Пятое время года

Она.

Пасмурный душный день липко таял на руках. Лекс бесцельно шаталась по городу, заглядывая в серые лица прохожих. Только так можно было отвлечься, постараться не думать. Отречься от мыслей удавалось, хоть и не всегда. От чувств - нет. После множества бесплодных попыток она стала совсем слабой и беспомощной.

Иногда было так хорошо от этого чувства – теплого, мохнатого, нежного, смешливого. Большая сильная птица ее сердца не прекращала полета к нему, не надеясь догнать, но получая удовольствие от упругого ветра и палящего солнца. Как правильно так сильно любить, когда хочется смеяться и плакать одновременно, когда нет ничего важнее.

Но чаще неуютная синяя тоска обнимала ее, коверкала губы циничной усмешкой невозможности. Тогда не оставалось ничего, кроме истеричного, панического отчаяния с горьким привкусом никогда.

Все было так просто и так сложно одновременно.

Просто: есть мир с ним и мир без него.
Сложно: мир один.

И это разрывало ее напополам. Существование в мире, который так издевательски дробился на маленькие вселенные, но в каждой из этих вселенных был он.

И можно было выть и корчиться сколько угодно: он не мог полюбить ее.

Становилось все тяжелее идти, босоножки натерли ноги. Лекс упрямо мотнула головой: не хотела останавливаться, хотела скорее дойти до моста. Только там разрушенный замок приобретал очертания, а из самой высокой башенки лился успокаивающий свет. В тишине мира она обретала тишину души.

Он.

Смотреть на нее было больно и грустно.

Трудно было сдерживать раздражение и жалость, когда Лекс заглядывала с надеждой в самую душу, цепляясь тонкими пальчиками за любое слово, любую мелочь, якобы говорящую о том, что Рейн к ней неравнодушен. От этого ему становилось тоскливо. С Лекс было весело, интересно, она так забавно морщила нос, когда рассказывала смешные истории, так трогательно грызла прядку светлых волос, когда волновалась, так мило всегда спрашивала, все ли у него хорошо... Он с готовностью таскал ее на руках, как маленькую девочку, кормил мороженым и утешал, но ничего больше дать не мог. И не хотел давать.

Иногда казалось, что лучшее решение - сказать ей все, как есть. И увидеть боль и ужас в светло-карих лучистых глазах? Нанести такую рану? И он малодушно молчал, отводил взгляд, отшучивался и страдал, снова и снова ругая себя.

Устав от самообмана, он уходил к реке, где вечерний туман ловил его в свою уютную серую ладонь. Никого не видеть и спокойно курить, выцеловывая колечки дыма - что может быть лучше?

Не совсем она.

В мире, где нет зимы и лета, нет осени и весны, а есть нечто необыкновенное - волшебное пятое время года, Лекс опустила уставшие ножки в прохладные воды реки. Странное что-то творилось с ней - смутное беспокойство уходило, уступая место чистой радости, которая готова была сорваться с губ тихим смехом. Она откинула голову, чувствуя, как ветер ласкает шею, играет с прядями волос. Негромкие шаги ничуть не напугали девушку - она ждала их.

Не совсем он.

В мире, где нет зимы и лета, нет осени и весны, а есть нечто необыкновенное - волшебное пятое время года, Рейн пружинисто вскочил и огляделся: ему показалось, что кто-то звал его по имени. Нежный и ласковый голос, чудесная флейта, от звука которой что-то сжалось в груди. Он уверенно пошел на звук, не сомневаясь, что его ждет счастье.

Не совсем они.

Неужели это он? Такой непривычно улыбчивый и открытый. Во взгляде - солнце сквозь листья, золотисто-зеленые фонарики. Все ближе и ближе - он бросается к ней, прижимает к себе, шепча что-то бессвязное. Почему?

Неужели это она? Совершенно спокойная и сильная. Улыбается искренне, как ребенок, едва сдерживая невинный смех. Когда он обнимает ее, она доверчиво поднимает лицо и смотрит снизу вверх - игривый и добрый котенок. Как хорошо чувствовать биение ее сердца так рядом со своим. Почему?

Потому что только в выдуманном мире можно любить и быть любимым так просто, легко и счастливо. В мире, где царит пятое время года.

И пусть через пару часов она уйдет с моста, держа в замерзших руках босоножки, опустив голову, а он, выкурив пол пачки сигарет, раздраженный и несчастный пойдет в ближайший бар залить печаль, пусть! Мы перенесем их в другое место, другое время. Туда, где происходит то, что называют чудом. Сном. Миражом и фантазией.

Пусть живут там.
Пусть останутся там.