Дневник Билли

                Дневник Билли
                (садистские откровения)


фантазия по сюжетным мотивам телесериала Corpo Dourado «Лето нашей тайны»
























                4 сентября, 1998

Маримба – маленький городок. Я здесь «по  долгу службы»… Ха.
Это не банальная бондиана, хотя так может показаться. Даже в личных записках я не имею права рассказывать о работе, и желания нет. Зачем? Это давно уже стало рутиной. Я увлекся тем, о чем раньше и не помышлял… Это имеет отношение к моей работе, и в то же время… ну, в общем, судите сами.
Для того чтобы собирать сведения, мне нужно играть роль этакого ловеласа. На самом-то деле я им никогда и не был. Скажу больше – все эти женщины, даже красивейшие из них, мне безумно скучны, я  экспериментировал в юности, пробовал всякое… геем не стал, не понравилось. Решил для себя, что женщины – лучше.
Но я не отношусь к тем, кто считает, что тело – это инструмент, на котором нужно уметь играть, нажимать на нужные клавиши, заставлять звучать те или иные струны... и т.д. и т.п. Вся эта «сальная» романтическая чепуха из любовных романов в мягких обложках, которые я, тем не менее, все же почитываю на досуге.
Я никогда не был великим любовником. Флегматичен и вял. Физиология для меня мало что значит. Даже смазливым-то не был! Галантным? Увольте!
Так чем же я нравился всем этим…
А! Расскажу.

6 сентября

Я старательно играю роль этакого «богемного типа» - полудлинные волосы, небрежно одет, не всегда бреюсь, «художественный беспорядок» в квартире… хожу с фотоаппаратом. Отец, «обретший сына подростка», чью мать он когда-то оставил беременной. Амплуа человека, не внушающего доверия жителям маленького городка. Легенда хреновая… сам понимаю. Другой не придумал. Внешность у меня подходящая – загадочный тип в черных очках… смешно до колик… но это «работает».
Слышал сегодня в лавке.
- Билли – странный тип, вы не находите, донна…
- О да, нахожу…
- Он какой-то… загадочный…
- Вот! Это самое слово… Да и имя какое-то… Билли!
- Американец!
- Он самый!
- Ну, в Бразилии тоже так называют – мода на американское… видели сериал, где дочку звали Джойс? Все вокруг Марии, Педру, а она… Джойс.
- А вообще это забавно… быть в Бразилии Билли.
Ну, имя, положим, мое… оказалось, и это «работает».

                7 сентября

Вот она! То, что мне надо. Добыча наилегчайшая. С одной стороны, избалованная капризная красотка, с другой… нелюбимая… презираемая в семье дочь. Ее считают глупой, ветреной… в общем, пустышкой. Но она-то себя таковой не считает! Вот и раздирают эту девчонку «внутренние противоречия»! Знаю, как к ней подступиться.
А хороша… двадцать лет, заглядение… даже имя мне нравится – Жуди, Жудити… оно ей идет. Длинные распущенные каштановые волосы, лицо итальянки с почти идеальными контурами, а кожа! Выражение лица высокомерное и одновременно по-детски упрямое, вздорное.
Есть в ней что-то жалкое…
Зе Пауло и Изабел любили младшенького «правильного» делового сынишку Гуту, снисходительно относились к выходкам ленивого, но остроумного рафинированного барчука Артурзинью и взбалмошной (но при этом себе на уме) буддистки Лаис, но Жуди… Она для них просто – никто. Человек, «не имеющий лица». Своей индивидуальности.
Кукла.
Товар, выставленный на продажу.
У нее есть жених, который не понимает, как с ней обращаться, хотя по-своему искренне любит…
Бедняга Тадеу. Прощайся с ней навсегда.


9 сентября

     Для начала – комплименты. Причем не такие, к каким эта девчонка привыкла. Я не собираюсь утомлять ее восхищением внешностью, чтобы вызывать зевоту… Ее такие «поклонники» притомили.
    «Жуди, ты сильная личность! У тебя такой характер… сразу видно, Тадеу ты не по зубам, он просто не в состоянии понять такого человека, как ты…» Слово-то… «Человека!» Пусть ощутит (впервые в жизни) себя                не просто какой-то самкой в ярком оперении, а Особенной.                Не такой, как тысячи, миллионы, триллионы фотомоделей планеты …
     И эта наивнейшая из принцесс улыбается… что ж, улыбка у нее милая, зубы – что надо. Породистая лошадка. Холеная. Ухоженная. Прямо героиня любовного романа с «копной непокорных каштановых локонов, глазами цвета кофе, коралловыми губами, фарфоровыми зубами идеальной формы…» только перламутровых щек не хватало. Она загорелая. Впрочем, ей это идет.


10 сентября

     «Жуди, ты думаешь, весь мир вертится вокруг твоего хорошенького личика? Не вертится, Жуди, не вертится…» - сказал ей отец в                своем «видеозавещании». Эту фразу мне удалось                из нее вытянуть, она уже становится откровенной… так-так…
     Тадеу забыт. Она пренебрегает им. Бедняга не знает, что делать.
      Она начинает влюбляться… ловит мой взгляд, тает… краснеет, бледнеет… наблюдать за этим – одно удовольствие.
Я давно открыл для себя прелесть психологической пытки – заставить какую-нибудь идиотку поверить в свою неотразимость, внушить ей мысль о превосходстве над окружающими, а потом…  Начинаю-то я всегда хорошо.
Все женщины – скрытые мазохистки. Даже сами не подозревая о том. Восхищение им нужно только в начале. Порция меда. Тщательно точно отмеренная.
    - Билли, ты такой… такой… тебя надо еще разгадать… я хочу сказать, остальные – они все простые, а ты… Ты загадочный.
     Дура! Я снял черные очки и уставился на нее в упор. Она вздрогнула.
   - У тебя дьявольский взгляд… и в то же время… в нем                есть что-то божественно прекрасное… Чего мне стоило не рассмеяться ей прямо в лицо? Один Господь знает. Иль дьявол?
     Служанка мне уже сообщила, что сеньорита Жуди запирается в своей комнате и мечтает целыми днями. Без конца принимает душ, не открывает несчастному бедолаге Тадеу. Ей грезятся картины нашей будущей свадьбы? Вот страница из ее дневника (копию для меня сняли): «Я представляю себе, как мы с Билли подходим к падре и произносим клятвы. Вот он – мужчина всей моей жизни! Когда я вижу его, задыхаюсь, с трудом сдерживаю слезы и начинаю горячо молиться. Любовь моя! Билли!                Билли!  Как я могла подумать, что я полюбила Тадеу?»
      Я не ожидал, что всего пара дней – и она готова… моя… я с ней могу делать все что угодно… только вопрос: хочу ли?
Вскружить голову – это лишь первый пункт плана. Самый для меня скучный. Но без этой рутины, без этой «обязаловки» не начнется то, чего я так жду.



                12 сентября


Она подходит к моему столику в ресторане и ждет, когда я соизволю поднять глаза. Покорная, трепещущая. Я снимаю очки и смотрю на нее усталым взглядом, как будто мы женаты уже тысячу лет.
- Жуди, я занят, - сухо бросаю я. Ее начинает трясти от возмущения.
- Это платье… я надела его специально для тебя…
- А стоило ли так стараться, Жуди? У тебя есть жених. Я намного старше тебя… что у нас с тобой общего, ну, сама посуди? Ты же умная девушка, рассудительная, здравомыслящая…
Смех, да и только!
- Билли! Не говори так… пожалуйста, не говори… - она садится рядом, не дожидаясь приглашения. – Ты просто боишься влюбиться в меня, боишься признать, что ты… но не бойся! Открой мне душу!
Нет, у меня колики скоро начнутся.
- Тебя кто-то обидел, ты разочаровался в женщинах, но ты не знаешь меня… я не такая. Я никогда тебя не предам.
- Жуди… ты – такая юная, такая… но я… знаешь, я просто устал, - я изображаю изнеможение. Она хватает меня за руку и подносит ее к губам… с ума сойти можно! Скоро она в ногах у меня будет валяться… нет, это даже не интересно… Не та «победа», которой можно похвастаться – даже и перед самим собой…
- Билли, признай, что мы созданы друг для друга. Всю жизнь я ждала тебя.
- Жуди, но на нас смотрят…
- Все это не важно, Билли! Мне нет дела до мнения этих людей… скажи мне, что ты меня любишь… меня и только меня…
- Я не могу не признать… ты мне дорога… то есть, не безразлична, пойми… но у нас нет будущего… твоя семья против… а у меня взрослый сын… да и оставаться в этом городке я вообще не планирую, я здесь на несколько месяцев…
- Билли! Я за тобой отправлюсь куда угодно!
Я, кажется, даже смущен.
- Ну, что ты, Жуди, в Маримбе, в Рио столько молодых людей, готовых тобой восхищаться…
- Разве их можно сравнить с тобой? До нашей встречи я не представляла, что такое любовь, хотя знаешь…
-Да-да?
- Во мне жила мечта встретить зрелого мужчину, сильного, умного, который подчинит меня своей воле, и я буду как воск в его руках… А все эти сопляки, маменькины сыночки… Такие, как Тадеу, или мой брат Артурзинью… Подумай о том, кто они, а кто ты?
- Жуди, ты мне, право, льстишь.
- У тебя есть пистолет?
Вот тут я не на шутку струхнул. Вцепился в ее запястье.
- Кто тебе это сказал?
Она с восторгом смотрела на меня, не замечая грубости.
- Ты смотришь на меня с такой злобой, знаешь… это так романтично! Ты – одинокий волк. А я – заблудившаяся принцесса…
Убью.
- Жуди, держись от меня подальше, - я встал и ушел.


14 сентября


Эта дурища проникла в мое жилище. Видимо, Зека, мой сын, забыл закрыть дверь. Захожу – а она моется в душе. Видимо, ждет, чтобы я…
- Жуди, домой немедленно. На месте твоего отца я бы…
- Но ты же не мой отец, Билли! – идиотка с восторгом бросается мне на шею. – Посмотри же, как я хороша, мое тело создано для тебя.
Вот сейчас все начнется по-настоящему…
Я впиваюсь в ее губы, стараюсь причинить ей боль, хватаю ее волосы и наматываю их на кулак. Дурища трепещет, ей кажется все это романтичным…
- Билли… всю жизнь я ждала этого момента…
Я презрительно оглядываю ее с ног до головы. Она ждет, ждет, ждет, ждет…
И в этот момент, когда она, преодолев стыдливость (ради меня!) и вообразив, что совершила подвиг во имя любви, я изрекаю: «Я мог бы сделать с тобой что угодно прямо сейчас, если бы захотел… но я не хочу».
С удовольствием наблюдаю за тем, как меняется ее выражение лица – становится затравленным, жалким… Видели бы ее сейчас все эти «изнывающие» поклонники!
Этим юнцам всерьез кажется, что девицы, подобные ей нуждаются в комплиментах и нежностях…
Она начинает злиться, губа задрожала – обиженный и разгневанный ребенок… униженная женщина… вся гамма чувств – это для гурмана «садистских любовных игр», в которых я поднаторел.
     Я ухожу в другую комнату. Слышу, как она быстренько одевается и убегает.
     Наверно, кому-то покажется: это конец. Ужасный. Позорный. То, о чем никому нельзя рассказать, то, чего она будет стыдиться до конца своих дней…
     Люди очень наивны. Особенно читатели «дамских романов».
     Нет, не конец. Это только начало. Моя «мазохистка» «подсела» на меня как на наркотик – возбуждающий ее и разрушающий… думаю, ее хватит надолго.
И я в подробностях все опишу.
15 сентября

 Я подслушал ее разговор с матерью в кафе. Донна Изабел даже не старается сдерживаться при посторонних. Я сделал вид, что читаю газету.
- Жуди, он старше тебя….
- Говори тише, мама, он может услышать…
- Я искала тебя по всему городу и нашла только здесь. И что я вижу? Опять этот тип… то есть, этот мужчина….
- Что ты заладила, как в мексиканском сериале – «этот мужчина», да «этот мужчина»?
- И кто это так говорил в сериале?
- Одна мамаша.
- А как сериал назывался?
- «Мария Елена». Мексика! Полный отстой…
- Послушай, не знаю, что там было в этой «Марии Елене», но мы ничего не знаем об этом человеке. Тадеу – сын моей лучшей подруги, да, его отец бандит, но мальчик искренне любит тебя. А Билли… он же просто играет с тобой в кошки-мышки…
- Да! Я уже поняла, что играет! И знаешь, что? Мне это нравится! – я был настолько поражен, что замер на месте, стараясь вслушиваться в каждое слово. – Он разочарован в любви, но я докажу, что бывают женщины, которые могут…
- Жуди! Ты начиталась такой ахинеи… у нас в доме столько классики… ты думаешь, что ты первая девушка, которая вообразила, что только она одна может понять загадочную и сложную душу какого-то проходимца…
- Но я люблю его, мама!
- Опомнись!
- Он – единственный, кто пробудил во мне… знаешь, я почувствовала себя уникальной… единственной… вы всегда относились ко мне как к предмету мебели в доме.
- А кто в этом виноват?
- Ты считаешь, что я?
- Жуди, ты никогда ничем не интересовалась, только магазины и тряпки, смотрелась в зеркало днями, часами… о чем с тобой говорить? Я не разделяю взгляды… если можно так выразиться… твоей сестренки Лаис, но это хоть какое-то мировоззрение, что ли… а ты…Тадеу довольствуется и этим, так радуйся… он простоват, тебе – самое то. Ты никогда не задумывалась, что с тобой может стать скучно? Мы любим тебя такой, какая ты есть, но ты никогда не хотела меняться. А другие не станут щадить твое самолюбие.
- Да и вы его никогда не щадили.
- Тебе просто не с чем сравнить.
- Есть с чем, мама! Теперь уже есть…
Я выпрямился и уставился на нее в упор. Она не отвела взгляд. Похоже, со вчерашнего дня что-то в ней изменилось… если эта девчонка испытывала страдания, то детские, не осознанные, неужели я – тот, кто «послан судьбой», как говорят в дамских романах, чтобы она повзрослела? Впервые во мне шевельнулось что-то похожее на жалость к ней.
Жуди встала и подошла ко мне. Она молча стояла и ждала, когда я заговорю. Мать вздохнула и закрыла лицо руками.
- Билли, я буду ждать, когда ты меня позовешь, - произнесла она как обреченная. Меня поразили ее глаза… это был взгляд старухи.

                17 сентября

Познакомился с двумя дочерьми полковника Тинокку, который считается умершим (или пропавшим без вести).
Дочь Зе Паулу, Лаис, для меня интереса не представляет. Замужем и счастлива. Блажен кто верует… она находится в состоянии некой прострации… или нирваны. Это семейка буддистов, которые культивируют в себе инфантильный идеализм (или идиотизм, что по мне – так одно и то же). Ни она, ни муж не работают. Хотя мечтают открыть какое-то кафе со здоровой пищей, не едят мясо. Каждый день глава семейства Ренату отправляется на пляж со словами:
- Лаис, золотко! Какое море! Какое солнце!
Она лениво морщится, но снисходительно улыбается этому «вечному тинейджеру», своему муженьку. Двое детей слоняются по пляжу.
Будь я параноиком, решил бы, что это – легенда или игра, а они носят маски… но нет, они именно те, за кого себя выдают. Ничего не знают. Ничего знать не хотят. Им дела нет до того, чем занимался после войны их папаша («преуспевающий бизнесмен» - ха-ха-ха). В завещании он им что-то выделил – все-таки двое его родных внуков… но…
Короче, Лаис, даже свободная, для меня интереса не представляет. Хотя она внешне что надо – высокая статная темноволосая и темноглазая эффектная… ее не портят все эти - то ли «сари», то ли… Она вполне органична в образе жительницы Индии.
Прикинуться верующим и изобразить нирвану для меня – ничего не стоит, но от таких людей, как убеждает меня практика, мало толка… С ними только время потеряешь. Играть в мои игры они не станут. 
А Жуди меня зацепила… пока и сам не могу понять, чем. Знать – она тоже ничего не знает, это ясно как божий день… то, что делами предприятия не интересовалась – это у нее на лбу написано. Но пощекотать нервы этой семейке, получить репутацию сердцееда… нужна же мне хоть одна, пусть призрачная, но любовная «победа» в этом городке, а младшая дочь – идеальная кандидатура.
Я теперь «роковой мужчина» - спасибо этой малышке… и могу знакомиться с другими женщинами, с которыми будет труднее… ох как труднее…
У Тинокку три дочери – Аманда, Селена и Лижия. Аманда замужем за неким чурбаном по имени Шику – он комиссар полиции. Самое смешное, что в этого комиссара втрескалась внебрачная дочь Тинокку – Селена. И ей он, казалось бы, идеально подходит… Простой честный парень, чуть что – удар в челюсть… но он довольно-таки добродушен…
Почему Аманда вышла за него замуж? Эта высокомерная тля, фифа, обожающая раритеты, и гордящаяся аристократическим происхождением своего папаши? Она перед всеми задирает нос, отчитывает даже собственную робкую и тактичную маму, как будто та школьница…
Она – и полюбила этого Шику?
Ну, впрочем…
Может, он – некий образ Отца? Бывают такие женщины – они ищут в мужчинах то, что утратили в ком-то из родителей, или то, чего им в них недоставало…  А он заботлив. Прежний жених, Артурзинью, так нянчиться с ней бы не стал. Ему самому нужна нянька. Два инфантила редко становятся счастливой парой.
Младшая дочь Тинокку, Лижия, девочка старательная и неглупая, но хотя она кажется куда разумнее Жуди, вид у нее настолько юный, что я рядом чувствую себя педофилом. Это чисто внешнее впечатление – свеженькое кругленькое самоуверенное и слегка нахальное личико отличницы… она скорее бы подошла моему сыну, Зеке.
Селена мне приглянулась… вот как ни странно. Ничего в ней нет привычного для европейца – типичная дикая девушка из племени, лицо перепачкано грязью, волосы спутаны, ковбойская шляпа, рубаха и брюки, сапоги…  Но это не самое главное – черты лица как у животного. Человек палеозойской эры? С удовольствием бы сейчас перелистал учебник истории. Только там видел такие лица.
Назовешь ли ее красоткой? Само это слово теряет смысл… Во всем ее облике – какая-то свежесть… все вокруг кажутся куклами. И даже так нравящийся ей «ковбой мечты» Шику (новоявленный Клинт Иствуд)! Она – как сама живая Природа, которую, впрочем, многие и не любят, предпочитая искусственные цветы.
Я каких угодно женщин встречал, таких, как она… вот, пожалуй, что -  нет…
Может, это меня заинтриговало? Что-то совсем-совсем новое… для меня?
Мне даже хочется, чтобы она положила меня на обе лопатки, одержала надо мной верх… чтобы впервые в жизни кто-то со мной это сделал. Ей это по силам. Взгляд дикий звериный… и вместе с тем – чистый. Она никого не боится. Дикарки – это экзотика? Ну, кому как…
Ее «удар левой» я имел возможность наблюдать… а что? Мне понравилось!
Во всяком случае, эта борьба поинтереснее, чем самоутверждение за счет какой-то там Жуди…

                18 сентября
«Билли, я решила все тебе написать – как на духу… Прочти это внимательно и не смейся… Пожалуйста, только не смейся надо мной… Я влюбилась в тебя как идиотка, еще не понимая, какой ты сложный человек, тебя, наверное, сильно ранили, ты боишься довериться и боишься любви… Может, это была твоя мать? Сестра? Жена? Подруга? Скажи мне правду. Не надо меня бояться! Я от тебя все стерплю, теперь я поняла, что значит любить по-настоящему. Это такая боль и такой восторг – я жизнью готова пожертвовать ради тебя, скажи мне хоть слово! Я буду забрасывать тебя письмами и ждать в кафе каждый день. Надевать то платье, которое было на мне в тот день, когда мы познакомились. Зеленое, помнишь? Ты, наверно, не помнишь, у тебя внутри столько боли… меня послал сам Господь, чтобы тебя исцелить, все твои раны затянутся, Билли, поверь мне… ты только поверь…»
Ну и что мне с ней делать? Весь набор штампов – похоже, я в ее глазах этакий сладенький мизантроп из бульварного романа, сердце которого может растопить любовь молодой девушки. Или она вообразила, что я Рочестер, а она Джен Эйр.
Жуди, ты не одна такая! Пусть это послужит тебе утешением. Я подобных встречал… ну, не скажу - миллионы…
Но все-таки что-то во всем этом есть… Я смеюсь, да… да, да… но не только…

                19 сентября
Перед Амандой я играю роль скучающего туриста.
- Девушка, можно задать вам вопрос?
Она сняла солнцезащитные очки и угрюмо уставилась на меня.
- Я слушаю.
- Как вы думаете… сегодня будет солнышко, или пойдет дождь?
- Сеньор…
Делаю вид, что не замечаю ее нарочито напыщенного тона.
- Так – солнышко или дождь? Как вы думаете?
- Я – занятой человек. У меня множество дел. Самых разных. И если вы будете оказывать мне знаки внимания, я пожалуюсь своему мужу, а он – комиссар полиции.
Она смотрела на меня, вздернув подбородок, с каким-то детским торжеством. Честное слово, эта «бизнес-леди» еще смешнее Жуди! Ну и понты…
- А ваш муж – очень строгий?
- Он не любит, когда отвлекают его жену.
- Это – преступление? – я улыбаюсь идиотской кокетливой улыбкой, но она все воспринимает всерьез.
- Спросите у моего мужа.
- Я могу оказаться за решеткой… всего лишь за то, что спросил о погоде?
- Я уже вам сказала…
Нет, это умора, а не городок. Видимо, Шику умиляет ее взбалмошность и «серьезная мина». Он видит в ней детку, нуждающуюся в утешении, которая закрылась от всего мира холодным деловым панцирем. Время от времени он произносит такие речи: «Аманда, я же знаю, что ты совсем не такая, какой ты кажешься людям, наедине со мной ты – другая, ты настоящая…»
А черт его знает, какая она – настоящая?
Почему-то я думаю, ей должно недоставать легкости и сарказма бывшего женишка Артурзинью, с дубоватым Шику она заскучала, хотя, может быть, не признается в этом даже самой себе…
Как же – ведь он сын Зе Паулу, которого она обвиняет в убийстве отца. А нельзя же симпатизировать сыну врага! Вот она и надувается от важности, изображая ненависть… а испытывает ли она ее? И к кому?
Может, к самой себе… неосознанно… к той части своей натуры, которая ей мешает жить так, как она на самом-то деле хочет.

                20 сентября
Жуди явилась ко мне, и я не указал ей на дверь, хотя соблазн был… И вот результат – она в моей постели.
- Билли, ты первый мужчина в моей жизни. Тадеу… у нас с ним никогда ничего не было, только поцелуи…
Наверное, она считает, что я должен прийти в восторг и благословить эту священную минуту, когда она призналась, что до нашей встречи «берегла себя» ради меня… В дамских романах все именно так и бывает. Или как там еще?
Ах! И зарыдали оба… Но это уже не роман…
- Ты был со мной таким нежным…
Ну, я садист не физический… это опасно…
- Жуди, я тронут. Честное слово. Но ты же сама пришла, и сама… я решил, что будет невежливо прогонять тебя, тем более, ты здесь уже не впервые…
Она, как это принято в дамских романах, «зарделась».
- Билли, когда я вижу тебя, меня бросает в дрожь… твой взгляд сводит меня с ума… ты разбудил во мне что-то такое…
- Жуди… я не хотел. То есть, ты мне, конечно, нравишься, но…
- Знаю, что ты сейчас скажешь… что это не серьезно, и ты мне ничего не обещал…  Я и не ждала признания в любви. Но ты меня любишь! И когда-нибудь… ты это поймешь. Я так счастлива… Билли!
Эти восторженные глаза… я даже смутился. Видимо, ей нравится эта игра – «запретная любовь», «загадочный человек», семья против ее избранника… все как в сериале… она чувствует себя героиней, у нее появилось ощущение Собственной Значимости. И, возможно… эта игра в «роковую страсть» избавляет ее от скуки жизни…
Ее… но не меня.

                24 сентября
«Билли, любовь моя! Мать говорит мне, что я не в твоем вкусе, это твое право на выбор, и его нужно уважать. Она много всяких правильных слов мне говорила, в том числе и о том, что если любишь человека, то нужно уважать его право на собственные предпочтения, вкусы, а не навязываться, считая, что твое присутствие «осчастливит» этого человека рано или поздно… Я долго думала. Даже молилась. И решила последовать ее совету: скажи мне честно, кто тебе нравится, кто живет в твоих мыслях…  Я уже поняла, что не смогу соперничать с Ней. Наверное, она умнее, чем я, тут ты, может, и прав, но… Любит ли она тебя так, как я? Вот в чем вопрос! Для меня… но, может быть, не для тебя…»
Скоро она еще вспомнит о чувстве собственного достоинства, гордости… ну и ну… Или сейчас ей действительно больно – больно настолько, что…
Селена – тоже игра. Мне скучно. Я забавляюсь. Жить с ней не смог бы, это понятно, но… Такой игры у меня еще не было, а мне все время нужна прелесть новизны… Жениться на этой девушке и превратиться в добропорядочного фермера – увольте. Но поиграть в романтика, очарованного этой дикой первобытной прелестью… а почему бы и нет?
Я ни с кем жить не смог бы. В юности уже понял, что все это – смертная скука. Я игроман. А это уже – диагноз. Увы?..

                26 сентября
«Билли, мне снился ужасный сон, я никому не решилась признаться в этом, хотя раньше была откровенной с мамой и Гуту. Не с Артурзинью же? Он всегда поднимал меня на смех.
В этом сне был мой отец, он смотрел на меня с презрением и неприязнью, и говорил: «За тобой будет бегать толпа женихов, но нужна им совсем не ты, идиотка, что бы ты о себе ни воображала… Им нужны мои деньги! Они как актеры, которые будут произносить заученный текст, ожидая твоих реакций.  Но они еще не знают, что я лишил тебя наследства. А когда я скажу им об этом, как же они разозлятся… И ты услышишь такие проклятья в свой адрес… Кому нужна нищая дура? Я буду играть с тобой, ты будешь верить очередному «влюбленному», а потом рыдать в подушку…»
Может, я и идиотка, и раньше «купилась» бы на это, когда мне было 15 лет, а не 20, как теперь, и я умудрена «горьким опытом»… Этот «горький опыт» - любовь к тебе, Билли, и только к тебе, дорогой.
Почему мне привиделся этот образ? Откуда у меня такие мысли? Неужели все это навеяно презрительным взглядом отца, которым он «испепелял» меня на этой видеокассете? Или он хочет защищить свое состояние, не доверяя моему «уму»?
Может, он в этом прав?
Билли, тебе бы я отдала все – до последнего сентаво.
Но тебе это не нужно…
Угодна ли Богу такая любовь? Я не знаю… молиться пробовала… но слова… все не то… Я не знаю, чем растопить «лед в твоей душе», всех моих слез на это не хватит.
Начала писать стихи. А ведь так редко пробовала… разве что в раннем детстве… Вот что у меня вышло:

«Звезда на небе глядит с укором
На то, как ты отвергаешь меня
Кто ты? Почему послал тебя Дьявол
Ради того, чтоб ты искушал меня.
Но небо когда-нибудь прояснится,
Увидим мы Вечность – и ты, и я
И эта ночь нам с тобою приснится
Уйдем мы вместе – взойдет заря».


                29 сентября
Я перестал отвечать на ее письма, даже не комментирую их. Хотя перечитывать это довольно забавно:
«Билли, у меня был разговор с Артурзинью. Он впервые был серьезен и даже «удостоил» меня откровенностью. Раньше мы с ним не обсуждали Аманду – эта тема была табу.
- Когда она бросила меня у алтаря, знаешь, что со мной было? Хотелось что-то ей доказать… самому себе… окружающим… Я не искал любовь – о чем ты? Мне это было не нужно. Я никого больше не полюблю. Но гордо пройтись под ручку с фотомоделью… все это школярство, пижонство, довольно смешно… Мне нужна была ее реакция…
- Больное самолюбие? – отважилась спросить я.
- Именно. Но ей безразличны все мои похождения… я Алисинью-то сюда привез только ради того, чтобы…
Билли, я хочу задать тебе вопрос! Понимаю, что он «роковой», как, наверное, пишут в романах…  Но, может быть, я для тебя – то же самое, что Алисинья для Артурзинью? И ты хотел интрижкой со мной «утереть нос» другой женщине, разбившей твое сердце навеки и навсегда?
Я смогла бы тебя понять, потому что я тоже об этом думала. У меня возникало идиотское желание нарядиться, снова начать заигрывать с Тадеу, и все только ради того, чтобы ТЫ обратил на это внимание.
Все люди похожи… умные, глупые… в чем-то».
Жуди ДАЖЕ начала размышлять. Это похвально. Похоже, мне выпала «высокая миссия» - перевоспитать эту куколку. Они с Артурзинью товарищи по несчастью – считают себя неотразимыми красавцами, при этом оба оказались брошенными… и кем? Амандой и мной. Забавно. Она, конечно, та еще штучка, но ничего в ее облике нет «правильно пропорционального».  Да и в моем тоже.
Не дай бог увлечется стихоплетством, и в городе образуется фан-клуб этой графоманки. Но в семье к ней достаточно трезво относятся, чтобы у этой малышки не возникали мысли о своей избранности. Хорошо это или плохо? Не знаю. В семье Зе Паулу не привыкли «баловать» детей комплиментами и нежностями, «носиться» с ними… Но Артурзинью все-таки любимчик матери, я замечал, как донна Изабел на него смотрит. Есть женщины, которые к сыновьям снисходительнее, чем к дочерям. На его шалости она смотрит сквозь пальцы, Жуди клеймит презрением… Хотя они в чем-то похожи, но он, конечно же, не идиот.
Простака Тадеу по-своему жалко, ведь Жуди – действительно предел его мечтаний, воображение этого бедняги и представить себе не может никого прекраснее.
Я «раскусил» ее сразу же, потому что дочь, не боготворимая отцом и братьями, не чувствует себя уверенной, даже будь у нее титул Мисс Вселенная. Таким девушкам всегда будет казаться, что с ними что-то не так, комплиментам они не поверят, а вот к грубияну вроде меня прикипят всей душой…

                2 октября
Почему я стал таким? Не с Жуди же мне объясняться? Эта игра мне наскучила так, как будто мы «развлекаемся» так уже тысячу лет. Она начинает привыкать к своей боли… это медленный процесс, постепенный… скоро она сроднится с ней, и для нее уже боль будет неотделима от понятия «любви». Любовь – это обязательно несчастье, трагедия, крушение… и это ах как романтично! Женщины любят страдать. И им скучна становится сама идея буржуазного благополучия и мещанского уюта.
Хочется чувствовать себя героиней романа, а не…
Впрочем, ясно.
Ее маман тоже любила «красиво страдать» – она всю жизнь молилась на Зе Пауло, изменяющего ей с молодыми красотками, он ее будто загипнотизировал. Она все прощала. И совершенно не думала об альтернативе – милом семейном уюте с обожающим ее Сервулу, который кажется таким преданным и верным... 
Когда все разложишь «по полочкам», и игра теряет всякую прелесть. Нужны ли мне новые «победы» над провинциальными барышнями? Еще одна порция виршей и слез? Нет, спасибо.
Это глупое желание что-то себе доказывать… ведь мне-то уже не двадцать с чем-то… как этому Артурзинью.
Дневник мой, но пишу я о ком угодно, но не о себе. Для чего же мне это, если я не решаюсь обозначить словами то, что давит изнутри и так и просится наружу, но…
Может, когда-нибудь я и решусь посмотреть себе прямо в глаза.

                5 октября
 Я начитался женских романов (да и мужских тоже), понятно, на какую тему, и вот теперь думаю поиграть в новую игру: сексуальное истязание. Если верить женщинам, им кажется безумно привлекательной модель отношений, описанная Джудит Крэнтц или Ширли Конран. Мужчина изображает холодность и равнодушие, а на определенных женщин это действует гипнотически (конечно же, не на всех, но на определенный тип, и Жуди из их числа). Они чуть ли не на коленях стоят, умоляя о… ну, понятно, о чем. В начале она будет стесняться, потом еще как войдет во вкус, почувствует себя героиней модного романа… ей это понравится.
Некий Чарльз на приемах делал знак своей невесте Максине, и она, как послушная рабыня, готова была идти за ним куда угодно, сбрасывать с себя одежду и делать все, что он ей велит. Самому бы мне это в голову не пришло, но нужен же нашим с ней отношениям «новый этап». Я не могу сказать, чтобы Жуди меня совсем не привлекала, к ней в определенном смысле даже можно привыкнуть, но я чую: она «западает» на определенную манеру общения (или игры), изменись я, стань обычным домашним уютным будничным, прелесть уйдет…
В этих романах подробно и многословно описываются эротические сцены (требования издательств), молодежь начиталась и ждет того же от жизни. Поскольку темперамент у меня квелый, и «бурную страсть» я скорее изображаю, нежели вообще испытываю, это надо чем-то маскировать… в моем случае игрой в «неприступность».
Сегодня мы были в гостях, я посмотрел на Жуди «завораживающим взглядом», наверное, как этот Чарльз. Она как покорная собачка тут же уставилась на меня «пылающим взором», потащилась за мной в глубину сада, в беседке я бросил лишь одно слово: «Разденься». Она затаила дыхание.
- Билли… ты такой загадочный человек… я никак не могу тебя разгадать… Ведь ты уже видел меня?
Я молчал, изображая ироническую усмешку (которая, как мне кажется,  меня украшает в глазах таких вот дурех). Жуди, не сводя с меня глаз, начала раздеваться. Мне стало смешно, но я молчал и молчал… Она подошла ко мне, ожидая поцелуя, но я засмеялся.
- Оденься. Достаточно на сегодня.
Жуди, как это пишут в романах, «вспыхнула». Я нанес ее женскому тщеславию очередное «оскорбление», но какие обиды? Я не на ту напал. Самолюбие борется в ней с мазохизмом, и что окажется сильнее? Подозревая, оно ПОКА не победит.
Она вся съежилась. И стала натягивать на себя костюм.
Я отвернулся.

                7 октября
Жуди проявила невиданную смелость. Если ее первая выходка «с душем», когда она заявилась ко мне домой, рассчитывая на то, что ее внешний вид сведет меня с ума,  закончилась ничем, а вторая дала какой-никакой результат, то третья…
Я спал. И почувствовал рядом с собой обнаженное женское тело. Решил, что мне это снится. Ощущение – не сказать, чтобы было неприятным. И когда я уже полностью осознал, что, наверное, мне это померещилось, глаза открылись, и я увидел…
- Жуди?
Она ладонью закрыла мне рот.
- Билли… молчи… ты сводишь меня с ума. Я и не подозревала, что такое настоящая страсть. А ты…
Нет, ну, это, конечно, приятно… Я дал себе (да и ей) послабление.
Но она оказалась разочарованной. Я это сразу заметил. А не в моих интересах, чтобы ее «роковая страсть» пошла на убыль.
- Билли… может, все дело в том, что ты любишь другую? Скажи мне!
Вот оно – мое спасение. Ее банальный ход мыслей.
- Жуди… я не хотел говорить… знаешь…
Я «таинственно» замолчал. Пусть девичье воображение творит чудеса, а оно на это способно.
Эх, Жуди, бедняжка… Ты скоро разлюбишь меня. Я даже знаю, что для этого нужно – стать самим собой, отказаться от всяких игр, и тебе станет не интересно.
Никогда никому я не был нужен и интересен таким, какой есть.
Таковы женщины? Таковы люди? Не знаю.

                31 октября
Донна Изабел уже не пытается вразумить Жуди. Видимо, она смирилась с тем, что ее дочь хочет пережить то, о чем начиталась в романах. Когда-то это нужно сделать? Чтобы потом… не знаю, что… измениться? Стать копией всепрощающей матери?
Иногда на ее капризном лице появляется такое выражение, будто это мадонна – этакая романтическая отрешенная внеземная тоска…
- Билли, проблема в том, что мне скучно. Мне плохо с тобой и без тебя плохо. Я не могу решиться на что-то. Порвать? Все говорят, я должна это сделать, но я не могу. Продолжать настаивать? Но это бессмысленно, я поняла. Я не уверена, смогу ли вообще теперь воспринимать любые отношения как что-то здоровое нормальное будничное… я как наркоманка «подсела» на эту игру, и мне нужны новые, новые ощущения… я чувствую что-то наподобие ломки. И мне все хуже, и хуже, и хуже. Но я не могу перестать играть. Во мне еще живет надежда на то, что когда-нибудь ты поймешь меня и оценишь… детская глупая, но еще не исчезнувшая… что-то теплится, дает знать о себе… но с каждым днем все меньше, и меньше, и меньше…
Я и сам хочу прекратить этот спектакль, он слишком уже затянулся. Ее придуманная любовь иссякнет когда-нибудь, ей самой будет тошно об этом и помнить, и думать. И только я собирался сказать ей об этом, как…
- Но я беременна. Что нам теперь с этим делать?
               
                10 ноября
Беременность у нее протекает тяжело. Хотя кто бы мог подумать – двадцать лет, нет патологии…  Жуди боится родов, ее трясет при одной мысли о больнице, врачах, которые будут ей командовать, она не выносит физической боли. Даже рядовой визит к гинекологу для нее пытка. Она не может спокойно смотреть на это кресло, что-то вроде невроза. При первом осмотре она испытала адскую боль. И это было самым страшным для нее, превратилось в Кошмар Кошмаров. Забеременела она вовсе не потому, что пыталась таким образом привязать меня к себе, она просто боялась пойти к врачу за советом. И теперь ее ждет такая мука… Осмотр-то длится считанные минуты, а роды? Сутки, а то и двое…
Она уже читает длинные и подробные рассказы о родах и упивается жуткими деталями.
- Как насчет аборта? – спросил ее я.
В ее глазах вспыхнул на мгновение огонек надежды – аборт длится недолго, наркоз и все такое… Но победил романтизм.
- Билли… ведь это же твой ребенок… то есть, я хочу сказать – наш.
У меня куча дел, хотя сейчас временная передышка, я просто не знаю, что делать с этим… беременность Жуди в мои планы не входила, думаю, это и объяснять не надо.
Донна Изабел и Артурзинью совсем не в восторге. Считают меня проходимцем (не без оснований).
- Ладно, Жуди, не сходи с ума, можно сделать кесарево.
На ее лице появилось восторженное выражение великомученицы.
- Нет, это мой крест, я должна исполнить свой долг.
Боже мой! Заставь дурака молиться…
Я с Зекой-то не знаю, что делать, мне он нужен больше для «прикрытия» - надо играть роль некого «блудного отца», богемного типа… Он уже почти взрослый, целыми днями болтается на пляже с подружкой Ритиньей. Жуди больше подошла бы ему, а не мне. Подумаешь, разница в пять лет? А у нас с ней – практически двадцать. Мне этот детский сад ни к чему.
- Я уже ходила к падре, он мне сказал, что женщины должны в муках рожать, такова их обязанность перед Господом.
- Он именно так сказал?
- Да, Билли…
Когда она произносит мое имя, ее глаза горят «небесным огнем», как написали бы в романах. Но мне это совершенно не льстит. Обожание девицы, подобной Жудити, - та еще награда…
- Уж не думаешь ли ты, что мы пойдем к падре и произнесем клятвы…
- Билли, ты не хочешь стоять рядом со мной, взявшись за руки, перед алтарем…
Мечта идиотки.

                20 ноября
Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Людям с повышенной чувствительностью к физической боли нужно хоть в чем-то ощущать себя сильнее других – они развивают в себе нечувствительность к моральному, нравственному дискомфорту… Слова на них совершенно не действуют уничижительно, все их мысли направлены на одно: только не НАСТОЯЩАЯ - в их понимании (то есть - физическая) боль.
Я ей полная противоположность. Ничего, кроме раздражения, во мне все это не вызывает, простая девчонка избавилась бы от ребенка, а эта встала в красивую позу. Не спорить же мне с донной Изабел, католичкой и праведницей? Еще не хватало… Но я не собираюсь оставаться в Маримбе и вить семейное гнездышко. Да и с кем? С Жуди…
Селена приоделась и стала выглядеть как столичная модель, но в моих глазах ее это не красит…  она что-то утратила. Может, изюминку, индивидуальность? Даже не знаю…  Пусть она была не опрятная и не самая аккуратная, но все же что-то в ней было… Я устал от жудиобразных девиц, меня потянуло на что-то новенькое. Не будь у дочери покойного Зе Пауло мании сделать из своей жизни красивую трагедию, все было бы куда проще.

                30 ноября
Приступы рвоты не так уж и часто случаются, но достаточно одного, чтобы у нее полопались все сосуды на лице и на шее. Врач говорит, это не хорошо.
- А что будет во время родов? У нее и на теле они начнут лопаться. Это патология – ломкость сосудов. У меня были такие пациентки, приходилось делать операцию. Одна умерла от кровопотери. Но это может быть и после кесарева – вся операционная была в крови от и до. Происходит это тогда, когда меняется гормональный фон.
- То есть, она так-то здорова? Если не беременна?
- Да. Она не из тех, кому я бы советовал иметь много детей. Не знаю, как одного-то выносит.
Ничего нового – я об этом уже читал, но не сталкивался… Жуди всего двадцать лет, и что это – приговор?

                4 декабря
Похоже, что мне придется жениться на этой девчонке. Ее родные на меня давят…  Впрочем, ладно, ведь можно в любой момент развестись. Подумаешь, бумажка? Ну, будет еще один неудачный союз, моему имиджу потрепанного ловеласа это только на пользу.

                7 декабря
Физические страдания ее отвлекают от так называемых «душевных мук». Они вытесняют все прочее, Жуди сейчас зациклилась на своих страхах и ужасе перед беременностью, тем, что ей предстоит пережить. Ей уже не до «великой любви» и мыслей обо мне. А я к ней привык. Такой она мне даже нравится. Терпеть не могу, когда меня «достают», я не из тех, кому нужно много внимания. Мать Зеки меня оттолкнула именно своей суперзаботливостью – я в ней не нуждался. Она не давала мне возможности побыть одному, все время лезла с разговорами, требовала, чтобы я ей восхищался…
К одиночеству можно привыкнуть так, что тебя будет раздражать любой человек – даже лучший из лучших. Потому что он теребит, ждет от тебя чего-то…  а ты ему ничего дать не можешь. Внутри холодок…

                9 декабря
Чем меня притягивает Селена? Это легко объяснить. Я сделал странное открытие, и пора бы это уже сформулировать давным-давно. Мне нравится противоборство, и мне безумно скучно, когда мне поддакивают. Мне что – нужен противник, а не возлюбленная?
Возможно…

                12 декабря
Донна Изабел против нашего брака. Я сам был удивлен. Она мне так и заявила: «Может, Жуди и глупенькая, но я не хочу, чтобы весь город судачил о том, какая она у меня идиотка. Зачем вам все это нужно?» Я не знал, что ответить. На самом деле мне ничего и не нужно, я думал, ее родня будет настаивать, но оказалось, что они не так уж и рады… и это еще мягко сказано… Мне даже показалось, она была зла, что на нее не похоже.
Возможно, тому виной дух противоречия, но я почему-то стал спорить и даже доказывать, что стану хорошим отцом. Зачем мне это? Не знаю…
- Я уже имела возможность наблюдать за тем, как вы и Зека проводите время. Вам нет до него дела, это все видят.
В шпионских романах обычно есть хоть какая-то логика, мне для «легенды» не нужна эта женитьба.  Правда, есть одно «но»… надо еще задержаться в Маримбе, у меня нет желания, чтобы весь город осуждал меня и считал этаким соблазнителем из индийского фильма. Это усилит недоверие ко мне, а я в этом не заинтересован.
Жуди до такой степени зациклилась на своем страхе перед родами, что ей (кажется!) даже не до «роковой любви» ко мне. Она перестала бомбардировать меня письмами и сообщениями по мобильному телефону. С утра до ночи «зависает» в интернет-форумах и читает «жуткие истории» о том, как прошли роды. Поскольку она привыкла «примерять» все на себя и мысленно переживать любое событие как реальное, ей скоро во сне будет сниться, как ей без наркоза накладывают тридцать швов. Она начиталась о том, какой ужас – послеродовые боли, их даже не сравнить с тем, что происходит во время схваток. И эти страдания могут затянуться на долгие месяцы. Жуди напугана как ребенок, но убеждена, что ее долг – пройти это «великое испытание». Кажется, она думает обо мне так мало, что…
Закон «вытеснения». Клин клином вышибает. Когда люди трясутся от страха при мысли о невыносимой физической боли, им не до «возвышенных страданий». Скажу банальность, но мало кому из мужчин дано это понять. Даже врачам-гинекологам. Кажется – надуманная, преувеличенная… но это реальнейшая из проблем. Марио Пьюзо писал о том, что женщины презирают мужской героизм. Они не знают, каково это – превращение тела в кровавое месиво. Кичатся своими синяками и ссадинами, шрамы, мол, украшают…
                15 декабря
Самое обидное из всего, что я когда-либо слышал от женщин? Маиза сказала мне: «Любовь должна быть приколом, а не надрывом». Я знаю, что не Аполлон, но мне так хотелось слез, упреков, стенаний, а их почему-то не было. С одной стороны, я от этого устаю, но когда всего этого нет совсем, то мне не по себе. Не комфортно. Значит, что-то не так. Я не ту тактику выбираю.
Мой знакомый не выносил, когда его «аполлонство» кем-то оспаривалось, все должны были восхищаться его красотой. И с упорством трехлетнего постоянно выпрашивал комплименты. Не важно, значили эти люди что-то для него или нет, ему нужна была порция восхищения. Тщеславие – это ловушка, в которую попадаются все. Одна из моих кузин постоянно требовала, чтобы в ней признали «утонченную мятную свежесть», как в рекламном слогане. Я даже не знаю, что мне было бы лестно услышать от других, может, быть самым загадочным?
Хорошо еще, Жуди не додумалась заявить, что мои черные очки ее сводят с ума. Но что-то близкое к тому она пыталась выразить своими словами.
- У тебя такой взгляд, а когда ты в очках, кажется, что душа заперта на замок, и к ней нет доступа обыкновенным людям…


                1 января, 1999

Человек ко всему привыкает, утратив доверие, перестает возмущаться. Относится к другому потребительски. Он же выполняет свои функции, так и пусть выполняет, без его искренней любви можно прожить. И так живут многие. Воспринимая других как предметы мебели или полезное орудие. Эмоционально ни в ком не нуждаясь. Так я живу с самого детства. Привык. Может, кто-то назовет это цинизмом, но мне-то какое дело? Можно подумать, бескорыстнейшая из привязанностей вообще существует в природе. Во всяком случае, я на нее не способен. Единственное что - меня раздражает говорливость. Люблю молчунов. Больше всего бесила Паулинья, которая все время требовала, чтобы я с ней общался – то по электронной почте, то по телефону. Как мне это надоело! Как будто ей больше нечем себя занять, кроме круглосуточной болтовни. Жуди теперь занята совершенно другими мыслями, ей не до меня, слава богу.
Страданиями ее я уже насладился, в этой игре больше нет прелести новизны. Зека меня упрекает за то, что я равнодушен к будущему отцовству, иногда мне кажется, он старше, умнее меня. Нет, серьезно. Может, все дети таких вот родителей взрослеют гораздо раньше.
- Папа, я буду воспитывать братика или сестричку.
Он слишком остро ощущает свое одиночество. Со мной такого не было. Я могу вообще жить один. На необитаемом острове. Иногда я мечтаю об этом. Но надо еще уметь выживать, а я не Робинзон Крузо. Каким-то образом надо получать пропитание и создавать условия для жизни, а думать об этом мне неохота.  Жуди вряд ли подошла бы на роль Пятницы, а Селена – пожалуй. Она немногословна. И может меня насмешить. Беда в том, что она чересчур прямолинейна, а это мешает жить. Когда-нибудь ей придется что-то в себе изменить, даже если это «что-то» - основа, некий фундамент ее существа. Прямые линии. Очень мало кто так живет, даже если и производит на окружающих такое впечатление. Чуть что – кидается в драку, а так нельзя. А главное – это ничего не дает. Только треплет ей самой нервы. Другие люди лишь ухмыляются.

                3 января
По роду занятий мне приходилось изображать соблазнителя самых разных женщин. Таких как Жуди, триллион, таких, как эта Аманда, тоже немало найдется, а вот Селена…  И «берет» она вовсе не красотой, но на нее мне иногда хочется смотреть, не отрываясь, а Жуди нагоняет тоску…
Она хочет слышать мои комплименты, меняет наряды по несколько раз в день, а я со злорадством небрежно роняю: «Ну, да… ничего…» Она так мечтает о том, чтобы я восхитился, бедняжка…
Мне доставляет особое удовольствие унижать всех этих красоток, которые уверены в своей неотразимости… вот-вот… именно таких. Это же кайф  –  у меня появился шанс расквитаться со всеми, кто долго внушал мне: «Билли, да кто на тебя посмотрит! Ты же с виду настоящая жаба. Глаза лягушачьи… но ты смышленый, не тем, так другим «возьмешь»…»
Сволочи. Говорить ТАКОЕ ребенку.
Я уже двадцать лет не общался со своими папашей и мачехой, а они гадают: почему…
Неужели детские обиды на глупых родственников так озлобляют? Наверное, «все зависит от человека», как любят высокопарно рассуждать все эти психологи. Вон мой сынишка, Зека, с виду не так, чтобы очень, и рос заброшенным, не избалован, но до чего добродушный парнишка…
Интересно, какой родится наша малышка? А что если тоже – жабенком, может быть, я ее пожалею? Или наоборот содрогнусь от отвращения… Хочу ли я увидеть свое отражение в зеркале?
Годами я не решался произнести это вслух, но на бумаге-то легче. Может, я посочувствовал бы даже глупой, но все же дурнушке, и подсознательно ненавижу Жуди именно за красоту?
Если так, то как глупо… как глупо… по-детски…
- Если у нас будет дочь, я хочу назвать ее Изабел. Как маму. Может, тогда моя мама смягчится и примет тебя, - сказала мне Жуди.
Имя как имя… что ж, я не стал возражать.

                5 января               
Она, оказывается, ведет дневник. Это что-то!
«Билли, иногда я сомневаюсь, что ты существуешь. Может быть, я тебя выдумала и упорно жду, надеясь на то, что терпение и вера творят чудеса, и чудо случится. Ты весь проникнешься внутренним светом и вдруг поймешь, как любовь прекрасна, какой это дар небес. Что-то внутри тебя дрогнет, и ты посмотришь на меня так, как будто впервые увидел. И скажешь мне: «Жуди, я так полюбил… тебя».
Но надо отдать должное, писать она стала и грамотнее, и более связно. Говорят, что страдания делают человека красноречивее. Значит, она и вправду страдает. Если любовь приводит к косноязычию, лучше и не влюбляться, и не смешить людей.
Но «внутренний свет» - это что-то. Я замечал в ней этакую экзальтацию, но женщины все такие. По большей части. Для них иной раз влюбленность – это чуть ли не путь к Господу. Причем, извилистый, непостижимый с точки зрения обыкновенной среднеарифметической логики.
- Когда мы будем стоять перед падре, и ты взглянешь на меня…
- Жуди, мы с тобой никогда не будем стоять перед падре, - оборвал я этот восторженный лепет.
- Но как же? А свадьба… О! Билли!
- Да перестань ты рыдать, - я даже обнял ее и потрепал роскошные распущенные длинные волосы этой глупышки. – Речь идет о церковном браке. Мы с тобой просто зарегистрируем гражданский брак. Никакой церкви, учти это.
Еще не хватало потом неприятностей с ее родственниками-католиками, особенно великомученицей-мамашей, которая считает, что такой брак не расторжим. А я не намерен здесь задержаться. Год-два… не больше. Потом вернусь в Штаты.
- Как скажешь, Билли… - она подняла свою заплаканную физиономию и уставилась на меня взглядом жертвенной овцы. -  Но почему?
- Видишь ли, для меня венчание – это очень ответственный шаг, я должен созреть, а пока…
- Понимаю. Я все понимаю. И я буду ждать, Билли. Я буду ждать тебя вечно…
О, Боже!

                7 января
Визит донны Изабел мне пришлось пережить. Я изо всех сил старался изобразить постную рожу. Пусть приходит к нам как можно реже, не вмешивается в наши дела.
- Не буду говорить, что я изменился и осознал, как надо жить, но мы в ответе за тех, кого приручили, а Жуди наивна и молода…
- Билли… вы верите в то, что сейчас говорите? Не думайте, что вокруг вас – дураки. Я-то не влюблена, очаровать меня вам все равно не удастся. Возраст не тот, да и характер…  Зе  Пауло мне изменял, он женился на мне по расчету, но мне было с ним интересно, и я ни о чем не жалею. Но все же есть разница между вами. Он был без комплексов, жизнерадостный, неукротимый, он казался мне воплощением Жизненной Силы. Не жестокий, не мстительный… он никому не желал зла. Я не чувствовала в нем никакой тяги к извращению, это была здоровая натура. Вы не глупы, остроумны, но…
Я вдруг разозлился и впервые снял маску.
- Хорошо, донна Изабел, поговорим начистоту. Кто, как не ваш драгоценный супруг постоянной критикой сделал так, что Жуди выросла до такой степени неуверенной в себе? Она ведь только кажется ветреной и капризной, но…
- Значит, вы поняли? Вы лучше всех ее разглядели. Но не потому, что она вам действительно нравится, верно? У вас была цель, и какая цель? Использовать в своих интересах наивность этой девчонки?
- А разве ваш муж был другим? Разве он не использовал вас в свое время?
Но я явно недооценил эту дамочку.
- Ну, наконец-то наш разговор стал прямым. И мы перестали ходить вокруг да около. Я вам отвечу. Зе Пауло был честолюбив, он мечтал о богатстве, потому что вырос в нищете. Я его не осуждала за это. И женщины были нужны ему не для того, чтобы самоутвердиться, такой уж был у него темперамент. Он бы не гнилой. А вы…
- Я вам не нравлюсь.
Она не ответила.
- Вы правы в одном: мы с Зе Пауло сами виноваты в том, что Жуди стала такой, но раньше считалось: детей надо строго воспитывать, одергивать, поправлять, наставлять… И я, и Зе Пауло – мы из таких семей. Современные либеральные родители рассуждают совсем по-другому. Мы с ним хотели как лучше. Но я не знаю, может ли воспитание изменить природу. Зе Пауло верил в то, что каким человек родился, таким и умрет, и с этим мало что можно сделать. Все основные качества человека – врожденные, и если и можно его скорректировать, то лишь частично. Одним словом, если и виноваты родители, то лишь в какой-то мере. Не на сто процентов.
- Удобная философия.
- Если мы ошибались, то… мы с Зе Пауло искренне хотели как лучше, а вы… что вам от нее нужно?
Я не ответил. Не объяснять же ей, что для меня ее дочь – лишь предлог для того, чтобы зацепиться в этом городе и пожить здесь какое-то время. Часть легенды.  Я – не великий разведчик, но после того, как понял, что Жуди ничего не знала о делишках своего отца, и никто из членов семьи не собирался ее в них посвящать, изменил свой план.
- Если вы такого мнения обо мне, донна Изабел… хотя, признаться, я так и не понял, какого именно… в чем вы меня подозреваете?
- Вы не любите женщин, - просто сказала она. – А Зе Пауло их любил. Вы же как будто за что-то им мстите. Я не хочу, чтобы моя дочь стала жертвой.
- Она на меня жаловалась? -  я напрягся.
- Истязание не обязательно носит физический характер, вам хватит ума и здравого смысла и пальцем ее не тронуть. Но вы ее мучаете. Вам нужна жена-жертва? И для чего? Это что – психологический эксперимент?
- Все это – ваши фантазии, домыслы, донна…
- Ну что ж, я и не рассчитывала, что вы мне в чем-то признаетесь. Но учтите: Жуди не беззащитна. Пусть она пока и не жалуется, но когда-нибудь…
В ее взгляде мелькнула ненависть. Я ей и впрямь неприятен. После ухода будущей тещи я долго думал. Она что – разглядела во мне потенциал садиста и извращенца?
Такой ли я?
Ее слова меня не испугали, просто вдруг неожиданно стало грустно: будь у меня другие родители, все могло быть иначе. В последнее время я чаще и чаще об этом думаю. Конечно, влюбленным в эту девчонку я совершенно не выгляжу, уж это-то ее мать поняла без слов. Она думает, я положил глаз на состояние будущей наследницы? И хочу что-то урвать?
Ну что ж, пускай думает так. Правды ей все равно не узнать. Я даже знаю, что они предпримут – постараются оградить семейное состояние, будут консультироваться  с адвокатом…
Но это не так уж и хорошо – если черты характера потенциального шпиона бросаются в глаза, он должен быть убедителен в своей роли. Что же я не так сделал? Чем я выдал себя?
Неужели все дело в моей физиономии? Взгляде…
Значит, вот какое я произвожу впечатление на эту донну…
У меня давно исчезли обычные человеческие реакции – негодование, боль или злость. Я похож на маньяка? Забавно… честное слово.

                15 января
Мы поженились. Жуди была ослепительна. Время от времени я краем глаза разглядывал ее и ощущал, что меня тянет к этому телу, пожалуй, расслабься я и потеряй контроль над собой, она могла бы одержать верх, и я бы увлекся. «В раба мужчину превращает красота». Это могло бы быть. На какое-то время. За это я тоже ее ненавижу. Минутами. Когда внезапно осознаю свою слабость и ее силу.
Я не должен показывать, что любуюсь ей или хочу дотронуться... Пренебрежение. Пренебрежение. Пренебрежение.
Когда-то меня чуть не поработила красотка. Но она была стервой и умела наслаждаться своей властью над краснеющими пятнадцатилетними сопляками. Мне уже сорок. И я с тех пор поумнел.
Я точно знаю, что стоит только показать Жуди свой интерес, как она охладеет. Ей станет скучно. Пусть интерес этот микроскопический, только физиология… Она любит меня недоступным, загадочным и отвергающим. А не домашним пупсиком. Девочек вроде нее так и тянет к «опасным мужчинам». Вот и пусть считает меня таким.
Я должен смеяться над ней, и я буду смеяться. А она  - плавиться на внутреннем огне…  Для нее это – ад или рай? Или то, и другое?
 - Ну вот, моя суженая, теперь мы одни. Ты отправишься спать. Потому что ребенку нужен покой. А я прогуляюсь.
- Билли, я знаю, во время беременности мы не можем… но что, если ты осторожно… Это же наша первая брачная… пусть не ночь, но… Мне важно почувствовать, что я нужна тебе.
Жуди сняла с себя платье, скинула нижнее белье. Какое счастье, что я – не Зе Пауло, темперамент не тот, потому красотки никогда не будут иметь надо мной подлинной власти. И не «сведут с ума». Я могу спокойно разглядывать женское тело. Без желания тут же накинуться в порыве «роковой страсти» или как это еще называют… Одна из бывших подруг обозвала меня импотентом, но я не обиделся: это она со зла, ей не удавалось крутить и вертеть мной с помощью попки и ножек. А женщин вроде нее это бесит.
- Жуди, я не хочу тебя расстраивать, но…
Она подошла ко мне и закрыла ладонью мой рот.
- Молчи. Дай мне шанс… позволь мне…
Начитавшись эротических романов, эта глупышка стала меня раздевать  и ласкать. Посмеиваясь, я решил дать ей возможность поиграть в соблазнительницу. Почему бы и нет?
Все получилось, но коротко, быстро, и, в общем, – никак. Она и виду не подала, что разочарована.
- Это только начало, Билли. Нашего с тобой пути навстречу друг другу.
- Жуди, ты беременна, давай обойдемся без экспериментов.
- Билли, ты для меня – это все. Если за время беременности тебя привлечет другая… тогда лучше…
- Что? Выкидыш?
- Нет, нет, ну что ты… но ребенок ведь не помешал тебе бросить мать Зеки, верно? Билли, ты же не бросишь меня? – это уже становится утомительным. Сколько можно передо мной унижаться?
- Мы с ней не были женаты, - суховато бросил я, не глядя в ее умоляющие глаза.
- Я безумно люблю тебя, Билли. Безумно тебя люблю. Но для тебя это мало что значит,  -  пробормотала она. – И ребенок может мне не помочь, как он не помог ей… я не знаю, что делать, пожалуйста, Господи, помоги мне…
Она еле сдерживала рыдания.
Все это столько раз уже было… Господи, ну и тоска.

                25 января

Она ждет каких-то невероятных ощущений от нашей физической близости, но их нет. Фокус в воображении. Жуди закрывает глаза и представляет себе некого героя, похожего на меня, который хватает ее, впивается в губы, и она испытывает потрясение. Все ее тело сотрясает сладостная дрожь.
А в реальности это у нас происходит редко. И вяло.
Жуди не понимает, что мое появление в ее жизни дало толчок ее девичьему воображению, создавшему образ «рокового мужчины». Ее душа и тело откликнулись на этот образ. Но тот мужчина, с которым она мысленно спорит, и до которого старается достучаться, - не я. Ей кажется, что в какой-то миг я стану этим мужчиной. Когда по-настоящему полюблю ее.
Ну, разумеется. Эх, фантазерка.

                2 февраля
Этот городок стал на время центром притяжения. Зе Пауло, Сервулу, Тинокку и Изекиил – это четыре бандита (как бы они сами себя ни называли). Они знакомы с юности. Тинокку был из аристократической, но разорившейся семьи, все остальные его дружки – простолюдины. В Бразилии после Второй Мировой войны было очень много немцев. Одного из них, полковника Генриха фон Мюллера, ограбили наши четыре приятеля. Как он умер? Один Бог знает. Если кто-то из этой шайки его прикончил, он, разумеется, не признается. Может, они все вместе? Но это уже быльем поросло…
Меня интересуют сокровища, вывезенные из Германии. Антиквариат. Произведения искусства. Раритеты. Они продавали их потихоньку в течение жизни, но у меня есть сведения, что продали они только часть. Это – основа основ благосостояния разбогатевших Зе Пауло и Тинокку.
Зе Пауло и Тинокку несколько лет назад хотели поженить своих детей, Артурзинью и Аманду, но сделка сорвалась. Внезапно дочка Тинокку сбежала из-под венца с сыном Сервулу, Шику, и вышла за него замуж. Тогда заговорили о ссоре старых друзей.
Если Сервулу и обеспеченный человек, то он это скрывает, продолжая играть роль шофера семейки Зе Пауло. В любом случае ясно, что деньги поделили Тинокку и Зе Пауло. Изекиил, адвокат Зе Пауло, оказался в тюрьме. Но арест Изекиила уже не имеет отношения к этой давней истории ограбления немца и присвоения его сокровищ.
Сервулу может скрывать, что у него есть деньги, осторожничая. Чтобы за ним не следили. Все его дружки дурно кончили. Зе Пауло убит. Тинокку вскоре после расстроившейся свадьбы Аманды и Артурзинью исчез, и его считают мертвым. Изекиил в тюрьме, озлобленный на весь мир.
Хотя у меня есть сведения, что его сын Тадеу все эти годы тайно подворовывал у семьи Зе Пауло.  Легкомысленный Артурзинью доверял своему управляющему абсолютно и не контролировал того, кого считал лучшим другом. Понятно, Тадеу не сам до этого додумался, им руководил отец. И не так уж Изекиилу и нужны эти деньги, просто хотелось насолить семейке Морейра ди Баррус.
Сентиментальная донна Изабел вырастила Тадеу как сына и во всех его грехах винит только отца.
- Мама уже простила Тадеу, ты представляешь? Она до сих пор считает, что он для меня был бы хорошей парой, - призналась мне Жуди.
Да уж, хорошая пара – два абсолютно безмозглых ведомых больших ребенка. Хотя, если донна Изабел хочет контролировать жизнь своей дочери, для нее такой зять, как послушный Тадеу, - самое то. Тадеу стал бы примерным членом семейки Морейра ди Баррус при условии, что Изекиил исчез бы из его жизни навсегда.
Но в тюрьме этот прохвост чувствует себя превосходно. У него там курортные условия. Хотя для того, чтобы выманивать деньги у сына, он изображал себя несчастным и больным. В нем умер великий актер, если сын в это верил. И считал, что обязан обеспечить отца, давая взятки тюремной администрации, иначе, мол, бедного старика загнобят.
Каждый из этой бандитской шайки считает (или считал) себя умнее и хитрее всех остальных. Но мне сдается, что самый осторожный и самый опасный из них как раз – Сервулу. Который кажется добропорядочным скромным бессеребренником. Воспитавшим самого примерного и самого законопослушного сына – комиссара полиции Шику. Мне этот милый дедушка представляется воплощением Лицемерия и Иезуитства. У него железная хватка  –  я видел, как меняется его взгляд, когда он целился в меня. Рука не дрогнет убить любого.
Конечно, в душе этого «херувима» могут уживаться две личности, такое бывает. Он фанатично предан донне Изабел, обожая ее, как Дон Кихот Дульсинею. Считая своего друга, бабника и балагура Зе Пауло, недостойным такой женщины.
 Однажды, следя за этим «божьим одуванчиком», мне удалось увидеть такую картину. Сервулу достал из шкатулки некий предмет.  (Скорее всего, ювелирное украшение, но я не разглядел толком.) Он долго разглядывал его и, наконец, молвил: «Оно достойно королевы. Тебя, Изабел».
Что это было? Уж, наверное, не заурядная побрякушка…
Вот почему я торчу в Маримбе. И так раздражаю этого дуболобого Шику, который считает меня «странным типом».
Может, любовь к жене Зе Пауло пролила свет на эту душу? Так, кажется, пишут в романах. И этот бандюга, хитрый, как лиса, возомнил себя великим Романтиком, который совершает преступления из любви к Прекрасной Даме? Она-то, понятно, слишком возвышенна, чтобы подозревать в чем-либо милейшего Сервулу. Он чересчур скромен и чересчур беден (ха-ха), чтобы на него обращали внимание полицейские и агенты спецслужб.
Еще один великий актер.
А что? Сервулу, как и Зе Пауло, вылез из нищеты и грязи.  Оба обратили внимание на богатую наследницу Изабел. Но она предпочла не того, кто был более искренним. Такое случается сплошь и рядом.
А наш, так сказать, любовный треугольник – я, Жуди, Тадеу? Ведь этот безвольный сынок Изекиила действительно мечтал только о моей чудесной женушке. А она – ну прямо дочь своей матери…
Безграничная преданность бывает скучна.
Все дело в том, что даже если расследованию подойдет конец, и все утрясется, я не могу тут же уехать из города. Мое появление в Маримбе не должны связывать с делишками этой банды старичья. Я – сам по себе. Они – сами по себе.
А донна Изабел? Пусть думает, что я – маркиз де Сад, изводящий Жуди ради удовольствия. Я побывал в стольких передрягах, переиграл столько ролей, что уже утратил внутри себя ощущение грани, отделяющей личину от моей сути. Все так перемешалось…
Если бы она знала, кто я, поняла бы, что холодная голова и не влюбчивость – это мое преимущество. Вот почему я бесценный сотрудник.
Но она подошла слишком близко к той полузабытой детской истине… к моему подлинному «я»…
Прав был Зе Пауло, когда заявил в своем видеопослании семье: «Изабел, ты за всю жизнь не сказала мне ни одного глупого слова».
В этом смысле моя супруга – не в мать. А я не из тех, кому глупость кажется составной частью Женской Неотразимости.
Почему я все же решился поведать о своих делах в дневнике? Скоро эту тайну уже не надо будет хранить. Преступления – международного масштаба. От внимания прессы членам этих четырех семей не уйти.
А я все что мог, уже выведал. И теперь просто жду. Из спецслужбы, скорее всего, уволюсь. Но это будет плавный мирный и постепенный уход. Поживу в Маримбе, дождусь, когда эту историю начнут забывать, и просто уеду.
Раньше мне было скучно жить так, как все, надоедала рутина, тогда хотелось все новых и новых острых ощущений и приключений, а теперь вот -  покоя. Возможно, старею.
Хотя, говорят, мемуары мне еще рано писать.
                3 февраля
Артурзинью прислал Жуди письмо. Она мне его не показала.
- Тебе будет не интересно, милый, это наши дела.
Моя женушка и сама была в шоке. В их отношениях с братом (отнюдь не безоблачных) это впервые.
Читала-читала и всхлипывала. Но тихонько. Глаза ее прояснились, она как будто успокаивалась, снова и снова вглядываясь в эти строки. Откладывала и брала снова и вчитывалась.
 Меня это напрягло.
Мне не нужны люди, влияющие на разум Жуди (а ее старшему брату, надо отдать ему должное, это по силам), пусть до поры до времени пляшет только под мою дудку.
Этот Артур далеко-далеко не дурак. У него склад ума проницательного и язвительного Зе Пауло, а манеры и темперамент – мягкой интеллигентной и флегматичной донны Изабел.
Аристократ. А отец был плебеем.
Вырос на всем готовом, изнеженный лентяй, он, тем не менее, многим кажется обаятельным. Да и донна Изабел куда снисходительнее к своему старшему сынку, прощает ему гораздо больше, чем простила бы Жуди.
Артурзинью и Жуди смазливы  (на вид - принц и принцесса из сказки, хоть помещай фото на журнальную обложку) и инфантильны.  Два богатых бездельника.
Вот была бы парочка, если бы не родство… Забавная мысль. Они во многом похожи. 
Но братец ее… ох, себе на уме…
Что скрывается за этой улыбкой Чеширского Кота? Я бы сказал, что у него взгляд веселого проходимца.
И я решил прочитать. Быстро скопировал письмо, пока ее не было. Вот текст:
«Послушай, тебе сейчас плохо, и я это вижу. Не буду стараться тебя вразумить, сам знаю, как это тошно, когда тебя учат, и учат, и учат.  Пилят, и пилят, и пилят. Если хочешь знать мое мнение, никого омерзительней нет, раз уж человеку стало действительно худо. Он начинает ненавидеть любителей поучать и шарахаться от них как от чумы. Самое сложное, что только может быть в жизни, - найти настоящее утешение. Без намека на морализаторство и дидактику.
Не учитель нужен тебе. Не рецепты «Как правильно жить» и «Как неправильно жить» от священника или психолога.
Но если уж человек – зануда, то это надолго, ты это учти.
Я, думаешь, исключение? Нет, нет и нет. Я годами пилил тебя и смотрел свысока, издевался… ты не оставалась в долгу. И так, слово за слово… мы пикировались как двое капризных детей. Наверное, братья и сестры по отношению друг к другу не могут взрослеть. Или могут? Кто знает?..
Легче жить, когда думаешь, что ты – комический персонаж. Меня убивает серьезность. С отцом бывало забавно, если он и нудел, то в меру, хотя… в отношении тебя, пожалуй, хватал через край. Когда он решил составить завещание и обговорить особые условия для твоей доли, это выглядело как недоверие. А, может, он не хотел иметь зятем Тадеу, считая его марионеткой Изекиила? И думал, папаша-уголовник уговорит сына расторгнуть помолвку с тобой, раз сама ты в случае замужества распоряжаться своей долей имущества не будешь.
Не думай, что все мы считаем тебя просто дурой набитой, неспособной защитить состояние отца от охотников за приданным. Просто ты слишком любишь делать все наперекор и назло, это кажется романтичным, да, Жуди? Такой вот «бунтарский дух».
С самого начала нам не надо было тебе запрещать встречаться с Билли, эта наша реакция на «чужака» окружила его ореолом таинственности. Запретный плод сладок.
Чем больше времени ты будешь проводить с ним, тем лучше. Это и есть лекарство. Не буду говорить, что в один прекрасный день тебе может стать скучно, - видишь ли, Жуди, это ВСЕГДА случается. Даже если так называемая «любовь всей жизни» не испарилась.  Все равно люди надоедают друг другу. Тебе сейчас кажется, это кощунство, ведь в этом человеке заключен  весь глубокий смысл твоего существования на земле, верно? Не думай, что я издеваюсь…
Такие чувства умирают медленно.  А с ними и сами люди.
Я не уверен, что этому вообще надо радоваться (может быть, потому, что ПОКА еще не свободен). Когда говорят, что нет пути назад, это чаще всего не так, он, как правило, есть, потому что чувство это живуче, вопреки всему, и до конца оно не отпускает нас. Держит и держит…
Когда-то я думал, что если любовь пройдет, я буду свободен, и ожидал эйфории. Но на самом деле тайно от всех считал месяцы, дни, недели… знаешь, если попробовать улыбнуться, несмотря ни на что, это можно сравнить с пребыванием в тюремной камере. Только темница внутри. И нет света.
Ты отрезан от всего мира. За что-то наказан. И думаешь, думаешь, думаешь: ну, почему? И не можешь видеть чужое счастье ВЗАИМНОСТИ.
Но у нас она все же была когда-то… хотя, кажется, прошли миллионы лет, и Аманда этого просто не помнит. Если вообще воспринимала все это всерьез.
А я уже просто ворчливый старик, который выглядит молодо, и потому забавляет…
Как видишь, я пытаюсь преодолеть в себе это старое как мир извечное бесконечное ЖЕЛАНИЕ ПОУЧАТЬ.  У меня получается? Вряд ли. Я знаю, что стал очень скучен. Но понимаю, как тошно выслушивать «правильные» советы: обрати на себя внимание мужчин (или женщин), наладь свою так называемую «личную жизнь».  Можно подумать, внимание всех мужчин (или женщин) мира может заменить одного-единственного человека, который действительно важен и нужен?
Говорят, с возрастом легче относишься к флирту, ищешь обыкновенную дружбу, что-то вроде спокойной симпатии – просто чтобы не быть одному. Наверное, я на этом пути. А, впрочем, кто знает?..
Разве может это залатать страшные внутренние дыры, заполнить временные провалы… видимость НЕ ОДИНОЧЕСТВА?
Кому-то, наверное, может.
Не слушай «правильные» рассуждения о том, почему кто-то любит или не любит, не ищи в себе недостатки. Можно быть идеалом  во плоти, никем не любимым, и наоборот… Чаще мы очаровываемся теми, кто умеет манипулировать другими людьми (а не теми, кто красивей, умней, благородней, скромней и пр.). Заставить играть в свои игры. (Я, кстати, тоже этим грешу, но лишь с теми, кто, как мне кажется, и не будет особо страдать, я слишком жалостлив по природе.)
Манипулятор КАЖЕТСЯ более интересным, интригующим по сравнению с тем, кто честно играет. На самом деле, если оценивать его беспристрастно, не так уж он неотразим (если вообще привлекателен), но это умение запудрить мозги сродни искусству гипноза.
С такими людьми нам хочется спорить, доказывать им свою ценность, играть, и играть, и играть в столь лестные для их самолюбия игры. А им нравится испытывать свою власть над нами.
Думаешь, я не встречал женщин не то, что красивее, а гораздо умнее и глубже Аманды (о порядочности я вообще помолчу)? Но с ними мы расставались слишком быстро, я сразу же понимал, что утратил вкус к честной игре. Для меня теперь честно – значит, пресно.
Мне скучно с ними.
Может, я найду другого манипулятора и добровольно сдамся ему (то есть, ей)? Или перерасту все это?
Мне предстоит стать серьезным и взрослым?
Это – та перемена, которой все домашние желают мне и тебе. Но мне ничего не стоит изобразить очень важного и солидного человека, чтобы отстали с нравоучениями. Советую тебе тоже перестать утопать в спорах. Это путь в никуда. Кивай с серьезнейшим видом и не возражай. Произноси как можно больше «правильных» фраз, раз они так нравятся маме.
Трудно представить себя женщиной, но я бы умер от тоски рядом с таким парнем, как Шику. Видно, чего-то в Аманде я не заметил, если до сих пор с трудом верю в то, что она неравнодушна к этому нуднейшему типу. Но с ним она тоже играет в кошки-мышки. То приближает к себе, то отталкивает. Совсем заморочила голову этому бедолаге.
Так, знаешь, что я сказал домашним?
- Мама, Шику – честный человек, он столп общества, если уж он не сумеет исправить Аманду, это, увы, никому не по силам. Пока она остается его женой, у нее есть возможность измениться в лучшую сторону. Вряд ли я бы смог на нее положительно повлиять.
Все «купились», включая Сервулу. Одобрительно заулыбались: вот, мол, наш Артурзинью меняется на глазах, он теперь образец хорошего поведения.
Я с легкостью мог бы играть и такую роль, но мне скучно…
Если я тебе надоел, не злись, ты видишь, что я стараюсь по мере сил быть «ответственным старшим братом».
Улыбок тебе».

Вот хитрая бестия – он очень тонкий игрок. И решил повлиять на сестру. На этот раз метод не кнута, а пряника. Но ближайшие два года Жуди, скорее всего, еще будет пребывать в этом сладостном заблуждении насчет наших отношений. (Как-никак, эта любовь у нее первая по счету – значит, самая долгая.) Потом этот спектакль закончится.

                17 февраля
Артур стал вызывать у меня любопытство. Самое смешное, что его бывшей возлюбленной Аманде действительно скучно с Шику, поэтому она из кожи вон лезет, желая досадить семейке Зе Пауло. Играет в бизнес-войну. Месть за отца, в проблемах и смерти которого публично винила Зе Пауло.
Но, с другой стороны, этот ковбой может ее привлекать физически… Ей нравится болтать и кокетничать и даже ссориться с Артурзинью, при этом тискаться с Шику. Может, в постели Аманда с ковбоем созданы друг для друга?  Прикосновения этого неандертальца вызывают в ней дикую страсть?
Артурзинью не страстный. Если он и впал в зависимость от Аманды, то это – не физиология. Он, хотя и ехидный, но лирик. Мечтатель. Ему нужна ее душа (в своем письме он дает понять: она та еще красотка, во всяком случае, на его вкус).
А Шику…
Селена, Аманда, Шику – все они люди, как говорится, «больших страстей».  Да и пустоголовая Жуди – такая.  У Артурзинью иной темперамент.
Может, ему и мне повезло? Вот  уж хуже наказания не придумаешь – впасть в истерическую зависимость от кого бы то ни было. Так унизительно. А уж физиологическая, когда тебя трясет при виде объекта желаний…
Я не завидую Шику.

                18 февраля
Сегодня наблюдал такую сцену. Донна Аманда пила коктейль в компании Артурзинью. Ковбой мрачно следил за ними. Я сел за соседний столик и прислушался.
- Знаешь, Артур? Шику глаз с нас не сводит.
Это  то  еще зрелище: белокожая (что особый шик для Бразилии), но при этом нескладная дамочка в деловом костюме. Волосы жиденькие. Чуть ли не сальные. Ноги и руки чересчур длинные (пропорции далеки от идеала). Сутулая.  Во взгляде подвыпившей кривляки этакая томность. Улыбка у нее издевательская. (Пожалуй, в этом ее изюминка.) Лицо зеленоватое, кажется нездоровым. Черты не правильные. Однако прослыла чуть ли не главной красоткой Маримбы. Вот умудрилась-то…
Но надменность, апломб… Самоуверенные особы, убежденные в своей неотразимости, гипнотически действуют на окружающих.  (По себе знаю. Ха-ха.)
Хотя Артур уже сейчас не кажется очарованным, скорее он все еще уязвлен. Это вопрос раненного самолюбия. Он и сам это понимает.
- Не стоит пользоваться мной, чтобы задеть Шику, Аманда, - услышал я его голос. – Чего ты добиваешься? Что бы он схватил тебя в охапку, уволок домой и набросился в порыве страсти? Так ты рассчитываешь его вернуть на какое-то время, чтобы затем опять вышвырнуть вон?
Аманда слегка покраснела.
- А знаешь, он не ревнует к другим. Только ты для него существуешь. Я хочу сказать, как соперник. Никогда мой флирт с кем-то другим Шику не воспринимал всерьез.
Артурзинью равнодушно пожал плечами.
- Да мне-то что? Знаешь, Аманда, наверное, я уже наигрался во все эти игры. И вырос из них. Мы не дети.
- А жаль, - внезапно вырвалось у нее.
- Ты не хочешь взрослеть.
- А ты – хочешь?
Они пристально смотрели друг на друга. Как будто пытались заново разглядеть.
- Не думай, что я поверю, будто ты сможешь меня разлюбить, - сказала Аманда.
- Одно дело – разлюбить, другое – перерасти… Ты никогда не была для меня любимой женщиной…  Знаешь, кем ты была? Девчонкой, которая нравилась… Это было такое детское чувство, может, поэтому оно так мне и дорого. Островок безмятежного детства. С его озорством, поддразниванием и проказами. Но совершенно невинное. И жестока ты так по-детски… А Шику… для него ты серьезная и солидная роковая женщина. Самой не смешно? – он улыбнулся. - Да нет… это лестно!
Он подмигнул ей, быстро встал и вышел из ресторана. Аманда, явно задетая, демонстративно отвернулась.


                20 февраля
С Селеной не скучно. Мне импонирует ее грубоватость и неотесанность – что-то есть в этом свежее, непривычное. Она, конечно, напоминает этакую динозавриху, но до чего здоровую, крепкую. Шику может сколько угодно уважать ее моральные качества, но воспринимает ее только как друга. Он «западает» не столько даже на красоток, сколько на фиф, кривляк и ломак. У меня от таких – тошнота.
- Мой тебе совет: понаблюдай за тем, как двигается и говорит его драгоценная женушка, эта змея донна Аманда. Изобрази это. Вот тебе – уроки хорошего тона, того, каким должен быть идеал женственности.
Я заговорил тоненьким голосочком в манере писклявой Аманды: «Шику, Шику, возвращайся домой, дорогой».
Селена прыснула.
- Билли, а ты забавный.
- Что ты вообще в нем нашла?
- Ты забыл, что недавно женился? – она шутливо погрозила мне пальчиком. В лице Селены, как и в лице ее сестрицы Аманды, есть что-то детское, но она начисто лишена жеманства. С ней мне бывает просто и весело, как-то… легко.
- Послушай… с юмором у него плохо. Так что остается? Стреляет? Я это делаю лучше. Еще что? На лошади скачет? А с этим ТЫ лучше справляешься…
Она молча улыбается.
С ней рядом я превращаюсь в ребенка. Но не бестолкового, а такого милого, умненького… Это, конечно же, не любовь (на нее я вряд ли способен), но это хорошее чувство.
Если этот ковбой решит, что Селена для него – подходящая пара, мешать им не буду. Все равно я здесь не задержусь. Для чего морочить ей голову?
Странно… Селена, пожалуй, первый человек, которого я действительно пожалел. И к чьим чувствам отнесся с подобием уважения.

                2 марта
С Артурзинью Жуди тепло. Он стал к ней заходить, когда меня нет дома. Сегодня я услышал часть их беседы. Они и не подозревали о моем присутствии.
- Жуди, я знаю, что это такое – когда весь мир превращается в так называемых «доброжелателей», которые постоянно внушают тебе чувство вины и комплекс неполноценности. Раз ты влюбилась, сама виновата, а если уж безответно, то виновата вдвойне и втройне. Нам всем надо оставить тебя в покое. Ты видишь, что я перестал что-либо советовать? Я хоть слово плохое сказал о Билли или ваших отношениях? Никто не может за тебя все это пережить. И выстрадать. Это твоя история. Твое личное дело. Хочешь, заткни уши ватой, чтобы от тебя, наконец-то отстали.
Она рассмеялась сквозь слезы.
- Думаешь, это может сработать?
- А кто его знает?..
Она меняется. Если я – ее болезнь, то…что происходит?
Неужели она начнет выздоравливать?

                10 марта
Моя коллега, Диана, приехала из Рио. Она, как обычно, посмеивается надо мной. Я знаю, что вполне устроил бы ее в качестве спутника жизни, но мне неуютно с женщиной, которая видит меня насквозь. Да еще и пытается перевоспитать. У Дианы хватило ума вовремя отстраниться. Она и умна, и красива, и великодушна, я ей отдаю должное, но не более. Она оставляет меня равнодушным. Я даже по ней не скучаю.
Такое бывает. Вот, пожалуйста, казалось бы – идеал, в ней практически нет недостатков, но… лично меня «не цепляет». Так что прав Артур, зря малышка Жудити уж так комплексует.
- Билли, похоже, ты вместо расследования просто увяз в местных склоках? Провинция имеет свойство вот так затягивать. Кто кому что сказал, как ответил, как посмотрел… так ты захлебнешься в этом болоте. А мне нужна от тебя информация.
- Ты говорила с комиссаром Шику? – ответил я вопросом на вопрос, чтобы сбить ее с толку.
- Я его видела. Баранья физиономия, неуклюжий… но, кажется, честный. Думаю, это единственное его достоинство. Сомневаюсь, что этот дундук раскрыл хотя бы одно серьезное преступление. Азеведа мне нравится больше. У него цепкий взгляд. Такой тихий и вежливый, мягко стелет…
- Ты только это заметила? Что Азеведа умнее и компетентнее Шику? Ну, это не новость. Но в Шику тут все влюблены. Он считается чем-то вроде деревенского секс-символа.
- Не смеши меня, Билли, я не хочу издеваться над этим беднягой.
- Да я серьезен как никогда. От него без ума Селена, внебрачная дочь Тинокку, да и его приемная дочь Аманда время от времени бросается в объятия комиссара.
- Похоже, что все это время ты собирал сплетни о том, кто в кого влюблен, да почему. Тебя за этим сюда послали?
- Подожди, это тоже имеет значение.
Я изложил ей свою версию исчезновения полковника. Похоже, Тинокку испытывал к Аманде совсем не отцовские чувства, эта девушка росла у него на глазах, взрослела, менялась, он воспитал ее так, чтобы она стала для него идеальной парой. Высокомерной, презирающей все человечество, включая приемную мать, верящей в исключительность своей персоны, готовой на все ради того, чтобы жить так, как ей хочется, и ставящей себя над законом и над людьми.
- Но все-таки Аманда при всех своих недостатках не преступница? Или ты так не считаешь?
- Он влиял на нее, формировал ее ум, взгляды на жизнь. И постепенно и сам влюблялся все больше, и больше, и больше… Подозреваю, что это он расстроил ее брак с Артурзинью, настроив девчонку против семьи Морейра ди Баррус.
- Он ревновал?
- Кто может знать, что он чувствовал? Пусть Аманда любила отца как никого на свете, но все же рядом с ней увивался этот красивый неглупый юнец…
- В то время как сам Тинокку старел… понимаю. Но она же вышла замуж за Шику?
- Это тоже могло быть идеей Тинокку. Простоватого Шику он не воспринимал всерьез. Считал, что сойдет такой зять… на время. Наш полковник был слишком  большим снобом, чтобы видеть в Шику настоящего соперника, он презирал простолюдинов. И был уверен, что и Аманда такая.
- Но это не так?
- На самом-то деле весь лоск Аманды – это наносное, устроена эта женщина не так уж и сложно. У нее могут быть простецкие вкусы. Для того чтобы понравиться обожаемому папе, она из кожи вон лезла, демонстрируя свою дутую утонченность, но в глубине души…
- Ясно. Принимаем твою версию. Продолжай, Билли.
- Тинокку принимает решение исчезнуть и инсценировать свою смерть, сделать пластическую операцию и снова появиться в городе под другим именем.
- Ты намекаешь на…
- Ну, конечно… Силвейру. Возраст тот же, комплекция та же, голос похож… у меня есть свидетели, хорошо знающие Тинокку, они утверждают, что сходство поразительное.
- Так, кажется, я поняла. Вспомним поведение Силвейры. Он тут же заводит знакомство с Амандой и демонстрирует к ней интерес. Об этом ты мне говорил. Они ведут долгие разговоры о ее папе. Но… Билли, как ты думаешь, Тинокку собирался ее обмануть, или же он был готов раскрыть карты?
- Не знаю. Видишь ли, он влюблен в Аманду. И чувствует себя неуверенно. Одно дело – пользоваться ее благосклонностью в качестве папы, другое – мужчины… любовника… мужа. Он не знает, как она отреагирует на перемену в их отношениях.
- Конечно, - Диана задумалась. – А знаешь… мне жаль ее. В сущности ведь она – его жертва.
Ей жаль Аманду… в этом – вся Диана. Что-то подобное мог бы сказать и Артур. Они оба слишком жалостливы, чтобы пустить в ход свое природное умение играть в манипулятивные игры. А я…
Что-то в его письме Жуди меня задело… да, именно это место: «я сразу же понимал, что утратил вкус к честной игре. Для меня теперь честно – значит, пресно. Мне скучно с ними».
Может, когда-нибудь ему и понравится честная игра. Но не мне.
Я привык морочить голову женщине, чувствовать себя хозяином положения, мне нужна наивность, зависимость от меня…
Диана сказала бы, что такие игры поднимают мою самооценку. Убитую очень-очень-очень давно.

                20 марта
- Билли, я решила предоставить тебе полную свободу. Если тебе кто-нибудь нравится, делай что хочешь. Никакой ревности, никаких сцен…
Я в недоумении уставился на Жуди. Это – последнее, чего я от нее ожидал.
- Послушай-ка, что это? Ты хочешь сказать, у нас будет этакий современный брак, когда оба гуляют на стороне и считают, что это свободные отношения?
- Нет. Просто я поняла, что не вправе удерживать тебя рядом из чувства долга… ты все же порядочный человек, не изменяешь мне, терпишь… но если любишь, желаешь любимому счастья. А ты не счастлив со мной. Это, возможно, и было в начале… или мне так показалось…
- Жуди, я просто не верю, что ты сама до этого додумалась.
- Я никому не скажу о нашем с тобой уговоре, просто хочу отпустить тебя… и посмотреть, нужна ли тебе свобода.
- Ты хочешь сказать, что уйдешь от меня?
- Нет, конечно. Я просто не в силах… пока. Просто ты можешь встречаться с другими женщинами… только не афишируя это, чтобы все надо мной не смеялись, а мои родные не читали тебе мораль. Обещаю, они не услышат от меня никаких жалоб.
- Ты что же это – полюбила меня этакой жертвенной любовью?
- Не надо смеяться.
- Да я, если честно, и не хочу.
Бедняжка. Она никак не может понять простейшую истину: мне не нужен никто. Если уж очень захочется, куплю резиновую куклу в секс-шопе.
Но к Жуди можно привыкнуть. Она покладистая и послушная. Старается не раздражать. Если и льет слезы, то я их не вижу. Если и ноет, то слышит это лишь ее старший брат Артурзинью. Он самый терпимый из всей ее семьи и самый снисходительный к чужим недостаткам. Такой человек найдет общий язык с кем угодно. Если захочет.
В Жуди всегда была этакая раздвоенность: желание угодить, заслужить одобрение и бросить вызов, ослушаться… Она кидалась из крайности в крайность, чтобы заставить меня обратить на нее внимание. Меня это забавляло. Но в какой-то момент я действительно начал скучать.
Пол ребенка уже известен. У нас будет девочка.

                2 апреля
А все-таки у меня есть интуиция. Стоило мне мысленно представить себе Диану и Артурзинью рядом, сразу же подумал: между ними должна быть искорка… Они даже внешне похожи: типичные для Бразилии пикантные лица, что называется, «с перчинкой» - темноглазые, крупная родинка на щеке, взгляд с лукавинкой, явные интеллектуалы. Если говорить о красоте, то она не слащавая и не кукольная. Она его старше на несколько лет, но так даже лучше.
Она познакомилась с Артуром, когда он зашел в очередной раз проведать Жуди. Сегодня я увидел их в ресторане. Спокойные, даже счастливые физиономии. Он поцеловал ее ручку.
Думаю, мы ей интересны оба, и каждый по-разному. Ко мне она привязалась, потому что привыкла – мы много пережили вместе. Никакой симпатии с первого взгляда ко мне у Дианы не было, просто время шло, мы общались по работе, откровенно разговаривали обо всем, и в какой-то момент сроднились. Мне было тогда одиноко, и ей одиноко в чужой стране…
А этот ей сразу понравился.
Для меня Диана слишком изысканна. Причем не с претензией, как кривляющаяся задира Аманда, а совершенно естественно.
Я из простой семьи, в которой царили грубые нравы, может быть, в этом все дело? Как бы ни старался человек уподобиться интеллигенции, чтобы с успехом внедриться в эту среду, нутро все равно вылезает.
Если кто подумает, что я переживаю по этому поводу… Господи, вот уж что совершенно меня не волнует.
Селена слишком мне по душе, чтобы я решился сойтись с ней на короткое время, а потом бросить.
Жуди и ей подобные женщины слабее меня, я с легкостью беру над ними верх, Диана… с ней мы равны. А Селена… пожалуй, сильнее.
Может, и я фантазер? Как представлю себе эту дикарку, которая с легкостью расправляется со мной, дух захватывает… Оказывается, когда имеешь дело с женщиной сильнее себя и физически, и морально, это не передать словами… Неповторимое и совсем новое для меня ощущение.
Ураган, а не женщина. Вихрь.
Экзотика.
Так и хочется ей сказать: «Ну, одолей же меня. Влюби в себя. И подчини себе. Ты же на это способна». У нее мощнейшая энергетика…
А все моя Скука, она теребит меня и требует, чтоб я встряхнулся, нашел хоть какой-то смысл в жизни. Я знаю, что не смогу увлечься надолго, ведь Скука сильнее, она очень быстро даст знать о себе, но на короткое время… а почему бы и нет? Фантазии о нас с Селеной меня развлекают, а мне только это и нужно.

                5 апреля
- Артурзинью, что у тебя с Дианой? – спросила Жуди.
- Даже мимолетной симпатии такой женщины, как Диана, достаточно, чтобы ее никогда не забыть. Это слишком для меня лестно. Поднимает самооценку до прямо-таки заоблачных высот.
Хм… а это забавно.

               

               
                10 мая
- Ну что же, Билли, в июне Жуди родит, как я поняла, ты побудешь здесь какое-то время, пока она не придет в себя и не почувствует себя хорошо… это, разумеется, для успокоения совести… а потом ты уедешь отсюда. И будет у тебя еще один брошенный ребенок, которого ты не собираешься даже навещать, - тоном государственного обвинителя начала свою речь Диана. Опыт работы прокурором дает о себе знать.
- Не будем пока об этом… давай лучше о расследовании, оно подходит к концу. Даже и по работе нам с тобой здесь уже нечего делать. Силвейра, Аманда, Тадеу, Изекиил разоблачены.  Украденные у полковника фон Мюллера ценности найдены. Единственный, кто остался на свободе и вне подозрений,  - Сервулу. Увы, к нему не подкопаешься. Этот старик унесет свои тайны в могилу. И я, хоть убей, не верю, что он чист.
- Не все их них признались. О раскаянии стоит говорить только у Тадеу, а все остальные…
- Аманду подозревают в убийстве Зе Пауло. Идиотский поступок. Мотивы? Месть за отца. Это похоже на ход плохого сценариста из сериала, потому что хороший бы этого не придумал.
- Да уж, - фыркнула Диана. – Эта женщина в течение трех лет после исчезновения Тинокку каждый день публично обвиняла Зе Пауло в убийстве своего отца, кричала о своих подозрениях на каждом углу, не имея доказательств.  В глубине души она вообще не верила в то, что отец ее мертв, надеялась на его возвращение, - это мне сказал Азеведа.  Аманда демонстрировала свою ненависть семье Морейра ди Баррус жителям города.  Об этой вражде легенды ходили. И так ведут себя люди, желающие отомстить, делясь своими чувствами с каждым встречным? Да еще и ждут своего часа годами, живя по соседству? Кроме того, он был ей должен огромную сумму денег, и теперь уже их никогда не вернет.
- В сериалах сюжет постоянно меняют в угоду интересам зрителей или актеров, продюсеров. Возможно, если бы кто-то сочинил эту историю, изначально планировал на роль убийцы другую кандидатуру, а потом переписал все заново.
Диана засмеялась.
- Я не знала, что ты увлекаешься сериалами, Билли. В реальной жизни убийцы часто бывают отнюдь не хитроумными, а именно дураками, которые ведут себя не логично, и мотивация их «притянута за уши». Настоящие преступники не таковы, как в романах Агаты Кристи. Если бы писала историю именно она, конечно, все было бы по-другому.  Ее преступник был бы хитер, двуличен, из тех, кого никогда не заподозришь. Кто-нибудь типа Сервулу…
- Значит, Аманда дура. Ну что ж, объяснение принято. Я, впрочем, это как раз в ней подозревал… Но интересен ли тогда такой персонаж?
- Сама-то она считает себя умнее всех, у нее невероятно высокое мнение о себе, - заметила Диана. – А главное: чего она достигла этим убийством? Есть информация от врача Зе Пауло – тому и так жить осталось не долго, больное сердце. Он потому ни от кого и не скрывался, жил на вилле в окружении юных красоток. Пил, гулял на широкую ногу.  Плевал на остатки здоровья. Похоже, он считал, что терять ему нечего, и напоследок наслаждался жизнью. Видеопослания семье доказывают, что Зе Пауло знал: скоро они останутся без него.
- Если так, он перехитрил всех. У старика достало бы чувства юмора заплатить собственным убийцам. Я, кстати, об этом думал.
- У него был и другой остроумный план: заставить Артурзинью найти внебрачную дочь Тинокку, Селену, и жениться на ней. Назло Аманде. Тогда Селена бы получила свою долю наследства отца, и дела семьи Морейра ди Баррус поправились бы. Это – конец вражде.
- Сам Артур тебе рассказал?
- Да. Он подумывал об этом… но Селена не тот человек, которого можно легко обмануть (у нее звериное чутье!), и не тот, с кем заключают подобную коммерческую сделку. Ее нужно было влюбить в себя. Потому что для нее возможен брак только по большой любви.
- И оказалось, что в ее сердце – Шику и только Шику.
-  Ну что ж, о вкусах не спорят, - она засмеялась.
 - Артуру пришлось второй раз наступить на те же грабли?
- Вот именно.  История повторилась. Сначала одна дочь Тинокку бросает его и выходит замуж за Шику, он находит другую дочь полковника… а она без ума от Шику.
- Довольно забавно все это совпало. Сюжет для комедии.
- «Укрощение строптивой». В роли Строптивой – Селена. Интересно, если бы они поженились, как те парочки в Средние века, которых пытались сосватать против их воли ради приумножения семейного капитала, могло это привести к чему-то хорошему?
- От ненависти до любви – один шаг… Похоже, Зе Пауло верил в такое развитие событий.
Диана кивнула.
- И Шекспир тоже.
Две крайности. Она – воплощение Дикой Природы, он – Рафинированной Цивилизации. Не знаю, могло ли такое быть в жизни, но романах, бывает, противоположности притягиваются.
Если автор хочет заинтриговать читателя, он скорее выберет конфликтную пару, потому что наблюдать за их постоянными ссорами и стычками будет куда интереснее, чем за идиллией.
Но я опять забываю, что жизнь – это не сериал. И ковбойское счастье Селены и Шику – это, увы, реальность, которую я наблюдал. Два всадника улыбаются и протягивают друг другу руки. Скачут на лошадях на ферму. Их там ждет Светлое Будущее.
И вот такой хэппи-энд. Даже не голливудский. Советский.

                1 июня
Я обнаружил, что бразильские сериалы стали хуже. От нечего делать я их посматриваю. И что же? Персонажи делятся на черных и белых, никаких полутонов.  Даже если эти полутона есть в начале, потом они нивелируются. Одни – ужасные злодеи безо всяких тормозов, другие – ангелы. Раньше так снимали сериалы в Мексике, теперь и у нас тоже.
Две сестры. Одна обязательно должна быть монстром. Почему нельзя сделать ее человеческим существом с недостатками, но не маньяком? Что за тяга к уродливым крайностям? У сценаристов исчезло чувство меры.
Может, это влияние жанра «хоррор», всех этих бесчисленных фильмов ужасов про кровавых убийц?
Жанра, вошедшего в моду. А что творится в Штатах… там что ни герой, то маньяк. Кажется, не маньяков в сериалах просто уже не бывает.
Если иначе вроде как зрителям не интересно, то значит, я не типичный зритель. Потому что все чрезмерное меня раздражает и утомляет.
Не люблю, когда чего бы то ни было МНОГО.


                17 июня
- А все-таки Зе Пауло, Изекиил, Тинокку и Сервулу – это четверка колоритнейших стариков, они яркие мощные многогранные харизматичные личности. Вражда между ними и их семьями могла бы лечь в основу сюжета древней саги. Дорого я дала бы за то, чтобы прочитать историю жизни каждого из них, написанную от первого лица.  Прямо как четыре евангелиста, только рассказывали бы они отнюдь не о богоугодных делах.  Преступники измельчали, раньше они были куда интереснее, глубже... Я вообще предпочитаю ретро-детективы всем этим современным банальным уголовным хроникам, - вот что сказала мне Диана напоследок. Поцеловав в щеку.
Не знаю, прощались они с Артуром?..
Диана карьеристка. Она сейчас больше занята работой и в Маримбу не собирается. Ко мне она просто привыкла за долгие годы как привыкают к домашним тапочкам. Но мне не нужны ее визиты, они меня тяготят. Вопреки всем ее замечательным качествам, я могу с полной уверенностью сказать: это не моя женщина.
Если таковая вообще существует.
Я предпочитаю тех, кто слабее… или сильнее меня. А не равенство. Возможно, это говорит обо мне плохо, но по крайней мере, я достиг того состояния, которое принято называть «честностью с самим собой».

                25 июня
Моя дочь родилась. Подробности – позже. Я слишком растерян для того, чтобы все это описать.

                27 июня
Ну, вот. Вернулся к дневниковым записям. Все это время я бродил по городу и размышлял. Как получилось, что отцовство тогда, шестнадцать лет назад, оставило меня равнодушным? Я все эти годы и не вспоминал о сыне. Может, все дело в том, что Зека был похож на мать, я не ощущал своей связи с ним, а Изабел…
Это уменьшенная копия меня. Но все, что в моем лице кажется не выразительным и не правильным, у нее аккуратненько, мило…
Если бы я мог представить себе свое собственное лицо, которое чудодейственным образом улучшилось и стало на редкость приятным, то это была бы физиономия дочки. Моей девочки…
Нет, я не плакал. Я давно уже так очерствел и задубел, что забыл: какие они вообще – эти людские слезы.
Жуди все-таки сделали кесарево сечение под местной анестезией. Когда я вошел и увидел младенца, она не смотрела на нас. У нее был странный взгляд… незнакомой, совсем чужой женщины.
- Посмотрите, как ваш муж держит девочку на руках, - сказала ей медсестра.
- Я рада, - отозвалась она так, будто это ее не касается.

                29 июня
Сегодня я начал кое-что понимать. Донна Изабел навестила дочь и внучку в больнице. Их выпишут послезавтра.
Я спрятался за дверью и постарался не упустить ни одного слова из подслушанного разговора.
- Жуди, тебя как подменили. Что с тобой, дорогая? Или ты так настрадалась за месяцы беременности, что…
- Я свободна, мама. Вот что я чувствую. Я от него полностью освободилась. Это так странно… как будто ко мне возвращается ощущение меня прежней… до этой истории. Все это время я себе не принадлежала. Все мои чувства, мысли, слова были «Билли, Билли и Билли…» Это было… как наваждение. А сейчас я смотрю на него и думаю: что я в нем находила? Не иначе, как просто свихнулась… и мне так противно… мучают воспоминания… я гонялась за ним, вешалась на шею, все, наверно, смеялись надо мной как над дурочкой… Он издевался, и издевался, и издевался… А я все это терпела. Любовь – это так унизительно. Я не хочу больше влюбляться, мама. Нет. Никогда. Ни за что.
Донна Изабел обняла Жуди.
- Кажется, я понимаю… ты смотришь на ребенка и думаешь: лучше бы его не было… так… ну, признайся?
- Я не должна так думать, ведь я католичка, - она закрыла глаза.
- Я тоже. Но ты должна высказать все, тогда придет облегчение, боль отступит.
- Боюсь, она будет мне напоминать о нем… а я бы хотела забыть. Они так похожи…
- Жуди, то, что у тебя смешанные чувства к ребенку, - вполне понятно. Открой книгу доктора Спока, там написано черным по белому, что любовь к детям приходит не сразу, мать слишком измучена беременностью и родами. К крошке Изабел тебе еще нужно привыкнуть. Только в кино показывают слащавую картинку: увидела ребенка и тут же его полюбила. Хотя такое, возможно, случается, но я сама родила четверых, и ни разу не прониклась к ребенку с первого взгляда. Проходил месяц, другой, и тогда…
Жуди, видимо, так боялась осуждения строгой матери, что растерялась, услышав ласковые слова донны Изабел. Она взяла дочку на руки.
- Мама… а от меня в ней что-то есть?
Донна Изабел улыбнулась.
- Время покажет.

                2 июля
Жуди пока поживет у матери. Ей там помогут на первых порах. О разводе она еще не заикалась, но ясно, чего она хочет. Чтобы я просто так исчез из ее жизни навсегда. Не дождется.
Артур меня навестил. Я ждал упреков, но их не было. Он как-никак юрист, наверное, они с Жуди уже обговаривали ситуацию расторжения брака.
- У Жуди послеродовая депрессия. Не надо сейчас принимать никаких решений, я бы посоветовал вам обоим не суетиться, а успокоиться. Пусть ее душевное и физическое состояние наладится. Ты знаешь, она потеряла много крови. Не стоит ее теребить, тормошить, давить на нее… пускай придет в норму.
- Я буду приходить к вам каждый день и видеться с дочерью.
- Да ради бога, Билли, а кто тебе запрещает? Я даже думаю, вам не стоит торопиться с разводом, может, еще поживете под одной крышей какое-то время. Спокойные отношения без страстей – это не так уж и плохо. Я даже допускаю, что вы сможете найти общий язык, и вам теперь будет гораздо проще.
Чем черт не шутит… а, может, он прав…
- Не волнуйся, Жуди не мстительна, она не собирается тебя наказывать, лишив возможности видеть Изабел, - добавил Артур. – Вот уж воистину – пути Господа неисповедимы. Кто бы мог подумать, что это отцовство станет для тебя смыслом жизни.
Издевается? И да, и нет…
Кажется, я теперь превращаюсь в посмешище всего города.

                10 июля
Дети такие смешные. Как же я раньше не замечал? Тельце крохотное, голова большая, она извивается на моих руках как червячок. Я часами за ней наблюдаю. Малышка посапывает во сне. Первое, что я запомнил: она чихнула, когда в роддоме я взял ее на руки. Красное солидное личико, такая надутая и серьезная.
Новорожденные – это шанс начать свою жизнь заново. Очиститься  от всякой скверны.
Но мы их совершенно не знаем. Так что это не «чистый лист». Мне еще узнавать ее, и узнавать, и узнавать… Вглядываться в эти веселые ласковые глаза… или они просто кажутся мне такими?
А у детей другие – бывают?
Беззащитность. Любой может обидеть ребенка. Почему-то, глядя на взрослых, пусть даже наивных, я как-то об этом не думал.
Если какой-нибудь поганец посмеет использовать мою дочь в своих целях, я его просто убью. И пусть делают со мной что угодно. Я не испугаюсь.
Я лучше всех знаю, как помочь воспитать эту девочку так, чтобы она не стала ничьей жертвой. И не вздумала унижаться перед кем-то вроде меня – выпрашивать и вымаливать «великую любовь» у совершенно бесчувственной грубой скотины, какой я был все эти годы.
Пусть только попробует кто-нибудь… о, он получит такой отпор… как подумаю, что я с ним сделаю, сам содрогаюсь.
Мой «богатый жизненный опыт» - лучшее противоядие для моей дочери. Она будет защищена от эгоистичных тщеславных самцов. Я сделаю для нее то, чего не сумел для Жуди Зе Пауло. Заставлю любить саму себя и уважать.

                20 июля
Жуди уже неделю живет у меня. Малышка спокойна и любознательна. Мы с Жуди по очереди носим ее на руках по дому и показываем разные вещи. Глаза у нее горят от восторга.
Зека доволен.
- Пап, в роддоме Жуди была в таком состоянии, что даже не захотела со мной увидеться. А теперь… ей, кажется, лучше.
Моя жена вежлива, она улыбается дочери и старается не обращать на нас с сыном внимания. На вопросы отвечает односложно. Вся в себе. Постоянно и напряженно о чем-то думает.
Должно быть, так вел себя я, когда Жуди была беременна. Отмахивался от нее, отстранялся… Не хотел ее вообще замечать.
А моя Изабел уже существовала. Она развивалась. Росла. Пока никому в целом мире еще неизвестная. Не понятная. Не знакомая. Она терпеливо ждала, когда врачи ее извлекут на свет божий, и я, наконец-то, увижу свое отражение в зеркале в этом маленьком существе.
Мы с Жуди ни о чем не договаривались, решили отложить объяснения. Сейчас у нас что-то вроде семейного воссоединения. На какое-то время.
- Билли, ты, кажется, правда,  меняешься…  Взгляд смягчился. Знаешь, это похоже на просветление. Духовный рост твоей личности. Такого результата достигают некоторые монахи, если целыми месяцами медитируют. Ты можешь обратиться в своих помыслах к высшим силам. Ведь это путь к Будде, - заявила мне сестра Жуди, Лаис. Та самая эксцентричная буддистка, которая носит индийское сари, и нарисовала красную точку на своем лбу.
Я засмеялся. Раньше это вышло бы у меня зло, а теперь… она, конечно же, с придурью, но сегодня вдруг мне показалась милашкой. Даже захотелось на полном серьезе сказать: «Харе Кришна».
Такая вот, Изабел, твоя тетушка.

                2 августа
Жуди отправилась исповедоваться. Я решил проследить за ней. Мне нужно знать, что происходит.
- Я знаю только одно: все что угодно, но не любовь. Теперь я буду бояться ее больше всего на свете. Шарахаться от влюбленности как от чумы.  Если и искать человека, то такого, к которому я равнодушна. Так мне спокойнее. Мне даже все равно, кто… А любовь… это болезнь, это форменное безумие.  Ты теряешь себя.  От тебя ничего не остается, - говорила она священнику.
- Жуди… а ты уверена, что людям всегда есть, что терять? СЕБЯ еще нужно найти, обрести. У тебя это когда-нибудь было?
- Что вы имеете в виду?
- Ты должна стать личностью. Учиться, работать… найти свое призвание. Дело по душе. Понять, чего ты хочешь от жизни. Ведь все эти женщины, о которых ты мне говорила, – Диана, Аманда, Селена… они же труженицы. Взаимоотношения с мужчинами – это только часть жизни, да и то в определенном возрасте. А не вся жизнь. Не может существование сводиться к смене нарядов, флирту и круглосуточным разговорам на тему «Как найти парня». Тебе всего двадцать один год. У тебя столько времени впереди. Займись воспитанием ребенка…
- Мне кажется, что я сломана… уничтожена…
- Ты всегда была одинока.  Тебе не хватало любви своих близких, ты не нашла себя в любимой профессии… и весь свой пыл, всю нерастраченную и никому не нужную нежность решила обрушить на этого мужчину. Как будто он может тебе заменить отца, брата, друзей и ровесников – всех сразу. Одинокие люди заблуждаются, если считают, будто влюбленность решает все проблемы. Чувство неприкаянности может только усугубиться.
- Я этого еще не осознала, но… ведь я теперь мать.
- И только от тебя зависит, как сложатся ваши отношения с маленькой донной Изабел. Как раз этому крошечному существу и нужна твоя любовь, нежность, забота и жертвенность… все, на что ты, как оказалось, способна. Ты только ошиблась с адресатом.
Да, это точно, падре.
               
                5 августа
Жуди подошел бы такой человек, как Лукас, сын доктора Орланду. Он парень с характером, защищает слабых, ее бы в обиду не дал. Лижия для него – слишком эмансипированная. Жуди – в самый раз.
А как Лукас заботится о больной сестре, Кларе… Он вспыльчивый, резкий, но преданнее и порядочнее не найти, если уж и подыскивать ей теперь положительного героя. Тадеу – размазня. Он при любом удобном случае может предать и подставить. Ей не стоит сокрушаться о разрыве тех отношений. Да она и, я думаю, не жалеет о бывшем женихе, которому дали полтора года тюрьмы.
Она не решается быть со мной откровенной, и зря. Теперь мы бы могли договориться. Еще до рождения дочери жена дала мне свободу… Настал мой черед подумать об ее интересах.
Жуди стала оживать. Она ходит в гости с малышкой, гуляет, с удовольствием выслушивает комплименты. Начинает осознавать, что теперь, приобретя горький опыт, стала менее уязвимой.
- Я ездила к Тадеу в тюрьму. Он так смотрел на меня… Я никогда его не любила, но вдруг подумалось: мне ничего не стоило бы возобновить наш роман. Дать ему надежду. Так приятно – позволять собой восхищаться, - рассказала она Артурзинью, когда они сидели у нас в гостиной, а я с Изабел на руках вышел на балкон.
Мне было слышно каждое слово.
- Лукас тоже смотрит на тебя с интересом. И ты в его вкусе: наивная романтическая героиня. Такая, как его сестра Клара. Не современный типаж. Ищи мужчин с рыцарским отношением к женщинам.
- Я буду общаться с ними в свое удовольствие, но ничего серьезного… не знаю, сколько лет пройдет, прежде чем я перестану бояться снова влюбиться и потерять почву под ногами. Может, целая жизнь…
- Теперь так живу и я, - признался Артур. – Говорю комплименты, завожу интрижки  -  одну за другой. Никому ничего не обещаю, не признаюсь в любви даже в шутку… Мне стало по большому счету все равно – Алисинья, Ноэмия или Арлетти… А Клара! Как хороша…
Жуди рассмеялась.
- Мама и Гуту считают, что этот период у тебя затянулся, Артур. Они надеялись, ты когда-нибудь захочешь семью и детей.
- Лишь бы какую семью  - «для галочки»? Это не лучше, чем спать лишь бы с кем. Хотя… раньше, в Средние века, люди считали, что надо жить из чувства долга. Никто никого и не спрашивал, хочет он или нет. Так положено.
Она вздохнула.
- Может быть, раньше жить было проще?
- Меньше вопросов, меньше ответов, которые нужно искать. Причем каждому – свои собственные ответы... Я лишь раз в жизни хотел жениться и видел в этом какой-никакой, но все-таки смысл… - он понизил голос. - И еще я понял одну очень важную вещь: лучше грустный смысл в жизни, чем вообще никакого. Скорбь может питать, вдохновлять, наполнять, а вот пустота…


                10 августа
Жуди внезапно вскочила ночью и бросилась на кухню – выпить стакан воды.
- Мне приснился такой сон… - призналась она. – Я видела брата.
- Гуту?
- Нет, Артурзинью. Он ночью стоял на кладбище возле могилы Аманды. Как статуя. Я подошла к нему, тронула за плечо, он не шелохнулся.  И вдруг я почувствовала: да он же каменный! Жуть, правда?
- Правда…
- Я заплакала, начала колотить по нему что есть сил, и статуя вдруг раскололась и распалась на куски. Что бы все это значило?
- Не знаю, Жуди, я не толкователь снов. Скорее всего, игра твоего воображения. Когда Аманда умерла в тюрьме, твой брат с ней не попрощался, и на похороны не пошел.
- Я это знаю. Он ходит один, когда стемнеет… не хочет, чтобы его там увидели.
- А отца-то он навещает? Или эта женщина, которая убила Зе Пауло, ему дороже?
Жуди не ответила. Она и сама не разобралась в том, что чувствует к отцу, тем более теперь, когда вся правда о его деятельности всплыла наружу. Он всегда был им чужим. Как и я – для уже почти взрослого Зеки?..

                2 сентября
Сегодня мы с малышкой смотрели мультфильм. Она улыбалась. Конечно, это еще совсем рано. Говорят, дети ближе к двум годам начинают разбираться в происходящем на экране.
Я переключил на другой канал. Оказалось, что это последняя серия сериала. Любопытно, как сценаристы решили закончить: нашли каждому по паре. Причем, буквально – в последних двух сериях. На протяжении долгих месяцев актерам было нечего играть, а в самом конце им быстренько «сляпали» семейное счастье с первыми встречными. Неужели они думают, что это интересно?
Какие вообще финалы могут нравиться? Мне – оригинальные. Даже трагические.  Все лучше, чем «каждой твари по паре». Причем подбираются они формально – шестилетний мальчик с шестилетней девочкой, немой парень с немой девушкой, мужчина-полицейский с женщиной-полицейским, врач с врачом, инженер с инженером…
Каждый дурак так может кропать сценарии.
В конце все выстраиваются по росту. И на экране – фотография всеобщего семейного счастья. Одни приторные парочки. До тошноты становятся все.

                3 сентября
Жуди решилась пересказать свой сон Артурзинью. Он отреагировал странно.
- Статуя раскололась… камни… Я почему-то думаю, что когда человек вот так затвердеет и не может выжать из себя ни слезинки, он вовсе не становится сильнее. Он рушится. Распадается на куски. Причем легче, чем можно было себе представить, глядя на него со стороны.
- Ты хоть раз заплакал, когда узнал о смерти Аманды?
Он еле слышно вздохнул.
- Я пытался. Но не получилось.
Не он один такой. Любопытный был бы финал этой истории –  выплаканные слезы. За годы, за десятилетия… всеми, кто в этом замешан.
И что бы вышло в итоге?
Вселенский потоп, не иначе.

                25 октября
Маленькой «донне Изабел», как ее все называют в шутку, сегодня исполнилось четыре месяца. У меня пропало желание делать дневниковые записи, в свое время я начал этот разговор с самим собой, чтобы прояснить мысли, как это делают многие. И доставить себе удовольствие посмеяться над окружающими – а я это люблю.
Сейчас, похоже, смешон стал я сам. И мне наплевать.
Работа перестала хоть сколько-нибудь интересовать меня, я отказываюсь от всех предложений. Каждый день я стараюсь сделать как можно больше фотографий моей малышки. Может, переквалифицируюсь в детского фотографа и моя «легенда» станет реальностью?
Я выдавал себя не за того, кем являюсь. Герои романов часто задают себе риторические вопросы: а кто я такой? И знаю ли я себя?
Есть ли кто-то (на земле или на небе), кто имеет обо мне более ясное и внятное представление, чем, может, я сам?
Эх, Билли-Билли… Благие намерения… Я строю планы воспитания своей дочери, мечтаю, чтобы она выросла самой умной и прозорливой женщиной, но кто сказал, что это путь к счастью?
Вот та же Диана… Она что – счастливая? А ведь умнее женщины я не встречал.
Ум тоже может отпугивать.
Многие знания – многие печали… это же дорога к такому Одиночеству, о котором наивная Жуди и представления не имеет. Нужна снисходительность к людям, терпимость, чтобы любить их, вопреки всем недостаткам. А не видеть в окружающих только стадо баранов. Ослов, которых можно только высмеивать или использовать.
Я жестче, чем Артурзинью. Он – человек легкий.
А ты, моя крошечная «донна Изабел»… ты какая?
Пока еще ты не можешь об этом мне рассказать.
Если ты и в самом деле будешь умнее своих родителей, вместе взятых, тебе будет ой как трудно влюбиться.
Вряд ли ты это сможешь вообще.


                2 ноября
Похоже, Лаис уверена, что постигла глубокий религиозный смысл моей внутренней перемены.
- Билли,  душа Изабел должна быть тебе знакома, ведь ты почувствовал что-то к ней сразу же? Это карма ваших давних отношений. В другом воплощении на земле вы уже знали друг друга, вас что-то связывало.
- Лаис, умоляю, только не надо заводить свою любимую песенку про реинкарнацию. Ты же знаешь, я скептик.
Но это – красивое объяснение.
Что ж, не хуже всякого другого.
- Может, ты обернешь меня в свою веру, я тоже надену какой-нибудь балахон, отобью тебя у Ренату, стану отцом еще и вашим детям плюс два моих собственных… одним словом, чем черт не шутит.
Я поймал на себе ее проницательный взгляд. А эта сумасбродка умнее, чем кажется.
- Тебе еще не стало скучно, Билли? Я понимаю – новое ощущение самого себя и своего места в мире, сейчас это кажется упоительным, но…
- Лаис, ты не веришь, что люди меняются?
- Почему же? Я верю. Немножечко – могут. И на какое-то время. Но целиком и полностью… рано или поздно подлинная натура берет свое. Конечно, когда говорят, что горбатого могила исправит, это кажется уж слишком пессимистичным… а мне хотелось бы быть оптимисткой, дорогой зять.
Она неожиданно мне подмигнула, и в этот момент напомнила своего ехидного брата Артура.
«Святая простота» в этом семействе – только моя драгоценная Жуди.
Увы.

                6 декабря
Иногда мне хочется все вернуть – восторженный взгляд моей жены, ее желание угождать мне во всем… Неужели мне этого не хватает?
Морочить голову дурочкам – это так возвышает в собственных глазах, чувствуешь себя Суперменом. Удовольствие, от которого я сам решил навсегда отказаться.
Я постарался сурово-сурово себя осудить и вынести что-то вроде «морального приговора».
Наверное, это не просто испорченность или цинизм… это как наркомания. Я так давно ни с кем не играл… не ощущал блаженства, видя податливость очередной жертвы моих «роковых мужских чар».
Никто не любил меня так, как она.
Но дважды, увы, в одну воду…

                7 декабря
Жуди клятвенно обещала мне не рассказывать дочери о том, какие нас связывали отношения. Пусть думает, мы с ней – обычная пара, и просто не сошлись характерами.
- Я не хочу ее ранить, Билли. Мне все еще трудно бывает смотреть на нее и вспоминать о том, как я за тобой бегала. Такой я сама себе стала противна. Это все – как кошмарный сон, о котором лучше забыть. И у меня получается.  Я будто выздоравливаю после долгой-долгой болезни, начинаю радоваться простым вещам…  Возвращается вкус к жизни, желание получать от нее удовольствие.
Мы договорились насчет развода. Он будет оформлен в ближайшие месяцы. Жуди вернется в дом своей матери. Они с дочкой будут меня навещать. Так, наверное, лучше всего.
Я попытался (из чистого любопытства) снова ее соблазнить – как-никак мы долгое время прожили под одной крышей. Мне нужно было проверить, действительно ли она настолько ко мне охладела.
Мы целовались. Ей это и раньше нравилось больше, чем все остальное.
- Билли, ты мой первый мужчина. С Тадеу мы не пошли дальше поцелуев. Наверное, от нашей близости я ждала слишком многого.
- Тебя не тянет в мою постель?
- Я тебя просто придумала. Начиталась любовных романов, решила, что ты – герой моей жизни. Отец это чувствовал. В одном из видеопосланий семье он предсказал, что кто-то вроде тебя наверняка появится в моей жизни, и я потеряю голову… Какой-нибудь опытный бабник… так он тогда выразился. А я поверю каждому его слову и готова буду ради него на все.
- Чем смеяться над собственной дочерью, лучше бы тратил на тебя время…  воспитывал, -  возразил я.
- Он вспоминал о нас только тогда, когда речь шла о семейном бизнесе… о деньгах.
Может, когда-то Зе Пауло тоже планировал стать самым лучшим отцом?..

                19 декабря
Я утратил свою власть над Жуди. А я, признаться, властолюбив. Да мне не стоит и тратить слова на то, чтобы вывернуться наизнанку, эти записи и без того выдают меня с головой. Мне НРАВИТСЯ снисходить до женщины, делать ей великое одолжение, смотреть на нее свысока, заставлять плясать под свою дудку, просить меня, умолять…
В состоянии ли человек даже при самом что ни на есть искреннем желании настолько исправиться, чтобы отказать себе в том, что доставляет ему наибольшее удовольствие в жизни?
Может, не стоит так уж винить себя, если есть женщины, которым в свою очередь тоже НРАВИТСЯ унижаться? Вешаться на шею? Надоедать? Устраивать сцены, истерики…
Любить своего мучителя?
Боготворить его? Обожать?
Неужели я впрямь заскучал, «честные отношения» - это все равно, что еда без перца и соуса.
Как я совмещу свои благие отцовские порывы с желанием манипулировать… управлять? Марионетки женского пола, которых я дергал за ниточки…
Как мне всего этого не хватает.
Изабел мне нужна, но нужны и они… все эти слезы и сопли… И – о, какая лестная мысль! – пролитые ради МЕНЯ.
Это похоже на раздвоение личности.
Но психиатр мне не поможет.
Ведь я не хочу стать цельной добропорядочной личностью. Это такая тоска…

                3 января, 2000
Ее зовут Карина. Это – подруга Жуди. Девушка кажется бойкой и самоуверенной. Для меня это – вызов. Сумею ли справиться?..
Ну что ж, попробовать стоит.
Она будет смотреть на меня неотрывно, искать моего расположения, есть с моей руки, делать все, чего я от нее захочу…
Поспорим?
Мне надо быть осторожным, для Изабел я – любящий папа, она не должна обо мне плохо думать. Если я буду делиться с ней, то говоря будто бы не о себе, а о других людях, или прочитанных книгах.
Найти какой-то баланс. Достичь хрупкого равновесия между Образом Папы для дочки и своими тайными склонностями…
В конце-то концов, все это довольно невинно. Психологическая игра со вполне уже взрослыми… я же не какой-нибудь педофил. Мне даже секс не особо-то нужен.
Ни один закон мира меня не осудит.
Да… и в самом-то деле - за что?


                5 января
У нее есть жених – высокий парень, накачанный. Карина, ехидно глядя на меня, заметила: «Мне нравятся такие мужчины, как Пауло, атлеты». Я посмотрел на нее в упор. Карина смутилась. Я знаю силу своего взгляда – он властный, жестокий…
Да, дорогая, твое самолюбие я не намерен щадить. Знаю, сложен я так себе, у меня маленький рост (из-за которого я так долго и серьезно страдал в далекой юности). Я не прощаю намеков на свою внешность. Ты и тебе подобные понятия не имеют, что приходится переживать таким, как я.
- Мне нравятся красивые женщины. Вот, например, Жуди. С ней в этом смысле мало кто может сравниться, - заметил я, с демонстративным пренебрежением разглядывая полненькую (но хорошенькую!) Карину. – А как она одевается… если у женщины есть вкус, чувство стиля…
Карина покраснела. Она была явно задета.
- Я недавно была в Рио, накупила там всякой всячины…
- Жуди одевается в Милане, Париже… и знаете? Ей все идет. Другие девушки рядом с ней кажутся… одним словом, на них как-то просто не обращаешь внимания, - я внимательно следил за реакцией этой самоуверенной девчонки.
Пусть я не произвел на нее впечатления, но самолюбие… Я сразу заметил: Карина тщеславна. Ей нравится одерживать верх, побеждать… и в глубине души хочется доказать, что она привлекательнее, чем Жуди.
- Я слышала, что вы разводитесь?
Я выдержал долгую паузу и склонил голову набок, продолжая изучать ее.
- Может, и да…

                20 января
Она села на диету. Неужели ради меня? Вот умора… Стала менять наряды по два-три раза в день, без конца смотреться в зеркало. Она ждет от меня комплиментов.
Карина, запасись терпением. Их очень долго не будет.

                25 января
Может, бросить эту игру? Не хочу, чтобы толки о моем поведении как-то затронули окружение Изабел. Ей сегодня исполнилось семь месяцев, малышка уже сидит. Стала такая вертлявая, за ней теперь глаз да глаз…
Какие они – наши дети? Когда учатся говорить, люди бывают шокированы – они слышат голос, интонацию своего ребенка и понимают: у него совсем не такой характер, как им казалось… или хотелось бы думать… Так, во всяком случае, говорила Лаис про своего сына Криса. Как только этот кроха заговорил, все остолбенели. Думали, он херувим, оказалось – такой сорванец-мальчишка…
Дождусь ли я первых слов Изабел, или мне расскажут об этом в письмах? Мне нужны хорошие отношения с семьей Морейра ди Баррус.
Я думаю об отъезде в Штаты. Лучше играть в свои игры подальше от них, эта часть моей жизни останется тайной.
Сплетни обо мне и Карине решительно отметаю. Даю себе слово прервать игру и начать новую – в другом месте земного шара, там, где я буду избавлен от внимания провинциальных кумушек Маримбы.

                3 февраля
Она просто уязвлена моим деланным равнодушием. Не влюбилась ни капельки.
Это, с одной стороны, хорошо – меньше кривотолков, да и ее жених Пауло не будет скандалить.
А все-таки… сдаться совсем без борьбы? Не попытаться одолеть этого самонадеянного болвана?


                17 февраля
Сегодня я получил письмо – кто бы мог подумать? Она делает первый шаг мне навстречу.
«Билли, не знаю, что происходит, я поступаю нечестно по отношению к Пауло, но… Ты должен мне объяснить, действительно ли я тебя интересую, потому что я начинаю сходить с ума от волнения и тревоги, стала сама не своя. Постоянно о тебе думаю. Один парень в школе постоянно меня высмеивал, а оказалось потом, он любил меня, но стеснялся признаться. Считал себя непривлекательным. Я его часто потом вспоминала. Мужчины ведут себя странно, если им нравится женщина. Я просто прошу тебя: будь со мной честным. Не бойся, что я тебя оттолкну. Пауло делал мне предложение, да, он мне нравится, но… я еще ничего не решила. Не думай, что поздно быть откровенным со мной. Карина».
Вот самонадеянность! Она считает, что я полюбил ее... ха-ха-ха-ха…
То говорит, что поступает нечестно по отношению к Пауло, то уверяет, что ничего еще не решила… однако, похоже, девчонка запуталась. Она даже не помнит, что пишет в предыдущем месте. Сама себе противоречит.
Я набрал номер ее телефона.
- Карина? Это Билли. Я получил твое письмо.
- Ты не считаешь, что я не должна была… все-таки ты ничего такого мне не говорил, может, все это просто – мое воображение?
- Ты красивая женщина. Ты и сама это знаешь.
- Значит… Билли, мне все это не показалось, ты думаешь… думаешь… обо мне?

                4 марта
Пауло – неплохой парень, но ей стало с ним скучно… может, Карина и не задумывалась об этом, пока не я «подсадил» ее на крючок интригующих бесед и постоянных поддразниваний.
Она и сама не знает, что чувствует.
Браво!
Прерваться бы… я ведь добился немалого – она обрывает мой телефон, задает массу вопросов, при этом клянется, что у нас с ней «просто дружба»… клянется так часто и бурно…
Так как – прерваться? Нет-нет, я продолжу. Мне надо сбить с нее спесь.

                2 апреля
- Билли, тот поцелуй… я поняла, что теряю голову… - призналась Карина.
Кстати, это у меня хорошо получается. Аплодисменты!
- Как насчет Пауло?
- Я его прогнала,  -  она смотрела на меня… нет, еще не умоляюще (это у нас впереди, если у меня хватит терпения дождаться), но так неуверенно… и вопросительно…
В какой момент я стал хозяином положения? Эта крошка не понимает: я был им всегда.
- Карина, ты девушка здравомыслящая, вот уж не думал, что ты можешь быть такой пылкой… такой откровенной…
Она покраснела, не заметив в моих словах издевки.
- Ты думаешь, я не осмелюсь сказать, что стоит тебе позвать, и я приду… в любое время дня и ночи…
- И я смогу делать с тобой что угодно? И ты согласишься?
- Тебе даже не придется об этом просить.
До постели я вообще-то доводить не собирался, но…

                5 апреля
Прибежала как миленькая. Разделась сама. И подставила губы для поцелуя. Мне захотелось рассмеяться ей в лицо, но я сдержался. Пусть один раз у нас это все-таки будет, а то решит еще, что со мной что-то не так. Одна из моих женщин как-то сказала – любовник я средненький, добавив, что это совсем не плохо. Вроде как комплимент.
Большинство мужчин (сколько бы они ни хвастались) таковы. Так что в этом смысле я – статистическая норма.
- Билли, сегодня мы были вместе впервые… когда это произойдет во второй раз, получится лучше, - сказала Карина, покрывая мое лицо робкими (кто бы мог подумать!) поцелуями.
Второго раза не будет.
Мечтай, дорогая. А я получил все сполна.

                20 апреля
Мы ужинали в ресторане. Я был спокоен и расслаблен – решение принято, все сомнения и колебания позади. Карина не сводила с меня тревожных глаз. Она схватила мою руку и с силой сжала ее.
- Билли, ты шутишь? Скажи мне, что это не правда. Ты просто боишься признать, что влюбился в меня, и бежишь от серьезных отношений…
- Карина, я уезжаю в Штаты. Ты все-таки не забывай о Пауло…
- Билли!
- Он ведь такой красавец, не так ли? Атлет. Ты сама говорила.
- Тогда мне казалось, что я влюблена… Сейчас мне твое лицо кажется интереснее всех… а когда ты так на меня смотришь, я начинаю дрожать…
Жаль прерывать игру на самом интересном месте, но… волевым усилием я заставил себя купить билет на самолет. Зека останется в Маримбе, его мать приехала. Через год он поступит в университет Рио.
Изабел будет жить в блаженном неведении.
Я – азартный игрок со стажем, за столько-то лет научился держать себя в руках и изображать безразличие. Если не устою перед соблазном продолжать историю с Кариной, это выйдет мне боком. Скоро она начнет устраивать публичные скандалы и домогаться меня на глазах у всех.
Кто бы мог подумать в самом начале… уж такая недотрога… такая гордячка… а гонор-то!
Вот кайф – брать верх над такими.
       

                26 апреля
                Последняя запись
Все, я в самолете. Дописываю свой дневник. Я не могу сделать выбор: дочь или игры. И то, и другое. Иначе это – не я.
Летом я буду любящим папочкой, жить в Маримбе и проводить время исключительно с крохой Изабел (никаких сплетен – ни-ни!). А потом уезжать в Штаты на большую часть года. Ждать писем и фотографий. И радоваться, что она никогда ничего обо мне не узнает.
Знаю я все о себе? Временами казалось, что – да, возникало желание запечатлеть это, мне помогали эти записки. Сейчас я разграничил и, как мне кажется, упорядочил свою жизнь, строю новые планы… Чего бы мне на самом деле хотелось? Услышать смех Господа Бога?
Моя соседка, явно американка, и феминистка, как большинство из них, бросила на меня скучающий взгляд без малейшего проблеска интереса. Я почувствовал, как Азарт снова взял верх над моей Рассудительностью.
 Не конкретно она – ЕЙ ПОДОБНЫЕ… их же такое количество в Штатах, какие это открывает возможности теперь, когда я уволился, и у меня масса свободного времени? Вот это – я понимаю, Игра.
Дневник завершаю. Ну, так и быть, напишу на последней странице обращенное к кипе бумаг слово «прощай». Прямо как сентиментальная барышня, честное слово.