Стресс

                С Т Р Е С С

     Меня,  военфельдшера  зенитно- артиллерийского полка ,  вызвали на ЧПпо  командирскому  селектору.  У штаба ждала машина с нашим "Смершевцем"  и каким то милицейским чином.  Поехали в город.  У нас не принято расспрашивать- что  надо,  сами  скажут,  а  мне их дела не интересны.  Но вот уже на  окраине города милицкйский сказал:   
 - Убийства у нас сейчас   случаются,  но чтоб  такое.  .  .  !
    Все  молчали и  он ,  не дождавшись вопросов,  продолжил:
    - В самом дальнем гадючнике размером с ночной горшок всегда было тихо,  там  ни  заводов ни фабрик ни учреждений,  одни частные садики ,   народу никого никогда.  Но вот час назад позвонила перепукганная баба и кричала в трубку,  что кровищи лужа агромадная,  человек "взрезанный" на столе ,  а рядом убивец сидит во хмелю,  срах господен,  заберите ево поскорее!
Пока он говорил,  машина свернула с щоссе и остановилась у маленького  кабака с вывеской с названием"ТАВЕРНЯ" и нарисованной кружкой пенящегося пива.    Вокруг двери толпились люди,  внутрь не пускала красная от водки и гнева баба:
    - Ну,  шо вам тута нада?Мертвяков не видали?На кровищу поглазеть?    На  убивца?Так  он ишшо на вас кинется- тикайте отседова!А вот и милиция заявилась- расходитесь ,   добром говорю!
    Толпа,  естественно,  сгрудилась еще теснее:а как же?Антиресно!
   -  В чем моя задача?- спросил я  опера. 
- Черт его знает!Меня тоже так турнули ,  ничего не объяснив.  Пойдем поглядим, 
- Страшней войны ничего не бывает,  но картина,  представшая перед глазами  превышала  человеческие  способности представлять себе кровавые
ужасы.  Сплошная  лужа  крови  залила весь пол маленького чистенького помещеньица,  а на столе лежал,  свесив ноги и руки ,  труп мужчины с разрезанной и  развернутой грудной клеткой .  Рядом сидел на стуле черный мужик с окровавленными руками.  Черная густая щетина,  черные брови,  черные гла-
за  и "черное  выражение  опухшего лица".  Был пъян в стельку.  На наши расспросы он упрямо отвечал одно и тоже:
    - А я хотел посмотреть,  почему у него такое злое сердце.  .  . 
    - Так разве  по мышцам сердца что то можно понять?
    - Не  скажите,  не скажите,  Вон у нас в селе один стихи писал,  а ему
дерево  упало  на башку,  череп развалило.  Так я сам видел этот кисель из серятины,  кровавая  белокрасная  каша!Как ею можно думать и видеть и слышать- не  понимаю!Шо то тут не так!Не могет этот серокрасный студень  понимать что то.  А переживать?А любить?Это получается,  что не я взрезал этому злодюге сердце- а эта серая жижа,  что у меня в черепушке?!
Я сказал старшему:
    - Один  мертв- мертвее  не  бывает,  никаких освилетельствований не требуется,  другой сошел с ума - тоже очевидно,  но тут требуется судебно- медицинская  экспертиза.  Нужно направление взять и срочно на экспертизу!
    - Почему срочно?Хай проспится.  .  . 
  Я перебил:
    - Срочно  потому,  что алкоголь совершенно меняет психику и завтра он будет нормальным умным человеком и ничего не сможет вспомнить из содеянного и вам прийдется доказывать,  что вы не в бреду видели этот кошмар.  Отправьте  его на экспертизу,  а сами опрашивайте свидетелей,  пока не разбежались. 
    Вмешался наш "Смершевец":
    - Действуй,  милиция!Парень дело говорит- завтра не отбрехаешся!Дуй  с ним в экспертизу,  направление не забудь!
   Милицейский поднял на меня глаза,  но спросил у опера:
    - А кто он такой? и кивнул на меня. 
    Опер  впился в мои глаза своими зрачками- иголочками и с расстановкой выдал:
    - А он разжалованный военврач .  Капитан или майор- скрывает,  но образованного  специалиста видно по полету . 
    Дело в том,  что они меня давно подозревали в этом,  а когда сде-
лали  "шмон?  моим пожиткам и обнаружили стихи- стали просто следить за  каждым словом и шагом.  Ненависть быдла к злите?Или они тоже считали(по  собственному "я",  что красносерая каша не "могеть" чтой - то там "чуйствовать",  а    тем более сочинять!
Они стали меня брать на спецзадания,  переодевая в  офицерскую форму.  Так,  однажды,  переодев меня майором ,  послали в военный госпиаль «вытащить» оттуда нужного им человека,  что я и сделал за пять минут,  расписавшись на передаточных документах. 
Меня это развлекало и забавляло до тех пор,   пока не произошла  эта история с куском имяса.  Ночью подняли,  дали минуту на сборы и повезли  в штаб дивизиию .    В  палатке контразведки  было полно народу,  все  молча курили,  хотя обычно именно они  отличались словоохотливостью,  сыпали анекдотами,   шутками,   прибаутками.  Вид у всех  был мрачный,  настороженный, 
недоумевающий.   Тогда я не понял ,  почему вызвали меня,  когда рядом все наши медицинские светила,  весь медсанбат во главе с опытным профессором медицины. 
Начальник «Смерша» отозвал меня в другую часть палатки:
- Дело хреновое.  Вчера поехал в штаб фронта наш майор ,  а туда не приехал,  зато  утром  сообщили,  что   недалеко от дороги  найдена воронка и куски трупа,  но за ночь собаки растащили и когда мы приехали,  то нашли только один кусок мяса с волосами и никаких следов одежды или обуви,  это настораживает,  но ты попробуй определить- человеческое  .  .  хм.  .  .  человеческий этот кусок или нет.  я пока не хочу громкого  скандала,  а ты парень головастый.  . 
Он судорожно докуривал «чинарик»- остатки махорочной самокрутки с таким самосадом,  что от одного  дыма кружилсь голова и можно было упасть в обморок. 
Я сказал:
- Если не надо  шума,  так срочно  привезите кусок свинины или телятины или говядины со шкурой,  я обработаю и скажу,  что кусок –от скотины.  Все равно уже ничего не поделаешь,  а крику будет меньше и никого не  погонят.  Пусть там сами ищут майора,  может,  он драпанул . 
- Не ошибся я в тебе!Сам поеду,  привезу.  . 
Я перебил:
- Ни в коем случае!Это же всем станет известноюА я имею право обследовать санитарное состояние любого продуктового склада,  сейчас запакуем этот кусок как спецпочту .   я заберу с собой и сам поменяю,  а этот отдам собакам.  Утром сам привезу.  .  .  -
- Но наш шофер?
- Он привезет ,  а пока я работать буду,   дам  ему 200 грамм чистяка – он до утра копыта откинет
- Всё!С меня причитается,  Я тебе по гроб обязан буду. 
Тогда я не знал,   что означает благодарность гепеушников.  Меня послали с каким то донесением в Ленинград,  документы вручил сам  мой «должник»,  который сунул и большую пачку денег,  которых нам на фронте было негде тратить,  а в городе –пожалуйста,  хоть миллион.   Но я  успел только  на вокзале купить себе по   бешеной цене конфет и пряников,  которых,  естественно,  не видет три года, 
как ко мне подошёл патруль .  Что то им не понравилось в моих документах и через час я был в подвалах  «Серого дома»,   мучительно пытаясь понять,  как сам начальник «Смерша» мог что то там напутать в документах?! Ночью дверь отворилась и мне приказали выходить:
=Ты свободен! Иди в комендатуру,  там твои документы. 
- А где комендатура?
- Выйдешь из ворот и направо по улице,  через три квартала вывеску увидишь. 
Не доходя я увидел фронтовую «ЭМКУ» нашего «Смерша»,  за рулём сидел сам начальник:
- Здорово!Поехали скорей,  никто ж не знает,  что тут с тобой случилось,  успеем вовремя – и знать ничего не надо никому. 
Когда мы были примерно в 100 километрах от города  и в 70 от нашей части  он остановил машину  на берегу пруда довольно в стороне от дороги:
- Пошли ,  поссым!
Шестое чувство заставило меня напрячься и когда я увидел,  что он отстаёт,  я едва успел приготовиться к прыжку,  как услышал шорох вытаскиваемого пистолета. 
В следующую секунду прогрохотал выстрел,  но за мгновение до него япрыгнул в темень прибрежных кустов и помчался,  царапая всё тело,  лицо и руки.  Сзади прогрозотали езе несколько выстрелов,  но  я слышал  свист пуль,  а всем фронтовикам известно,  что слышимая пуля  тебя пощадила. 
Ту,   что убивает,  жертва не слышит. 
Что делать? Сдаваться немцам не в моей природе,  а как выйти к своим?
Рассказать всё,  как было и  получить стаю  убийц себе в противники?
Я вернулся в город и за всю оставшуюся пачку денег купил ,  как тогла выражались,  »выправил» себе во фронтовом госпитале военный билет и документы выздоравливающего после ранения старшины медслуюбы Сиренко ,  а в распределительном штабе фротна ,  не глядя,  направили в часть,  на передовую.   Когда война подошла к концу наша часть стояла возле Будапешта и каково  же было моё потрясение- самый настоящий стресс,  когда я,  наклонившись на раненым,  лежавшем на  только что снятых с машины носилках,  узнал моего «крестного отца» из 2»Смерша»,  того самого,   что пылался меня расстрелять возле Ленинграда!Он был без сознания .   К этому времени  я  был уже в звании старшего лейтенанта медслужбы,  опыта хватало,  знаний тоже,   в моей власти было послать санитаров с этими носилками куда я скажу ,  а ввести ему несколько  кубиков чистого воздуха в артерию –дедо быстрое и справедливое  .   Через пару минут одним негодяем на свете стало меньше. 
Когда  подошло время размышлений( то есть уже за 80),   я  стал замечать,  что сами собой вспоминаются давно забытые кадры  жизненного фильмаМожнно сказать  иначе –вдруг  перед тобой происходит нечто- как  следующий кадр  давнишнего фильма.   Жизнь  мотала меня по всей планете,   а уж  родную Россию я исколесил и обшагал вволю.   В рассказе “Стресс” я писал,   что мерзавца=смершевца встретил через на другом фронте и наконец смог воздать ему заслуженное  должное.    А вот с другим персонажем того же “СТЕССА” я столкнулся уж никак не ожидая даже  такой  возможности.  В самом деле,   тогда был фронт и  все таки  мыслима была встреча с военным,   но вот с  “чёрным” человеком- “убивцем”- ну,   никакими судьбами не  должен был встретиться,   тем более,   что в той ситуации  он  не должен был остаться на воле,   если его  не шлёпнули бы во фронтовой обстановке.   
После  80  стало спокойнее на душе- никакие животрепещущие проблемы уже не волновали,   жизнь прожита,   свободно состоялась-  не сослан,   не на каторге,   не в лагерях,   даже не на “101” километре,  даже не “лишенец”,   не второй сорт- имею средства даже для путешествий пусть недалёких пределах России –но всё же,   всё же…И вот в предгорьях Арктики,   тоснее в начале Аляскм я “надыбал” на городишко,   в котором удобно разместился со свом скарбом –книжки,   тетрадки,  бокноты,   тысячи листочков с мимолётными заметками(которые каждый год аккуратно складывал- разбирать на досуге).   Конечно,   перезнакомился  почти со всеми жителями - ведь в этих “ долёких местностях” нет толп,   нет миграции- люди  десятилетиями живут безвыездно - каждый новый человек –это новая информация,   свежие вести) –вот и  целыми вечерами набивались под завязку в мой “чум” ,  сидели пополночи,  конечно,   пили,   разговаривали на  миллионы всевозможных тем…Не боясь ни сексотов,   ни доносчиков,   ни просто скандалистов и драчунов-  народ тут уже профильтрованный жизнью и покой ценится превыше всего .  Помню,   как то в Ханёвё,   в селе под  Вологдой,   как то  один хер схватил меня за грудки и   заорал : “Ён мине у другую партию тащить!”,   хотя  мне с ним даже сидеть рядом было противно-  перегар,   вонь,   сопли размазанные по рукавам,  рваные опорки,  изодранная  тряпка,   когда то бывшая рубашкой.  . 
А тут все пожилые,   степенные,   аккуратные,   обычно все парами со своими старушками.  И речи  неторопливые,   раздумчивые.  .  Вот в один такой зимний вечер уже на исходе полночи один старик рассказывает,   что недавно был у  знакомого и стал свидетелем ,   как  туда в  больницу привезли очередного психа- там   собирали “ на дожитие” одиноких безнадёжно помешанных,   от которых отказались  и люди и звери и чёрт и Бог и родственники .  .   Сами понимаете,   что никакого ни лечения,   ни у хода не было- их только кормили,   да и то –чем прийдется.  .  Но ели они совершенно всё- ни один псих не голодал.  Их научили ставить силки,   а уж мелкой живностью  север  богат.  Так вот один псих ,  схватив попавшуюся зверушку,   раскалывал ей голову и долго разглядывал  мозгишки,   что то бормоча при этом.  Поскольку делал он это постоянно-  пошел слух среди персонала(одноногий инвалид дядя Ваня и  старуха Мотьки,   бывшая  когдато одесской бандуршей)
Мне вспомнился фронтовой случай с “Чёрным “ человеком,   и я поехал в это стойбище,   хотя был почему то уверен,   что тот фронтовой “Чёрный человек” давным давно отбросил копыта.   И вот я  рядом с ним.  .  Разумеется никак не мог узнать и потому,   что морда была как у многолетнего психа и стар и грязен был по зверски,   да я и не  помнил его лица,   да времени то прошло господи- прости,   он,   как всякий псих,   был пошлощен своими проблемами- что то там  гоношил,   но вот пошел на выход,   я за ним-  он к силкам,   я за ним.  .   Как рассказывали так и было –вынул из капкана задушенную зверушку,  пролежавшую там несколько суток и   разбил ей голову,  стал рассматривать мозги.  А там уже вовсю копошились черви.   Вот тогда  я и узнал “чёрного человека”- это был он.  Сомнений никаких,   так как,   глядя на  массу копошащихся червей,   он сказал по русски:
“Ёто шо же=евонные  мысли шевеляться?”

1941-1945