Путеводные ноты. Часть 4, главы 13, 14

Часть четвёртая. Закон и беззаконие.

13. Бравые воины Моста Громов.

     - Мне кажется, вы не слишком рады, что император едет сюда, - вкрадчиво проговорил Коранз.
    Комендант не ответил. Сержант Коранз - низкий тип, но бессильный. Его сплетни и ложные домыслы, хотя бы он прокричал их Медиоломею в самые уши, пользы доносчику не принесут.
 - Я приказал выставить охрану в три кольца, во внутренних стенах тоже...
 - Благодарю, сержант. Вы прекрасно справились.
 - Тогда почему вы недовольны мной?
 - Коранз! Вы, как мне кажется, солдат. И вы, как мне казалось, умеете не задавать вопросов.
    Коранз гневно поднял голову, но от дальнейших препираний воздержался. Бекерд подумал: «Ещё бы он выпустил подговорённых "разбойников" на мост, чтобы продемонстрировать императору силу и ловкость, эффектно расправляясь с ними. Это было бы вполне в духе Коранза... Чёткий и грязный приём».
    Бекерд не стал превращать вверенный ему (как коменданту Моста и градоправителю) пограничный городок в блестящий бантик. Он просто объявил горожанам о том, что это будет за гость. Никого обманывать или пускать пыль в глаза не придётся. Если народ уважает свою главу, напоминать об уважении - совершенно лишнее.
 - Ну что ж, покажи, что умеют твои... молодцы.
    Бекерд хотел сказать "головорезы", глядя на физиономии людей, которых Коранз привёл с собой, ещё тогда, когда просился в гарнизон города Громера. Но Бекерд сдержался. Коранз не улыбнулся, отдал команду, и все выстроились. "В позицию" говорилось при дружеских поединках, в сражениях один на один, но, разумеется, не в боях, где кровь стучит в головах и показывается на свет. Сейчас эти два слова прозвучали зловеще, как издёвка.
    Бекерд сам дал команду. Воины схватились. Коменданту стало не по себе. Это зрелище...
 - Странное, - выдохнул он, не находя (или опасаясь) нужного слова. - Эти ребята точно знают, что такое быть в самом пекле.
    Коранз впервые дал понять, что сказанное ему по душе. Чуть прищурившись, как сытое животное, сержант стал комментировать происходящую драку, не самую красивую и честну. В ней преобладал холод, а не пыл, как у молодых взбалмошных новобранцев. Бекерд чувствовал, что это неправильно, но не мог избавиться от мысли, что эти люди готовы убить даже не задумавшись, равнодушно.
 - Это настоящие воины, сержант. Правда, я бы не хотел, чтобы ВСЕ наши люди были настолько злыми. Глядя на них, я решил, что они очень несчастны. А когда страдает целый гарнизон, виновен в этом, как ни прискорбно, я.
 - Комендант! Но разве вы не ощутили бы силы, окажись весь гарнизон так же выучен? С такими солдатами нечего бояться. И их не стыдно показать императору.
    "Пожалуй", - подумал Бекерд, но ничего не сказал, только слегка нахмурился. И вышел на площадку, где воины ретиво полосовали друг друга, знаком велев остановиться.
 - Посмотрим... если это - бой, как скоро вам удастся меня убить.
    Он вызвал одного из них и весело разулыбался ему в лицо. Хитрость и сила этого человека (среднего возраста, с грубыми чертами лица) не сломили Бекерда, но терпеливое хладнокровие выматывало. Более слабый на его месте быстро бы распалился и своим раздражением погубил себя. Но Бекерд ждал, пока противник споткнётся. Бекерд умел ждать. И вдруг неожиданно отступил, чтобы выиграть время, развернулся всем корпусом и вдарил так, что, не окажись кольчуги или будь удар в полную силу, противник был бы рассечён надвое. Глаза наблюдавшего Коранза невольно широко раскрылись.
 - Хорошо, - усмехнулся комендант. - Но не интересно. А ну, вы и вы.
    Всё началось сначала, но с двумя противниками. И теперь они были гораздо несдержанней и невнимательней. Первый был уверен в себе, а к коменданту вышел снисходительно. А эти были озлоблены против него; он оказался лучше, чем они ожидали. Схватка продлилась ещё меньше. Противники рьяно наступали с разных сторон, а Бекерд всего лишь отступил назад, один из нападавших не успел увернуться от совершившего удар соратника, и враг остался только один. Заорав, он бросился к Бекерду, широко замахнувшись мечом. Коменданту ничего не стоило отпарировать, но сталь встретилась со сталью весьма ощутимо. Бекерда отбросило в сторону, а противник, почуяв удачу, обрушился вновь. Это был не человек, а живая увесистая скала, и Бекерд рассудил, что впредь лучше не пытаться поднимать скалу на игле, а отходить в сторону на пару шагов, когда она падает на тебя. Тактика оправдалась, через мгновенье воин был разоружён, а комендант, запыхавшийся, но невозмутимый, сказал: "Кончено".
    Коранз, пряча ярость за шутливым тоном, громко сказал: "Неплохо, комендант, чёрт побери! Но вызовите Ладара. Мне уже интересно, каким приёмом вы расправитесь с ним!"
    Бекерд вызвал Ладара и ещё трёх. Двух ранил очень быстро, до крови, рубя крест-накрест от каждого плеча. С оставшимися провозился. Ладар держался дольше всех, даже пускал в ход магию. Не самую сложную, в основном заклинания огненные и бьющие; режущее чародейство не применял, не умел, наверное. Из-за магии Бекерд и сражался с ним дольше - он ей не владел вовсе.
 - Постойте, комендант. Попробуйте ещё...
 - Не собираюсь больше ничего пробовать. Сыт. Останься со своими молодцами, Коранз. Я должен напоследок обойти все выставленные тобой три кольца, а на это уйдёт добрых два часа.
    Бекерд ушёл.
    Коранз угрожающе медленно повернулся к своим людям. Все они смотрели вслед ушедшему коменданту, в лицах - тупая холодная злоба.
 - Ну что, довольны? Разумеется, вам есть, чем гордиться. Тебе особенно, Ладар!
    Ладар оскалился, и это был странный контраст с его красивым лицом. Коранз лютовал:
 - То, что все мы вышли из Пустоши, для вас пустой звук? Какой-то Бекерд смог одолеть... Видимо, любого из вас, один против четверых, а, может, и больше?
 - Но ведь он комендант Моста Громов и градоправитель Громера.
 - Бедняжка ты моя, Оньзен-Кивемол! Тебя не пугали ищейки императора, а теперь напугал человечек с моста! Ты когда-то убивал на месте таких, как он.
 - Но сейчас мы признали закон империи. Ты сам уверял, что это личина, и чтобы остаться в живых, мы должны придерживаться её! Я что, должен убить Бекерда?
 - Не убить, но одержать верх. Вы - пустынники. И не забывайте, кем мы были, когда во главе стоял не комендант пограничного городка, а...
    Он вовремя остановился. Но головорезы Пустоши поняли. Одно воспоминание о человеке, чьё имя гремело когда-то, всего несколько лет назад, в ушах у каждого, прибило их к месту и отняло голоса. Все они вспоминали своё прошлое.
 - Коранз, ты слышал слух о Безбожнике? Будто он снова появился в Пустоши и уже побывал в Ворфии, в Кочевой Земле и в Испеоре?
 - Слышал, - нехотя признал сержант, чем вызвал оживлённый ропот. - Но это ещё ничего не значит.
 - Нет дыма без огня.
 - Да что с вами такое? Чего вы хотите? Бросить всё, чего я едва добился ради ваших, никому не нужных, жизней? Безопасность, лживое оправдание, заработок и возможность чесать время от времени свои клинки о чьи-то рёбра, всё в рамках закона? Вы же прирождённые убийцы, вам не выжить без крови.
 - Верно, Ладар? - загоготал кто-то, и все расхохотались. Коранз только вяло ухмыльнулся.
 - Поймите вы, у каждого, кто хоть чем-то прославился и хоть что-то из себя представлял (я говорю о Безбожнике), рано или поздно появляются двойники, самозванцы...
 - Или последователи, - вставил Гавалгер. - Что мы скажем Безбожнику, когда он доберётся до Громера и увидит нас, живых и сильных? Увидит, что теперь мы послушные дрессированные собачонки, прыгаем в обруч господина Бекерда, чтоб подмазаться и получить кость, за которую потом между собой же и перегрызёмся? А кто он такой, этот Бекерд? Вы хоть раз выходили с ним, рискуя жизнью, за пределы города? Вы брали с ним, плечо к плечу, Сонатролль и Бамотэвр? Вы пили с ним испеорское с горя или в радости? Когда обо всём этом он вас сам спросит, что вы ему ответите?
    Если бы не глаза сержанта и боязнь выдать себя коменданту, толпа разразилась бы оглушительным рёвом.
 - Ну валяйте, уходите, - спокойно произнёс Коранз, хотя дрожал от ярости и... страха. - Убирайтесь хоть в преисподнюю, только не ждите, что останетесь в живых. Уходите в полночь, как положено настоящим разбойникам, и уже до полудня все вы разживётесь пеньковым галстуком, как говорят наши морские братья. Приказом нашего раззолоченного коменданта Бекерда, конечно.
    В этом он был прав. Даже если бы они честно отправились на поиски старого предводителя, такой открытый произвол мог погубить их прежде, чем они найдут его. Коранз, ободрённый отсутствием возражений, продолжал мягче:
 - Я не против самой идеи. Но бросаться на поиски сломя голову глупо. Это вы понимаете?
    Толпа безрадостно, но согласно зашумела. Один Гавалгер с презрением на них покосился и фыркнул:
 - Ничего другого от вас ждать и не приходится. Трусливые людишки, готовые предатели. Не позавидуешь императору, на чью службу вы поступили. Впрочем, как и Безбожнику, у которого столько великолепных друзей. Но я не останусь больше среди вас. Ни секунды, слышишь, Коранз? И не вздумай удерживать меня.
 - Ты собираешься в последний путь. На таком пути никого, как правило, не удерживают.
    Некоторые вяло улыбнулись. Гавалгера не любили, но терять непревзойдённого сыщика не хотелось. А вообще, кто его знает, такой проныра может обхитрить Бекерда. Запросто. Чем чёрт не шутит. Коранз решил не рисковать.
 - Не хочу прощаться на злобной ноте, - проговорил он с вымученной улыбкой. - Удачи тебе. Надеюсь, ты найдёшь его.
 - Просто плакать хочется, - поморщился следопыт. - Ты же не знаешь этого языка, на котором пытаешься говорить, Коранз. Хочешь обезопаситься? Я рискну своей шеей, разумеется, во имя общего дела. Вы же не струсили, а всего лишь состорожничали. И заслали пока меня одного, хотя даже этим рискуете немало. Вот твоя идея, верно, Коранз?
 - Идея? Это практичность и здравый смысл. Если ты не заметил, далеко не все здесь настолько благородны, чтобы не заучить эту побасенку и не пропеть её для Безбожника хором, если он всё-таки изволит явиться старым друзьям.
 - Что верно, то верно. Вы ст`оите один другого. Я - нет. Больше нет. Ухожу... Как только опустятся сумерки. Украду одежду и стражников. У патрулей.
 - Я с тобой, Гавалгер! - крикнул один.
 - Нет, юноша. - Ищейка внимательно и строго взглянул на Ладара, единственного, кто осмелился выразить желание, владевшее не им одним. - Вдвоём нас легче будет поймать. А в одиночку бегаешь быстрее.
    И он преспокойно занялся мечом, заворожив сообщников красотой его движений.

14. Император Медиоломей.

    Бекерд ловил себя на мысли, что император не сводит с него прицела своих внимательных глаз. Он и раньше замечал это, но они давно не встречались с Его Светлостью, и такой пустяк выскочил из военного организованного ума. Странно, что эта величайшая фигура истории, владыка всего Левобережья, так хорошо относится к нему, Энгерту Бекерду. Ведь это он дал ему чин, город и мост. И не оставляет до сих пор. Вот даже прибыл собственной персоной.
    Он объявил о своём прибытии ранним утром и едва разминулся с Гавалгером (впрочем, об этом никто ничего знать не мог). Бекерд в эту ночь тщетно пытался уснуть, но встречал почётного гостя на мосту, как ни странно, с абсолютно бодрым лицом и горящим взглядом. Медиоломей появился верхом. Конечно, целая свора лицемеров, попрошаек, шпионов и рабов следовала за своим господином.
 -- Добро пожаловать, -- произнёс комендант, почтительно кланяясь.
 -- Здесь нам всегда рады, -- улыбнулся император, без церемоний положив руку ему на плечо, едва оказался на земле. -- Я рад видеть, что вы нисколько не меняетесь, Энгерт.
 -- А я рад, что вы по-прежнему благосклонны ко мне.
    Они смотрели друг другу прямо в глаза с бесконечным теплом. Оба только сейчас поняли, как им не хватало друг друга. Но объятия были бы неподобающи людям столь разных положений.
 -- Вечером будет торжество в вашу честь, а пока, думаю, вам и вашим людям нужно немного отдохнуть. Несколько дней путешествия по жаре любого утомят.
 -- Я вовсе не устал. Пройдёмся, комендант Бекерд, нам есть о чём поговорить.
    За ними шёл только один паж Его Светлости. Император и комендант бок о бок двинулись в город пешком, по пути пристально рассматривая три кольца охраны.
    Бекерд держался по возможности открыто, и это ему удавалось в силу молодости. Но при том открытость не стоила ему скрытой неприязни, он старался угодить без умысла. Он любил императора как родного брата, любил лёгкость в его обращении, его ясный ум, гибкий, но часто забитый всем сразу, так что трудно откопать в нём то, что требуется здесь и сейчас. Отчасти придворные министры направляли эту реку раздумий по своему руслу. И река не наводняла города невиновных, не ломала плотин благоразумия, но орошала поля и поила мучимых жаждой. Безусловно, Бекерд и Медиоломей были привязаны друг к другу ещё и потому, что обоим волей-неволей приходилось быть людьми военными, хотя оба предпочли бы держаться подальше от насильственной смерти и окровавлённой стали.
    Они говорили о последних событиях в Сенатопуре. ("Пропасть поглоти этих мятежников", - сказал Бекерд, и друзья рассмеялись). Вспышки мятежей были слабыми, но донельзя раздражающими. Как капли воска, падающие со свечи на обнажённую руку. Смахнёшь одну каплю - тут же падает вторая. Мятежникам проку нет, их не уставали "тушить", а вот тамошнему императору Леоробемолю из династии Тсианатэ лишние хлопоты. Руки-то не обожжёнными нужны - для настоящего дела.
 -- У каждого свои проблемы, -- заметил Медиоломей. -- Сенатопур на грани гражданской войны из-за братьев-наместников, которые скоро раздерут одну из крупнейших провинций на части. И в это время потомок Тсианатэ вынужден заниматься кучками деревенщин, разбросанными по всей империи.
 -- А разве примирить наместников так сложно? Довольно одного дня, одного разумного решения, одного слова в письменной форме.
    Император благожелательно взглянул на своего друга, одновременно и удивляясь такой наивности, и смеясь над попыткой помочь разрешить проблему.
    После речь зашла о чародействе, воцарившемся в школах.
 -- Кругом полно молодых людей, склонных к волшебству, -- усмехнулся Бекерд. -- Если честно, меня это даже немного пугает. Когда я был школьником, столько одарённости в области этого предмета не было. Я не в их числе и должен признать, что в смысле чудес совершенно ни на что не годен.
 -- Мода и не более, -- возразил Медиоломей. -- Профессиональное магическое образование требует больше, чем может дать любая из школ, даже пусть это будет столичная академия. То есть, -- наткнулся он на удивлённый взгляд коменданта, -- школа и тем более академия - это не азы, а могучая платформа. И всё же величайшие волшебники, как правило, не те, кто наизусть помнят каждое слово в учебнике и все наставления. Большинство были либо самоучками, либо получали самые разные отметки. Да и разве может школа дать тот опыт, необходимый чародею?
 -- Но ведь мы говорим о школе, а не о профессии чародея в принципе.
 -- Верно. Я всего лишь объясняю, что наводнение магии среди сегодняшней молодёжи не что иное, как популярное движение. Бояться здесь нечего, ведь тот, кто может впоследствии вознамериться захватить власть, никогда не станет по-настоящему великим волшебником. Магия - творчество. А творчество не терпит насилия.
 -- И всё же... говорить "нечего бояться" гораздо легче, когда и сам владеешь волшебством, -- не удержался Бекерд и смущённо улыбнулся.
 -- Вы совершенно правы, -- рассмеялся император. -- Но вас-то напугать нельзя, мой друг, будь это магия или оружие. Завтра, пожалуй, вы не откажете мне в дружеском поединке?
 -- Это честь для меня, как всегда, -- просиял комендант.
    Они подошли к последнему кольцу, и Бекерд вспомнил об отряде Коранза. Вчерашняя демонстрация заинтриговала его, и ему хотелось знать мнение императора.
    Коранз, Ладар, Оньзен-Кивемол и другие чинно выстроились в линию по приближении коменданта и почётного гостя. Словом, вели себя нельзя прилежней... Всё равно что-то, что можно только понять, а не объяснить, выдавало их. Вчерашний холод. Бекерд чуть нахмурился: причин вроде не было, а он не мог спокойно смотреть на эти лица.
 -- Сержант!
 -- Сержант Коранз, Ваша Светлость. -- Коранз выступил вперёд.
 -- Ваш отряд ведь входит в роту капитана Биддана?
 -- Так точно, я горжусь тем, что нахожусь под началом такого человека, -- покорно подтвердил Коранз. А Бекерд подумал, известно ли подлизе, что капитан Биддан - дальний родственник самого императора? "Кто-то вроде сына сестры кузины. Значит дядя Медиоломея - дедушка этого самого Биддана, - мелькнула мысль, но комендант тут же отогнал её: -- Что за бред?"
 -- Рад этим словам, искренне рад, -- задумчиво проговорил император, будто и сам не понимал, что говорит. -- Что же вызвало в вас такую гордость?
    Коранз растерялся на секунду, но сразу взял себя в руки.
 -- Мужество этого человека заслуживает уважения, Ваша Светлость. И потом он так... строг к промахам своих подчинённых, добился такой железной дисциплины, что...
 -- Понятно, -- прервал его император, подняв руку в знак молчания. Почему лицо у него стало каким-то серым? Будто его смертельно огорчили.
    Но Бекерд не успел подумать об этом: он заметил, что одного человека в строю не хватает... Только бы император не обратил внимания, не стал пересчитывать, а уж сам комендант успеет разобраться с этими молодцами, ох, как он их распишет под кайганский флаг...
 -- Вы откуда, господа?
    Сомневаться не приходилось: Медиоломей уже знал ответ на свой вопрос.
 -- Из Пустоши.
    Император кивком позволил распространиться подробнее, дальше, чем позволял устав.
 -- Нас не устраивало двоякое место нашего жительства: так близко от империи, но как будто в ссылке. Вот и пришли сюда, чтобы непосредственно служить вам.
 -- Вот это похвально, сержант Коранз. Служить непосредственно мне...
    Коранз смотрел прямо на императора и понимал то, чего не понял бы Бекерд, даже если бы видел этот сильный взгляд. Сейчас Медиоломей видел сержанта насквозь. Коранз разоблачён, все они разоблачены. Император прекрасно знает, что побудило их пойти на службу... И Коранз уже, наверное, умер бы от страха, если б уловил выражение хоть какого-то недовольства, угрозы. Одно безграничное любопытство, интерес. Бекерд видел в этом только то настороженное внимание, которое и сам испытывал к отряду Коранза.
    Хитроумный император и изворотливый сержант уже всё равно, что заключили между собой договор. Пока непонятно, какой.