Кощей Бессмертный

Сегодня, в очередную годовщину дня рождения Ленина, как не вспомнить один из трескучих лозунгов, ему посвященных:  "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!". Ну, чисто ни дать - ни взять сказочный монстр, у которого смерть за тридевять земель в тридесятом царстве в яйце утки, и все это в сундуке, пришпандыренном цепями на дубе.

Но это таким он предстает в свете чудовищной пропаганды, которую сам же и родил. Может, и нравилось ему, недоучившемуся студенту-первокурснику, быть сказочным чудовищем (правда, г-жа Крупская, его странная супруга, Бабой Ягой себя не позиционировала), но это дело вкуса.

Итак, три четверти века с гаком назад умер "Ленин", Владимир Ильич Ульянов-Бланк, правнук Моше Бланка, крупного еврейского финансиста, и внук Бланка Исроэля, крестившегося и взявшего при крещении имя Александр. Более шести десятилетий после его кончины нескольким поколениям советских людей повторяли: "Ленин и сейчас живее всех живых!". Они принудительно изучали, вернее, чаще зазубривали его сочинения и цитаты из них. Без цитат этих, как и без цитат из "трудов" последующих вождей, не обходился даже задачник по арифметике.

За эти шесть с лишним десятилетий канонический образ Ленина (а канонизация произошла сразу после кончины Владимира Ильича) не раз трансформировался и менялся: тот Ленин, которого по-разному помнили его соратники, вместе с ними вытеснялся из памяти (они-то, в большинстве своем, насильственно вытеснялись и из жизни).

Сочинения Ленина редактировались, а некоторые и засекречивались. Даже изображения Владимира Ильича подвергали селекции. Одни фото, к примеру, (или картины и скульптуры) запрещались к демонстрации и тщательно запрятывались. А множились и принудительно распространялись совсем другие, на которых Ленин все менее походил на себя, того подвижного, плотного, рыжего, одного из многочисленных русских эмигрантов, страстно часами споривших в пивных Мюнхена и Цюриха, и увлеченно резавшегося в карты (Ленин любил играть в "тетку"), и на того недолгого жесткого кремлевского политика, не менее страстно спорившего со своими соратниками по завоеванию разоренной войной страны, и бесстрастно отправлявшего на смерть сотни тысяч политических противников, а чаще всего и просто ни в чем не повинных людей, далеких от всякой политики, только потому, что они мешали ему корежить живую жизнь по лекалам книг Маркса: крестьян, священников, нацменов - всех, кто подвертывался под руку. И на того жалкого, беспомощного, парализованного третичным сифилисом, изолированного от жизни в Горках, каким он сам оказался под конец своей короткой, в общем-то, жизни.

Вместо этого появились миллионно тиражированные изображения застывшего в ораторской позе атлета (алкаши той поры, когда винные отделы стали торговать с 11-ти, окрестили ее, эту позу, "полодиннадцатого"). Атлета, с указующим перстом, сократовский профиль с непомерно огромным лбом на деньгах, помните металлические рубли, к примеру, в народе их называли "картавчики". Размножались сусальные рассказы о Ленине для детей и патетическое вранье о нем для взрослых.

Вместе с тем, как реакция на все это, вызывающее тошноту, и на то осеняемое именем Ленина, что происходило в жизни, разворачивался процесс десакрализации ленинского образа, трансформация мифа о нем. Появились многочисленные анекдоты о Ленине - потешном персонаже нелепых ситуаций. Ильич, вроде Чапаева, превратился в них в подлинного героя современного народного эпоса. И вместе с тем, образ его все менее и менее походил на оригинал.

Что значит для нас Ленин сегодня? Как в ходе жизни для нас трансформировалось так называемое "ленинское наследие"? Как соотносится в нашем сознании ленинский миф и те реальные факты о Ленине, которые мы знаем ныне, благодаря изучению его жизни и деятельности?
 
Революция всегда отличается тем, что в период любой революции рушатся все кумиры, идеалы, рушатся старые воззрения, вера и прочее, прочее, прочее. Но свято место пусто не бывает. И, скажем, вот картина: висит икона, а на столике под иконой стоит портрет Ленина или Сталина. То есть, под влиянием жуткой пропаганды и террора в народном сознании он постепенно стал как бы символом, такой знаковой фигурой, воплощением определенных каких-то надежд, чаяний. Дескать, по аналогии с добрым царем и злыми боярами, был как бы добрый живой Бог, до которого только нужно дойти (и такие "ходоки" были, и пропаганда их рекламировала), и он защитит от массовых расстрелов, ЧК, реквизиций хлеба и т.п. ужасов реального большевизма.

Но надо очень четко различать отношение научное к Ленину как к историческому деятелю, и Ленину - как предмету политических страстей. Пока революция развивалась, - кроваво, ужасно, - коллективизация, страшное разорение крестьянства, истребление интеллигенции, - но это было развитие революции. И Ленин, в общем-то, сопутствовал всему этому, его фигура сопутствовала многим людям, их мечтам и надеждам, в итоге оказавшимся, как и следовало ожидать, несбыточными.

Очень характерно, что когда это остановилось, и пошел перебор с Лениным, (это произошло к 100-летию Владимира Ильича), тогда появились  анекдоты, и отношение к Ленину ("Две интеллигентные рыбки плавают в бассейне, и одна говорит: "Почему ты все время говоришь, что Бога нет? А кто нам по понедельникам воду меняет?"), - примерно такое отношение и к Ленину, потому что "только он нам меняет по понедельникам воду".

А фраза, которую младшая сестра Владимира Ульянова-Ленина Мария Ильинична приписала своему брату: "Мы пойдем другим путем", долгие годы кочевала по художественным и малохудожественным сочинениям об "Ильиче", стала темой живописного полотна и до сих пор на разные лады повторяется в уже упомянутых анекдотах на ту же тему.

Смерть Ленина произвела что-то типа поворота или даже, может быть, переворота в сознании его последователей. Среди партийной верхушки пошли разговоры о том, что Ленина нельзя хоронить как простого человека. Еще одна любопытная деталь: сразу после смерти уже официальная пропаганда стала внедрять так называемые "красные уголки" или "уголки Ленина", и там, между прочим, существовал такой план похоже, там специально были разделы "Болезнь Ленина" и "Смерть Ленина". Это было частью рождающегося главного большевистского государственного мифа, частью,  призванной "давить на жалость".

Именно тогда вот и воцарилась идея "вечно живого": с одной стороны - умер, а с другой стороны - вроде как бы и жив, она, идея эта шизофреническая, действительно в массовое сознание как-то сразу была вколочена. Преступному режиму необходимо было доказательство его "божественного" происхождения. Нужна была новая религия, в которой Ленину уделялась роль Бога, взирающего из мавзолея на "торжество марксизма-ленинизма и развитого социализма", и осеняющего новых вождей своим благословением. Недаром все эти господа называли себя "верными ленинцами", подчеркивая этим свое божественное происхождение. В наши дни подобную религиозную традицию можно наблюдать в Северной Корее.

Но что интересно, Ленин даже мертвый никогда не мог устроить начальство как таковое. Это фигура потрясателя каких-то основ, и только каноническое отношение к Ленину устраивало, скажем, Сталина и других. Потому что, действительно, как только кто-то начинал обращаться к реальному Ленину, это все начинало колебать существующие основы. Реальный Ленин не уживался с Лениным-мифом.

Со временем образ Ильича в который уже раз в народном сознании вновь трансформировался. Образ добренького дедушки Ленина, устраивающего детям рождественские елки в Горках, был потеснен образом злодея, устроителя ГУЛАГа, безжалостно распоряжавшегося о массовых казнях, о высылке цвета нации за границу.

С большим запозданием в Россию дошло и опубликованное ранее на Западе "шуйское письмо" Ленина о его плане гонений на Русскую православную церковь и русских как нацию. Опубликованы в России и солженицынский портрет Ильича, и многие, буквально, расстрельные строки, самого Ленина. И понятно, почему многие из тех, кто раньше заучивал ленинские цитаты, как строки из Священного Писания, кто относился к Ленину как к святому, увидели вдруг в нем кровавого палача, беспринципного прохвоста-властолюбца, маскировавшегося под фанатика, и маньяка-убийцу.

А вот дети и внуки этих людей, как показывают социологические опросы (результаты одного из них мне, помнится, довелось читать в "Аргументах и Фактах"), вообще уже не знают кто такой Ленин. Помню, меня поразили такие ответы: "Это раньше был такой начальник Москвы"; "Ленин - это большой правитель, и стоит памятник ему"; "Это социализма царь"; "Это кем Чубайс раньше был"; "Это дедушка Ельцина" и даже: "Это каменный дом, который стерегут на Красной площади".

Увы, как говорят французы, c'est la vie, такова жизнь. Все возвращается на круги своя. Такова судьба всех лжепророков. В стране, где можно было лепить из Ленина Бога, в стране этой легко и рассказывать анекдоты о нем.

Сегодня мы освободились от тоталитарного террора, сегодня можно заниматься очень серьезной критикой ленинского учения, если к нему относиться как к учению, к ленинскому наследию. Серьезное изучение Ленина, как предтечи кровавого ХХ-го века, и как абсолютно объективного явления развития человеческого мышления, - мне кажется, это очень важно для того, чтобы это не повторилось.

Вот говорим о ГУЛАГе… Кстати, концлагеря возникли еще раньше, в конце ХIХ-го века в ходе войны на Кубе. Однако ленинского приоритета в создании концлагерной системы в масштабах целой страны это не умаляет. Он именно автор и прораб этой страшной системы лагерей смерти, Гитлер был только жалкий эпигон.

Ну, а что до тезиса о непонимании смысла карательной ленинской лексики, то когда в 1991-ом году историк Анатолий Латышев опубликовал неизвестную ранее телеграмму Ленина о сожжении Баку, тезис этот уже выдвигался. Сколь он основателен, судите сами. "Можете ли Вы еще передать Теру [Симон Аршакович Тер-Петросян, известный под партийной кличкой "Камо". (ВС)], чтобы он все приготовил для сожжения Баку полностью, в случае нашествия, и чтобы печатно это объявил в Баку?". Или вот еще одна: "Смилге и Орджоникидзе. Нам до зарезу нужна нефть. Обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут и испортят нефть и нефтяные промыслы, и наоборот, даруем жизнь всем, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости".

Конечно, нужно изучать брутальность ленинской лексики. Но как слово из песни, не надо было выбрасывать слов из его сочинений. А еще стоит помнить не только то, что Луначарского не повесили, но и сколько по распоряжению Ильича повесили, расстреляли, бросили в лагеря, выслали.

Ничего не поделаешь, это, к сожалению, часть кровавой русской истории. Только в отличие от современного коммуняки с олигархическим отливом Зюганова, призывающего всему этому безобразию поклоняться как иконе, мы должны совершить Суд истории. Ибо неосужденное зло обязательно возвращается.

Для понимания механики возникновения ленинского мифа нам важно осознать сейчас, что современники Ленина все это, или многое из этого, знали, но это страшное знание отнюдь не мешало им создавать для себя и потомков некую возвышенную и подсахаренную легенду о добром, умном и замечательном вожде, если не Боге, то точно уж чем-то большем, чем просто человек.

Можно вспомнить, что писали газеты, какие стихи сочиняли поэты, отклики на смерть Ленина - это что-то вообще фантастическое. Известный околобольшевистский поэт Михаил Светлов сочинил стихи примерно такие: "В нашем цехе заводском рухнула самая большая домна..." И, кстати сказать, он с этим самым образом был не одинок, еще кто-то аналогичное лизоблюдство сочинил. Затем Маяковский, это всем, наверное, известно, это заклинание: "Смерть, не сметь!", даже такое встречалось косноязычие, кто-то сочинил, насчет того, что умер Ленин: "И раздался тоскливый крик зимовальных грачей.." Что такое "зимовальные грачи" - рекбус!...

В значительной степени здесь, конечно, коммунистическая пропаганда преуспела, и в общем-то последствия этой коммунистической пропаганды при внедрении в мозги этого самого образа Ленина мы испытываем на себе и до сих пор. Достаточно сказать, что его истукан – непременный атрибут главной улицы любого российского города, названной к тому же чаще всего его же именем. И труп его полуразложившийся на главной площади страны, и тот же г-н Зюганов, уверенный в безнаказанности, грозит пальчиком всем тем, кто осмелится его, мертвеца этого, оттуда вышвырнуть...

Не надо думать, что в ХХI-й век мы входим с какими-то просветленными мозгами, ничего подобного. Еще коммунофашистская мифология не осуждена и не изжита так, как это произошло с националфашизмом в Германии. И гадина вполне может возродиться в новых поколениях. У нас ведь нет как в Германии музеев преступлений тоталитарного режима, не воспитывается молодежь в духе неприятия фашизма в любой его ипостаси. Да и нынешний криминалфашистский режим - он тоже из этой же обоймы режимов корпоративных. Значит, как говорил в известном фильме Лиозновой Мюллер, рано или поздно кто-то вместо приветствия крикнет «хайль», пардон, в нашем случае "слава КПСС".

Сейчас важно, "архиважно", как говорил наш персонаж, понять, что Ленин и ленинизм потерпели поражение вовсе не случайно, что сама исходная идея построить жизнь по книге, пусть и гениальной, была ошибочна. Можно написать книгу по жизни, но выстроить жизнь по книге невозможно в принципе.

Жизнь много более сложный объект, чем даже самая научнейшая книга. «То, что в общественном мнении считается наукой, на самом деле представляет собой сумму более или менее верных взглядов на определенный фрагмент действительности, событие или проблему. Тем не менее, общее количество незыблемых истин, отвоеванных человеком у бесконечно-неведомой природы, более чем ограниченно, и обретение их никогда не завершится. В этом, собственно, и состоит суть и смысл научного познания. Все остальное – мифы, беллетристика и околонаучные легенды». Не знаю, кто это сказал, это мне друг по телефону прочитал, он эту мудрую сентенцию некогда в свой дневник записал, а источник записать забыл. Ему можно, он не писатель, он генерал. А сказано гениально. В этом-то и было зерно гибели и бесславного конца марксизма-ленинизма. Не стал он, к счастью для человечества, "всепобеждающим учением".

Госплан не может заменить рынок, а одна партия, даже если она семи пядей во лбу, - всего многообразия коллективного разума демократии. А значит, система неминуемо приходит к распаду. И смешны звучащие сейчас призывы «вернуться к ленинским идеям», «возродить социализм», - это все уже в зачатке своем было нежизнеспособно подобно мифическому глиняному Голему, созданному сумасшедшим ученым для превращения всего в золото. Как в свое время сказал Бисмарк: «В социализме что-то есть, надо бы попробовать, надо только найти страну, которую не жалко».

Нашли, попробовали. Надеюсь, дураков больше не найдется.

Валентин Спицин.