка и она здесь будет жить». В то же время, Кэсси явно рассчитывала на мою защиту, но если бы я ее простила и оставила, это бы означало, что ничего серьезного не случилось, и в следующий раз все может закончиться гораздо хуже. Отдать ее кому-то? Но тогда придется объяснить, почему я это делаю, а кто возьмет такую дикую кошку?..
Я взяла Кэсси на руки и вышла в подъезд. Мы жили на пятом этаже. Пока я спускалась вниз, Кэсси не вырывалась и молчала, только дрожала всем телом. Я вышла во двор. Вокруг все было покрыто белым снегом. Я опустила Кэсси на снег.
- Кэсси, прости.
Она не побежала за мной. Вот так и сидела: белоснежка на белом снегу.
Я проплакала всю ночь. Мысленно я разговаривала с моей Кэсси: пойми, - говорила я, - мы – люди, и мы не можем жить по твоим законам, но ведь и вы, кошки, защищаете своих детенышей. Пойми, я не могла поступить иначе.
На следующий день я не нашла Кэсси во дворе. Может, кто-то забрал ее?

…Через полгода мы уехали в Израиль. Вскоре мы с сыном стали посещать ульпан. Там была одна молодая пара, с которой Василий подружился. Однажды они пригласили его в гости. Вернувшись домой, он сказал мне:
- Ты знаешь, у них такая же ангорка, как наша. А знаешь, как ее зовут?
- Как? – без особого интереса спросила я.
- Кэсси…
Ну, что тут скажешь. Хорошо, такая же кошка, как наша, но имя, имя, которое мы придумали…
Я ничего не стала выяснять. Ведь эти ребята приехали из Украины и раньше нас, но разве бывают такие совпадения?..

Я часто вспоминаю тебя, Кэсси, моя красавица-белоснежка. Такая дикая, нежная и такая преданная…  Кэсси…