Любовники абсурда

Они расстались почти месяц назад. Он широким жестом отпустил ее к своему лучшему другу, мол, будьте счастливы, зеленоглазые, любите друг друга, умудритесь начать все заново, без лжи и фальши.

Она металась в самых лучших своих традициях: стенала, заламывала руки и ломала комедию, как я могу, как это подло, но нельзя же больше терпеть, отпусти меня, нет, удержи, нет, все-таки отпусти, хочу к нему, но ему все равно, ах, и тебе все равно?

Невероятная дура.

Он держался достойно: спокойно и хладнокровно. Беспощадно состыковал два глупых сердца, двух трусов, двух слабаков. Пусть попробуют, пусть им больше не будет больно.

Дома глотал горькую тишину, пресную жвачку рабочих бумаг, запивал бессильным отчаянием и частой мастурбацией. Не старался не думать о ней. Не старался думать о ней. Она въелась в его руки, в его губы, как несмываемая краска, ядовитая и горящая до сих пор. Пусть.

Она летала на свидания, захлебывалась прикосновениями чужой руки, пьянела от аромата его кожи, замирала от звуков голоса. А потом звонила и рассказывала - ему, бывшему, потому что он смеялся и требовал подробностей.

В Татьянин день он пришел к ней с бутылкой виски, колой и ее любимыми пирожными. Она кокетливо улыбалась, шутливо грозила пальчиком, смешивала свой любимый коктейль и много смеялась. Он задумчиво баюкал в ладони тяжелый стакан с толстым дном, глядя на лицо девушки, которая все еще бессовестно тиранила его во снах. Маленькая лисичка с лукавыми глазами и родинкой над губой. Маленькая лисичка, хитро поглядывающая из-под длинной челки. Маленькая лисичка - уже не его.

Они знали с самого начала, что займутся сексом. Ждали этого, провоцируя друг друга колкими двусмысленностями. Хотели, разливая виски, касаясь кончиками пальцев друг друга. Искренне верили, что это неправильно и непорядочно. Более того - абсурдно.

Он ласкал ее, чувствуя, как ком в горле уступает место мучительным хрипам желания. Она отдавалась ему, плача, шепча другое имя. Он обладал ею, крича от ненависти и любви. Они растворялись в своем абсурдном мирке, выплевывая ошметки реальности, презирая ее. Только здесь и сейчас. Потом - не жалеть. Не нарушать правила игры.

Уходя, он опять смущенно сказал что-то про "навсегда" и "прощай". Она сделала вид, что снова ему поверила. Маленькая лгунья закрыла дверь. Опустошенный лжец уехал в метель.

Теплый душ смыл запахи и воспоминания.

Только боль осталась на коже, как невидимая пленка, и царапины на его спине чуть жгли под одеждой.