Отпуск. 1940 год

ОТПУСК.
Ю.В.Попов

Часы на заводской проходной показывали 4 часа дня, когда из нее вышел Леонид Перов. Светло-серый костюм спортивного покроя, белая рубашка с широко распахнутым воротом, подчеркивали его спортивную фигуру, прекрасно гармонировали с теплым июньским днем.
Приятное лицо светилось радостной улыбкой, да и весь его вид показывал, что у него праздничное настроение. Настроение у Леонида действительно было праздничным. Только что он успешно отработал последнюю трудовую смену, а впереди- отпуск, первый отпуск за последние два года. Завтра он уезжает на юг, где его ждет дом отдыха, в несравнимой ни с чем, Одессе. Перов никогда раньше не был на Черном море и сейчас, идя к трамвайной остановке, мысленно рисовал себе самые радужные картины предстоящего отпуска.
Выйдя из трамвая, он зашел в Гастроном, купил бутылку вина, продуктов на ужин и пошел домой. Во дворе столкнулся с дворником дядей Митей. Тот, поздоровавшись, внимательно оглядел его, задержав свой взгляд на содержимом авоськи.
- Что празднуем?- заискивающе спросил он и вновь уставился на авоську.
-Да, вот, ухожу в отпуск- ответил Перов и, понимая, что быстро от дворника не отделаться, дал ему на пиво. Не став дожидаться продолжения разговора с вмиг повеселевшим дворником, Перов быстро пошел к подъезду. Ему надо было еще собрать вещи, да и не мешало бы хорошо отдохнуть перед дальней дорогой.
Приготовив нехитрый, холостяцкий ужин, Леонид устроился в своей комнате за небольшим столиком, накрыв его газетой,  приступил к ужину. Вино, ужин и предстоящий отпуск настроили Перова на философский лад. Как-то непроизвольно, перед глазами встали последние годы его жизни. Он учился и работал по вечерам, разгружая вагоны, скудного заработка матери не хватало, было временами очень тяжело и голодно. Но мать и слышать не хотела, чтобы он бросил институт. Наконец, настал долгожданный день- защита диплома прошла на «отлично». Потом завод, новые люди, много молодых и неопытных, пришедших по комсомольскому набору. Производство только отлаживалось, многое не ладилось. Приходилось чуть ли не по ночам работать и изучать технологию нового производства. И в таких условиях, неожиданно для него, его назначили начальником цеха. Теперь, перед Леонидом стояла еще более сложная задача: научиться руководить людьми, создать слаженный, знающий работу, единый коллектив. На это ушло почти два года тяжелой, порой изнурительной работы. Зато теперь, основные организационные трудности позади. Цех стал в числе передовых, а его самого считают одним из лучших и способных инженеров. Конечно, годы напряженного труда сказывались: он чувствовал, что очень устал, хотелось хорошо отдохнуть. И вот сбылось….
Вино настроило его на лирический лад, и в голове внезапно зародилась мысль: «хорошо бы приходить домой, а тебя встречает любимая жена».
Перов вздохнул и провел рукой по лицу. Вечно занятый работой, он особенно не задумывался над этим. Пожалуй, он бы и не против жениться, но как-то получалось, что не встретилась еще девушка, которую он крепко бы полюбил. Леонид девушек не сторонился, даже любил их общество. В редкие свободные часы, он не против был поухаживать за девушкой, сходить с ней в кино или на танцверанду, но если в этот вечер намечалась игра в футбол, то он тут же забывал о свидании и спешил на стадион. Конечно, девушки сердились и обижались, но долго обиду на этого синеглазого, приветливого юношу таить не могли, и только украдкой вздыхали.
- Надо жениться- решил Леонид, уже ложась в постель. И через мгновенье он спал здоровым, крепким сном.
****
На следующий день поезд мчал Перова на Юг. Лежа на полке, он с жадным любопытством смотрел в окно. Бескрайние колхозные поля, густолистые рощи, реки, деревенские избы, все это было ему интересно. Он так был поглощен мыслями о предстоящем отпуске, что не обратил особого внимания на своего соседа, вошедшего в вагон за несколько минут до отхода поезда и сразу же улегшегося спать. Сосед Перова, проспав часов пять, открыл глаза, сильно потянулся и мягко спрыгнул с полки.
- О, уже три часа, хорошо поспал- произнес он протяжным грудным голосом, взглянув на часы.- Хорошо поспал, - повторил и улыбнулся.
Перов, глядя на его красивое, немного заспанное, но улыбающееся лицо, тоже улыбнулся.
- Устали?
- О, пришлось помучиться: пока достал билет, ночь не спал, да и десятые сутки в дороге, немножко сдал, а впрочем, это мелочь. Я, знаете, - люблю путешествовать; ехать далеко интересно, если, кончено, не считаться с усталостью и неудобствами. Масса впечатлений, встреч. Кстати, Вы не в Одессу едите? Я еду туда на курорт впервые, хотелось бы с товарищем, одному как-то скучно.
- Так Вы тоже в Одессу и в дом отдыха «Солнечный»? Так это замечательно! Я тоже туда, будем вместе отдыхать, рад, очень рад. Давайте познакомимся: Михаил Турман, а Вас- Леонид Перов?- Прекрасно!
Время в пути для обоих пролетело быстро и интересно, Турман оказался прекрасным собеседником. Два года тому назад, по окончании Ленинградского института, Турмана направили на дальний восток. Его рассказы о жизни ДВК были свежи, захватывающи и образны. За разговорами время бежало не заметно.
****
Нарядная и кокетливая, веселая и чуть взбалмошная Одесса радушно встретила своих гостей. На вокзале стояли шум и гам. Встречающие и провожающие бурно и громко выражали радость встречи, пожелания удачной поездки; к ним присоединяли свои голоса представителя санаториев и домов отдыха, созывавшие своих отдыхающих; кричали возчики, сигналили шоферы машин, и все это купалось, захлебывалось в море света и солнечных лучей.
Это была Одесса, бурная, веселая, страстная и нежная, с особым, только ей присущим говором и шутками. Красавица Юга.
Леониду казалось, что он попал на первомайскую демонстрацию, его впечатление усиливала, гремевшая, казалось отовсюду музыка.
- Удивительно радостный город,- засмеялся Турман, после того как они с трудом пробились к своему автобусу.
В доме отдыха им удалось поселиться вместе. Из окна комнаты открывался чудесный вид на лазурную даль моря и стоявшие на рейде корабли;  бесчисленное количество белоснежных чаек, непрерывно кричащих и как бы образующих постоянно меняющееся белоснежное облако, оттеняли горизонт.
Начались прекрасные, сказочные дни. Леонид первые дни с утра и до вечера проводил на море. Турман, горячий и нетерпеливый, жадный, как он любил выражаться: «до мирских наслаждений», покорно выдерживал эти «морские процедуры» в течение трех дней, потом запротестовал:
- Довольно, всему свой черед и мера. За месяц мы должны взять все, что может дать Одесса, кроме того, я должен здесь найти себе невесту, а для моря достаточно и дня.
Короче говоря, вечером третьего дня пребывания в доме отдыха, они отправились знакомиться  с окрестностями. Побродив по улицам города, зашли в небольшой павильончик, где полакомились таранькой, запивая ее холодным пивом, заодно решая, какое выбрать направление прогулки.
- Знаешь, Леонид- весело сказал Турман,- у меня здесь, в Одессе должна быть родня, правда, я из нее никого не знаю, но тем интереснее. Короче, пойдем с визитами, а?
- Нет, ответил Перов,- мне не хочется в такой вечер ходить по тетушкам и бабушкам, лучше мы сделаем так: ты, Миша, иди один, прозондируй почву, если у твоих тетушек есть племянницы, то следующий рейс совершим вдвоем.
После небольших препирательств, они все же решили, что Перов вернется в дом отдыха, а Турман займется поиском родных.
Перов вскочил в подошедший трамвай и остался на площадке. В вагоне народа было мало. Он рассеяно смотрел в окно, недавно такое приподнятое и веселое настроение внезапно сменилось какой-то непонятной грустью.
На следующей остановке в вагон вошли две девушки, они остановились недалеко от него, о чем-то оживленно разговаривая. Сердце у Перова невольно забилось, он почувствовал сухость во рту и необычное волнение охватило его. Обе девушки были красивы, но одна из них… Нет, он еще не встречал такой стройной фигуры, таких удивительно мягких черных волос, обрамлявших несколько бледное лицо. Леонид не мог оторвать от нее глаз, и когда девушка случайно взглянула на него темно- синими, почти черными глазами и надменно улыбнувшись, что-то сказала подруге, на что та тихо рассмеялась, готов был провалиться сквозь пол. Ее подруга, смуглая и черноглазая, повернула голову в его сторону и улыбнулась. Перову стало совсем не по себе,  дрожащей рукой он вытащил платок и вытер со лба крупные капли пота. В голове лихорадочно мелькала только одна мысль: «Я должен, должен познакомиться с ней, должен…». Перов глубоко вздохнул, точно приготовившись к прыжку в ледяную воду, сделал шаг, раскрыл рот и совершенно неожиданно для себя хриплым голосом произнес:
- Девушки, прошу прощения, вы не из дома отдыха «Солнечный»? Первая девушка на мгновение взглянула  на него и отвернулась, вторая, с какой-то непонятной улыбкой, хитро прищурив свои огромные глаза, мягким голосом произнесла:
- Не ошиблись, мы из этого дома отдыха.
- Лиля…- тихо произнесла первая и нахмурила густые брови.
Между тем, Перов, немного придя в себя, и, стараясь не смотреть на поразившую его девушку, обратился к ее подруге:
- Но почему я вас раньше не видел? Вы давно отдыхаете?
Смуглая девушка взглянула на свою отвернувшуюся подругу, тряхнула головой и с тем же скрытым смехом в голосе сказала:
- Ах, вот как, так вы из «Солнечного»? Ну, а мы приехали только сегодня, верно, Тома?
Тома повернулась к Лиле:
-Ну, к чему этот разговор, мы не отдыхающие, а вот и ваш дом отдыха,- поспешите молодой человек, вам пора ужинать.
Они вместе вышли из трамвая.
- Слушайте девушки, если не секрет, то куда вы идете?
В голосе и выражении лица Перова было очевидно что-то такое, что заставило девушек удивленно посмотреть на него.
- Мы идем на берег моря, погулять,- сказала Тамара.
-Девушки, возьмите меня с собой, ну его к черту ужин, я тоже хочу подышать морским воздухом.
- Ну, что ж- засмеялась Лиля, -идемте.
Солнце начинало постепенно погружаться в воду, окрашивая ее в золотисто-пурпурный цвет. На пляже было малолюдно и тихо, волны лениво плескались о берег, дул слабый освежающий ветерок.
-Давайте возьмем лодку,- предложила Лиля,- кстати, как Вас зовут молодой человек? Леонид? Ну и прекрасно, будем знакомы. Они взяли лодку и поехали кататься. Наступающая мягкая, летняя ночь, тихое море, отсутствие людей- все это невольно сближало. Перов начал себя чувствовать свободнее, ему уже казалось, что с этими девушками он знаком очень давно. Грести не хотелось, и лодка медленно покачивалась на чуть заметных волнах. Постепенно завязалась оживленная беседа. Говорили о живописи, литературе.
- А музыку Вы любите?- внезапно спросила Тамара.
-Музыку? Музыку люблю вообще, но в ней я- профан, а Вы играете?
-Да, немного.
-О, она скромничает, -засмеялась Лиля,- она великолепно играет и исключительно поет!
Перов стал просить Тамару спеть. Она не заставила долго просить себя и запела. Голос у нее оказался удивительно чистым, звучным и свежим. Он несся над притихшим морем, как чайка, то вдруг взвивался высоко вверх, то стремительно падал вниз. Когда она закончила петь, Перов молчал, он был ошеломлен. Тамара, в первый раз, как-то просто, по-детски взглянула на него и слегка улыбнулась:
- Что же Вы молчите?
-Я не нахожу слов, это было так…,- он замолчал и глубоко вздохнул.
Возвращались поздно. Перов был точно в чаду: он никогда не встречал такой девушки и так чудесно не проводил время.
Турман был уже дома.
- Однако, Леонид, ты и загулял, чувствую неспроста, давай выкладывай все.
-Слушай, Михаил, я сегодня встретил девушку,- задумчиво говорил Перов,- я не знаю, есть ли еще такая на свете, да это и неважно, но без этой девушки я не  смогу жить на свете.
Турман лежал и улыбался:
- Обычная история, Леонид. Курортная любовь самая недолговечная, приедешь домой, сразу все забудешь. Кстати, ты говоришь, они завтра придут? А вторая тоже интересная, с огоньком? Что ж,- подходящие нам будут- поженимся, а пока спать. Я зверски устал. Ты хорошо сделал, что не пошел со мной, ничего интересного.
 Перов долго не мог уснуть и только под утро забылся тяжелым сном.
На следующий день он с нетерпением ждал вечера, даже Турман, обычно спокойный и несколько флегматичный, заразился его нетерпением:
-А вдруг, обманут, ты говоришь в восемь обещали… И вторая- интересная?
- Не каркай, Мишка, -злился в от Перов, на что Турман отвечал:
-Чудак, я же только предполагаю, мне и самому хочется увидеть твоих фей, заинтриговал ты меня.
****
Дни замелькали, как телеграфные столбы за окнами экспресса. С утра и до вечера молодые люди проводили время с девушками. Утром на пляже, вечером- в саду, в кино, или на танцплощадке.
Однажды они зашли в ресторан и, выпив там вина, в приподнятом настроении, смеясь и шутя, вышли на улицу. Тамара предложила пойти к морю, Лиля на танцплощадку. После недолгих споров решили: Тамара с Леонидом идут к морю, а Лиля с Михаилом на танцы, встречаются на пристани.
Придя к морю, Леонид с Тамарой присели на лавочку. Сгущались сумерки, в небе замерцали первые звезды. Леонид что-то оживленно говоривший, внезапно замолчал. Несколько минут они сидели молча. Тамара задумчиво смотрела на  море, Леонид на нее. Внезапно их взгляды встретились, он привлек ее к себе и их губы слились в долгом и страстном поцелуе.
- Довольно, довольно,- сказала она, когда он захотел вновь ее поцеловать и печально улыбнулась.
-Давай лучше поговорим. Я давно хотела тебе сказать, но как-то раньше не получалось. Ну, рано или поздно, но об этом нужно поговорить, так что сиди спокойно и слушай.
Что-то в ее голосе, в печально смотревших глазах, во внезапно появившейся поперечной складке на чистом лбе, заставило Леонида вздрогнуть и, точно почувствовав опасность, он теснее привлек ее к себе. Тамара продолжала смотреть в море, во всем ее фигуре чувствовалась напряженность, тонкие и  гибкие пальцы нервно теребили концы косынки. Она нахмурила брови и тихо сказала:
-Так вот, Леонид, нам нужно расстаться и как можно скорее. Уезжай. В Москве  у тебя, наверное, есть девушка, если нет, то найди и женись, так для тебя будет лучше.
Она вырвалась из его объятий, встала и потом опять села:
-Ах, Леонид, Леонид, какой ты славный… ты ведь совсем меня не знаешь. Она глубоко вздохнула.
-Сколько мне пришлось пережить, ты и представить себе не можешь. Я- конченный, испорченный человек. Мне 19 лет, но я уже не девушка. Она замолчала, но протестующе подняла руку, когда увидела, что он хочет что-то сказать.
-Но не это главное,- продолжила она. Лицо ее побледнело, очевидно ей стоило немалых усилий выдавливать из себя трудные слова признания.
-Так вот. Отец мой и мать в 1934 году были расстреляны, они оказались врагами народа. Мы с братом остались одни. Я безумно любила отца и была его любимицей. Отец был видный врач. Его брат жил во Франции, и папа, бедный, все стремился туда уехать. Отец не принимал существующий строй. Помню последний день. Папа приехал озабоченный и расстроенный. Он сел на террасе и задумался. Я села за рояль и заиграла его любимый ноктюрн Шопена, но он был где-то очень далеко.
Вдруг подъехала машина. Из нее вышли трое в штатском. Они провели обыск и все опечатали, а папу с мамой увезли. Но я их люблю и буду любить!- последнюю фразу она почти прокричала. Помолчав, она продолжила:
- В доме остались мы с братом и няня. Но и она на следующий день ушла куда-то. В школу и консерваторию я не пошла, а через день мне позвонили и сказали, чтобы я больше в консерваторию не приходила. Несколько дней спустя нас приютила к себе одна старушка, дальняя родственница мамы. Она жила на окраине, в школу ходить было далеко, впрочем, скоро пришлось бросить и ее. Обстановка создалась невыносимая: на меня и брата смотрели, как на зачумленных. Пришлось отсиживаться дома, заниматься хозяйством, а я так хотела учиться, и, главное, играть, играть мне хотелось до боли, но инструмента не было. У меня не стало подруг, видимо, их отталкивала боязнь дружбы с дочерью врагов. С ребятами было проще, уже с 15 лет у меня была масса поклонников. К общественной жизни меня не привлекали, а сама я не могла, да и не желала. Со временем стали появляться новые подруги и ухажеры, мне оказывали знаки внимания, дарили подарки. Теперь, уже я с высоты смотрела на своих бывших подруг. Ну, а дальше понеслось, пошло, поехало. Было только трудно начать, но играть с огнем, да не обжечься…
Когда я увидела тебя в первый раз, то сказала Лиле: «Вот- очередной ухажер». Мне и знакомиться с тобой не хотелось, а теперь вот не знаю, что со мной делается. Мне как-то легко с тобой, это, конечно, не любовь, это какое-то новое чувство, похожее на то, что я испытывала к отцу. Мне рядом с тобой хорошо и спокойно. Я так давно не испытывала настоящих, бескорыстных чувств… Ах, Леонид, как мне не хватало нежности и ласки. Я не знаю, может, я была бы другой, если бы раньше встретился человек, который проявил бы ко мне настоящую отцовскую или материнскую нежность, любовь без этого животного интереса. Я чувствую, что ты меня сильно и по- иному любишь, чем любили меня раньше. Мне жаль тебя, себя и вообще… Мужем и женой мы быть не можем, нам нужно расстаться, Леонид, расстаться скорее и не мучится.
Леонид, пока говорила Тамара, был словно в огне. Ее слова били точно палкой по голове- мучительно болезненные и оглушающие. Он вдруг почувствовал себя слабым, точно после перенесенной долгой и  тяжелой болезни. Он взял ее холодную и слегка дрожащую руку и нежно стал гладить.
- Знаешь, Тамара,- начал он тихим и медленным голосом, обдумывая каждое слово- то, что ты сказала, мне было больно слушать, но я хочу, чтобы ты знала, я встречал немало девушек, испытывал к  ним разные чувства, но такого, как к тебе- я не испытывал ни разу, и, клянусь, не испытаю никогда. Я не хочу и не могу требовать от тебя ничего, но я не смогу жить без тебя. Давай уедем в Москву, в любой город и будем жить, клянусь, ты никогда не будешь иметь повода обижаться на меня. У меня нет слов, чтобы выразить все что у меня на душе, но я буду тебе хорошим мужем. Я так люблю тебя!
-Леня, милый, я тебе сейчас ничего не скажу, подумай еще хорошенько, подумай о том, кто ты, и кто я, а потом посмотрим… А пока пойдем, поздно уже. Ты не провожай меня, не надо.
*****
Тамара сидела в своей небольшой комнатке, за небольшим столиком, обхватив голову руками. Тяжелые мысли не давали ей покоя. Прожито только 19 лет, лучшие годы в жизни человека- это весна, а у нее ее не было. Она чувствовала себя точно заразнобольная и накапливала ненависть ко всем окружающим. И вот появился человек- открытый, честный, горячо любящий.
Девушка со стоном встала, тяжело опустилась на пол и посмотрела в угол, где висит, не видимый во мраке, образок Богоматери- последний подарок отца.
- Боже, святая матерь, что мне делать, как поступить?- лихорадочно зашептала она, а из широко открытых глаз полились слезы.
- Ты еще не спишь, молишься, сестра? О чем может молиться ночью девушка?
 Тамара вздрогнула и быстро поднялась. На фоне окна вырисовывался смутный мужской силуэт.
- Это ты, Александр, ты напугал меня.
- Ты не должна бояться, ты должна быть всегда смелой. Я зашел поговорить с тобой- и черная фигура ловко влезла в окно.
Присев на стул, он достал папироску, закурил и, сделав глубокую затяжку, произнес:
-Я слушаю, Тамара, говори.
- Я не знаю, что со мной делается, но я так больше не могу, и у меня нет сил- задыхающимся голосом произнесла Тамара.
-Зато я знаю в чем дело, сестра,- лениво ответил брат,- ты, мужественная девушка, распустила как индюшка нюни и вбила себе в голову глупейшую мысль: будто ты влюбилась.
-Нет, Александр, я не вбила, как ты говоришь, себе в голову, это пришло само. Я пробовала выбросить эту мысль. Но…Видимо, так угодно Богу, это моя судьба. И я чувствую, во мне начало что-то меняться. Да, на нас свалилось страшное горе, выпали большие испытания. И под их воздействием, нашу клятву- вырасти и отомстить за смерть папы и мамы- я всегда воспринимала как цель своей жизни. Вспомни, я с радостью выполняла все твои поручения, жертвовала своей честью и гордостью, даже бы жизнь отдала, только бы отомстить за родителей и всех несчастных. Я была уверена, что мы вершим правосудие. Хотя временами, меня одолевали сомнения- правы ли мы? Тем ли путем идем? Встречи с какими-то авантюристами, убеждающими нас, что страна на краю гибели, скоро конец этой большевистской вакханалии, и будет прежняя, достойная нас жизнь, но нужно бороться… И при этом, постоянные выпивки, гулянки и даже… Вот и ты, я замечаю, последнее время стал много пить, почему? Не те же сомнения одолевают тебя? Вот и Лильке, мне кажется, куда интереснее проводить время с Михаилом, чем считать пароходы в порту. А жизнь идет совсем не так как нам хотелось. Идет не по тем путям, что нам пророчат, а по тем, которые прокладывают ей большевики, а с ними- народ. А с нами кто? Неизвестные темные личности, пьяницы и просто всякая дрянь, преследующие каждый свои цели и, меньше всего, думающие о высоких целях. И с ними мы хотим перевернуть жизнь? Я думаю, что никакой гибели страны не будет, и жизнь, к которой мы хотели вернуться, никогда не наступит.  Ты, или должен смириться и жить как все или уйти.
Она несколько мгновений помолчала.
- Тяжело жить и сомневаться. Видеть, как люди с радостью работают, совершают геройские поступки, как улучшается их жизнь и убеждать себя в том, что это не правое дело, мобилизоваться на борьбу с ними, как это тяжело. У меня голова идет кругом.
Александр закурил новую папиросу, выпустил дым и усмехнулся:
-Ты все сказала, сестра? Теперь послушай меня. Кстати, у тебя есть вино? Нет?- жалко. Так, значит, герои, славные люди страны. Тебе захотелось стать такой, как они, быть знатным строителем коммунизма, иметь почет и любимого мужа- орденоносца. Как это убого и по- мещански, пошло. Кто эти герои, эти строители новой жизни? «Мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем»? Ха-ха. Этот  полуграмотный народ, который вдруг решил, что он хозяин страны? Господи, какие наивные людишки, как здорово им власть затуманила головы. А чтобы проще это было сделать, убрали интеллигенцию и всех здравомыслящих под видом «врагов народа». И осталась толпа, которая послушно следует туда и делает то, куда и что прикажут. А чтобы это выглядело достойно, придумали сказку про светлое будущее, которое только геройским трудом можно построить, не считаясь ни с какими трудностями и потерями. Вот и строят до сих пор, не понимая, что не для всех это будущее. Да, далеко и ходить не надо. Вот наш голова городской. Брюхо отрастил такое, что чуть по полу им не метет, машину ему подают, а идет что граф. А к нему на прием народ, ждут: может соизволит, примет сегодня? Или вот, соседка твоя. С утра до ночи гробится на колхозном поле, а что имеет: полуразвалившийся дом и скудные крохи, выдаваемые, на так называемые трудодни. Да…
Он замолчал, вновь закурил и продолжил:
-Да, есть, есть герои. Вот по радио каждый день передают: Иван Иванович своим геройским трудом вспахал 5 гектаров выше нормы, а Авдотья Савелова достигла высоких надоев с одной коровы…Уф, даже жарко стало. Труд превратили в геройство. А чтобы все стремились к этому, награждают и прославляют. Вот мы как к народу. А еще и карточки отменили на хлеб, бери сколько хочешь, ну чем не жизнь! Только вот цены на этот хлебушек подскочили и купишь его теперь меньше, чем по карточкам, не беда, трудитесь больше и будет лучше.
-Жить лучше стал не народ, а тот кто приспособился к этой власти, кто больше всех прославляет ее. Да и остальные потихоньку приспосабливаются. И шагает человек вроде бы к светлому, а на самом деле- возвращается назад. Коммунизм может быть и хорош, да не тот, что товарищи строят. Но, Слава богу, есть у нас люди, которые против такой жизни. Нам надо объединиться, призвать на свою сторону новых борцов. Человечество со временем будет с благоговением прославлять наши имена, а ты усомнилась, ослабла. Мы работаем на историю, нас стремятся уничтожить, а мы должны победить, а для этого все средства хороши, тем более, что большевики не стесняются любых средств. Ну, довольно об этом. Мы слишком далеко зашли, чтобы возвращаться, да и некуда, ты забыла, кто мы для них? Кстати, этот молодой человек, с которым ты проводишь слишком много времени, он действительно крупный инженер? И он тебя любит?
- Брат, единственная просьба- девушка взволнованно поднялась со стула,- ни слова о нем.
-Тамара, ты моя не только сестра, но ближайший и лучший друг. Поэтому я вправе интересоваться и близко принимать к сердцу все, что касается тебя.
-Понимаешь, Саша, он совершенно не такой, как другие. Он такой нежный, неиспорченный. С ним просто и легко.
Наступило продолжительное молчание. Близился рассвет.
-Да, хриплым голосом, нарушил тишину брат,- что же тебе посоветовать? Лучше, конечно, забыть, перестать встречаться.
-Но, Саша, - это так мучительно, и, пожалуй, невозможно. Он разыщет меня, а оттолкнуть его сама- я не могу.
Александр задумался и вдруг спросил:
-Сколько ему еще осталось быть в доме отдыха?
-Неделю, а потом он еще может здесь жить месяц.
-Так, это замечательно. Пускай твой возлюбленный выписывается из дома отдыха и перебирается к тебе. Время достаточно для того, чтобы понять будете ли вы вместе или расстанетесь, да мало ли что, все будет зависеть от тебя. Буду откровенен, если он будет  с нами, мы окажем неоценимую услугу нашим друзьям и самим себе. Это будет твой последний вклад в дело нашей борьбы. Помни, успех этого дела,- это счастливое твое будущее.
- Ты знаешь, медленно сказала Тамара- у меня развитый инстинкт. Он меня никогда не обманывал. Боюсь, что все это плохо кончится.
- Не думай об этом. Ну, до встречи и не делай глупостей.
****
Перов долго бродил по опустевшим аллеям парка, мучительно раздумывая над сложившейся ситуацией. Как ему, работнику оборонного завода, комсомольцу, жениться на дочери врагов народа, но с другой стороны, он чувствовал, что так сильно любит Тамару, что без нее будет глубоко несчастным.
«Женюсь, только бы она согласилась»- решил он и, тяжелой походкой усталого человека, отправился в дом отдыха.
Михаил уже лежал в постели.
- Опять, ты припозднился. Ну, как у вас дела, романтические натуры? Кстати, я ухожу из дома отдыха и переселяюсь к Лильке, а затем мы уезжаем в ДВК, здорово?
-Не любит она, наверное, меня- задумчиво сказал Перов.
-Тамара тебя не любит? Ты, что, смеешься? Лилька говорит, что Томочка совсем с ума сошла-не ест, не пьет и все из-за тебя, дурень.
-А чтобы ты сказал, если бы скажем, родители твоей Лили оказались не совсем порядочными людьми?
-А они не только порядочные, а совсем беспорядочные, отец с матерью сидят, вот уже 6 лет, даже не знаю за что, так по мне- была бы Лилька порядочная. Так, что не смущайся того, что у Тамары с родителями не все благополучно. Тамара, по-моему, девушка отличная, а дети, как говорится, за родителей не отвечают. Женись, благословляю. И он повернулся на другой бок.
****
Мрачный, не выспавшийся Перов после завтрака отправился на пляж. Сердце его учащенно забилось, как только он увидел вдали стройную фигуру любимой девушки. Ему захотелось броситься к ней, но он медленно подошел и сдержанно поздоровался. Лицо девушки было бледным, из под опухших и покрасневших век, глаза смотрели печально и строго.
-Отчего ты сегодня такой странный?- тихо спросила она.
-Тамара, у меня только одно на уме: согласна ли ты быть со мной всегда?
Она вздохнула и сказала:
-Я хочу тебе предложить следующее: ты выписываешься из дома отдыха и поселяешься у меня, или снимем комнату и будем жить вместе, а там, что будет.
-Тамара, радость моя!
-Ты доволен? Ну, вот, у нас будет месячный испытательный срок. Не сойдемся во взглядах, что же- разойдемся, полюбим друг друга крепче, будем мужем и женой.
-Милая, счастье мое, я никогда не разлюблю тебя,- взволнованным голосом ответил Леонид.
Счастливые и радостные, разгоряченные солнцем и любовью, они шли по пляжу и строили планы своей будущей жизни. Глядя на Тамару, Перов находил ее еще более прекрасной и совершенно забыл о недавно терзающих его мыслях…
Они еще долго гуляли, а утром Перов, выписавшись из дома отдыха, поселился у Тамары. Он даже забыл о Михаиле, впрочем, и Михаил редко вспоминал о Перове, он также утолял и никак не мог утолить свой любовный голод.
Но вот в один из дней, все четверо встретились в столовой. После взаимных дружеских укоров в том, что забыли друг друга, договорились вечером следующего дня устроить вечеринку.
Они собрались в доме у Тамары. Из гостей были двое: брат Тамары и его товарищ, высокий, плотный, начинающий лысеть человек, любитель выпить и цыганских песен. Все были в хорошем настроении, много шутили, пили и танцевали.
Если бы Перов мог, хотя бы на секунду представить себе, чем закончится вечеринка, если бы мог…
****
Голова раскалывалась от боли, очень хотелось пить, но почему-то было страшно шевельнуться и нарушить гнетущую тишину. Перов попробовал понять где он, где Тамара и, вообще, чем закончилась вечеринка. Он с трудом открыл левый глаз, правый не открывался. Темно. Решил встать, но сделанное усилие причинило невыносимую боль и заставило его застонать.
Левой рукой, правая не действовала, он осторожно ощупал голову и лицо. Обычно мягкие волосы, плотно склеились на затылке в жесткий комок, до носа и левого глаза больно дотронуться. Леонид хотел крикнуть, но вместо крика вырвался протяжный стон. Сильно закружилась голова, и он потерял сознание.
Когда он очнулся, то с трудом понял, что находится в маленькой коморке, в которой не было даже окна. Кроме кровати, на которой он лежал, у стены стоял небольшой стол, на котором тускло светила керосиновая лампа, высвечивала какую-то странную тень. Он вновь осторожно ощупал голову, как бы помогая ей вспомнить, что случилось и обнаружил, что почти вся она была крепко забинтована, так же, как и рука. На мгновенье память вернулась к нему: «Мы много пили, потом, кажется, пошли гулять, кто-то напал, драка». Что было дальше, он вспомнить не мог. Неожиданно тень зашевелилась и голосом Александра спросила:
-Ну, что очнулся?
-Саша, Слава Богу, хоть ты пришел. Что случилось, где я, где Тамара- почти шепотом спросил он.
-А, ты, разве ничего не помнишь, Леонид?- каким-то странным голосом переспросил Александр. Он печально усмехнулся и продолжил:
-Вечеринку помнишь? Так вот. Мы изрядно выпили. Девчата ушли спать, а мы сели играть в карты. Потом решили прогуляться. Черт знает, как это произошло, но мы с Михаилом пошли прямо по улице, а вы с Сергеем свернули в глухой переулок. Что там у вас произошло, я не знаю, но только, когда мы спохватились вас и пошли искать, то услышали стоны и увидели ужасную картину: ты сидел на лежащем Сергее и бил его по голове булыжником. Мы едва оттащили тебя. Ты был сам не свой- вырывался и грозил убить Сергея. А Сергей был уже мертв. Нас охватил безумный ужас, мы бросились бежать, с трудом увлекая тебя за собой. Видимо, вы крепко дрались, тебе тоже здорово досталось. Но из-за чего? Я знаю, что Сергей в прошлом был влюблен в Тамару, может он что-либо плохое сказал о ней? Ты все бормотал, что не позволишь никому ее оскорблять. В общем, скверная история, к тому же нашли твой паспорт, недалеко от того места…
Точно каменная громада обрушилась на Перова. Он тупо думал только об одном: «Хорошо бы сейчас умереть. Он комсомолец, советский инженер- убийца. Нет, это невозможно». Но, факты, его состояние, да вот- живой свидетель. Неописуемый ужас сковал его.
 Как сквозь глухую стену донесся до него голос Александра:
-Но по закону, за такое расстрел. Тяжело умирать в расцвете сил, когда жизнь человека только начинается.
-Скажи- прошептал Леонид- я могу видеть Михаила или Тамару?
-Тамара больна, у нее нервный срыв, а Михаил с Лилей днем уехали из Одессы.
-Так, вот- через некоторое время продолжил Александр,- впереди слава- яркая жизнь, любовь и вот нелепый случай,- и всему конец. Перов вздрогнул: «Ты говоришь, конец всему?»
-Вчера ночью кончилось твоя жизнь, Леонид, впереди смерть или…
-Или?
-Я могу тебе помочь. Ты, можно сказать, муж моей сестры, она не может жить без тебя, а я не могу допустить ее смерти. Ты будешь жить, Леонид! У тебя будет все: слава, любимая жена. При твоих способностях и специфичности знаний тебе будет легко работать везде, мир велик.
Перов плохо слушал, что говорил Александр, но последние слова его достигли сознания Леонида.
-Ты, что, ты предлагаешь мне совершить еще большее преступление- предать Родину?
-А что, ты, считаешь Родиной?- Обреченную страну, людей отрекшихся от Бога, растоптавших святых отцов, ради призрака величайшего в истории обмана. Людей, вступивших на путь духовного растления? Людей, топящих в крови лучших своих представителей. Да разве можно в такой стране строить что-либо, кроме кладбищ? Подумай, Леонид. Для людей, у которых есть еще крупица разума.
-Уйди, уди.
Александр подбежал к кровати и зловеще произнес:
-Мне жаль, еще раз подумай. Не согласишься, тебя ждет долгая и мучительная смерть.
И уже закрывая дверь, добавил:- Подумай… И о Тамаре тоже.
Несмотря на сильную боль и слабость, Перов лихорадочно пытался разобраться в произошедшем:
-Я убил, но Александр предложил мне путем предательства не только сохранить мне жизнь, но и.. О, значит, он не просто.. он шпион и с кем-то связан. Хотел меня завербовать. И никто об этом не знает. А Тамара? Неужели и она? Нет.
Он не слышал, как тихо открылась дверь, и в нее проскользнула Тамара.
-Леонид, дорогой, я боялась опоздать. Я все знаю и все тебе расскажу. Только сейчас нам надо срочно бежать. Ты можешь идти?
Перов, точно в бреду, с трудом поднялся и, поддерживаемый Тамарой, покинул комнату. Часто останавливаясь и прислушиваясь, Тамара увлекла его вперед и прерывистым шепотом рассказывала события последних дней.
-Брат посоветовал, чтобы мы сошлись поближе. Он говорил, что ты меня очень любишь и согласишься уехать со мной из страны. Мне очень хотелось счастья, настоящей любви и я, как безумная, согласилась. Но меня обманули, как обманывали не раз. Они никуда не собирались отправлять меня, а тем более тебя. Единственная цель была у них: с моей помощью, как бывало раньше, завлечь тебя в свои сети и сделать агентом. Когда я отказалась, они решили пойти другим путем. На вечеринке меня, Михаила чем-то подпоили, что-то дали и тебе. Потом тебя вывели в сад и попытались получить какие-то сведенья, но ты им ничего не сказал. Тогда они тебя сильно избили и перетащили в катакомбы. На следующий день брат сказал мне, что ты согласен и готовишься к отъезду со мной. Я не поверила не единому его слову. Я нашла Сергея и у него выяснила всю правду. Но они узнали, что Сергей мне все рассказал и ночью его убили, а убийство решили приписать тебе. Вот, Леонид и все. Да, Лиля и все, кто не в катакомбах- арестованы. Тайник, в котором ты был, я знала, сразу поспешила, а… Она вдруг вздрогнула и прислушалась. Где-то сзади слышался шорох осторожных шагов.
-Они обнаружили твой уход,- тихо прошептала она, спеши, вперед, держись все время правой стороны, выход недалеко, он выходит прямо на пляж вашего дома отдыха. А я задержу их, родной, двигайся скорее.
-Нет, Тамара, я останусь с тобой.
-Ты пойдешь вперед, если нас захватят обоих, обоим и конец. Ты должен дойти… там ждут, и ты спасешь меня. Здесь мой брат, мне ничего не сделают. Быстрее иди.
Он нехотя тронулся, она подбежала, крепко поцеловала его и подтолкнула:
-Только скорее, милый, и держись правой стены.
Оставшись одна, девушка прижалась к стене и устремила напряженный взгляд в темноту, откуда приближались шаги. Вот они совсем близко.
-Кто здесь?
Шаги смолкли и воцарилась тишина, затем глухой, словно из под земли донесся голос:
-Это ты, сестра? Шаги вновь зашуршали.
«Минут 10 надо Леониду, чтобы добраться до выхода,-подумала Тамара,- только бы не упал. Нужно потянуть время».
- Брат, больше ни шага.- Голос строг, рука крепко сжимает браунинг. Человек остановился.
-Что же случится, если я все-таки пойду?
-Я буду стрелять- выдыхает девушка.
-И это говорит моя сестра, дочь одного со мной отца?
-Да, это говорю я, твоя сестра.
Из темноты вырвался узкий луч света, метнулся по сторонам, затем осветил бледное лицо. Раздался громкий хлопок, напоминающий удар бича и, девушка, как подкошенная упала на сырой песок.
Перов с трудом продвигался вперед. Вот, кажется, стало светлее, еще немного. Но сил уже нет. Он с трудом лег на землю. И, закусив от боли губы, помогая себе здоровой рукой, пополз. Он не помнил, как выбрался наружу, как его подобрали и отправили в больницу.
****
Прошло две недели. На перроне, у одного из вагонов поезда «Одесса-Москва», стоят двое людей. Один из них- крепкий и смуглый, в форме НКВД, второй- бледный, с перевязанной головой.
-Вот Вам от нее- сказал сотрудник НКВД и протянул Перову серебряный нательный крестик- Просила изредка вспоминать о ней.
- Она долго мучилась?- тихо спросил Леонид.
-Она умерла на второй день. Все бредила, звала Вас. Мы нашли ее через час. Рана была тяжелой. В последний день она ненадолго пришла в себя и успела много рассказать, помогла в поимке брата и других бандитов. Она сразу не поверила брату, выбрала момент и, передав Михаилу важные бумаги, отправила его к нам. А сама бросилась спасать Вас…Михаил передавал Вам привет и быстрее выздоравливать, мы помогли ему с отъездом.
Он помолчал, а потом сказал: «Да, хороший мог бы получится из нее человек».
-Ну, вот, последний звонок. Прощайте. Вы вели себя достойно, но желаю впредь быть более осмотрительным. Счастливого пути!
Лежа на полке, Леонид крепко сжимал в руке крестик и думал, что этот, первый свой отпуск, он не забудет никогда.
Томилино 1940 г.