даже звезды

И вдруг ты оглянешься, испуганно, встревожено, и люди, люди, люди вокруг… Везде этот бессмысленный поток. А я – вот она, рядом. И сразу же на лице твоем расцветет улыбка. Ох уж, эта твоя улыбка!
 И прикоснешься к своей груди, а там, под клетчатой рубашкой живет нашей с тобой жизнью, горячее сердце.
А под ногами волны, песок, пена. Рачки бегают, смешные такие… Волна выносит на берег, сушит, отрекается, а он, этот мелкий, воздушный, в воду бежит.
Как ты.
А потом едва-едва, так что бы только я – и никто другой – услышала: привет. Я ждал тебя. И бесконечная улица лиц превращается в угрюмо-черно-белую ленту, и мы, цветные, сверкающие, мокрые от дождя, неотделимые, невероятные, самые близкие, самые странные, улыбаемся целому миру.
…И ты берешь меня на руки, кружишь, как маленького ребенка. А я и есть ребенок. Твоя. И нас сбивает с ног мощным ударом волны. Тебя выносит на берег, а меня в море. Но затем ты находишь меня, вырывая из цепких лап морской волны.
Мокрая рубашка, лицо, ресницы, щеки. Самая счастливая улыбка. И кеды на асфальте, одиноко тюкнутые носками под лавочку, уже никому не нужные. Мостовая, хлюпающая лужами под босыми розовыми ступнями, сцепленные в замок руки…
Закат алыми бликами отражается на кончиках твоих соленых, полных морской воды волос. И нет для меня никого роднее. Никого ближе. Никого над нами, кто мог бы помешать любить тебя. А песок бархатистым одеялом греет озябшие тела, костер задорно трещит сухими поленцами…
А прохожие недоумевающее смотрят на странного человека, в одиночку купающегося под струями летнего ливня. Они не видят меня, как это можешь делать ты. А я всегда рядом. Прозрачным ангелом, сквозь призму которого ты привык смотреть на мир, уже не настоящим, но таким ощутимым… И я всегда рядом. Когда ноги твои ступают по нетвердой почве предательства, в минуты радости и отчаяния…  поддержу, удержу, помогу. На расстоянии вытянутой руки, только дотронуться нельзя.
И нам позавидуют даже звезды.